2. ПОДЪЕМ И СПУСК КЛЕТИ ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ ПО ТРЕБОВАНИЮ, НЕ ПОЗДНЕЕ ЧЕМ В ТЕЧЕНИЕ ПОЛУЧАСА С НАЧАЛА ПЕРЕСМЕНКИ. КЛЕТЬ НЕ ПОДНИМАЕТСЯ И НЕ ОПУСКАЕТСЯ НИ В КАКОЕ ДРУГОЕ ВРЕМЯ, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ПРЯМЫХ УКАЗАНИЙ НАЧАЛЬНИКА ШАХТЫ.
3. ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ ПОЛНОЙ РАБОЧЕЙ СМЕНЫ - ДЕСЯТЬ ЧАСОВ. ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ ПОЛНОЙ РАБОЧЕЙ НЕДЕЛИ - ШЕСТЬДЕСЯТ ЧАСОВ. НЕОТРАБОТКА ПОЛНОЙ СМЕНЫ/РАБОЧЕЙ НЕДЕЛИ ВЛЕЧЕТ ЗА СОБОЙ ВЫЧЕТЫ ИЗ ЗАРАБОТНОЙ ПЛАТЫ И/ИЛИ УВОЛЬНЕНИЕ.
4. В СООТВЕТСТВИИ СО СТАТЬЕЙ 1.5978-2С1II ПРАВИЛ КОМИССИИ ПО БЕЗОПАСНОСТИ ГОРНЫХ РАБОТ ООН АМК ЯВЛЯЕТСЯ ОДОБРЕННОЙ ООН ГОРНОДОБЫВАЮЩЕЙ КОМПАНИЕЙ, РАБОТАЮЩЕЙ НА ДОБРОВОЛЬНОЙ ДОГОВОРНОЙ ОСНОВЕ. ЭТА СТАТЬЯ И ДРУГИЕ СТАТЬИ ПРАВИЛ БЕЗОПАСНОСТИ КОМИССИИ ООН ВЫВЕШЕНЫ ВВЕРХУ И ВНИЗУ ШАХТЫ. НЕСОБЛЮДЕНИЕ УКАЗАННЫХ ПРАВИЛ ВЛЕЧЕТ ЗА СОБОЙ ВЫЧЕТЫ ИЗ ЗАРАБОТНОЙ ПЛАТЫ И/ИЛИ УВОЛЬНЕНИЕ.
5. МЕСТА РАБОТ, ГДЕ ПРИСУТСТВУЕТ МЕТАН ИЛИ УГАРНЫЙ ГАЗ, ИМЕЮТ ПРЕДУПРЕЖДАЮЩИЕ ОТМЕТКИ НА КОНТРОЛЬНЫХ ДВЕРЯХ. НИКТО, КРОМЕ НАЧАЛЬНИКА ШАХТЫ ИЛИ ОТВЕТСТВЕННОГО ЗА ПОЖАРНУЮ БЕЗОПАСНОСТЬ, НЕ ИМЕЕТ ПРАВА ПРОХОДА ЧЕРЕЗ КОНТРОЛЬНУЮ ДВЕРЬ БЕЗ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАЗРЕШЕНИЯ. АМК НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ШАХТЕРОВ, ПРОИЗВОДЯЩИХ ВЫРУБКУ И ОТГРУЗКУ ЗА КОНТРОЛЬНЫМИ ДВЕРЯМИ С ПРЕДУПРЕЖДАЮЩИМИ ОТМЕТКАМИ.
6. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЛЮБЫХ ЛАМП, КРОМЕ БЕЗОПАСНЫХ ЛАМП (ЛАМП ДЭВИ), ВНИЗУ ЗАПРЕЩЕНО. ВСЕ ЛАМПЫ ДОЛЖНЫ В КОНЦЕ КАЖДОЙ СМЕНЫ СДАВАТЬСЯ ЛИЦУ, ОТВЕТСТВЕННОМУ ЗА ПОЖАРНУЮ БЕЗОПАСНОСТЬ, НА ПРОВЕРКУ. СТОИМОСТЬ ЗАПРАВКИ ВЫЧИТАЕТСЯ ИЗ ЗАРАБОТНОЙ ПЛАТЫ. СТОИМОСТЬ РЕМОНТА ИЛИ ЗАМЕНЫ ПОВРЕЖДЕННЫХ ЛАМП ВЫЧИТАЕТСЯ ИЗ ЗАРПЛАТЫ.
