Он уже исчез в темноте, а Эрин все еще слышала его голос, напевающий «Где-то там, за радугой».По-прежнему лежавший у ее ног Шэд перевернулся на спину и, моргая, уставился на звезды.– Классный малый, – сказал он, помолчав. – Даже жалко, что у вас ничего не получилось. Глава 7 Следующим вечером Эрин танцевала под «Зи-Зи Топ»В магазине, где она обычно покупала кассеты, не оказалось первого альбома этой группы, так что ей пришлось взять один из новых выпусков. Кевин, диск-жокей заведения, был приятно удивлен ее выбором, а обычные клиенты Эрин, судя по всему, не имели ничего против этой перемены.А между тем мистер Квадратные Зенки что-то не появлялся. Эрин боялась, что Шэд нагнал на него слишком много страху и он не придет больше никогда. А может, он сам решил отказаться от своей затеи.Видно, это испытание оказалось слишком уж тяжелым для его любви.Эрин в тысячный раз прокручивала все «за» и «против». В ее борьбе за Анджелу Джерри Киллиан был хоть и слабым, но все-таки лучиком надежды. Договориться с Дэрреллом Грантом невозможно; может, Киллиану удастся уломать судью. Может, именно политическое давление окажется наиболее эффективным. Но нужно разузнать побольше об этом конгрессмене, через которого собирается действовать Киллиан.Для начала узнать хотя бы, как его зовут.Танцуя, Эрин старалась не попадать под лучи софитов, слепивших ей глаза и не позволявших разглядеть как следует посетителей в глубине зала. Судья торчал на своем всегдашнем месте, возле игровых автоматов. Моника-старшая отплясывала перед ним на столе, а судья сидел, вытаращившись на нее, но словно бы не видя, неподвижный, весь какой-то обмякший. «Не иначе как „крутит магнето“ под столом», – подумала Эрин.После ее выступления в уборную явился мистер Орли и объявил, что одобряет новую музыку.– Чем быстрее, тем лучше, – пояснил он. Урбана Спрол возразила, что музыка «Зи-Зи Топ»вредна для здоровья – по крайней мере, лично для нее.– Да я под нее отболтаю себе все, что есть, – сказала она.– Ну-ну, – прервал ее жалобы мистер Орли. – Мы же согласились на этот твой рэп – «Айс Пьюк» или как его там.– «Айс Кьюб»!– Да один черт. Главное – восемь минут хард-рока ты уж как-нибудь выдержишь.– Но кожа-то растягивается, и остаются следы!– Я выберу куски помедленнее, – успокоила ее Эрин.– Ни в коем случае! – запротестовал мистер Орли. – Чем быстрее, тем лучше: все потеют, а значит – заказывают выпивку.– И дают на чай, – добавила Моника-старшая, помахивая пятидесятидолларовой банкнотой. Остальные танцовщицы только свистнули.– В общем, вопрос закрыт, – резюмировал мистер Орли и удалился.Когда программа закончилась, Эрин быстро сняла грим и оделась.– Куда это ты намылилась? – подозрительно спросила Урбана.– У меня дела.– В три часа ночи?!– Мне нужно встретиться кое с кем.– Поклянись, что не с Дэрреллом! – Урбана и другие девушки уже знали о ночном происшествии и видели след, оставленный ножом Дэррелла на голом черепе Шэда.– Не беспокойся, на сей раз всего лишь мистер Квадратные Зенки, – ответила Эрин, застегивая молнию на джинсах и надевая босоножки.– Мистер Квадратные Зенки? – удивилась Моника-младшая. – А этот-то тебе зачем?– Нужно поговорить.– Не слишком-то клевая идея, – заметила Моника-старшая.– В три часа ночи ничего лучшего что-то не приходит в голову. – Эрин еще раз взглянула в зеркало. – В крутые времена приходится идти на крутые меры.– Наберись-ка лучше терпения, – посоветовала Урбана. – Он сам придет. Тем более что ты теперь танцуешь под его музыку.