Она быстро высвободила свою руку и вошла в спальню. Дождь бил в занавешенные окна и барабанил по подоконнику. В свете пламени камина Мэдди пересекла комнату, опустилась на колени и зажгла огарок свечи от углей.— Вот, — она протянула Кристиану свечу. — Ты сможешь добраться до своей комнаты.Он не взял свечу и только смотрел на Мэдди. Свет от камина и свечи падал ему на лицо. Симпатичный джентльмен, как назвала его Брунгильда. Мэдди считала герцога кем угодно, но только не джентльменом. Свет выхватил из темноты его брови, сделал их злодейскими, убрал из глаз смущение, и они стали мягкими.Капли воска упала со свечи. Оба сделали движение одновременно. Мэдди дернула рукой, спасаясь от ожога, а герцог протянул к ней свои руки. Расплавленный воск упал ему на запястье. Он глухо выругался. Мэдди воскликнула:— Твоя рука! О, тебе не стоило…Жерво задул свечу и резко произнес:— Осторожно!— Ты обжегся?Он еще сжимал ее руки и усмехнулся.Обжегся.Его большой палец нежно прошелся по пальцам Мэдди. Кристиан крепко сжал ее, затем отпустил. Отблеск огня четко очертил его лицо.Герцог смотрел на Мэдди, будто стараясь выяснить, поняла ли она его. Попавшая в этом доме в плен дождя, грома и пристального взгляда, Мэдди испугалась.Кристиан приложил запястье к своей груди.— Обжегся, девочка-Мэдди.Потом он развернулся и оставил ее одну в тусклом свете при разрывах грома. Глава 19 Процесс утреннего одевания рассердил Кристиана. Одежды Дарэма ему хватало, но после утомительного путешествия даже его судебная одежда выглядела лучше, особенно когда Брунгильда выстирала белье. Мягкие чулки надеть было не трудно, но ко времени, когда он застегивал бархатные брюки, навалилась злоба на собственные мозг и руки, не способные работать вместе и превращающие такое простое занятие в проблему.Сдержав раздражение, герцог решил, что быстрее действовать одной рукой, но в этот момент послышался шум за дверью. Он выглянул в окно и увидел девочку-Мэдди в развевающемся плаще, которая направлялась к вершине холма. Она пик, не к деревне. Быстрая походка не оставляла сомнений: так люди обычно уходят.Кристиан выругался, схватил в руки жилет и без куртки, в расстегнутой рубашке выскочил из комнаты.
Мэдди не знала, куда шла. Гроза принесла зиму. Северный ветер хлестал по щекам. Ночной ливень превратил сад в грязное месиво, но торф в поле рядом с ним пружинил под ногами, начинал подмерзать и после каждого шага в нем оставалась мокрая ямка. Мэдди приподняла юбку, хотя в этом не было никакой необходимости. Ее лучший наряд так помялся и перепачкался, что уже потерял свое первоначальное предназначение.На вершине холма Мэдди остановилась и посмотрела на север, радостно подставляя лицо порыву ветра. Всю ночь она прислушивалась к бушующей грозе, утром захотела вернуть себе равновесие. Вполне очевидно, это было испытание. Мэдди все проанализировала и нашла в себе твердости больше, чем ожидала.Однако даже самоанализ являлся зыбучим песком. Говорить себе, что она не должна испытывать удовольствия от подобной Заботы, значило вспоминать прикосновения рук герцога. Пренебрежение к чувствам значило думать о его лице, освещенном тусклым огнем.Мэдди услышала сзади шаги и тяжелое дыхание. Она обернулась и увидела Кристиана. Он остановился в нескольких футах, разгоряченный ветром, в рубашке с короткими рукавами. Настоящий образец для пожилых наставниц, советующих юным девушкам не заговаривать с подозрительными мужчинами.— В чем дело? — резко спросила Мэдди.