Смеясь, Роберт бросился на кровать, а Элейн, пошатываясь, подошла к стене, где в углублении была дыра отхожего места, и опустилась на колени. Ее рвало; обнаженное тело было покрыто холодным потом. Упираясь лбом в ободок деревянного сиденья, обрамлявшего дыру, Элейн из последних сил старалась не упасть. Еще не отошедшей от веревочных пут рукой она стащила обручальное кольцо, которое муж только вчера надел ей на палец, и швырнула его в черное отверстие…
Подойдя к кровати, она увидела храпящего Роберта. Элейн сняла с крюка занавеску, завернулась в нее, но успела сделать всего пару шагов в сторону двери, прежде чем без чувств рухнула на пол.
II
Придя в себя, Элейн обнаружила, что в комнате стало теплее, камин снова горел. Она не могла подняться, все ее тело болело. Кровать была пуста, а над собой Элейн увидела лицо склонившейся Лунед.
– Где он? – спросила Элейн, с трудом садясь.
– Я велела принести теплой воды и мази.
Пятна крови красноречиво свидетельствовали о том, что произошло. Лунед молча помогла Элейн смыть засохшую кровь, смазала ссадины и кровоподтеки, надела на нее тонкую шелковую накидку, потом платье.
– Я сожгла его прутья, – сказала она, причесывая Элейн.
– Хорошо. – Их глаза встретились. – Ты видела его утром?
В первый раз Лунед улыбнулась.
– Его все видели. Эти три ссадины у него на щеке пройдут очень нескоро!
III
– Ты должна уехать, неужели ты не понимаешь? – Элейн держала Ронвен за руку. – Пока ты здесь, я в его власти! Он может заставить меня делать все, что ему угодно. Я не могу с ним бороться!
– Он – животное! – проговорила Ронвен с отвращением. – Таким нельзя жить. Я постараюсь избавить тебя от него, ведь если он умрет…
– Нет. – Элейн отвернулась. – Это не выход…
Она прогнала прочь мгновенно возникшее воспоминание о том, как Джон умер у нее на руках, о пустом кубке, о темно-зеленой, пахнущей землей настойке, что он выпил…
– Но что же мне делать? Я должна помочь тебе. – Глаз Ронвен сузились от гнева.
– Ты должна уехать, пока я решу, что нужно делать, – сказала Элейн. Сидеть ей было слишком больно, и она оперлась на стол. Даже длинные рукава ее платья не могли скрыть следов веревки на ее запястьях.
Ронвен вздрогнула, увидев их.
– Что ты можешь сделать? Насилие – это единственный язык, на котором могут говорить мужчины, и мы бессильны перед этим.
– Ничего, я что-нибудь придумаю, – мрачно усмехнулась Элейн. – Но ты должна уехать!
– Куда? – Ронвен вздохнула.
– Мы уже планировали раньше. Я дам тебе денег… – Тут она смолкла, подумав, что и в этом теперь нет уверенности. – Ты поедешь туда, где тебя никто не знает и ты сможешь жить под вымышленным именем. Это будет трудно, но так ты будешь в безопасности. Обещаю, что смогу добиться помилования для тебя. Одно я знаю точно: мой муж мечтает получить место при дворе. Он упивается тем, что женился на племяннице короля, но чтобы получить высокое положение, он должен будет явиться ко двору вместе со мной!
Графиня Клеменс пришла на помощь Элейн. Ее проницательный ум быстро разгадал молодого человека, который стал супругом Элейн. Он был ограниченным, злобным и жадным, и ничто из того, что рассказала ей Элейн, не могло изменить этого взгляда. Она выслушала принцессу, ее изобиловавшую пропусками историю и, кивнув, сказала:
– Я дам Лунед и Ронвен денег. Они могут отправиться в Лондон, у меня там есть дом. Немыслимо, чтобы с тобой так обращались. Будь осторожна, моя девочка, твой молодой муж злопамятен!
– Я буду осторожна. – Элейн взяла графиню за руки. – Вы были всегда так добры ко мне, как мать. Я буду скучать по вам, когда мы уедем из Честера.
– Ты всегда была для меня дочерью, которой мне не дал Бог. – Клеменс грустно улыбнулась. – Я буду молиться за тебя, дитя мое. Я не знаю, что теперь будет с графством Честер. Думаю, что твой муж мечтал получить его в качестве твоего приданого. – Она насмешливо хмыкнула. – Джон де Лэйси думает, что графство достанется ему, но мне кажется, что король иоспользуется отсутствием прямого наследника и под этим предлогом заберет графство себе. Мне тоже придется уехать – оставаться под этой крышей и быть во власти королевских соглядатаев я не смогу. У меня есть земля, которую я унаследовала как вдова, туда я и отправлюсь. Там со мной смогут поселиться и леди Ронвен, и твоя маленькая Лунед, конечно, если захотят. Но до той поры они будут в безопасности в Лондоне.
IV
Вечером, после того как леди Ронвен уехала, Элейн отменила распоряжение своего мужа: он, как раньше, велел принести воды и залить камин.
