Да и вообще, надо же дать о себе знать – мастер, наверное, во всем себя винит. Зачем, кается, я его с собой брал?! Н-да. А «арктан» подходит как нельзя лучше. Урмы были надежные машинки!
– Вершитель девятого разряда Сто двадцать шесть! – раздалось от дверей. У вершителя Сто двадцать шестого сердце заколотилось, как ненормальное, в голове запрыгали панические мысли: «Провал! Все! В утилизатор!» – Ваш рацион на обед, – скучно сказал распределитель питания, смешной дядька, прозванный Цыпленком из-за желтого цвета волос, суетливый и невредный. Он замешкался в дверях, отталкивая ногой бестолкового серворобота, лезущего в двери поперед хозяина. Антон, кляня себя за испуг, принял продовольственный пакет, и распределитель вывел кибера обратно в коридор. Стажер взвесил в руках сверток с рационом и футляр с тестером и со вздохом отложил обед. Сначала – связь.
Четыре изогнутые, расходящиеся в стороны ноги нашлись быстро. У них были смешные расплющенные ступни – «арктанов» готовили к снегам Ганимеда. Шести манипуляторов нужного типа не нашлось, хватит и двух. Пока шла подзарядка, Антон настроил «арктана» и проверил рефлексы. Вспомнился Фидо. Так он и не узнал, что такое спонтанный рефлекс… Вспомнилось лицо Гуниллы, бесконечно милое и доверчивое, хорошенькое даже после смерти. Ну как, как можно было ее убить?! И он еще пожалел этого престарелого гада? Слабости, страхи отошли. Он мечтал побыть «двойным нулем»? Суперагентом с лицензией на убийство? Его мечта сбылась! Антон запер дверь, присел перед «арктаном» на корточки и стал кодировать свое первое донесение:
«СТАЖЕР – МАСТЕРУ. У меня все в порядке. В. Вожжеватов, В-7-21, рекомендовал меня Гереро, возглавляющему Производственную Группу Лиги. Утвержден вершителем за сто двадцать шестым номером в девятом разряде. Намерен наблюдать и передавать всю полученную информацию. Готов выполнить любое задание, а пока сообщаю: Локи намерен через декаду превратить в исполнителей первую тысячу заложников. Пурпурами расстреляно 52 человека (проскрипционные списки прилагаю в разделе „Справка“). С базы пурпуров на астероиде Вотан доставлено 4 биотерминатора – биологическое макрооружие класса „Протоплазма“. Привет всем. Стажер».
Отправив «арктана» на шахты к ополченцам, Антон отдышался и прилепился к окну.
Смеркалось. Хребет Изиды почти слился с опустившейся темнотой ночи. Равнодушно светил огонечками завод в песках, а дальше, за холмами, за ободом купола, вспыхивали красные и зеленые искры, шевелились тени, сметывали теменцу косые стежки лазеров. Где-то на шахтах шел бой.

Глава 30
«БОЛЬШОЙ СЫРТ», ШАХТА «ЛЕДЯНАЯ»


1

Красная спица луча вынеслась из пустыни, ударила в стену над головой Шуйбэня, и полуотвердевшие капли расплава градинками зацокали по шлему. Вот ведь вляпались!.. Лю вздернул тяжелый фузионник, и луч красивого зеленого цвета сорвал верхушку бархана, из-за которого только что выглядывал пурпур. Мимо!.. Да и попади он в цель, все равно это ничего не даст. С одного импульса тяжелую броню не вскроешь, самое большее, повредишь бопы – биооптические преобразователи в шлеме… Скрестишь танк с гигантопитеком – и получишь бронескафандр!