Рот герцога дрогнул, словно он хотел ответить, но не смог. Он отвел от нее взгляд. В сторону и вниз. Ветер ворошил его темные волосы.— Вернись.Кристиан поднял глаза. Они были цвета грозовых туч, синее, чем небо над ним.— Вернись.Мэдди повернулась и продолжила свой путь.Герцог пошел рядом с ней. На протяжении нескольких ярдов она предпочитала не замечать его, потом остановилась.— Я хотела бы идти одна, — сказала Мэдди, не глядя на спутника.— Куда?Она знала, что грубость вопросов была его несчастьем, что угроза в голосе звучала не по-настоящему. Но из-за чего-то поддалась на это.— Зачем тебе знать?Кристиан немного напрягся, словно резвая лошадь, почувствовавшая жесткие поводья. Он схватил Мэдди за локоть, но та вывернулась.— Чего ты от меня хочешь? — крикнула она. — Чего?Челюсти герцога щелкнули. Он сделал движение, чтобы снова поймать Мэдди, но с видимым усилием заставил себя опустить руку.С огромным усилием он произнес:— Друг.— Я твоя сиделка. И все.Тень усмешки промелькнула по его лицу.— Сиделка… останься, — попросил Кристиан.Мэдди вздохнула, теряя все свои аргументы. Было действительно нечестно со стороны сиделки убегать, утверждая, будто пациент обойдется без нее. В замешательстве она запахнула на себе плащ.Почувствовав первый успех, Жерво улыбнулся.— Вернись… ко… мне.— Нет. Пожалуйста. Не сейчас. Только… нет. Я хочу уйти. Одна.Улыбка стала неприятной.— Иди, — сказал герцог, дернув подбородком. — Вернись…Мэдди не поняла, не смогла найти смысл во взаимоисключающих словах, пока он не оставил ее и не отошел к сухой каменной стене, тянувшейся через холм.— Иди, — произнес он, махнув рукой.Найти убежище в пустых полях было безнадежной задачей, но Мэдди резко запахнула на себе плащ и двинулась дальше. Она спустилась по склону, начала подниматься на следующий холм, миновала долину и еще один холм, испугавшись небольшого стада овец. На самой верхней точке ветер был очень сильным. Даже капюшон не помогал закрыть уши.Маленькая попытка побега была бессмысленной. Кристиан победил ее.То, чего она хотела избежать, находилось внутри нее. Шагая, Мэдди думала только о Жерво.Она вдруг обнаружила, что не может идти дальше. К ней пришло чувство, что она должна быть заботливой и убедиться, что пациент находится в безопасности на злом ветру. Мэдди повернула обратно. Она придерживала юбку, перепрыгивая через многочисленные ручейки.Ни белая рубашка, ни терпеливая улыбка не встретили ее, когда Мэдди вновь увидела дом священника и церковь. Место, где герцог ждал ее, представляло собой лишь нагромождение камней друг на друга. Мэдди остановилась… И затем увидела его сидящим на вершине холма на выступе скалы. Когда она подошла к нему, он поднялся: сильный, элегантный силуэт на фоне утреннего солнца.— Идем, — сказала Мэдди, держась на дистанции, которая оберегала даже простую сиделку от вспышки эмоций. — Пора возвращаться.Кристиан потянулся к ней. Свет позади него вдруг приобрел неожиданный оттенок. Ветер шевелил маргаритки, которые герцог держал в руках. Он сделал предложение без какого-либо выражения на лице, без угрюмости и без улыбки. Неожиданность встряхнула Мэдди. Столь странной казалась яркость маргариток посреди мрачного ландшафта, что Мэдди почувствовала себя смущенной, не способной дать подходящий ответ. Ее щеки, разгоряченные ветром, казалось, вспыхнули еще сильнее.— Чего ты от меня хочешь? — крикнула она. — Я не уступчивая женщина.Мэдди выхватила цветы из рук герцога и бросила их по ветру. Порыв подхватил их, несколько раз перемешал, потрепал стебли и расшвырял вдоль дороги.