По бульвару прой
дись. Деревья, что зимой пересадили, если не поливать… В общем, сам знаешь.
Все!
Ц Будет сделано, Ц сказал Ширин и поднялся.
Если Ширин сказал «будет сделано», можно не сомневаться, что будет сдела
но. Вот за эту исполнительность и поднял его Бунчужный до высокой должно
сти своего заместителя.
Ширин, если нужно, и две недели с завода не выйдет, а своего добьется. Потом
доложит. Докладывать о выполнении доставляло ему невыразимую радость, и
Бунчужный старался не лишать его этого удовольствия.
Ц Скажите, чтобы мать Богуша вошла, Ц бросил ему вслед Бунчужный.
Миша Богуш, инженер-электрик, в благодарность за успешную операцию, кото
рую сделали матери в девятой больнице, взялся установить в операционной
хирургического корпуса уникальный рентгеновский аппарат с особой прис
тавкой, которую сам сконструировал. Во время испытания попал под высокое
напряжение. Произошла остановка сердца. Хирурги, которые находились тут
же, вскрыли грудную клетку и «запустили» сердце. Но сердце молчало шесть
минут. Всего на одну минуту больше максимально допустимого срока. Эта ми
нута и решила все. Но мать надеялась, она верила в медицину. Особенно в хир
ургов. Ведь они вернули ей жизнь. И Мишу воскресили. С тех пор прошло более
трех месяцев. Миша не умер. Но и живым его нельзя было назвать. Он ничего не
видел, не слышал, не чувствовал, не понимал. Врачи круглосуточно дежурили
у его койки и делали все возможное, но сознание не возвращалось. И она приш
ла к Тарасу Игнатьевичу с просьбой, чтоб он как депутат Верховного Совет
а помог. Хорошо бы пригласить профессора, из Москвы. Нет, она доверяет наши
м врачам, но Москва Ц это Москва.
Бунчужный знал, что Богушу никто и ничем не поможет. Но матери этого знать
не следовало. Тарас Игнатьевич сосредоточенно слушал эту женщину, посту
кивая сигаретой по столу и не решаясь закурить в ее присутствии.
Он пообещал, что сделает все необходимое, проводил женщину в приемную и р
аспорядился домой отправить на своей машине. Потом спросил у секретаря.

