Потом мы с вами обсудим, какие книги нужно иметь на первый случай и где
их, кстати, покупать. Учтите, их не очень много. Меня угнетает
распространенное заблуждение, что у нас избы-ток^ионформации. Как же так?
Нам не хватает высоких состояний, значит, у нас информационный голод. Нам
крайне необходимо сейчас начитаться, насмотреться, наслышаться такого, что
помогло бы создать тезаурус высоких состояний. И это нужно делать
обязательно в соединении с очень интересным социологическим действием -
воспитанием детей. Мы стали слишком практичными, прагматичными людьми. Мы
испытываем избыток переживаний по поводу чепухи. Тем более, что,
оказывается, быть практичным не очень практично. Мы, собственно, это и
доказали, строя "светлое" будущее по законам прагматики и потерпев фиаско.
Не прошло и семидесяти лет, как мы убедились, что бездуховность и слишком
большая практичность - планы, удовлетворение растущих материальных
потребностей - привели нас к удивительным, парадоксальным результатам.
Итак, наши занятия медленным чтением имеют очень интересный
политический, социальный, духовный и даже терапевтический умысел. Мы
научимся, когда сможем читать медленно, тому удивительному способу работы с
текстом, когда текст дарит энергию. Нам подарит свою энергию
ассоциативность, которая будет идти рядом в этом же канале. Поэтому работа с
шедеврами, с великой поэзией, с великой философией, с великими мыслителями
так же необходима, как необходима вода, как необходим воздух, ибо высокие
состояния - такое же питание для души, как еда для физического организма.
Душа нуждается в ежедневном питании. Она может захиреть от голода. И если мы
о ней забыли, то сегодня, надеюсь, наконец, вспомнили? Отсюда, от души,
начинается путь к культуре движения, потому что, в принципе, мы не можем
сделать навыка, если у нас нет макродвижения. Для того, чтобы научиться
читать медленно, нужно поместить себя в поток великих идей. А значит,
немного стать романтиком. И тогда все получится практично. Монтеневская
заповедь проверена веками, по ней жили очень многие люди: "II faut avoir un
peu de folie". Нам не помешает быть чуть-чуть "сумасшедшими" - тогда все
станет на место. А у людей "несумасшедших", сухих и практичных очень часто
"болит печень", они скучны и чаще всего бесполезны для общества. Или, во
всяком случае, не так полезны, как могли бы быть.
Расширение кругозора - выражение довольно банальное, но то, что за ним
стоит, невероятно важно как для существа виталь-ного, так и для существа
духовного. Расширение кругозора связано с завоеванием смыслов.
Ассоциирование и тезаурус состояний, разобранные нами, дадут возможность,
наконец, работать по-настоящему над расширением кругозора.
Язык - это серия ассоциаций, это постоянное, константное ассоциирование
всеми носителями языка в своих речевых единицах. Ассоциирование между этими
единицами создает речевой поток. Даже самый неразвитой человек, говорящий на
каком-то языке, все равно ассоциирует, что-то сплетая. Мы все находимся в
семантических сетях. Мы все находимся внутри коллективного бессознательного,
образуемого в значительной мере за счет этих словесных сплетений, при
условии что мы рассматриваем язык как огромное стихотворение, поднимая его
на самый высокий уровень, как вечно незаконченное произведение, ибо оживая
от употребления, он тут же становится незаконченным. Возьмите для примера
древнегреческий или латынь. Они выпали из сферы широкого обихода, но как
только оказываются в узусе, происходит нечто удивительное - они длятся,
продолжаются, меняется их произношение, меняется нечто необъяснимое,
продолжая с изменением жизнь. Языки - огромные поэмы, огромные стихи. Такое
отношение к языку, заметьте, способно создать состояние. Ощущение языка как
огромного стихотворения вызывает психологическую позу. И это состояние очень
полезно - мысль, которую мы воспринимаем эмотивно, является очень
продуктивной. Такие мысли человек может сочинять сам, если будет находить их
в чужой формулировке. Работать в этом направлении нужно в состоянии
постоянной эвристичности - в "позе грибника". Мы можем "математизировать"
нашу основную психологическую позу, не просто сказав: "Ищи выражение на эту
тему", - а увлекшись чем-то, работая на уровне чувствомысли и состояния.
Через состояние, от состояния отталкиваться гораздо легче. Состояние никогда
не допустит утомления, и твоя спонтанная логика начнет работать параллельно
с аристотелевой. Ты увидишь свою плюралистич-ность и многосоставность - а
это уже великое дело по пути к творчеству.
