Похоже, Мэдди совсем не интересовал ее новый дом. Жерво привык рассказывать историю своего жилища гостям. Он разработал несколько вариантов в зависимости от того, была ли это короткая беседа после ужина или полноценный разговор.— Мы с Фейном уезжаем утром, — сказал появившийся Дарэм.Мэдди подала первый с момента своего приезда сюда признак жизни.— Можно передать письмо?— Конечно. Если желаете.— Пожалуйста. Моему отцу.— Отцу? — Дарэм заколебался и встретился взглядом с Кристианом.Только его нужно прочитать ему, — извиняющимся тоном произнесла Мэдди. — Если не трудно.У Дарэма на лице появилось выражение беспомощности. Он засуетился.— Конечно… нужно понять… что короткое путешествие…— Пиши, — перебил его Кристиан. Он подошел к столу, отыскал перья, бумагу, разложил их и придвинул свечу. — Пиши девочка-Мэдди. Дарэм почитает… Тиммсу.Герцог обменялся с Дарэмом многозначительным взглядом.— Просьба… Тиммс едет сюда.Радость и облегчение Мэдди доставили ему удовольствие.— О… можно приехать сюда?— Твой… дом. Едет… живет… ТЫ ХОЧЕШЬ?Румянец залил ее щеки.— Папа… может жить здесь?— Да.Мэдди опустила глаза.— Хочешь? — опять спросил Кристиан. Она подняла взгляд.— Да. Хочу. Только… так странно. Здесь? Я не могу привыкнуть.Кристиан взял перо.— Пиши.Мэдди поправила юбку и села за стол. Герцог постоял несколько секунд рядом с ней, затем отошел. Он хотел сам написать ее отцу, но боялся, что не сможет. Не сейчас. Было очень нелегко расписываться в метрической книге. Жерво не был уверен, что правильно написал свое имя. Кажется, в спешке он потерял несколько букв. В спокойной обстановке Кристиан мог писать. Когда было время, проклятые строчки получались нормальными.Дверь из Верхнего Замка открылась, и на пороге появился дворецкий с подносом. Кристиан жестом приказал ему поставить чашку Мэдди ей на стол. Он не разговаривал с прислугой, если в этом не было особой необходимости. Это было удивительно легко. Жерво действовал словно часы: с момента, когда экипаж проехал мимо домика у ворот, механизм пришел в движение. Компанию встретили экономка и дворецкий. Кристиан представил им Мэдди с помощью трех слов, которые он повторял про себя всю дорогу:— Это герцогиня Жерво.Он чувствовал, что забыл некоторые слова, но самые важные произносил очень авторитетно. Слуги отзывались очень учтиво. Сейчас Кальвин Элдер понял, что молчаливый кивок герцога означает приказ налить Мэдди чашку кофе и поставить ее на стол.Кристиан полагал, что без дополнительных указаний завтрак будет подан утром в обычное время, а комнаты для Дарэма и Фейна уже приготовлены.Вдруг ему в голову пришла одна мысль. Когда Кальвин Элдер вышел, Кристиан последовал за ним в Верхний Замок и закрыл за собой дверь.— Вечером… спальня, — сказал он. — Моя… герцогиня… спальня.Кристиан почувствовал, что краска заливает его лицо. Не его герцогиня. Он имел в виду свою спальню. Она должна спать там. После невыносимо долгого молчания Кристиан проговорил:— Постель.Господи! Законченный идиот.— Комната… герцогиня. Она…Еще одна непреодолимая пауза.— Моя.Все хуже и хуже. Кристиан оставил попытки объясниться и посмотрел на дворецкого.Кальвин Элдер заложил руки за спину и поклонился.— Как прикажете, ваша светлость.Ужасно смущенный, Кристиан вернулся в гостиную. Фейн разливал портвейн, пока. Дарэм раскачивался на каблуках возле камина.— Вам нужно что-нибудь еще, Шев? — поинтересовался Дарэм, принимая бокал из рук полковника.