7. СОБАКИ БЕЗ СПРАВКИ ОБ ОТСУТСТВИИ БЕШЕНСТВА И ИНФЕКЦИОННОГО ТРАХЕОБРОНХИТА В ШАХТУ НЕ ДОПУСКАЮТСЯ.
8. РАБОТАТЬ В ШАХТЕ - ЭТО ПРИВИЛЕГИЯ.
НИКАКИХ ПОДСТРЕКАТЕЛЬСТВ! НИКАКИХ СВЯЩЕННИКОВ!»
Пока Ли читала, на поверхность поднялась дурно пахнущая и грязно ругающаяся толпа шахтеров. Спины их еще не могли разогнуться от изнуряющей работы в забое, но лица, покрытые жирной угольной пылью, сияли от мысли, что еще одна смена закончилась для них без происшествий. Хаас выглядел рядом с ними гигантом.
- Дааль, - обратился он к тщедушному голубоглазому человеку, которого Ли посчитала штейгером смены, выходившей сейчас наверх. - Как выработка?
- Отстаем на двадцать «больших» в пятой «Северной» в «Уилкс-Барре», - ответил Дааль.
Он украдкой посмотрел на Хааса, словно оценивая настроение руководителя станции, прежде чем сообщить ему другие плохие новости.
- И люди здесь ни при чем. Вентиляция все еще барахлит после затопления. Мы половину смены потратили, чтобы накачать воздух за перемычки второй «Южной».
Хаас обменялся быстрым взглядом с одним из геологов.
- Какой уровень воды в «Тринидаде»? - спросил геолог.
- Опускается не так быстро, как должен бы, - ответил Дааль. - Мы вычистили верхние штреки, но отсеки по склону и весь низ залиты. Но мы все доделаем и довольно скоро компенсируем потери.
- Конечно, Дааль, - с легкостью согласился Хаас. - Вам всегда это удавалось, не так ли?
Он кивнул молча наблюдавшим за ними шахтерам и зашел в помещение дробилки.
Ли последовала за ним.
Служба безопасности тщательно проверяла всех входящих и выходящих. Когда они зашли вовнутрь, охранник выборочно отсылал жестом руки шахтеров из очереди, ожидавшей выхода, в кабинки без занавесок для полного досмотра с раздеванием. Ли встала в очередь за Хаасом, думая больше о шахтерах, выходящих со смены, чем о вопросах, которые задавали ей охранники.
- Есть ли у вас с собой какое-нибудь квантовое устройство? - спросил один из них.
Она сделала паузу.
- Конечно.
Хаас обернулся и раздраженно спросил:
- Какого черта вы думали? Нельзя брать кристаллы вниз. Что бы это ни было, вы обязаны оставить это здесь.
- Она не может, - сказала ведьма, - это у нее в голове.
На протяжении всего полета в челноке она не вымолвила ни слова, а сейчас говорила так легко, словно вживленная в Ли аппаратура связи была видна невооруженным глазом. У нее был низкий хриплый голос, а по ее манере строить фразу Ли догадалась, что она - одна из серии самых совершенных генетических конструкций Синдикатов. Ли внимательно смотрела на нее, думая, была ли эта женщина молчалива от застенчивости или она просто маскировалась.
- Ох, ладно, - ухмыльнулся Хаас. - Не будем говорить об этом при всех, майор. Маленький кусочек коммутационного конденсата стоит на черном рынке больше, чем многие шахтеры зарабатывают за год. За эти деньги здесь нашлось бы полно желающих с радостью размозжить вам голову.
Ствол находился в задней части шахтного копера, за решетками дробилки, через которые с приглушенным шумом падал уголь, под скрипучей оснасткой вентиляционных труб. В клети пахло соляркой, шахтерским потом и плесенью. Они спускались в ней по вертикальному стволу со скоростью, близкой к свободному падению. Кто-то заменил табличку учета технических проверок в поцарапанной металлической рамочке, привинченной к стенке над кнопками управления, заменив ее голограммой высокого разрешения с красоткой из спин-журнала, на которой не было ничего, кроме новенького комплекта шахтерского снаряжения.
Рассматривая голограмму, пока они летели вниз, Ли представила такие соски в действительности. Иногда у мужчин бывают странные вкусы по отношению к женщинам.