Сами виноваты. Шифу просил пригнать десятка два роботов-диггеров, чтобы было чем «Нору» рыть, а они перестарались, нахапали систему целиком – сорок проходчиков и робота-матку в придачу! «Али-Бабу и сорок разбойников». Царя Никиту и сорок его дочерей. Мы… они… При чем тут «они»? Он один во всем виноват. Таким вот дураком родился – питает несчастное пристрастие к кибермеханизмам. Он к ним относится как к живым. Любит их, жалеет, расстраивается, когда роботов ломают. Дойдет до того, что он женится на роботессе и будет нянчить маленьких роботят! Нет, а что ему было делать?! Собрать полсистемы и увести? А двадцать диггеров куда? Бросить?! Они ж испортятся! Угу… А пока он тут заботливую мамочку изображал, группу заметили с воздуха, и пытаются теперь испортить ее! По темноте уже прилетел штурмовик, но обстреливать не стал, прошел на бреющем и сбросил десантный модуль…
Борясь с волнением, Шуйбэнь неумело переключил лучевик на непрерывный режим. Было страшно стрелять по людям, но потерпеть поражение было еще страшней,
– Тима! – позвал он, не отрывая взгляда от песчаного бархана за вывалом каменных глыб. – Долго еще?
– Половину спустили только! – ответил Морган. По голосу чувствовалось – Тимка запыхался. – Больше десятка в кабину не влезает!
– Грузи остальных, а Яэли скажешь, чтоб сюда ползла – здесь не так опасно!
– Щас я ей скажу!
Тускло блестя, нестройной цепью из пустыни высыпали пурпуры в броне. Перемахивая барханы, они скрывались из глаз и возникали снова совсем в другом месте. Они выпрыгивали, поджимая ноги и паля перед собой не целясь. Вытягивали свои нижние конечности, словно шасси выпускали, и приземлялись – уже шагов на десять ближе. Было не смешно. Было страшно. Огромные, двух с половиной метровые скафандры с пурпурной начинкой взмывали из-за гребня с тихим гулом. В ярком свете прожекторов с лифтовой башни резко выделялись щели между сегментами, округло белели «мячи» налокотников и наколенников, «эполеты» наплечников. Красные и зеленые лучи били вперехлест, оставляя блестящие, словно эмалью облитые вмятины на камнях и броне.
– Лю! – прокричала слева Яэль. – Я на месте!
– Не высовывайся!
– Что я, дура, что ли?! Давай командуй!
– А чего тут…
Из-за недалекого бархана выскочил пурпур. Лю плавно, не дыша нажал гашетку. Огненная нить пиролуча пересеклась с бопом. Боевик, временно ослепнув, не заметил камня под ногами и покатился кувырком. Яэль обернулась и показала Лю большой палец. А Шуйбэнь будто раздвоился: Лю-1 стрелял в пурпуров, целясь в ноги, и думал только о прицеле с хомодетектором, а Лю-2 смотрел на театр военных действий, как из партера, томился и потел от страха. Он перевел взгляд на холмик слева. Там стоял пурпур и целился.
– Залп! – завопил Лю.
Провыли красные ослепительные струи. Пурпуру не повезло – лучевой дуплет угодил туда, где сходились два грудных и один брюшной сегмент, образуя трехлучевую звезду. Пурпур задергался. Рухнул на бок, и следующим импульсом ему разворотило энергоранец на спине, что повыше ребер радиатора. Докатился гулкий хлопок. Развороченный ранец ярко вспыхнул, заливая бархан лиловыми огнями.
Оттикало пять минут. Линии красного и зеленого огня резали синие сумерки на куски. Кто-то, кажется, Яэль, зашвырнул далеко за камни стан-бомбочку. Бомбочка завизжала в оглушающем режиме, вспыхнула клубом веселого василькового цвета. На его фоне раскорячились черные роботоподобные силуэты, рикошетом накатили слабость и тошнота. Подполз Морган, дернул за рукав.
– Все! – крикнул он. – Пора! Щас кабина подымется! Идите, я вас прикрою!
– Я те прикрою… – пробурчал Лю и гаркнул: – Всем отходить!
