Все, казалось, находилось на своих местах, ничего не пропало.«Значит, это я сама, – подумала Эрин. – Забыла погасить свет».– Это все ваши вещи? – спросил Гарсиа.– Да. Мы с Анджи путешествуем налегке. – Присутствие в ее спальне постороннего человека – притом детектива – вызывало у нее странное ощущение. Она заметила, что Гарсиа улыбнулся, увидев на стене плакаты с изображениями рок-звезд. – Я как раз коплю на Ван Гога, – усмехнулась она.– Да нет, мне нравится, – мягко ответил Гарсиа.Анджи побежала вниз и вскоре вернулась, неся карандашный рисунок.– Это я сама нарисовала, – гордо сообщила она, вручая его Гарсиа.– Какая красивая собачка!– Это не собачка, это волк... волчиха, – поправилась девочка. – Она живет у моей тети Риты. Видишь, – она провела по картинке пальчиком, – какой у нее пушистый хвост? А вот тут, под деревом, ее маленькие волченята.– Правильно, – согласился детектив, – это волки. Сразу видно.Эрин взяла из его рук рисунок.– Это вполне в духе семейства Дэррелла. Пойду приму аспирин.Меньше всего она ожидала обнаружить следы вторжения в ванной комнате. Достав из аптечки флакончик «Эдвилса», она взяла три таблетки и протянула руку к крану, чтобы налить стакан воды. Взглянув при этом в зеркало над раковиной, она вдруг ощутила, что что-то в ванной не так, как всегда. И, обернувшись, поняла, что именно.– О Господи, – вырвалось у нее. Она почувствовала, как по спине вдоль позвоночника пробежали мурашки.Вошел Гарсиа. Эрин попросила его взглянуть на занавеску, откинутую так, что вся ванна оставалась на виду.– Это не вы оставили ее так?– Я никогда этого не делаю.Анджела проскользнула между ног взрослых.– Это из-за плесени, – авторитетно заявила она, глядя снизу вверх на детектива.– Да, – подтвердила Эрин. Занавеска покрывается плесенью, если не расправлять ее как следует, а сдвигать всю в один угол.Гарсиа улыбнулся.– Век живи – век учись. Я как-то не задумывался об этом.Эрин приготовила для Анджи стакан молока с шоколадом и уложила ее спать. Потом она и Гарсиа вместе осмотрели аптечку, туалет, шкафы, тумбочки. Эрин не обнаружила ни одной пропажи – к вещам, казалось, даже и не прикасалась чужая рука. И все же Эрин была уверена, что кто-то побывал здесь.Побывал в ее доме. Конечно, это не Дэррелл Грант. Уж после него-то следов осталось бы сколько угодно. Его непомерное самолюбие не позволило бы ему прийти и уйти незамеченным. Нет, Дэррелл непременно вытворил бы что-нибудь, да еще на самом видном месте.Эрин присела на край ванны и в раздумье водила пальцем по занавеске, словно в ее рисунке был зашифрован ответ.– Странно, непонятно, – сказал Гарсиа. – Это не обычный грабитель-домушник.– Я не могу снова переезжать, – беспомощно проговорила Эрин. – Просто не могу. У меня нет ни сил, ни денег.Гарсиа оперся на раковину. Ему до смерти хотелось закурить сигару.– Интересно, что ему было надо, – сказал он.– Хватит поисков, – тихо произнесла Эрин. – Я слишком устала.– Ну, еще одна попытка, – подбодрил ее Гарсиа. – У меня появилась идея, которая, пожалуй, может нам помочь. Расскажите-ка мне подробно, что вы обычно делаете, когда собираетесь на работу.– Прошу вас, – почти взмолилась Эрин, глядя на него снизу вверх.– Я говорю вполне серьезно. Ведь человек, вставая по утрам, всегда проделывает одно и то же. Расскажите мне, что обычно делаете вы.– Ну чищу зубы...– Нет, со всеми подробностями, от начала до конца.У Эрин не было сил возражать.– Сначала, – послушно начала она, – я принимаю душ, потом причесываюсь, потом брею ноги. Потом привожу в порядок ногти... Подождите, подождите...Она впилась взглядом в подоконник, где держала свои купальные принадлежности.– Господи, это же... это же... Теперь я знаю, чего тут не хватает. – Она поднялась на ноги, ее била крупная дрожь. – Анджела не может оставаться здесь. Даже на эту ночь!Гарсиа обнял ее за плечи.– Что они унесли?– Вы не поверите... ни за что не поверите, – шепотом выговорила Эрин. – Мне и самой не верится... Глава 21 Конгрессмен Дэвид Дилбек лежал на кровати. На голове у него была черная ковбойская шляпа, вокруг талии обернуто белое махровое полотенце, на ногах – зеленые сапоги из кожи ящерицы. Шрам от операции у него на груди в ультрафиолетовом свете пульсировал, подобно большому червю.– Чем это ты тут занимаешься? – спросил Эрб Крэндэлл.– Создаю себе настроение. – Дилбек открыл глаза. – Ты достал то, что я просил?– Достал, достал. Где твоя половина?– В Эфиопии, по приглашению ЮНИСЕФ. Потом поедет в Париж, а потом, возможно, в Милан. Как тебе нравятся эти лампы?– Напоминают о неприятных вещах.– Это Пьер их где-то нашел. Покажи мне, что ты принес, Эрб.Крендэлл, осторожно ступая, вошел в полосу пурпурного света и приблизился к кровати.