Элейн восхищенно прижала легкий материал к лицу.
Ронвен тоже была в восторге.
– Я возьму их с собой и сошью для тебя платья, милая, – сказала она Элейн. – Если ты принесешь ткань домой, твой муж, скорее всего, заберет ее и закажет себе новые рубашки!
Элейн скрыла улыбку – ее посетила такая же мысль.
– В самом деле, Ронвен? Это было бы чудесно! У тебя получаются такие прекрасные платья!
Ронвен полыценно кивнула.
– Я знаю двух отличных мастериц на Милк-стрит. Они сошьют как нельзя лучше, и вышивают они тоже неплохо. Приходи ко мне через три дня, и мы сделаем примерку!
– Постараюсь выкроить время, – ответила Элейн. – На этот раз все будет чистой правдой: я иду к портнихе! Если платья будут уже готовы, не станет же он их распарывать и переделывать! – Элейн рассмеялась и порывисто обняла Джоанну. – Ты так добра ко мне, тетя! Когда я снова смогу тебя увидеть?
Джоанна задумалась.
– Приезжай к нам в Шотландию! Раньше твой муж бывал со своим братом при дворе Александра; убеди его приехать снова. У лорда Винчестера много земель в наших краях, и ты сумеешь найти предлог, чтобы отправиться на север. – Королева задумчиво улыбнулась. – Уверена, что Александр будет рад видеть тебя.
Ненадолго наступила тишина. Элейн ощутила, что щеки покрылись румянцем, отвернулась и, глядя на подмастерьев, ловко сворачивающих шелк, взволнованно сказала:
– Тогда я приеду. Обязательно приеду!
XI
Вестминстерский дворец
– Значит, ты просишь помилования для убийцы. – Король Генрих откинулся на спинку трона и задумчиво насупил брови. – Она, должно быть, много значит для тебя.
Граф Винчестер и его младший брат незадолго до этого разговора покинули зал и отправились посмотреть на новых королевских лошадей. Элейн отстала от них и попросила своего дядю выслушать просьбу.
– Леди Ронвен была назначена опекать меня еще моей матушкой, ваше величество. Она воспитала меня с самого рождения, а бедного Сенидда убила, защищая себя – и меня тоже!
Король строго смотрел на Элейн:
– Не уверен, что все происходило так; мне рассказывали совсем другое!
– Значит, вам лгали, сир! Если бы вы знали всю правду, вы давно бы простили и помиловали ее. Она нужна мне, ваша милость! – взмолилась Элейн. – У меня не так много друзей и слуг среди окружения Роберта де Куинси.
Элейн увидела, как король заерзал на своем троне. Он уже знал, какие последствия вызвало его повеление женить нескольких придворных лордов на иностранках из окружения своей молодой жены – ненависть, страх, и ничего более. Однако, упрямо сжав губы, Генрих произнес сухо:
– Надеюсь, ты не сожалеешь о том, что я выбрал тебе такого мужа!
– О нет, ни в коем случае, сир! – Лицо Элейн выражало не меньшее упрямство. – Я лишь надеюсь, что ваша милость позволит мне в той жизни, что вы для меня определили, иметь в качестве компаньонки леди Ронвен!
– Ну что же, если это сделает тебя счастливее, то я не вижу причин возражать. Пусть так и будет. Не могу поверить, что эта женщина представляет собой угрозу для кого-либо. Приходи ко мне через неделю, и ты получишь письменное подтверждение помилования!
– А вы не могли бы сделать это сейчас?
Генрих упрямо покачал головой:
– Нет. А сейчас иди, иди к своему мужу, пока я не передумал!
XII
Когда тремя днями позже Элейн объявила, что собирается к портнихе, Роберт не возражал. Он даже не обратил на это внимания, поскольку был занят собственными сборами – его самого и лорда Винчестера вызвали к королю.