Кристиан задержал дыхание. Его измучила постоянная борьба со своей слабостью, но он должен был продолжать.— Скажи, — герцог сосредоточился, чтобы не ошибиться. — Тетя Веста. Мэдди… Я женился на тебе.— Верно, — подтвердил Дарэм. — Подготовка, а?Он был прав. Боже мой… Сестры и мать в ярости. Губы Кристиана искривила злая усмешка.Наступила тишина. Мэдди, очевидно, увлеклась письмом. Фейн трепал Дьявола за уши, периодически сталкивая пса со своих коленей. Дарэм держался поближе к огню.— Сыграем в бильярд, полковник? — вдруг спросил он.— Да! Прямо сейчас. — Фейн оживился.— Нечего ждать. — Дарэм уже находился возле двери с бутылкой портвейна. Он кивнул Мэдди. — Вы простите нас, ваша светлость?Она подняла глаза.— Можете не спрашивать моего разрешения.— Герцогиня, — умиротворенно произнес Кристиан. — Герцогиня.— Архимедия, — настойчиво возразила Мэдди.— Девочка-Мэдди, — герцог слегка улыбнулся.— Доброй ночи, — сказал Дарэм. — Перед отъездом желаю вам счастья, герцогиня-Архимедия-девочка-Мэдди. И тебе Шев.Фейн эхом повторил его слова, назвав Мэдди «мадам».— Собаки, — произнес Кристиан. — Уведи.Полковник свистнул. Животные побежали за ним.— Дарэм, — сказал герцог так, будто говорил с ним наедине и по секрету. — Спасибо…Он хотел сказать больше, но слова застряли в горле.В тени, падающей от двери, Дарэм поднял вверх большой палец и улыбнулся. Щелкнул замок.
Кристиан налил себе бокал портвейна и сел, закрыв глаза.Какое облегчение остаться одному. У себя дома. Он позволил себе расслабиться. Правая рука слегка дрожала от еще не спавшего до конца напряжения. Герцог прислушался к поскрипыванию пера Мэдди, заметив, что письмо, видимо, дается ей нелегко.Все вокруг было знакомо, и это поражало. Имение жило, даже несмотря на то, что он с трудом и непонятно отдавал приказы. Кристиан чувствовал себя дома, и в то же время ему казалось, будто он самозванец. Словно это был не его дом, а сам он принадлежал голой комнате в доме для умалишенных с многочисленными такими же разбитыми судьбами по соседству. Однако сумасшедший дом уже превратился в дурной сон. Кристиан был самим собой, нормальным человеком. Только какая-то часть его мозга оставалась недосягаемой за густыми облаками.Все вернулось. Кристиан приехал в Жерво. Значит, все должно было вернуться. Он помнил себя в гораздо более худшем состоянии, чем находился сейчас, но это «сейчас» сводило с ума, а будущее…До этого момента Кристиан даже не задумывался о будущем, желая попасть лишь домой, в безопасное место. Каждый момент разворачивался перед ним, мелькая как на скачках, как бешеная гонка по чужой стране, где наступает закат. Герцог улыбнулся. Перед ним было много препятствий, но он поднимался над ними и приземлялся по другую сторону. Слова приходили к нему и уходили.Вверх и вниз. Женитьба.Боже.Пока все очень хорошо. Все как ему хотелось: дом, безопасность, тишина. Милая девочка-Мэдди, царапающая что-то пером на бумаге.Кристиан открыл глаза и посмотрел на нее. Она перестала писать и задумчиво водила мягким кончиком пера по губам. Мэдди выглядела очень сосредоточенной. Со своего места герцог видел, что она не зачеркнула ни одного слова. Кристиан всегда изводил кучу бумаги, записывая мысли перед тем, как составить окончательный вариант послания.Он поставил бокал на столик рядом с собой, наблюдая за процессом составления письма. Квакерское воспитание Мэдди не казалось экстравагантным.Для Кристиана оказалось открытием, что он женился на молодой симпатичной, простой женщине, совершенно обыкновенной, кроме ее волос и длинных ресниц. Но он ничего не знал о ней.