Мышление, если мы стремимся к креативности, к творчеству, должно быть
парадоксальным, потому что только парадоксальное мышление может позволить
выйти, как того требует теоретик творческого мышления Д. Б. Богоявленская,
за пределы известного. Парадоксально столкнув два понятия, не прибавляя
нового объекта, мы получаем практически новый объект, а значит -творческий
результат. Здесь опять очень важно не улететь в космос имажинерства, в
маниловщину, поэтому обязательно нужно фиксировать свою работу в знаках,
вести записи и делать это безотлагательно. Дневник самонаблюдений, который
может быть страшно беден важен самим фактом обращения к самому себе. Пусть
на его обложке не будет золотыми буквами написано "Дневник"., пусть это
будут обыкновенные листочки. Но на этих листочках необходимо сфокусировать,
определить, сделать морфологическим, воплотить в знаках, чтобы другой тоже
мог понять, нечто, побывшее в ощущении. Пусть на первый случай этим другим
будете вы, ставшие другими, - мы уже через минуту другие, тем более когда
работаем усиленно.
Радость открытия - великая радость. Мышление в собственном соку не
варится. Но мы, работая с мышлением, можем считать его источником знания. Мы
всегда работаем таким образом, что создаем из известного новое. В таком
смысле мы и являемся микродемиургами, микробогами. Конечно, это надо
воспринимать иронически, но то, что мы действительно как ремесленники ваяем
новое - безусловно. Возможность только тогда становится реальной, когда мы к
нашему фантазерству добавляем известную долю здравого смысла, хотя здравый
смысл и парадоксальность, непрерывно конфронтируя между собой, составляют
основное противоречие творчества. Граница между парадоксом и китчем очень
тонкая. Определение ее связано, конечно же, со вкусом. Если у вас накопится
большой ассоциативный опыт, разовьется богатая ассоциативность, то,
естественно, появится и более утонченный вкус.
Мышление как игровой элемент. Мы не овладеем мышлением, если не
рассмотрим его таким образом. Мышление человека в педагогическом преломлении
не представляет для нас ничего таинственного. Это обыкновенные гештальтные
движения, которые обыкновенны потому, что мы, занимаясь педагогическим
процессом, совершаем клишеподобные рутинные операции, которые как клише
"сделаны" задолго до нас. Это и игра Н. Паганини, исполнявшего 24-й каприс
так, что публика сходила с ума от восторга. Теперь эту вещь очень прилично
играет каждый хороший студент, потому что у нас снято психическое
напряжение, которое сидело внутри этого процесса, когда он был в новинку,
являясь фактом первичного творчества до рутинизации. Рутинизация в
результате дает игровой элемент. А такой процесс есть произведение. А
произведение суть все. В том числе и мы...
Итак, теперь непосредственно займемся, пожалуй, культурой движений
речевого аппарата. Звуки, которые мы разобрали, невероятно важны. Но не
менее важны и некоторые другие, трудные в смысле движения звуки, которые нам
предстоит разобрать. Возьмем, например, такой немецкий звук, как Ich-Laut -
[с]. Какова изготовка этого звука? Изготовка такая же, как номинально
изготовка "и" краткого в русском языке. Устанавливаем кончик языка у
основания нижних зубов, ищем фокусировку через манок и говорим "и" на
немецком языке: "Dresden" - "и", [j]. Повторив еще раз эту полугласную без
голоса, получим [с]. Сравните: [j] и [с]. Оказывается, [j] имеет безголосую
параллель. Осознание этого факта вызывает улыбку. Вызывает радость! Радость
познания, радость встречи со знанием, которое лежит на поверхности. Почему
раньше мы не сделали этого открытия? Не было нужного аналитизма. Не было
нужных ассоциаций. Не было путей. Не было приемов.
Сейчас мы занимаемся с вами организацией решения такого рода проблем -
проблем обнаружения в известном невероятных связей. В учебнике В. Н.
Девекина - замечательный учебник, конечно, шедевр, как мы условились - есть
очень смешные фразки.
Например: "...Приблизительно, как русский "х" с мягким знаком..." Это
он про [с] так, догадались? А как просто сказать не приблизительно, а точно:
[j] с изготовкой кончика языка у основания нижних зубов, без голоса. И будет
мудрено произнести "хь" вместо [с].
А теперь произнесем слово "хлеб" по-русски, получив номинальную
изготовку первого звука "х", настроим фокусировку через манок и получим
немецкий звук Ach-Laut-[x]. "Dresden" - [х]. Спинка языка сама немного
отодвигается назад. Какое умное у нас тело! Я думаю, фокусировки как раз с
пептида-ми и связаны. Как удивительно это наблюдать в себе! Видите, как мы
просто поставили сейчас труднейший - по распространенному заблуждению - звук
немецкого языка. Практически мы его не ставили, потому что занимались просто
движением. Теперь вам, конечно же, нужно заниматься звукодвижениями.