К дому на Грейсчерч-стрит, где жила Ронвен, вела узкая и темная улочка, но за высокими воротами скрывался большой двор и дом, похожий на замок. Большую часть времени дом оставался почти пустым, поскольку графиня Клеменс со всей своей челядью наезжала в Лондон раз или два в год. В последние годы стареющую графиню такие путешествия стали утомлять, и все заботы по содержанию дома легли на плечи Ронвен. Впрочем, слуги были расторопными и вышколенными, и Ронвен не считала свои обязанности экономки слишком обременительными, скорее они ей даже нравились.
Новые платья висели в большой светлой спальне, выходившей окнами на небольшой внутренний дворик с мощеными дорожками и несколькими клумбами роз. Здесь ждали две девушки-швеи; Ронвен, которой Элейн сразу же сообщила новость о королевском помиловании, улыбалась, не в силах скрыть радость.
Сама примерка не заняла много времени. Ронвен хорошо помнила фигуру Элейн и ее размеры, однако ей очень не понравилось, что Элейн так похудела за прошедшие месяцы.
– Ты выглядишь как голодная сирота, милая. – Она осторожно взяла Элейн за руку. – Уж не заболела ли ты?
– Нет, конечно! Ты же знаешь, я никогда не болею!
– Значит, ты по-прежнему несчастна?
– Разумеется! А чего ты еще ожидала? Хотя он больше не бьет меня и не заставляет делать то, чего я не хочу. – Элейн состроила многозначительную гримасу. – Но это потому, что у него сейчас нет ничего, что он мог бы использовать против меня, а кроме того, ему нужна моя помощь, чтобы приблизиться к королю, а ради этого он готов на все!
– Но ты бы предпочла жить в Шотландии, – сказала Ронвен так тихо, что мастерицы не услышали ее.
– Ронвен! Я же говорила тебе:
– Тсс! Я помню, что ты говорила, но ты больше не жена этого размазни-графа. Он уже давно умер! Твое сердце свободно и может выбирать кого угодно.
– Но оно никого не хочет, Ронвен.
– А мне кажется, хочет, моя милая! И я думаю, что скоро ты осуществишь его желание…
XIII
Четверг, 4 марта 1238
Через четыре дня Элейн предстала перед королем в одном из своих новых платьев. Когда Роберт увидел его, то прямо-таки побелел от злости.
– Где ты взяла деньги на такое дорогое платье? Боже милостивый, ты что, думаешь, что прежняя жизнь все еще продолжается? Вы разорите меня, мадам!
Элейн удержалась от того, чтобы вспомнить о накидке самого Роберта – уже третьей по счету с тех пор, как они приехали в Лондон, – и упомянуть о том, что деньги берутся из ее кошелька.
– Это подарок, сэр, – сказала она с улыбкой, – от королевы Шотландии.
– Да? Ну что ж, в таком случае следует поблагодарить ее за щедрость! – Роберт попытался изобразить улыбку, и всю дорогу, пока они ехали в Вестминстер, он хмурился, видимо от зависти.
В этот раз Элейн не имела возможности поговорить с королем наедине – Роберт постоянно находился рядом с ней. Поэтому, обращаясь к королю с вопросом, она постоянно напоминала себе, что муж стоит у нее за спиной.
– Вы уже распорядились об этом деле, которое мы обсуждали неделю назад, ваша милость?
Генрих недоуменно посмотрел на нее:
– Какое дело, племянница?
Элейн поняла, что придется говорить в открытую.
– Помилование, сир!
– Помилование? – Генрих задумчиво потер щеку ладонью. – Ах да, помилование! У меня, к сожалению, не было времени подумать об этом. Напомни еще раз на будущей неделе.
– Ваша милость!..
– На будущей неделе! – нетерпеливо повторил он. – Я еще не решил, собираюсь ли я вообще помиловать эту женщину! Я должен разобраться…
Элейн на мгновение потеряла дар речи.
– Но вы же обещали, ваше величество!..