– Эй, – воскликнул он, подойдя поближе, – что это ты с собой сотворил?Конгрессмен носовыми платками привязал себе обе ноги и одну руку к колонкам кровати. Его бледные ноги выше сапог блестели, будто покрытые лаком.– Вазелин, – объяснил Дилбек. – Сначала я разогрел его в микроволновке – температура та же, что и для соусов. – И, видя недовольное выражение лица Крэндэлла, добавил: – Вот что получается, когда ты не даешь мне поехать куда-нибудь поразвлечься.– Дэвид, – вздохнул Крэндэлл, – ты пил? Только не ври.– Ни капли, друг мой.«Значит, у него и правда крыша поехала, – подумал Крэндэлл, – и дело все хуже и хуже. Интересно, что сказал бы председатель демократической партии Флориды, если бы вдруг оказался здесь и увидел достопочтенного конгрессмена Дилбека в таком виде».Дилбек протянул свободную руку.– Ну, давай же. Я ждал всю ночь.Крэндэлл уронил то, что украл из квартиры танцовщицы, в раскрытую ладонь Дилбека. Конгрессмен дергался и извивался на постели, рассматривая это запретное сокровище – розовую безопасную бритву.– Это правда ее?– Само собой. Из ее собственной ванной, – равнодушно ответил Крэндэлл.Дилбек поворачивал бритву то в одну, то в другую сторону, разглядывая во всех подробностях.– Держу пари, что она пользовалась ею сегодня утром, – вздрагивающим от возбуждения голосом проговорил он.– Не знаю.– Но вот же тут волоски! Я их вижу!– Осторожнее, Дэви, – предостерег его Крэндэлл. Не хватало еще, чтобы этот идиот в порыве восторга полоснул этой бритвой себе по венам.Грудь Дилбека тяжело вздымалась и опускалась.– Эрб, что ты думаешь о Гарте Бруксе?– А-а, так это его ты сейчас из себя изображаешь?Дилбек мечтательно улыбнулся.– Мои сапоги полны вазелина.«Ну, хватит, – подумал Крэндэлл. – С меня хватит». Он извлек из кармана одно из орудий, которыми воспользовался, чтобы проникнуть в дом Эрин, – маленькую отвертку – и приставил ее к шее Дилбека. Конгрессмен слегка удивился, но не особенно испугался.Крэндэлл надавил на отвертку с такой силой, что ее широкая часть исчезла в складках дряблой шеи Дилбека.– Сейчас я разом избавлю от проблем нас обоих, – угрожающе произнес он.– Прошу тебя, Эрб! Я же никому не делаю плохо.– Ты полоумный маньяк, – прошипел Крэндэлл.Дилбек забеспокоился.– Перестань, Эрб! Что за шутки, в самом деле?– Я занялся политикой не для того, чтобы сводничать и красть ради чокнутых извращенцев вроде тебя! Хочешь – верь, хочешь – не верь, но в свое время у меня были идеалы.Говоря это, Крэндэлл несколько романтизировал свое прошлое: идеалы всегда значили для него куда меньше, чем инстинкты. В политику его привело просто на редкость удачное стечение обстоятельств. Уотергейт резко изменил положение в пользу демократов, и Крэндэлл, взвесив все, решил, что есть прямой смысл положить свою верность к их ногам. Он выбирал не между добром и злом, а между победой и проигрышем. Временами ход событий внушал ему некоторые сомнения в правильности сделанного выбора, но еще никогда его приверженность демократам не подвергалась столь тяжким испытаниям.– Знаешь, что? – продолжал Крэндэлл, обращаясь к распростертому на кровати, да еще и привязанному к ней конгрессмену. – Даже этот психопат Никсон не позволил бы себе вытворять такое.– А может, как раз наоборот – он лучше справлялся бы со своими президентскими обязанностями, – безмятежно ответил Дилбек, поднимая свои тронутые сединой брови. – Ты никогда не задумывался над этим?Безнадежно махнув рукой, Крэндэлл убрал отвертку.– Вот и молодец, – облегченно вздохнул Дилбек.– Через час приедет Молди. Если бы я прикончил тебя, у меня не было бы времени привести все в порядок.Дилбек снова принялся разглядывать доставленное Крэндэллом сокровище – со всех сторон и под всеми возможными углами, как рассматривают редкостный драгоценный камень.– Как ее зовут? – спросил он.– Эрин.– Прекрасное имя! Наверняка она ирландка. А фамилия?– Фамилия не имеет значения.– Да ну же, Эрб! Я не буду сам разыскивать ее, честное слово.Крэндэлл направился в двери.– Мне нужно выпить, – бросил он через плечо – Кстати, если тебе это интересно: ты выглядишь абсолютным идиотом.Конгрессмен не обратил никакого внимания на этот комплимент.– Эрб, – позвал он, – окажи мне еще одну маленькую услугу.– Догадываюсь, – усмехнулся Крэндэлл. – Привязать тебе и вторую руку?Дилбек хихикнул.– Да нет, этого как раз не нужно.– Что же тогда?Дилбек мечтательно улыбнулся, подбрасывая на ладони розовую бритву.– Я хочу, чтобы ты побрил меня, Эрб. Всего, понимаешь?