Он наклонился к ней и дотронулся до пятнышка запекшейся крови в уголке ее рта.
- Кэтрин, - сказал он. - Ты в порядке? Если бы я мог предположить, что все произойдет не так гладко, то заставил бы их найти другой способ доставить тебя сюда.
- Коэн, - прошептала она, не зная, как спросить его о том, что случилось.
Рамирес был намного выше Ли, поэтому ей пришлось закинуть голову назад, чтобы посмотреть ему в глаза. Это ее беспокоило. Она привыкла смотреть Коэну в глаза, привыкла к тому, что ей удавалось физически доминировать, - и это было для нее важно даже в том случае, если ничего не значило для него.
- Его не нужно было привлекать к этому, - сказал Корчов, обращаясь к Даалю и Картрайту.
Дааль пожал плечами.
- К нам обратился ALEF.
- ALEF! - Корчов произнес это слово так, словно оно было ругательством.
- Неисповедимы пути Господа, - сказал Картрайт.
- Ой, оставьте, пожалуйста, - отрезал Корчов. - Что вам пообещали эти AI?
- Планетарную сеть, - ответил Дааль. - Под контролем профсоюза.
- В таком случае они лгут. Они, скорее всего, не смогут этого обеспечить.
- Мы уже смогли, - сказал Коэн. - По крайней мере начали. Через что, по-вашему, я шунтируюсь?
- Я привлек вас, чтобы сделать работу, - сказал Корчов Коэну. - Но что-то не похоже.
Коэн сделал нетерпеливое, почти незаметное движение рукой, которое было так характерно для него, что у Ли перехватило дыхание.
- Я выполню эту вашу работенку, Корчов. Но не буду пользоваться вашей сетью. Я триста лет потратил на то, чтобы ни от кого не зависеть до такой степени. И вам я точно не собираюсь этого позволять.
- Ну, а что вы в них нашли? - Корчов кивнул головой Беллы в сторону Дааля и Картрайта. - Только не рассказывайте мне о бескорыстной заинтересованности в деле. Или это ваша любимая террористическая группа?
Коэн так стиснул большие руки Рамиреса, что Ли услышала, как затрещали суставы.
- У них было то, что мне необходимо, - сказал он. - Рабочий независимый AI с квантовой емкостью.
Корчов вздрогнул.
- Да, - улыбнулся Коэн. - Полевой AI.
- Но, как…
- Не знаю. Но Картрайт говорит, что он может договориться с тем, кто пользуется полевым AI, и держать это под контролем.
- И вы способны в это поверить?
- Скорее, чем вам.
- Почему? - спросил Корчов, поворачиваясь к Даалю. - Почему это? Почему он?
Дааль пожал плечами.
- Это не так трудно объяснить, Корчов. Нас вовсе не прельщает идея убежать от ООН прямо в объятия Синдикатов. Мы хотим, чтобы Мир Компсона был для тех, кто на нем живет, для шахтеров. А для этого нам нужна планетарная сеть, которую контролировали бы мы сами. Нам нужен доступ к потокопространству, к Фритауну и «ФриНету» вне зависимости от станций телепортации ООН, без того, чтобы просить милостыню у Совета Безопасности и многопланетчиков. Нам нужна исправная станция квантовой телепортации в нашей сети. И ALEF готов предоставить нам это.
- Прекратите, Корчов, - сказал Коэн. - Вместе мы сможем начать хорошее дело. Дать сигнал к свободе и планетарному самоопределению. В конце концов, каждое поколение должно начинать что-то с чистого листа.
- Значит, наш договор недействителен? - спросил Корчов, белый от ярости.
- Вовсе нет, - ответил Коэн, светясь от улыбки. - Просто цена выросла.
ПОЛЕВАЯ СТАНЦИЯ ЗВЕЗДЫ БАРНАРДА: 28.10.48
Они допрыгнули до Альбы на «Скворце» Синдиката Ноулза. Это был элегантный корабль, но в его кабине было снято все до керамических креплений. Все свободное место занимал клубок датчиков фрактальной абсорбции, мониторы и черные ящики, о назначении которых Ли могла только догадываться.
Их было трое: Ли, Аркадий и Коэн. Или часть Коэна, по крайней мере. Пилотировал корабль Аркадий, хотя Ли не могла понять, был ли это Аркадий, с которым она разговаривала на встрече в Шэнтитауне, или какой-то другой порядковый номер той же самой серии. Она также не выяснила, каким образом ему удалось доставить их сюда, но предполагала, что для этого он использовал законный грузовой транспортный рейс на оживленной линии квантовой телепортации Альбы. Тем не менее это удалось. Синдикаты не собирались пускать Ли в систему через свой запасной вход, поэтому Аркадий усыпил ее до того, как они стартовали с Мира Компсона, и держал ее в анабиозе, пока «Скворец» не оказался с неосвещенной стороны Альбы тридцать восемь часов спустя.