– Я ничего не обещал, леди Честер! – Король подчеркнуто назвал Элейн ее титулом – Я подумаю. Итак, на будущей неделе!
Уголком глаза Элейн увидела, как Роберт начал меняться в лице, губы гневно сжались, и он готов был вмешаться.
– Но, милорд король, дядя! Выслушайте меня, прошу вас…
– Оставь нас! – Генрих выкрикнул это так громко, что толпившиеся в зале мгновенно смолкли и уставились на стоявших у трона. Генрих повернулся на троне, заметив только что вошедшего в зал гонца, и спросил, обращаясь к нему: – Ну, какие еще известия?
Элейн поняла, что аудиенция окончена. Она была потрясена вероломством дяди, но вдруг все ее внимание переключилось на гонца, который, едва переведя дух, преклонил колени перед троном.
– Королева Шотландии, сир! Она умирает!..
– Что ты сказал?! – Генрих встал.
– Ваша сестра умирает, сир! Она собиралась отбыть сегодня в Шотландию, но ночью ей стало плохо, а утром случился припадок. Сейчас она при смерти, сир!
– О нет! – едва слышно выдохнула Элейн.
Король смотрел на гонца, не понимая, о чем тот говорит.
– Моя сестра? – тихо повторил он. – При смерти? Как же так? Она была здорова, всего два дня назад она приходила попрощаться перед отъездом… Она должна была передать мое послание королю Шотландии… Я вручил ей подарки… – Генрих помотал головой, все еще не в силах понять услышанное. – При ней есть врач?
– Да, сир!
– И они не знают, что случилось? Они не в силах помочь моей сестре? Боже милостивый!
– Они говорят, ваша милость, что ей уже ничем не помочь, только чудо может спасти ее. – Гонец перекрестился, а вслед за ним король и все присутствующие.
– Я должна пойти к ней! – Элейн первой опомнилась от страшной вести. – Прошу вас, дядя, позвольте мне пойти к ней!
– Да-да, конечно. – Генрих рассеяно кивнул. – Я тоже отправляюсь к ней вместе с королевой. Бедная Джоанна!
Элейн тотчас поспешила к выходу сквозь толпу, оставив Роберта возле короля. Во дворе тоже было много народу, но лошадей де Куинси нигде не было видно. Элейн заметила двух рыцарей, въезжавших верхом через главные ворота, и поспешила к ним, придерживая юбку нового красного платья. Лошади под рыцарями были на вид ухоженными и совершенно свежими, только что из конюшни.
– Господа, прошу вас, пусть один из вас одолжит мне коня, а другой сопроводит до Тауэра. Речь идет о жизни и смерти! – Ее рука уже держала за узду лошадь ближайшего к ней. рыцаря.
Всадник открыл было в изумлении рот, но потом, окинув взглядом стройную фигурку в красном и задержавшись взглядом на прелестном лице и больших зеленых глазах, улыбнулся.
– Конечно, миледи! Для вас – все, что пожелаете! – Всадник спешился, помог Элейн подняться в седло и дал в руки поводья. – Проводи даму, куда она прикажет, Эдмунд! – обратился он к своему спутнику. – Если ей будет угодно проехаться до самого моря, проследи, чтобы с ней ничего не случилось! Благослови вас Бог, миледи! – Он отвесил глубокий поклон.
Элейн едва успела взмахнуть рукой в знак благодарности и стрелой промчалась мимо стражников в воротах к мосту через Тайберн в сторону Сити. Провожатый едва поспевал за ней.
– Меня зовут Эдмунд де Мертон, миледи, – прокричал он на скаку. – К вашим услугам! Но позвольте узнать, какая нужда заставляет вас так мчаться?
– Королева Шотландии умирает, – прокричала Элейн в ответ, – это моя тетя, и я люблю ее!