Внизу шахты пахло как в зоне боевых действий. В воздухе висели пары солярки, запах которых смешивался с едкими запахами угольной пыли и тавота. Барабанные перепонки пульсировали в такт приглушенному стуку мощных насосов и вытяжных вентиляторов. Эти вентиляторы не несли свежего воздуха - только кислый неприятный запах кордита и сгоревших фитилей из забоев. Из-за угольной пыли, висевшей в воздухе, было не разобрать ни границ выемки, ни маркшейдерских знаков. Шахтеры появлялись из угольного смога, стуча ногами, обутыми в сабо, по настеленному на полу шиферу, затем исчезали так же, как появлялись, светя головными лампами, как сигнальными огнями. А из глубин, как отзвук боя далеко за траншеями, раздавался сотрясавший все вокруг грохот взрыва и сразу за ним - шум отбитого взрывом угля по желобам.
На нагрудном знаке ответственного за пожарную безопасность было написано: «ВАША БЕЗОПАСНОСТЬ - НАШЕ ДЕЛО», но его бесцветные глаза говорили, что на самом деле у него было кое-что получше, чем можно заняться в другом месте, поэтому он прочел свою лекцию о безопасности тоном человека, рассказывающего о слухах, в которые он сам не верил.
Чередой один за другим они проследовали мимо него, чтобы расписаться в журнале и проверить свои лампы Дэви. Когда очередь дошла до Ли, он записал номер ее лампы и подтолкнул к ней заляпанный угольной пылью журнал, даже не взглянув на нее. Ли протянула ладонь со сканирующей пластиной, но поняла, что это был просто журнал, без всякой программируемой карты. Она старательно расписалась в нем.
Новая смена прибыла точно тогда, когда команда Хааса облачилась в снаряжение. Первыми спустились, как всегда, откатчики. Когда Ли выходила из «пожарки», некоторые из них еще выпрыгивали из клети. Другие, прибывшие в предыдущей партии, уже готовили свои тачки и уточняли, куда им ехать. Они двигались весьма проворно, по-детски живо - да это и были дети. Ли помнила, что во времена ее детства их называли «шахтерскими пони», хотя ни один пони не ступал копытом ни на эту, ни на любую другую планету в течение последних двухсот лет. Некоторые дети вели за собой собак - ширококостных, измазанных углем дворняжек, достаточно сильных, чтобы тянуть тачки с углем. Остальные потащат тяжелые тачки сами, пристегнувшись к ним цепями. Это был мир мужской, детской и звериной силы. Мир, в котором труд целой семьи, зарабатывавшей себе на хлеб, стоил меньше дизельного топлива.
- Не расстраивайтесь так из-за них, - сказал Хаас, подходя к ней. - В их возрасте мне тоже приходилось тянуть тачку. С того дня, когда мне исполнилось десять. У них такие же шансы, как и у других, как и у всех нас.
- Конечно, - сказала Ли, сама не зная, верит ли она в это.
Один «пони» из уходящей смены прошел мимо, волоча за собой на маленькой плоской тачке тщательно упакованный, только что добытый кусок конденсата. На мальчишке было «ожерелье» - длинный ряд угольных шрамов, полученных от постоянного, день ото дня, трения голой спиной о потолочные балки и въевшейся в раны угольной пыли. Но Ли едва взглянула на эти шрамы, ее внимание было приковано к конденсатам.
От толстого налета угольной пыли они сверкали, как далекие звезды. Они выглядели как кристаллы - шахтеры их так и называли, - но Ли знала, что ни одна горная порода не инициирует квантовое сканирование. Это вещество являлось аномалией квантового уровня, субстанцией, о которой не знали и даже не могли предполагать, поскольку ее существование противоречило законам физики. Они утверждали, что подобное вещество не может существовать при температуре выше нуля по Кельвину, или в атмосфере, или в форме, которую можно добывать, транспортировать и использовать. Поскольку теоретически его существование было невозможно, то оно являлось обыкновенным чудом, за счет которого жили Объединенные Нации.
Кристаллы отличались хрупкостью. Они давали трещины от вибрации во время взрывных работ в шахте. С ними нельзя было работать электрическими инструментами. Даже жар шахтного пожара мог их разрушить, хотя иногда огонь совершенно непредсказуемо выжигал уголь, образуя над ними подземные своды, подобные сводам кафедрального собора. Только опытный шахтер обладал мастерством отделять их от угля при помощи клиньев и кайла, не повредив. «Вынуть их живыми», - говорил отец Ли.
Она протянула руку и провела пальцами по гладкой поверхности ближайшего куска конденсата, когда вагонетка оказалась рядом с ней. Какой-то шахтер, где-то там, в удушающей темноте, вынул их живыми.