– Я не могу ждать, – коротко ответила Эрин.– А как ты собираешься искать его?– Я уже нашла.Урбана Спрол улыбнулась.– По телефонному справочнику?– Нет.– А как же тогда?– Просто провела небольшое расследование, – загадочно усмехнулась Эрин. Она не могла сказать им правды. Одного телефонного звонка агенту Клири было достаточно, чтобы память компьютера оказалась к услугам Эрин. Клири рад был помочь ей и почти не задавал вопросов: он все еще сожалел о ее увольнении.– В любом случае это безумие – заявляться к нему среди ночи, – сказала Моника-младшая. – Ты же его почти не знаешь – а вдруг он псих?– По-моему, он абсолютно безобиден.– Вот-вот! О Теде Банда говорили то же самое.– Спасибо за напоминание. Ты меня успокоила. – Эрин подхватила сумочку и пакет с костюмом для выступлений.Урбана Спрол поднялась и загородила собой дверь. Эрин вряд ли сумела бы преодолеть такое препятствие.– Дай ему время до конца недели, – сказала Урбана.Эрин внезапно ощутила бесконечную усталость. Сил не осталось даже на то, чтобы продолжить спор с подругами. Да они и правы: то, что она собиралась сделать – чистое безумие.– Потерпи немного, – сказала Урбана.– Ладно, потерплю – до субботы, – пообещала Эрин. – Если вы выдержите мою новую музыку.Моника-младшая заявила, что «Зи-Зи Топ» – это просто динамит, что она больше никогда не будет танцевать рэп и что под «Стилягу» она собирается выходить на сцену в белом цилиндре и с хвостиками на трико.Урбана, нахмурившись, покачала на ладонях свои мощные груди.– Были бы у тебя такие буфера, и ты бы взвыла, если бы тебе пришлось так прыгать и скакать. Так что по мне лучше мой медленный «Айс Кьюб», чем твой динамитный «Зи-Зи».Эрин выразила свое сочувствие. Она не представляла себе, как вообще можно жить с таким бюстом. Об Урбане ходили слухи, что однажды она чуть не до смерти задавила им какого-то партнера по постели, и ни одна из танцовщиц не сомневалась в том, что это правда.– Ну ладно, до завтра, – попрощалась Эрин.– Ты домой? – подозрительно спросила Моника-старшая. – Только честно.– Честно – домой.Шэд поехал вслед за ней на своей машине – просто так, чтобы удостовериться. * * * Молдовски появился у конгрессмена Дилбека в самый разгар сеанса массажа: рыжеволосая женщина в золотистом комбинезоне старательно обрабатывала его спину, с размаху лупя ладонями по бледным лопаткам. Ногти у нее были что-то длинноваты для массажистки.– О, Малкольм! Познакомься, это Ив. – Голос Дилбека смешно подрагивал при каждом шлепке.– Хэлло, Ив, – сказал Молдовски. – Нам нужно минутку поговорить с глазу на глаз. Не возражаете?Ив ответила, что, разумеется, не возражает. В ее речи чувствовался легкий английский акцент.– Ты пока иди прими душ, – велел ей Дилбек. – Я буду сию минуту.Когда она вышла из комнаты, Молдовски поинтересовался:– Дэвид, а где твоя жена?– Думаю, ездит по магазинам.– Ах, значит, ты думаешь?– Да, по магазинам. Я сказал Пьеру, чтобы ехал помедленнее.– Ты безнадежный кретин, Дэвид, – заключил Молдовски.Дилбек сел и прикрыл наготу полотенцем.– А что мне теперь следует делать, Малкольм? Черт побери, ты совсем как моя матушка.Оба услышали, как в ванной на другом конце холла полилась вода.– Это что еще за штучка? – спросил Молдовски, дернув подбородком в сторону этих звуков.– Я и сам пока толком не знаю. Да какая, в сущности, разница? Она не имеет ни малейшего понятия, кто я такой. Она только что переехала к нам из Лондона.– Ну-ну, – полуиронически, полусердито отозвался Молдовски.– Да что с тобой такое сегодня? – жалобно проговорил конгрессмен.