Сэр Эдмунд пришпорил своего коня, стараясь не отстать от Элейн на запруженной повозками и людьми дороге. Подъехав к Тауэру, Элейн спрыгнула с седла и передала Эдмунду поводья.
– Благодарю вас, сэр, – сказала она, но улыбка, которой она одарила рыцаря, была столь печальной, что тот не решился ответить ей любезностью.
Джоанна лежала в полутемной комнате, окруженная слугами, и ее дыхание было едва заметным. Все расступились, когда Элейн подошла на цыпочках к постели и коснулась руки королевы. Рука была холодна. Она позвала Джоанну по имени, но в ответ услышала шепот Оды, прерываемый всхлипываниями:
– Она не слышит вас, миледи; слава Богу, что вы застали ее еще живой.
– Что случилось, Ода? Почему?..
Седой мужчина в черном, с лекарской сумкой в руках приблизился к Элейн.
– Королева часто болела, миледи, у нее было воспаление чрева, поэтому она и не могла иметь детей, а чтобы избавиться от хвори, совершила паломничество к святым местам Кентербери. Но боюсь, – тут старый лекарь перекрестился, – что ей уже не поможет даже вмешательство святого Фомы…
– Но ей же было лучше, она сама мне говорила об этом!..
– Она говорила о том, на что надеялась, миледи. Она не могла смириться с горькой правдой.
Джоанна умерла, когда уже наступали ранние сумерки. У ее одра стояли ее брат король с королевой Элеанор и Элейн, а поодаль – камеристки, слуги и домашние. Почти все тихо плакали, но Джоанна не слышала их. Ее душа отлетела так тихо, что близкие не сразу поняли, что королевы больше нет с ними.
На столе у кровати стояла маленькая пустая шкатулка, и зеленая лента, которой она была когда-то завязана, лежала на белых сахарных крошках…
XIV
Саутварк
– Ты обманула меня! – Роберт поднял руку и ударил ее по лицу. Он пришел в ее комнату вскоре после возвращения из Тауэра, где умерла Джоанна. – Как ты посмела обращаться к королю и просить помилования для этой женщины? Ты хочешь сделать из меня посмешище?! – Роберт снова замахнулся на нее.
Элейн стояла лицом к Роберту, и ее глаза сверкали.
– Ронвен – моя служанка, моя няня, и если я решила поговорить о ней с королем, то вас это не касается!.. – Новый удар по щеке прервал ее.
– Я не потерплю ее в своем доме, – прорычал Роберт сквозь сжатые зубы.
– Позвольте напомнить вам, сэр, что ни один из тех домов, в которых нам приходится жить, не является вашим! – Элейн отступила на шаг и выпрямилась. «Если он еще раз поднимет руку, – подумала она, – клянусь, я ударю его в ответ».
– Этот дом, – продолжала она, – принадлежит вашему брату, а Фозерингей – мое наследство. Когда вы женились на мне, у вас не было ничего, кроме воза с поклажей и четверых слуг. Церковь и король дали вам формальное право владеть своей женой, но Бог смотрит за вами, и он будет судить вас! Вы злоупотребляете своей властью надо мной, вы проматываете мое наследство, а теперь еще осмеливаетесь обсуждать мои дела с моим дядей, королем. С королем, которому вы надеетесь служить! – Элейн наклонилась вперед, опершись кулаками о большой дубовый стол. – Стоит мне только сказать королю, что вы не годитесь для службы при дворе, и он тотчас ушлет вас в самый глухой угол во всем королевстве!
Роберт побледнел, но выдавил из себя усмешку:
– В таком случае ты, жена, последуешь туда вместе со мной!
– С огромным удовольствием! Я люблю глухие места, помните ли вы об этом? Леса и горы – мой родной дом, и духи их защитят меня! – Элейн с удовлетворением наблюдала за тем, как лицо Роберта побледнело еще сильнее. – А если нам суждено вместе отправиться в ад, так я только воскресну там, – продолжала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72