– Оставь это. Сегодня ночью огонь будет гореть, – сказала она слуге, уже собиравшемуся выплеснуть бадью в огонь.
– Я сказал, что огонь нужно погасить! – Роберт насупился.
– Не сегодня. – Элейн говорила так властно, что Роберт заколебался. – Можешь идти, – сказала она, – забери воду – сэр Роберт передумал и не будет спать в холодной комнате. – Она улыбнулась, глядя на юного слугу и ожидая гневного окрика, но Роберт промолчал. Он подождал, пока закроется дверь.
– Ты пожалеешь, что сделала это! Я не собираюсь терпеть неповиновения от собственный жены. – Три параллельные ссадины на его лице, пылавшем от сдерживаемой ярости, налились кровью.
Элейн ждала этого момента. Страха больше не было, была только злость.
– Если вам угодно спать в холоде, сэр, я могу предложить вам отправиться в конюшню. Если же вам угодно остаться и спать со мной, вы будете вести себя как рыцарь и джентльмен. В противном случае о вашем поведении станет известно королю. Я уже написала ему, сообщив, что приеду навестить его. И не думайте, сэр, что я побоюсь показать ему свой зад в качестве доказательства вашего обращения со мной. Если мне понадобится, я покажу ему каждый дюйм своего тела, где остались ваши следы! – Слова Элейн отзывались эхом в каменной тишине спальни.
– Ты что же, угрожаешь мне? – Роберт выглядел неуверенно.
– Я только говорю вам, как наш брак будет выглядеть в будущем.
– Будущее без твоей няни? – Его глаза блеснули.
Элейн кивнула.
– Будущее без ваших угроз! Леди Ронвен уехала, и Лунед тоже. Теперь здесь нет никого, о ком бы я думала и тревожилась хоть столько! – Она вытянула вперед руки и под самым носом Роберта показала пальцами, сколько именно. – И если вы, сэр, собираетесь оставаться моим мужем, то только от вас будет зависеть, получите ли вы место при дворе.
Разумеется, Роберт мог запереть ее в замке и не допусти ее встречи с королем. По закону и обычаям он мог вообще сделать с ней все, что захочет, – разве только не убить ее. Элейн была уверена, что он ни на что не осмелится: ему очень нужна была королевская благосклонность, а добиться ее Роберт мог только через Элейн.
V
Декабрь 1237
Когда пришло время покидать Честер, оказалось вдруг, что все имущество Элейн уместилось в одной повозке. Там была вся ее одежда и утварь, постель и приданое, а также свадебные подарки, включая две серебряные чаши и четки из драгоценных камней – подарок королевы Шотландии – и дорогую ткань из Арраса – подарок ее дяди-короля. Слуг было всего несколько человек, – в последний день Роберт заявил, что больше не сможет взять ни одного человека. Для графини Честер такой эскорт был явно неподобающим.
Утешало Элейн только то, что они будут жить в Фозерингее, где все было таким знакомым. Там она жила с Джоном, и теперь замку предстояло стать свиделетем мучений ее новой жизни. Элейн попала в западню. Ее мечты развеялись слишком быстро. Предсказания Эиниона оказались пустым звуком, и ветер унес их, как дорожную пыль. И лишь где-то в глубине ее души трепетала тонкая нить надежды, что Александр узнает о ее горькой участи и найдет способ спасти ее и объявить брак недействительным. Но действительность была слишком тяжелой для того, чтобы позволить себе мечтать.
Роберт не заметил пропажи ее обручального кольца. Очевидно, он принял ее угрозы всерьез и перестал открыто издеваться над ней. Он часто напивался до бесчувствия в компании своих приближенных и оруженосцев и засыпал вместе с ними в зале. Когда же он бывал достаточно трезв, чтобы прийти к Элейн в спальню, то пользовался любой возможностью проявить свою власть. В постели у Элейн не было другого выхода, как повиноваться его прихотям, он жестоко и подолгу мучил ее, не оставляя видимых следов, но заставляя с содроганием ожидать следующей ночи. По-настоящему развлекала Роберта только охота: теперь у них не было графства и не приходилось утруждать себя управлением поместьями. Даже те земли, что Элейн унаследовала, как вдова, все еще находились в ведении короля; над домом и замком в Фозерингее по-прежнему висела угроза отчуждения, хотя у Элейн и теперь были бумаги, подтверждающие, что Фозерингей, Нэссингтон и Бэддоу временно являются частью ее наследственного имущества, и они с Робертом могли жить на доходы от них. Роберт уже отдал от ее имени приказание бейлифам собирать плату с арендаторов.
Когда наконец предоставилась возможность отправиться в Лондон, они оба с радостью ухватились за нее, правда, каждый по своим собственным соображениям. Двор находился в Вестминстере, и брат Роберта, лорд Винчестер, предложил им после февральской оттепели пожить в его южном поместье.
Они гостили в его большом каменном доме в Саутуорке, за Темзой – в пригороде, где жила лондонская знать, – когда однажды гонец принес письмо для Элейн. Она взяла его в надежде, что Роберт не узнает об этом, но тот уже стоял рядом. Печать была стерта, и Элейн не могла сразу узнать ее.