– Сахарный билль, Дэви. Твои коллеги показывают характер, так что мои клиенты очень обеспокоены. Они хотят знать, на ту ли лошадь они поставили.– Не волнуйся, все в порядке, – махнул рукой Дилбек. – Сегодня вечером я развлекаю молодого Кристофера.«Не волнуйся, все в порядке!», – мысленно передразнил его Молдовски. Там, в больнице, валяется тот парень с разбитой головой, чокнутый очкарик-шантажист готов раззвонить обо всем в газетах, а у этого идиота в ванне плавает очередная шлюха.– Ты говорил с судьей? – спросил он.Дилбек кивнул.– Да, мы обедали вместе.– Ну, и?..– Он поблагодарил меня за то, что я проявляю интерес к его карьере. Ему, как ты и говорил, очень хочется выйти на федеральный уровень. – Дилбек встал, поправил полотенце и с тоской взглянул туда, откуда доносился шум льющейся воды.– А что насчет дела «Грант против Гранта»? – не отступал Молдовски.– О, мы говорили об этом. – Дилбек принялся ходить по комнате, стараясь держаться с наветренной стороны от одеколона Молди. – Судья – человек весьма религиозный. Или, по крайней мере, старается казаться таковым.– Наверняка новообращенный.– Да. Он убежден, что принял правильное решение относительно присуждения опеки. По-моему, у него есть какой-то личный интерес, чтобы все обстояло именно так, а не иначе.– Это похоже на правду, – заметил Молдовски.– Он сказал, что мать девочки – проститутка. Это правда, Малкольм?– Понятия не имею.– По-моему, ты что-то знаешь, но не говоришь мне.– Есть очень много такого, чего я не говорю тебе, Дэвид.– Ты же знаешь, когда речь заходит о проститутках... Это мое слабое место.– Даже и думать не смей. – Молдовски ничего не собирался говорить Дилбеку: чем меньше ему известно, тем лучше. – Ну, так чем у вас там кончилось? Что-сказал судья?– Он не нуждается во мне, Малкольм. Он играет в гольф с каким-то сенатором, чтоб ему пусто было...Молдовски выругался сквозь зубы.– ... из Комитета по судебным делам, – продолжал Дилбек. – В общем, мы ему не нужны, вот и все.– То есть он не станет улаживать это дело, даже в качестве личного одолжения, – резюмировал Молдовски.– Эта женщина – неприкаянная грешница, она не способна должным образом воспитывать ребенка. Вот что он сказал мне – дословно, Малкольм. Плюс к тому на каждом шагу цитировал Библию.– Плохо дело.– Да, – подтвердил Дилбек. – В общем-то, этот обед ничего не дал.Молдовски размышлял, постукивая друг об друга костяшками согнутых пальцев.– Так... А если положить ему на лапу пачку наличных? Возьмет? Как тебе показалось?– Это против его принципов, – покачал головой Дилбек. – Но, насколько я понял, леди сама могла бы решить свой вопрос...На шее Молдовски вздулась вена, и стало видно, как в ней пульсирует кровь.– Погоди, погоди. Я правильно понял тебя – она получит опеку над ребенком лишь в том случае, если ляжет под судью?– Он сказал, что готов обдумать этот вариант.Молдовски вздохнул.– Знаешь, что я тебе скажу, Дэвид? Ты просто король дипломатии. Правительству следовало послать тебя на переговоры по стратегическому вооружению. – Он принялся шагать по комнате. – Кто он вообще такой, этот вонючий судья? Библию, видите ли, цитирует! Такому больше подошла бы «Кама Сутра»!– Малкольм, – окликнул его конгрессмен, – что же все-таки нам делать?Подойдя к нему вплотную и глядя глаза в глаза, Молдовски взял его за локти (до плеч дотянуться ему не удалось).– Киллиан не пойдет на это, – сказал он. – И она не пойдет. Черт тебя побери, Дэви, я не всегда бываю в ладах с моралью, но и я бы не пошел на это. Мне много приходилось выслушивать всяких мерзостей, но такое – в первый раз.