Она проснулась от сильной головной боли, причиной которой в основном была мысль о том, что ждет их впереди. Она рассеянно слушала, как Аркадий и Коэн в который раз разбирали предстоящий ход эксперимента. Ее новый разъем вызывал ужасный зуд, который напоминал о неприятных ощущениях, испытанных в последние дни ее пребывания на конспиративной профсоюзной квартире. Она уговаривала себя не чесать, все равно чесала, ругала Корчова и опасалась стафилококковой инфекции.
Корчов и Коэн заполнили собой эту конспиративную квартиру словно саранча, шунтируясь вразбивку через Беллу, Аркадия и Рамиреса, пока даже Ли перестала понимать, с кем из них, черт побери, она разговаривала. Правда, это не имело большого значения: в последнее время с Коэном стало говорить труднее, чем с Корчовым. Был ли он просто сердит или эта удаленность была неясным симптомом каких-то изменений в сетях, соединенных с AI?
Коэна на время вывели из сети, переведя его программы на «Скворца», чтобы отключить космическую связь и не выдать себя, пока они дрейфовали с неосвещенной стороны станции. Конечно, никакой бортовой компьютер не смог бы вместить обширной сети ассоциированных интеллектов и подчиненных подсистем Коэна. Ли сомневалась в том, что в целом пространстве ООН существовала замкнутая сеть такого объема, если не считать нескольких тщательно охраняемых корпоративных и военных сайтов. Итак, Коэн отключил свои системы и загрузил только то, что было, по его мнению, необходимо.
Он поклялся Ли, что повторения Метца не будет, что, когда они заглушат двигатели «Скворца» для проведения операции, он останется на месте и вытащит ее в случае опасности. Но сейчас, когда ничего уже нельзя было изменить, единственное, в чем Ли была уверена полностью, так это в том, что ее Коэна здесь не было. Он бросил ее во враждебном пространстве, оставив для поддержки только агента Синдикатов и незнакомца, который, казалось, не помнил ни одного из обещаний того Коэна, который уверял ее в своей дружбе.
- Давайте еще раз повторим, - произнес лишенный плотской оболочки голос корабельного компьютера, который она все еще отказывалась считать принадлежавшим Коэну. Ли и Аркадий разместились за узким столом экипажа, и они еще раз пробежали по всем пунктам сложного плана.
Доставить Ли на станцию было самой трудной проблемой. И несмотря на то, что детали плана разрабатывались в течение нескольких дней, выбранное решение на удивление повторило вариант, который впервые пришел в голову Ли, когда она знакомилась с устройством станции: вентиляционная система.
Как и многие другие технологии в космическом строительстве, цикл обмена кислорода и углекислого газа на Альбе был доведен до совершенства. Элементы конструкции, осуществляющей этот цикл, имелись на всех системах станции. Каждый кусочек вещества или энергии, который можно было восстановить, многократно использовался с их помощью, что сводило многие проблемы к одному решению. Они нагнетали воздух для дыхания в длинную череду населенных зон станции, изолировали герметичный внутренний корпус станции, выбрасывали излишки углекислого газа наружу и питали двигатели, которые поворачивали длинные стрекозьи крылья солнечных батарей. Воздух, тепло и поддерживавшая жизнь энергия обеспечивались единой системой. И топливо, питавшее эту систему, было всегда на месте и всегда в достаточном количестве: сам космос.
Разница давлений между наружным вакуумом и полной воздушной атмосферой внутри гнала обогащенный кислородом воздух по станции в удаленные морозильные резервуары, чьи автоматические восстанавливающие системы не потребляли кислорода и не образовывали углекислого газа. В конце цикла, когда воздух с углекислым газом выходил из зон жизнеобеспечения, он проходил через вентиляционные трубы в мягкий вакуум внешнего корпуса станции, который, как вторая кожа, обеспечивал изоляцию зон жизнеобеспечения внутреннего корпуса от жесткого вакуума открытого космоса и защиту от радиации.
Обратный воздушный поток выполнял три функции во внешнем корпусе станции. Во-первых, он образовывал защитный изоляционный частичный вакуум вокруг зон жизнеобеспечения. Эта универсальная мера конструктивной безопасности применялась во всех проектах космических станций ООН, поэтому о разрушительных прорывах на станциях колониальной эры почти забыли и вспоминали только тогда, когда встречались с обломками и космическим мусором, вращавшимся вокруг многочисленных периферийных планет. Во-вторых, отработанный воздух, поступая во внешние башни, вращал большие турбины, приводившие в движение солнечные батареи. В-третьих, башенные вентиляционные трубы служили последней линией обороны против заразы, преследовавшей все закрытые системы, орбитальные станции и колониальные биосферы без исключения, - против плесени.