— Ты грубый. И надоел мне со своим вниманием, вызванным бездельем!Он заколебался, повернул голову и нахмурился. Затем краска бросилась ему в лицо. Самолюбие.— Прошу… прощения, — его лицо приняло каменное выражение. — Тиммс! Капризная…Последний слог слова прозвучал как стон и смех одновременно. Кристиан отвел взгляд, все еще пытаясь говорить, но не смог продолжить, будто слова, которые ему хотелось произнести, ускользали. Его губы скривились, и он воскликнул:— Идиот!— Ты не идиот, нет! Ты безнравственный человек. Я знала это с первого дня нашего знакомства. И ты становишься все хуже и хуже. Твои поцелуи и объятия! — Мэдди распалялась все сильнее. — Ты отвратителен.Герцог огляделся по сторонам. Его глаза прищурились на ветру, раздувавшем рубашку и волосы.— Этого между нами быть не может, понятно? — добавила Мэдди напоследок, говоря вслух о том, о чем раньше боялась подумать. Я родилась Другом, Жерво. А ты дворянином.Ответом ей было молчание.— Ты даже не знаешь, что произойдет из-за меня? Не знаешь. Ты никогда не задавался этим вопросом. Друзья отрекутся от тебя.Он ничего не отвечал. Сейчас его отличала гордая слепота: взгляд, направленный в никуда, как в суде лорда-канцлера.— Я не стану другом! — воскликнула Мэдди, взбешенная молчанием герцога. — Я буду одна!— Нет, — неожиданно ответил тот, повернулся и протянул ей свою руку ладонью вверх. — Девочка-Мэдди. Со… мной.Она посмотрела на его руку. Острая ноющая боль пронзила Мэдди, уничтожила все слова, отказы и объяснения. Она бросилась прочь от Кристиана, побежала по полю, скользя на зеленом торфе, но не упала. Упало только ее сердце.
Хуже всего было то, что Кристиан заставил Мэдди думать об этом. Он наполнил ее голову фальшью и фантастикой. Она мечтала уже не только о саде, который ей не принадлежал, но и о жизни здесь вдвоем с Жерво… А даже с папой. Мэдди работала бы в доме и саду, а герцог с папой занимались бы своими цифрами и уравнениями. Иногда она представляла себе Жерво таким, каким знала его одну короткую ночь перед несчастьем — веселого, уверенного в себе, мудрого. Но чаще всего перед глазами возникал нынешний Жерво. Мэдди могла взять его за руку. Действительность вела к безобразным или к очень уж смущающим видениям.Весь день Мэдди интенсивно заботилась о герцоге. Она проветривала спальни, чистила отделанную дубовыми панелями гостиную. Брунгильда ей помогала. Мэдди заговорила с Жерво только однажды, когда нашла его в холодном, пыльном кабинете священника, где он пытался при помощи старинного пера писать какие-то математические знаки. Свечи у него не было, свет падал из заросшего плющом окна. Обнаружив Кристиана в таком неуютном месте, Мэдди резко приказала ему идти на кухню, чтобы они с Брунгильдой могли привести кабинет в порядок.Мэдди не проводила его взглядом, когда он уходил, и немедленно занялась уборкой. Брунгильда появилась на пороге, затем вдруг развернулась и исчезла. Вернулась она через четверть часа с метлой и стала подметать под столом и вокруг книжных шкафов.— Я могу высказать свое мнение, миссис, если хотите.— Да? — отозвалась Мэдди, заинтересовавшись, куда клонит служанка.— Нельзя с ним так разговаривать. Кому-то, может быть, все равно, а есть люди очень обидчивые.Мэдди прикусила губу, продолжая вытирать пыль. Брунгильда мела мусор.— Вы старше меня, — продолжала служанка. — Вам лучше знать. Может, вы не видите, как он смотрит на вас.Мэдди развернула листы бумаги, найденные в ящике стола и положила их рядом с пером.