Площадка Шарифи находилась на недавно открытом «Тринидаде» - самом глубоком и самом богатом угольном пласте из двух принадлежавших «Анаконде». До нее от шахты номер три напрямую было шесть километров, а по извилистым подземным ходам - все восемь.
Первые четыре километра они проехали на низком и широком угольном транспортере, окрашенном в неоново-зеленый цвет. Их подбрасывало, как сухие бобы в банке, они задыхались от выхлопа дизеля. Сначала они ехали по проходу размером три на три метра, сопровождаемые отзвуками скрежета металлических колес угольных вагонеток и звона шахтерских молотков. Но очень скоро дорога пошла по исключительно узким штрекам, уголь вырубался прямо над их головами в шестидесятиметровом укосе, проходившем по почти вертикальным угольным прослоям. По мере удаления от надшахтного здания провода редели и лампы встречались все реже, пока не остался только свет от качавшихся фар угольного транспортера, да кое-где лампы Дэви высвечивали измазанные углем лица с блестящими глазами.
Они покинули машину у верха длинной скользкой лестницы, доступ к которой закрывала контрольная дверь. Потертая черно-оранжевая табличка на двери сообщала: «ПОЖАРООПАСНАЯ ЗОНА - ОГНЯ НЕ ЗАЖИГАТЬ».
Офицер службы безопасности уселся на бампер транспортера и стал натягивать на ноги видавшие виды резиновые сапоги камуфляжной окраски.
- На «Тринидаде» сыро, - сказал он. - Подземная река проходит прямо через разлом. Если насосы выйдут из строя, то достаточно пары дней, чтобы залило весь пласт.
- Большую часть воды откачивают, - сказал Хаас. - Он улыбнулся, сверкнув белизной зубов во мраке: - Надеюсь, вы сможете перенести запах. Крысы. И много разного другого.
Инженеры, проектировавшие лестницу, использовали природный уклон в том месте, где пласт «Уилкс-Барре» внезапно переходил в «Тринидад», обходя неустойчивые слои коренной породы в самом узком месте. Лестница уходила на двадцать метров вниз между влажными каменными стенами и упиралась в проход с низким потолком и относительно ровным полом, затем был еще один двадцатиметровый спуск, выходивший к «Тринидаду».
Это был абсолютно другой тип угольного пласта. В «Уилкс-Барре» чувствовалось намного уютнее - просторнее и без больших уклонов; там места было достаточно, чтобы прорубать широкие длинные проходы. «Тринидад» оказался более каменистым, извилистым и узким до такой степени, что даже Ли вскоре пришлось согнуться почти пополам, чтобы не задевать покрытый слоем угольной пыли стальной сруб крепи.
- Жарко, да? - спросил Хаас, заметив, что она вытирает бровь. - Температура поднимается на полтора градуса через каждые тридцать метров от уровня. Сейчас, наверно, градусов сорок, не меньше.
- Тридцать девять и пятьдесят пять сотых, если быть точным.
Хаас громко рассмеялся.
- Так вот на что Ассамблея сегодня тратит деньги! На градусники!
Ли уже забыла, как перемещаться под землей. На первых же десяти метрах она ударилась головой, оцарапала спину и споткнулась о кучу битого шифера. Но затем она вспомнила, как ходят шахтеры: согнувшись в коленях и пояснице, одна рука вверху в поисках выступов, о которые можно удариться. Легкость, с которой тело перешло в эту позицию, поразила ее.
Вода, остававшаяся в каждой ямке и выемке после затопления, пахла затхлостью. Чайного цвета влага, сочившаяся по стенам, содержала так много серы, что обжигала кожу как кислота. Тела погибших убрали, но неприятный сладкий запах смерти остался. Вдобавок к этому мокрыми комочками повсюду валялись дохлые крысы. За каждым маленьким поворотом или выступом породы попадался какой-нибудь след жизни до взрыва. Коробка от завтрака. Шапка. Разбитая лампа Дэви.
По пути офицер безопасности без остановки докладывал о специальных мерах безопасности, принятых компанией АМК на «Тринидаде». Он нервничал и говорил монотонно, дрожа перед Хаасом, как ученик перед строгим учителем. Ли трудно было подумать, что он верил тому, о чем рассказывал. Она слушала, ритмично втягивая воздух сквозь фильтр маски своего дыхательного аппарата, стараясь не думать, что ее жизнь сейчас зависит от скрипевших от напряжения крепежных болтов и способности шестисот шахтеров, получавших с каждой добытой тонны, держаться в рамках разумной безопасности в забое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70