Натянутая, порядочная, нежная, заботливая, милая, иногда отчаянно храбрая, иногда львица. Когда герцог прикасался к ней, она вздрагивала — проявление скромности и страсти одновременно. Кристиан продолжал наблюдать за Мэдди. Она задумчиво теребила кончиком языка мягкое перо, не замечая ничего вокруг. Тепло и нежность стали медленно разливаться по телу герцога.Они не могли уничтожить полностью свинцовую тяжесть, приковавшую его к креслу, но ему доставляло удовольствие мыслить образами. Времени было предостаточно. Мэдди была его женой. В любое время. В любом месте.Кристиан улыбнулся, лежа в кресле и представляя себя подошедшим к Мэдди, распустившим ее роскошные волосы, позволившим им волной упасть на пол. Он мысленно сбросил воротник, прячущий шею Мэдди, стянул вниз до талии красивое платье и увидел ее живот, грудь, плечи, белые, мягкие… И волосы…Кристиан глубоко, но почти бесшумно вздохнул. Он взял бы ее здесь… Прямо здесь в гостиной, он поднял бы ее юбку, и стал бы гладить… целовать… И она задрожала бы, словно птичка, вздохнула, раздвинула ножки и легла на письменный стол… Обнаженные ноги и пальцы стали бы шелковыми под его ладонями, такими сладкими…А внутри нее… О, внутри нее… Кристиан представил это… Раскрывшееся, как цветок, лоно. В воображении герцога платье исчезло, и Мэдди осталась восхитительно обнаженной. Великолепная нимфа в гостиной. Она откинулась назад и пустила его в себя. Ее губы раскрылись… желая большего, более глубокого проникновения…
Герцог еле слышно застонал. Потерпев поражение, Мэдди наконец положила перо. Она не могла ничего толком объяснить папе. Никакие слова не подходили для того, чтобы Дарэм прочитал ему вслух. Когда она оглянулась, Жерво спал. Его голова была слегка повернута к ней, а лицо было совершенно спокойно, словно он видел приятный сон.Мэдди ничего не могла поделать с собой и улыбнулась.Руки Кристиана лежали на подлокотниках кресла. На своей руке Мэдди ощущала его тяжелый перстень, слишком большой для ее пальца, но абсолютно подходящий Кристиану. Его любимый перстень. Пальцы герцога были сильными, крепкими. Пока он спал, они слегка дрожали — незаметная, но интимная деталь. Кристиан дышал глубоко, тихо, без затруднений, как при глубоком сне, но под взглядом Мэдди сон, похоже, перешел в легкую дремоту. Голова герцога опустилась.Мэдди почувствовала прилив смущения и нежности. Это не могло быть правдой. Не могло быть, и все. Она не являлась его женой. Абсурдная мысль, объяснявшаяся волшебством места — еда, слуги, бесчисленные свечи, картины, хрустальные вазы с фруктами и цветами, огромная арфа в углу комнаты, бесконечные коридоры. Здесь был даже туалет, богато отделанный дубовыми панелями, и еще семнадцать таких же по всему замку. Все по последнему слову техники, как сказала экономка.Мэдди не могла стать хозяйкой такого богатства. Что-то должно случиться. Обязательно выяснится, что здесь произошла какая-то ошибка. Женитьба, такая поспешная и неожиданная, она не могла быть действительной, хотя Дарэм утверждал, что документ, разрешающий брак, который привез полковник Фейн, вполне законен. И даже если это так, Друзья не согласятся с этим. Когда все выяснится, ее опозорят. Обвенчаться в церкви без благословения отца — хуже того — выйти замуж за мирского человека…Впрочем, во сне он не выглядел таким уж страшным. Нет, не выглядел: чувственная линия рта, сильный прямой нос, элегантные, красивые волосы, спадающие на лоб… и темные ресницы, длинные, как у ребенка. Но детская невинность выглядит опрометчивой во взрослом человеке.