Брунгильда наклонилась.— Он любит вас, — сказала она в мусорное ведро. — Вы не должны быть так холодны с ним.— Нужно принести сюда свечи, — произнесла Мэдди как можно более спокойно. — Есть здесь ножницы? Хочу немного освободить окно.— Да, миссис, — ответила Брунгильда.Вечером пришла мать Брунгильды со свежей форелью, пудингом и сливками для какао Жерво, потому что «мистер Лангленд особенно любит их, как сказала моя девочка». Пышная деревенская женщина села и начала чистить рыбу.— Вы пойдете в церковь или часовню, миссис?— Разве Брунгильда не сказала ничего?— О, да, говорила. Значит, в часовню.— Есть здесь где-нибудь поблизости молитвенный дом?— Большая часовня за Стрэндом. Около семи миль отсюда.Мэдди улыбнулась.— Вы не хотите посмотреть нашу новую городскую церковь? Чудесное здание с огромным органом. Герцог ценил ее. Ему пришлось обратиться к члену приходского правления, чтобы передать свою библиотеку Механическому Обществу. Должна сказать, это были мудрые люди. А член приходского правления вообще редкий человек. Никто не станет спорить. Орган — настоящее чудо.Мэдди осторожно резала овощи.— Какой герцог?— Герцог Жерво. Мне неудобно говорить, но многие называли его настоящим бездельником, негодяем, колючим, как иголка, хотя я ручаться не могу. Вся земля в округе принадлежит ему. Но это раздражает крупных фермеров, которые считают, что распорядились бы ею лучше. Лично я не знаю. Не люблю перемены. У меня уже не тот возраст. Но я не хочу сказать, будто мне нравится, что старинное имение разрушается. Преподобный Дарэм ваш родственник?— Он друг Франсуа Лангленда, — ответила Мэдди.— Как интересно вы говорите. Называете своего собственного мужа его христианским именем.Мэдди поклонилась.— Так нам наказывают. Не раздавать комплиментов, не лгать и звать мужчину хозяином дома, даже если он таковым не является.Женщина захихикала.— Вы не зовете своего мужа хозяином?Мэдди опустила лицо и пробормотала:— Нет.— Правда, моя девочка говорит, что он очень симпатичный парень, настоящий джентльмен.— Да, — подтвердила Мэдди.— Но немного помешанный.Мэдди положила разделочный нож.— Он не слабоумный, а больной.— Несомненно, несомненно, — подчеркнуто быстро согласилась мать Брунгильды. — Моя дочка страшная болтунья. Ей самой надо мозги подправить. Но у нее доброе сердце. Знаете, она уже очень полюбила его. Я бросила свои дела и принесла ему сливки.— Очень любезно с вашей стороны.— Ничего особенного, миссис Лангленд. Рада угодить вам. Священник приезжает только раз в год. Говорит, что занят в городе. Я для него все готова сделать.Мэдди взглянула на женщину. Ей послышался в ее голосе сарказм, но та продолжала с улыбкой на круглом лице.— Мой Уильям прихожанин, — добавила она, — и говорит, что местный священник худший в округе. Поскольку герцог умный человек и многое здесь определяет, не знаю, что из этого может выйти. Все мы как на иголках, но скажу я вам, нам очень нравится преподобный Дарэм.
Лай собаки ворвался в сон Мэдди. Он становился все громче и громче, пока кто-то не захлопнул дверь. Мэдди ворочалась в постели, глядя на просачивающийся в окно серенький рассвет.Стук двери был реальностью. Собака тоже. Мэдди ясно слышала шум. Накинув вместо халата плащ, она пробежала через холл в пустую спальню взглянуть в окно, выходящее на противоположную сторону.Протерев заспанные глаза, Мэдди разглядела фаэтон, разгоряченных лошадей, но выступ каменной веранды скрывал приехавших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58