Еще одному боевику пробило ранец – разряд ушел в песок, а бронескафандр застыл на одной ноге, словно под заклятием, и рухнул на камни. Два красных луча достали прожектора на башне лифта и погасили свет.
– Лю! Отползай! Все тут!
Шуйбэнь задом сместился за кучу щебня и пополз-покатился к дверце лифта. Чьи-то руки подхватили его и втащили в кабину. Лифт заскользил вниз.
Запоздалый зеленый луч раскроил черноту надвое, но поражать было уже некого – поле боя опустело.

2
Изида, синоптическая база-лаборатория

Изида – это плоскогорье к северо-востоку от «Большого Сырта», гигантская вмятина, оставленная астероидом, падшим в начале времен, а если смотреть с орбиты, то виден колоссальных размеров кратер, вроде Океана Бурь на Луне, и тоже окруженный кольцевыми горами-кордильерами. Планетологи такое образование зовут депрессией. Карта этой депрессии походит на схему московского метро, самого старого в Евразии и самого разветвленного. И здесь, и там от центра расходятся радиальные линии, пересекая кольцевые. Только на Изиде это не монорельсы, а каньоны и разломы. В такой-то разлом – широкое ущелье с отвесными стенами стометровой высоты – и въехали Жилин с Колмановым. Каждый правил своим краулером.
Глеб ехал и улыбался, вспоминая вчерашний «кигол».
Когда его, прилегшего соснуть после смены, разбудил робот-краб, почти новый «арктан» с весточкой от Антона, душа сыграла гамму чувств. И облегчение было, и радость, и злость, и возмущение. Пригасло ощущение вины, и зашевелилась, зацарапалась сметка: ага, пошли разведданные!
Киберсвязник всех перебудил– ночевали ополченцы в свежевыплавленном туннеле, постелив одеяла на теплый пол. До Коцита-4 оставались считанные метры. Яэль стала реветь, девчонки принялись ее утешать, Виджай взялся рассуждать о модельном психологическом кондиционировании и рекондиционировании, а Гошка обозвал его чучелом, явно завидуя Антону с оперативным псевдонимом Стажер… Конечно, в любой день знак удачи мог измениться с плюса на минус. Ну, так… ни природа, ни демиурги страховок не выдают. Глеб призывал себя опроститься и утешаться хотя бы тем, что стажер жив-здоров. И вообще, мелкие неприятности – это не крупные, а крупные – не смерть…
Ущелье то расширялось в долину, то стискивало стены, в одном месте утесы опадали широким разливом щебенки, в другом вырастали метров до трехсот. У их подножия лежали скальные блоки, отломленные у верха обрыва, иной раз такие громадные, что на них спокойно можно было бы разместить дачный поселок. Фиолетовые и синие мхи, довольствуясь инеем и туманами, облюбовали середину каньона, где дольше пригревало солнце. Сейчас, правда, его за тучами не видно было, а без светила холодает сразу и заметно.
Жилин старался объезжать зернистый мох (право, можно подумать, что склон синей икрой намазан!), хотя что моховищам гусеницы? Марс – биологически пассивная планета, хорошо если здесь наберется десятка два выживших видов. Но уж те, что дожили до эпохи глобальной климатизации, – самые стойкие. Эти не пропадут…
– Поворачиваем, – сказал Колманов, – и вверх.
Жилин послал свой краулер по пыльному следу колмановского и осторожно вырулил на узковатый карниз, волнообразно поднимавшийся к тонкослойчатому, сильно выветренному уступу. За ним вставал еще один, и еще… Перевалив последний, Жилин оказался на плоскогорье. В километре к востоку серел купол синоптической базы-лаборатории, похожий на опрокинутый казан.