Плесень быстро размножалась в восстановленном и богатом влагой воздухе орбитальных станций, и ее неконтролируемая инвазия могла сделать любую станцию необитаемой в течение нескольких месяцев. Некоторые эпидемии (а на каждой станции помнили одну или две из них) были настолько сильными, что принималось единственное решение - эвакуация станции, ликвидация атмосферы и восстановление цикла кислорода и углекислого газа с обновлением флоры. Башенные вентиляционные трубы Альбы создавались с учетом всего этого. Каждая башня имела внутренний и внешний вентилятор. Внешние вентиляторы открывались в открытое пространство за внешней поверхностью станции. Внутренние вентиляторы открывались в сторону кислородообразующих гигантских посадок водорослей. В случае катастрофического распространения плесени инженеры на станции могли открыть и внутренние и внешние вентиляторы и выдуть со станции в открытый космос все вместе: водоросли, воздух, влагу и плесень.
Ли заметила глазом опытного солдата, что в своей основе система экстренной вентиляции похожа на переходный шлюз. Внутренний вентилятор отделял зоны жизнеобеспечения от мягкого вакуума внешнего резервуара; внешний вентилятор стоял на пути наружного вакуума. В обычном режиме внешние вентиляторы открывались только во время энергетических циклов турбины. Внутренние вентиляторы не открывались никогда, за исключением чрезвычайной ситуации. Тем не менее внутренний вентилятор мог быть открыт на короткий срок тогда, когда внешний вентилятор был закрыт. В это время на мониторах станции отражалось едва заметное падение давления, когда несколько кубических метров воздуха выпускалось в не закрытую герметично башню. И тот, кому удалось бы проскользнуть мимо лопаток турбины в трубу в конце последнего энергетического цикла, мог открыть крышку вентилятора и пробраться внутрь станции.
Если, конечно, этот кто-то имел бы достаточно небольшие размеры, чтобы пролезть сквозь трубу. И если бы смог быстро забраться на башню в течение нескольких минут между вентиляционными циклами. И если был бы достаточно силен, чтобы открыть внутренний клапан, преодолевая сопротивление гравитации, образованной вращением станции, и пробраться вверх.
Ли была способна на эту рискованную операцию. И если бы она удалась, то Ли проникла бы на станцию незаметно, оказавшись сразу за чертой оперативного контроля службы безопасности, отделявшей совершенно секретные лаборатории от обычных зон станции.
Внутренний люк для нее должен был открыть человек Корчова. Эта самая неприятная часть плана для Ли подразумевала опасный риск человеческой ошибки и ставила ее жизнь в зависимость от действий того, кого она никогда не видела и кому не имела оснований доверять. Хуже всего было то, что в момент, когда откроется люк, она уже должна находиться внизу трубы в готовности немедленно выпрыгнуть. А чтобы попасть туда, ей придется двадцать метров пробираться против полной вращательной гравитации по такому узкому желобу, что даже ее узкие плечи едва могли пройти. Если дверь не откроется, если что-то пойдет не так, если свой человек подведет, не будет другого пути к отступлению, кроме как сквозь вращающиеся лопатки турбин.
- Давай снова вернемся к плану, - предложил Коэн после того, как они только что повторили его.
Ли закатила глаза. Они уже проделали это четыре раза, что было на три раза больше, чем ей хотелось.
- Коэн, - сказала она, - прекрати, черт возьми, тратить мое время.
Аркадий обернулся и удивленно посмотрел на нее. У Коэна не было тела на борту маленького «Скворца», но его недовольство прозвучало из компьютера громко и ясно.
- Мне нужно поесть, - произнесла Ли во внезапно наступившей тишине и направилась на камбуз.
На полках камбуза не осталось ничего, кроме небольшого пакета суррогатной каши цвета водорослей и коробки тщательно измельченных восстановленных овощей. На вкус каша напоминала плесень, а овощи выглядели и того хуже. Но все-таки это была пища. Ли поборола в себе желание отказаться от обеда, убедив себя в том, что впереди ее ждала долгая холодная ночь. Она встряхнула пакетики, чтобы заставить работать внутренние нагревающие элементы. Затем перелила слегка подогретое содержимое в помятую поилку с трубочкой и вернулась обратно.
- Мы должны снова провести хронометраж всех твоих действий, - сказал Коэн, когда она вплыла в кабину.
- Позже, - ответила она. - Мне нужно собрать вещи. Я направляюсь в грузовой отсек.
- Это подождет.
- Нет. - Она бросила острый взгляд на главную панель управления. - Ты знаешь свое дело, а я - свое. Мне нужно собрать оружие и снаряжение. Это важнее очередного хронометража. Мы еще успеем этим заняться. Если у меня останется время.
- Поторапливайся, - ответил Коэн.
Если бы они не находились в невесомости, то Ли пнула бы что-нибудь ногой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70