– Это письмо, мадам, – сказал Роберт с кривой улыбкой, которую Элейн уже успела возненавидеть. – Позвольте, я взгляну!
– Оно адресовано мне, сэр! – Голос Элейн дрожал от напряжения и ярости. – Неужели вы пожелаете читать мои любовные письма? Что подумают мои поклонники? – Она увидела удивленно приподнявшиеся брови семьи мужа, стоявшей поодаль, и заставила себя улыбнуться.
Элейн была уверена, что письмо было написано Ронвен. Господи, как же она додумалась послать его прямо сюда! Три месяца минуло с того холодного зимнего вечера, когда Ронвен и Лунед покинули замок Честер, и до сих пор о них не было известно ничего.
– Если это любовное письмо, дорогая, тогда твоему мужу тем более стоит взглянуть на него. – Роберт деланно засмеялся. – Должен он, в конце концов, узнать, кто этот твой тайный воздыхатель! – Шагнув вперед, он выхватил письмо из ее руки. Элейн увидела, как его брат, граф Винчестер, удивленно и явно неодобрительно смотрел на Роберта. Элейн поняла, что он вообще не слишком любил своего младшего брата, и его приглашение было следствием простого любопытства, вызванного новой невесткой.
Элейн с затаенным испугом смотрела, как Роберт сломал печать на письме и углубился в чтение. Через какое-то время он поднял голову, но его лицо было скорее радостным, чем злым.
– Это от твоей тетки, королевы Шотландции, – сказал он. – Она прибыла в Лондон и хочет, чтобы ты навестила ее.
– Тетя Джоанна? – Элейн была ошеломлена этим неожиданным известием. – А король? Разве король Шотландии не приехал вместе с ней? – Сказав это, Элейн спохватилась, что слишком явно интересуется королем. Ее сердце забилось сильнее, и, чтобы не выдать себя, она уставилась заблестевшими глазами в пол.
– Конечно, нет! – Роберт бросил письмо на стол. – Королева ездила на поклонение гробнице святого Фомы в Кентербери и сейчас возвращается в Шотландию.
– Тогда я обязательно должна повидать ее. – Элейн не могла скрыть своей радости. – Я видела тетю Джоанну очень давно, и тогда она была больна. Я навещу ее прямо сегодня!
– Ты навестишь ее тогда, когда я позволю тебе, – многозначительно сказал Роберт, – и конечно же я отправлюсь к ней вместе с тобой.
– А разве королева хочет видеть и вас тоже? – Элейн изумленно взглянула на него.
– Ты не поедешь одна. – Роберт взял письмо со стола, медленно пересек комнату и, подойдя к камину, бросил письмо в огонь. Элейн так и не смогла прочитать сама ни строчки.
– Роберт, ты не можешь прийти к ее милости королеве Шотландии, если она приглашает Элейн на частную семейную встречу! – Лорд Винчестер помрачнел. – Я слышал, что королева еще не вполне здорова, и она едва ли захочет принять тебя!
– Тогда и Элейн подождет, пока она не поправится! – сердито проговорил Роберт. – Все равно она будет занята эти дни – при дворе, со мной. Завтра мы должны явиться к ее дядюшке, не так ли?
Для этого визита Роберт уже заказал себе, за деньги Элейн, конечно, новый гардероб: вышитую рубашку с длинными рукавами, поверх которой должен был надеваться рыцарский плащ. К этому полагались и новые чулки, украшенные подвязками малинового цвета, и мягкие башмаки с серебряными пряжками. Венчать это великолепие должна была накидка, подбитая горностаевым мехом. Для жены Роберт лично выбрал серебристое платье, которое она не надевала со дня свадьбы, и головной убор, подаренный к свадьбе королевой Шотландии. Советоваться с Элейн Роберт не стал.
Элейн не спорила. Ей было совершенно не важно, что надеть; важнее всего было остаться хотя бы на несколько минут наедине с королем, и она боялась, что это окажется невозможным. Элейн хотела, чтобы король узнал, наконец, к чему привело его решение о ее браке с Робертом де Куинси. Кроме того, ей нужно было попытаться получить помилование для Ронвен.
От самой Ронвен до сих пор не было никаких известий. Элейн не могла даже предположить, где они с Лунед скрываются, а узнать это было неоткуда. Слугам она довериться не могла; они, безусловно, любили ее, но она не хотела подвергать никого опасности, зная мстительный нрав своего мужа. Однажды она стала свидетелем того, как Роберт до полусмерти избил кнутом мальчика-слугу за то, что тот уронил таз с водой и забрызгал башмаки хозяина. Так что если кто-то и мог бросить вызов Роберту де Куинси, то только она, его жена. И она на свой страх и риск бросила ему этот вызов.
На следущее утро графиня Честер и ее муж направились в Вестминстер на королевскую аудиенцию, проходившую во дворце рядом с недавно построенной часовней Богородицы, где покоился прах святого Эдуарда-исповедника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72