– Не видать их что-то… – проговорил Колманов, правя на купол. – Если нет, подождем – мимо не проедут, больше тут переночевать негде… Эти-то, которые… ты говоришь, сафари устроили – не экстремалы какие, в тентах ночевать не будут. На фиг надо, скажут…
Оставив краулеры под навесом из панелей солнечных батарей, истертых ветром до подложки, Жилин с «проводником» вошли в купол. База была недавно расконсервирована – воздух нагрелся до плюс двадцати, в библиотеке-лаборатории грудой лежали надувные матрасы и небрежно скатанные одеяла; старая кухонная машина была заляпана сбежавшим кофе. Крошки на полу, окурок в углу, сипящий унитаз-автомат за открытой дверцей туалетного блока – все выдавало гостей не очень-то культурных и далеко не чистюль.
– Чтоб я еще раз вас сюда пустил… – бурчал Колманов, ожесточенно оттирая панели УКМ. – Привыкли, что за ними киберы ходят… А у самих что, руки отвалятся? Будешь чай?
– Буду, – кивнул Жилин, выглядывая в окно.
– Что-то мне тут Наташка насовала… – Колманов развернул пакет и заглянул в него. – Печенье!
– Пойдет…
Странно, но тишина вокруг, закипающая вода, Колманов, выкладывающий съестное, – все это шумство и беззвучие, сродственные пикнику или выезду на дачу, не расслабляли Глеба. Настороженность не уходила – уши вычленяли новые звуки, глаза нет-нет да и поглядывали на окна, а правая рука всегда оставалась свободной… Впрочем, он не очень-то и страдал от постоянной алертности. Всегда быть на взводе – это нормально, такая привычка досталась ему от предков, а те унаследовали ее от своего тотемного животного. Да не особо-то теперь и понежишься, даже если и захочешь. Антон в тылу врага. Ковальский на задании. Бранкевич с Шуйбэнем роют «Нору». Да и сам-то ты весь на виду – вот как заметят с воздуха, куды бечь?
– Пурпуры… – произнес как бы про себя Колманов. – Вот тебе и пурпуры… Ты извини, что я тогда на тебя взъерепенился…
– Да ладно… – свеликодушничал Жилин.
– Муторно на душе… По идее не мы, а Совбез должен «Еры» заниматься…
– Нет, они что-то такое готовили, – вступился Жилин за бывших коллег. – Я так, краем уха слышал… Там что-то было про блокаду, про усыпляющие бомбы…
– Они-то готовили, – проворчал фармбой, – а им не дали! Вызвали на ковер, настучали кулаками, обрызгали слюной… Догадываешься почему?
– Голоса, – коротко сказал Жилин.
– Точно! Пурпурные – кто? Пурпурные суть «вооруженный отряд партии», боевой авангард неработающего класса, а не работает подавляющее большинство активного населения! Вот и финтят политики. И эс-бэ велят прогибаться. А то как же! Прижмут эсбэшники хвост уроду этому, Локи, а вдруг электорат обидится? Возьмет да и прокатит на выборах!
– Они когда-нибудь доиграются, – сказал Жилин, выглядывая в окно. – Дождутся, что банды пурпуров вырастут в армии! И придется вести уже настоящую войну! Как тогда, с Халифатом. Да и с Гитлером то же самое…
– Ну, так… – усмехнулся Колманов. – Дороги-то мы, слава богу, построили. Еще б вторую российскую проблему решить… А это болячка застарелая… Все эти пурпуры, они что – сами по себе завелись? Сами же их расплодили! Кто этих дурачков просил труд отменять? Вы бы сначала замену ему нашли, правильно? А потом бы уже и сокращали этих… рабочих и крестьян. Постепенно! Сначала бы с производства, потом со сферы обслуживания. А то устроили дурдом какой-то!
– Да уж… – усмехнулся Жилин. – Что дурдом, то дурдом… Все как с ума тогда посходили. С утра до вечера – демонстрации, манифестации, пикеты, митинги… «Да здравствует коммунизм!», «Изобилие – массам!», «Благополучие – для каждого, стабильность – для всех!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56