Ее слова, произнесенные в церкви, были позаимствованы из квакерских свадеб, на которых ей приходилось присутствовать. Являлись ли они ее собственными или божьими? Как теперь это узнать? Мэдди могла объяснить все, как сегодня утром. Она не хотела, чтобы герцога опять упекли в Блайтдейл Холл, и, как теперь было очевидно, у нее не было другого способа спасти его.Мэдди никогда еще не испытывала подобного замешательства, колеблясь между мнением Друзей и тем, о чем говорило ее сердце. Она долго наблюдала за спящим Кристианом.Если бы все происходило не так странно и непонятно. Если бы он был простым человеком.Обыкновенный мужчина для простой Архимедии Тиммс. Человек, которого одобрили бы Друзья. Герцог Жерво в обыкновенной одежде. Скоро свиньи научатся летать.Осторожно поднявшись, Мэдди потянула шнурок колокольчика, украшавший гостиную герцога, мягкий черный шелковый шнур с золотыми вплетениями. Колокольчик зазвенел. Через несколько секунд дверь бесшумно открылась и появился дворецкий. В белой ливрее, с ястребиным носом и длинным подбородком, в белоснежных чулках и жилете, он очень походил на дворецкого герцога в городе. Мэдди предположила, что сходство Кальвина Элдера с лондонским Кальвином не простое совпадение, и смущенно улыбнулась.— Ваша светлость желает уйти? — тихо спросил он.Так поздно и при таких обстоятельствах не стоило возражать против почтенного обращения. Мэдди неопределенно взглянула на Жерво и кивнула.Кальвин Элдер придержал для нее дверь. Мэдди последовала за ним и, покинув теплую гостиную, вышла в прохладный коридор, освещенный свечами. Дымный свет отражался на полированных панелях. В дальнем конце каменная лестница изгибалась вниз, в темноту. Кальвин Элдер остановился около маленького столика, зажег приготовленную заранее свечу и стал спускаться.Тусклые лучи падали на арочный потолок. Внизу он вдруг исчезал в полной темноте. В холле было холодно и гулко. При свете свечи он показался Мэдди просторнее, чем самый большой молитвенный дом, больше любой церкви. Окна терялись в ночной черноте.Кальвин Элдер пошел через холл в своих мягких тапочках, а туфли Мэдди громко застучали по полу. Звук эхом разносился по помещению. Казалось, кто-то преследовал их. От этой мысли по коже Мэдди пробежали мурашки.Пройдя через холл, они поднялись по винтовой лестнице со стертыми ступенями на два этажа вверх. До того как Мэдди смогла перевести дух, они опять прошли через какую-то дверь и оказались в темноте. Пол под ковром скрипел. Мэдди испугалась, увидев внезапно белое лицо и внимательные глаза. Кальвин Элдер шел впереди и осветил портрет мужчины в доспехах. За ним оказалась другая картина — бледное невыразительное женское лицо, шикарное одеяние, многочисленные драгоценные камни. Мэдди поняла, что попала в длинную галерею, увешанную портретами. Глаза людей следили за ней, появляясь из тени, зажигались на мгновение и снова исчезали в темноте…У Мэдди на голове зашевелились волосы. Она чувствовала враждебность.Наконец через еще одну дверь, минуя коридор, Кальвин привел ее в комнату.— Будуар герцогини…Мэдди не сомневалась, что Кальвин Элдер не одобряет ее присутствие здесь. Слуги прекрасно скрывают свои эмоции — он и экономка Эллен Роудс, — но, видимо, имеют большие сомнения даже насчет здравого ума герцога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58