Главное, что вы знаете, как ими заниматься. А теперь спокойно пройдемся по
всей таблице.
Итак, первый звук в первом ряду- звук [т]. (См. стр. 74-75.) Изготовка
ничем не отличается от русской, на другие языки легко перенастраивается при
помощи фокусировок. Хитро спросите соседа по квартире: "А ты можешь
произнести [ т] на английском, немецком, французском, русском, украинском и
итальянском языках?" Сосед посмотрит испуганно и спросит: "А какая разница?"
Ты прищуришься и ответишь: "Есть разница!" Теперь вы уже посвященные, теперь
вы в нашем эзотерическом кругу, который я хотел бы, конечно же, превратить
из эзотерического в совершенно открытый, чтобы каждый школьник и дошкольник
знал, как это просто делается.
Далее - звуки [Ь], [р]. Ситуация идентичная, [Ь] и [р] легко
перенастраиваются при помощи фокусировок. Учебники не дают изготовок.
Нормальные, хорошие учебники настигают звук только в фазе результации. Но
нам и этого достаточно. Мы в автодидактике занимаемся здоровым
потребительством, правильно используя учебники. В основу нашей системы, как
мы уже подчеркивали, положен устный метод. Или, другими словами, -
акцентуированное воспроизведение с анализом движений. Поэтому всякие
движения мы используем для того, чтобы отвлекаться в -первое мгновение от
смысла. Мы никогда не воспринимаем смысл в первую очередь. В первую очередь
мы воспринимаем его скорлупу, его капсулу, чтобы во вторую очередь ее
вскрыть. Тот, кто думает, что понимает смысл глубже, если воспринимает его с
самого начала, до выяснения морфологии, формы, - ошибается. Конечно. чтобы
убедиться в этом, нужно провести серию экспериментов. Но я надеюсь, что она
уже как бы случилась - мы будем учиться на культуре движений как на модели
всеобщей автодидактики.
Следующий звук - [I]. Мы не считаем его трудным, но он имеет свои
особенности, связанные с тем, что уже можно назвать словом "тонкости". Ставя
этот звук на слух, большинство русскоязычников пытается воспроизвести нечто
среднее между русскими "л" и "ль". Но при произнесении "л"'' и "ль" к
внутренней поверхности верхних зубов или альвеол прижимается значительная
часть передней спинки языка, а при произнесении центрально-европейского [1]
в его полусмягченном варианте заостренный кончик
языка прикасается к альвеолам под прямым углом. И мы должны научиться
сознательно делать это, чтобы получалось не "ай лав ю", a [ai 'iav ju:].
Далее - изготовка [f], [v], общая для трех языков: нижняя губа прижата
к верхним зубам. При помощи этой изготовки я могу, чуть-чуть открыв рот,
приготовить изготовку очень трудного английского дифтонга [эи], вытягивая
верхнюю губу в английском британском вниз или вниз-вперед, а в американском
- просто вперед.
Далее в таблице помещены [k], [g], [x]. При помощи фокусировки можно
дифференцировать эти звуки во всех языках. Это, вероятно, нетрудно для
человека, у которого есть опыт, связанный с воображением. Чтобы оно
развивалось лучше, мы разработали дополнительное упражнение, которое можно
выполнять у дисплея, за компьютером. Эта программа позволяет моделировать
звук при помощи "мышки", тем более что с помощью синтезатора звука можно
очень легко, постоянно проверяя себя, поставить звук самому. Надеюсь, такая
программа скоро будет тиражироваться.
Следующий звук - [h] - готовится легким напряжением зева или гортани.
Сначала исполняем манок, хорошо ощущая фокусировку, делаем паузу и, слегка
напрягая верхнюю часть зева, выдохе произносим: [h "i. Аналогичным образом
вся подготовительная работа переносится на мышление. Мы произносим звук,
полностью сформировав движение на локомоторном уровне. Основное, чем мы
занимаемся, когда думаем, - подготовка условий для выводов. А выводы
происходят моментально, В повседневной учебной практике мы часто забываем
подготовить себя так, чтобы все последующие действия были ясны еще в
изготовке. Если вы научитесь осуществлять изготовки для мыслей, вы будете
триумфально шествовать в области культуры движения гештальтов -образов,
состояний, словесных мыслей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31