Концентрация паров одеколона вокруг Молди была так высока, что у конгрессмена заслезились глаза.– Судья не возьмет денег, Малкольм, – пробормотал он, тщетно пытаясь высвободиться. – Я пробовал.– Тогда дело действительно плохо.– Не возьмет – даже для своей кампании, – продолжал Дилбек. – Я предложил сделать это по официальным каналам, но он отказался. Он же метит на пост федерального судьи, и ему нужна кристально чистая биография. А о политиках мнение у него – хуже некуда.Шум льющейся воды, доносившийся из ванной, прекратился. Дилбек резко обернулся в ту сторону; глаза его мгновенно приобрели то специфическое, рассеянно-мечтательное выражение, которое всегда замечал в них Молдовски, когда конгрессмен предвкушал плотские утехи – хотя бы в самой отдаленной перспективе.– Ты безнадежен, Дэвид, – проворчал он.– Что? – переспросил Дилбек, облизывая нижнюю губу.– Ты безнадежен, говорю. Иди к своей красотке. Меня можешь не провожать.– Спасибо, Малкольм.– И постарайся, чтобы хоть сегодня обошлось без проблем.– Само собой, само собой, – закивал конгрессмен. – Эрб будет поблизости.– Отлично, – сказал Молдовски, а про себя подумал: конечно, Эрб Крэндэлл знает свое дело, но он один, а бывают вечера и ночи, когда к Дилбеку для верности следовало бы приставлять двоих.Когда Молдовски ухе выходил из холла, дверь ванной распахнулась, и его окутало целое облако душистого, сладко пахнущего пара. На пороге появилась Ив – распаренная, разрумянившаяся, с еще влажной кожей и мокрыми волосами. Если Молдовски и смутился немного, он не показал этого. Вежливо отступив в сторону, он пропустил женщину в дверь, вполголоса заметив:– У вас осталось мыло на ушах. * * * Пару часов спустя конгрессмен Дэвид Дилбек являл собою воплощение удовлетворенности и абсолютного довольства. Он разнеженно улыбался, пускал кольца дыма, напевал под музыку и тихонько притопывал ногами, попивая свежеприготовленный коктейль из рома с кока-колой, что еще больше улучшало его и без того лучезарное настроение. Справа от него, со стаканом апельсинового сока в руке, сидел Эрб Крэндэлл, но не столько пил, сколько поминутно с беспокойством оглядывался на дверь – не появились ли блюстители порядка. Человек, сидевший слева от конгрессмена, по имени Кристофер Рохо, был занят другим делом: сложив пятидесятидолларовую банкноту «голубком», он пустил его в сторону сцены, где танцевала девушка в компании бирманского питона добрых футов девяти длиной, обвившегося вокруг ее обнаженного тела. Челюсти змеи были плотно обмотаны клейкой лентой, а на морде кто-то нарисовал ей усики щеточкой – некий намек на Гитлера, как показалось Эрбу Крэндэллу.– Это просто великолепно! – с энтузиазмом заметил Дилбек. – Девочка что надо, правда, Эрб? А змея!– Угу, – отозвался Крэндэлл. – Не жизнь, а малина.Танцовщица, выступавшая под именем Лорелеи, ухитрилась намотать на себя питона весьма интригующим образом: его хвост спускался с ее спины как раз по ложбинке между ягодицами и, пройдя между ног, элегантно загибался кверху, на голый живот.– Как она его выдрессировала! – восхищенно заметил Дилбек.Эмоции Кристофера Рохо не уступали восторгу конгрессмена, поэтому он принялся мастерить нового «голубка» из стодолларовой бумажки. Этот молодой человек был богат, не честолюбив и избавлен от необходимости тратить свое время на что-либо, кроме удовольствий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62