Он не заметил взгляда ненависти и отвращения, брошенного на него выскочившим из комнаты Крэндэллом. * * * Дэвид Лейн Дилбек был единственным сыном Чака Дилбека, по прозвищу Белобрысый Чак, в свое время самого крупного в графствах Дейд, Броуорд и Монро специалиста по очистке уборных. На заре южнофлоридского бума, пока еще не была построена система канализации, почти каждая семья справляла свои большие и малые нужды в деревянных будочках, установленных на задних дворах. Металлические резервуары, составлявшие главную часть этих отхожих мест, являлись жизненно важным компонентом всякого среднего хозяйства, и иметь их скоро стало вопросом престижа. Не было мужчины – главы семьи, – которого бы мысль о том, что его резервуар может переполниться, не страшила в той же степени, в какой страшила мысль об урагане или о внезапном сердечном приступе. Поэтому эти подземные емкости волей-неволей приходилось регулярно опорожнять. Конкуренция была невелика, поскольку малоприятное это занятие особым почетом, разумеется, не пользовалось, и выдерживали его только самые упорные.Дилбек-старший оказался самым упорным из всех. Даже годы спустя после того, как проржавела и пришла в негодность большая часть южнофлоридских резервуаров, его имя все еще звучало достаточно весомо. Дилбек-младший ни разу в жизни не занимался очисткой уборных, мотивируя это аллергией на фекалии. Однако он довольно рано сообразил, насколько выгодно иметь такого известного отца. В пятьдесят шестом году, в возрасте двадцати четырех лет, он без долгих колебаний выставил свою кандидатуру на выборы в городской совет Хайэйли. Многие из жителей города всю жизнь пользовались услугами Чака Дилбека и потому были рады поддержать честолюбивые амбиции его сына. Система канализации находилась еще на стадии строительства, поэтому, ввиду важности поддержания хороших отношений с Белобрысым Чаком, сотни владельцев «гигиенических резервуаров» охотно оказали содействие его сыну в первой политической кампании, каковую тот и выиграл без особых проблем.Даже по флоридским стандартам Хайэйли всегда был – и остается по сей день – городом прямо-таки невероятного разгула коррупции. Для членов городского совета самым легким способом обогащения являлось улаживание вопросов, связанных с приобретением права собственности на землю, за которое они получали щедрые выражения благодарности в виде наличных, недвижимости и других ценностей. Дэвиду Дилбеку повезло: в пору его членства в совете свободной земли еще было сколько угодно. Его трижды переизбирали, и он весьма плодотворно провел эти годы, прислушиваясь, присматриваясь, набираясь опыта и удачно избегая отзыва. Он научился выколачивать взятки и, перебравшись в Таллахасси в качестве младшего члена сената штата, прихватил с собой это искусство.Атмосфера флоридской столицы оказалась совсем иной, ритм жизни – быстрее. Коррупция тут являлась как бы одним из непременных элементов хороших отношений между людьми и имела богатые традиции; ставки, разумеется, также были выше. Вокруг кишмя кишели настырные репортеры, поэтому законодателям приходилось проявлять мудрость и соблюдать конспирацию. Дэвид Дилбек крепко поработал над собой, учась джентльменской манере вести себя, говорить, пить и одеваться. В сенате было полным-полно неотесанных деревенских выскочек, корчивших из себя джентльменов, но им с трудом удавалось соблюдать необходимый декор, и ошибки обходились им дорого. Дилбек, напротив, адаптировался в новой для себя среде довольно быстро и вскоре уже перенимал опыт у некоторых из самых выдающихся жуликов Флориды. В результате обычные выражения благодарности не заставили себя ждать.Там, в Таллахасси, он впервые узнал, что некоторым женщинам особенно нравятся политики и что они охотно сближаются с ними. Дилбек приобретал это приятное знание от раза к разу, постепенно, и каждая новая победа распаляла его все больше. Он всегда рассчитывал и предвкушал, что общественная деятельность принесет ему богатство, но ему даже в голову не приходило, что она имеет еще и эту приятную сторону. За восемь лет он свел знакомство с самыми разными людьми, чтобы в конце концов, следуя милой южной традиции, жениться, на пышнотелой, полудевственной дочери богатого производителя фосфатных удобрений. Памела Рэндл Дилбек редко снисходила до того, чтобы делить постель со своим супругом: ее куда больше интересовали мода и светская жизнь. Дилбек поощрял ее любовь к путешествиям.К середине семидесятых карьера Дилбека что-то забуксовала на уровне правительства штата. Там с его подачи были приняты всего два законодательных акта, притом далеко не первостепенной важности. Первый из указов запрещал магазинам, торгующим спортивными товарами, продавать несовершеннолетним патроны по воскресеньям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62