Ц Ну, как там Лорд?
В это время открылась дверь и на пороге появился Лордкипанидзе Ц невыс
окий, по-девичьи тонкий в талии, подчеркнуто опрятный. Тщедушный на вид, о
н отличался поразительной работоспособностью и, казалось, хранил в тайн
е от всех какой-то ему одному известный секрет преодоления умственной и
физической усталости. Говорил он быстро, но выразительно, с легким грузи
нским акцентом. Бунчужного больше всего привлекали в нем быстрота сообр
ажения, находчивость и уникальная память. Карьера его на заводе была стр
емительна. После окончания института он работал сначала мастером, потом
помощником начальника судосборочного цеха, затем начальником этого це
ха, главным строителем… После этого Тарас Игнатьевич предложил ему долж
ность своего заместителя по производству Ц наиболее трудный и «нервот
репный» участок.
Ц Кстати, Ц сказал Бунчужный и посмотрел на него недобрым взглядом. Ц
Заходи.
Ц Здравствуйте, Тарас Игнатьевич, Ц сказал, останавливаясь у стола, Лор
дкипанидзе. Ц Принимаем поздравления с наградой?
Ц Вот я тебя сейчас поздравлю, Ц сказал Бунчужный, потянулся за сигарет
ой, прикурил, резким движением погасил спичку и только после этого броси
л коротко: Ц Садись!
Ц Извините, если выговор, я лучше Ц стоя.
Ц Садись, Ц повторил Бунчужный и, когда инженер опустился в кресло, спр
осил: Ц Почему двести шестой на стапеле?
Ц Этот сухогруз в майский план ведь не входит, а у нас…
Ц Я ведь приказал!
Ц Правильно, однако…
Ц Кто здесь директор? Ц оборвал его Бунчужный.
Ц Вы директор.
Ц Так вот, чтоб двести шестой сегодня же в док-камере был.
Ц Вы же знаете, как у нас…
Ц Знаю. Распорядитесь, чтобы закрыли отдел главного конструктора, глав
ного технолога, планово-экономический, наконец. Если не хватит, мобилизу
йте часть электронно-вычислительного центра.
Ц Я полагаю, если месячный план выполнен…
Ц А мне сейчас нужен сверхплан. Вот как нужен, Ц черкнул он себя ребром л
адони по шее. Ц Для меня этот кораблик на воде сейчас Ц козырный туз. Чер
ез два дня тут будут министр, представители Верховного Совета, ВЦСПС… Я и
з них знаешь сколько за этот «сверхплан» выжму?.. Два трехсотквартирных д
ома дополнительно выжму и пятиэтажный корпус в Отрадном. Я на нее ставку
сделал, на эту коробочку, а вы ее перед воротами в док-камере законсервиро
вали.
Лордкипанидзе поднялся. На тонком, очень подвижном лице его отразилась н
ескрываемая досада.
Ц Значит, опять аврал, опять сверхурочные, опять инженеров на черную раб
оту…
Ц Тебя послушать, у нас каждый день Ц аврал. А когда в последний раз было
такое? В прошлом году? Ты знаешь, я сам противник штурмовщины, но сейчас ну
жно. Понимаешь, нужно, Лорд. Собери людей, объясни. Правду скажи. Поймут. И ещ
е: «Торос» надо принимать… Да, да, у Романова. Вот какое дело, милый ты мой Ло
рдкипанидзе.
Зазвонил телефон. Тарас Игнатьевич снял трубку. Узнал голос первого секр
етаря обкома. Обрадовался.
Ц Здравствуй, Яков Михайлович… Спасибо… Ц Он покосился на Лордкипани
дзе и жестом отпустил его. Ц А я прямо с аэродрома сюда… Все вместе, Яков М
ихайлович… И «Торос» принимать нужно… Нет, сегодня… Да, незамедлительно
… Я уже звонил ему, сейчас будет… Что поделаешь, если все так завязалось уз
лом… В Отрадное?.. Хорошо, проскочим… Буду у нее в шестнадцать… Спасибо, пе
редам.

4

Валентина Лукинична лежала в отдельной палате, маленькой комнатке с еди
нственным окном на юг. Ее называли по-разному, эту комнату. Сначала изолят
ором, потом палатой особого назначения. Иногда сюда переводили умирающи
х. Умирать на виду у всех не положено, вот и переводили сюда под разными пр
едлогами.
Больные были наслышаны о недоброй славе этой палаты и потому на перевод
соглашались неохотно, а иногда и вовсе не соглашались. Персоналу Ц особ
енно сестрам, да и врачам тоже Ц нередко приходилось тратить немало сил
и времени, чтобы убедить их.
Ц Там у вас умирают. Я тут останусь. Буду лежать тихонько Ц стона не услы
шите. Только не переводите.
Затем, с легкой руки тети Домочки, пожилой санитарки, эту палату стали наз
ывать райской.
Однажды Андрей Григорьевич во время обхода распорядился перевести в эт
у палату немолодую умирающую от белокровия колхозницу.
Ц Там лучше вам будет, Ц сказал он, Ц воздуха много, да и сестры всегда р
ядом.
Женщина промолчала, но когда обход кончился и тетя Домочка стала собират
ь ее вещи, запротестовала:
Ц Не пойду!
Ц А чего не пойдешь? Ц спокойно спросила своим певучим голосом тетя Дом
очка, продолжая как ни в чем не бывало собирать вещи. Ц Ловкенькая палата
, светленькая, чистенькая. Там знаешь как легко дышится?
Ц Боюсь я туда, Ц прошептала больная, Ц там умирают.
Ц Вот и дура, Ц беззлобно произнесла тетя Домочка. Ц Когда твой час про
бьет, все равно помирать придется. Вот сегодня привезли одного прямо в мо
рг: попал под машину. Так что же, по-твоему, если на улицах люди под машину п
опадают, значит, так и сидеть дома? Смерть, она всюду найдет. Значит, на роду
написано Ц умереть под машиной. А у вас на поле разве не умирают?
Ц Умирают, Ц вздохнула колхозница. Ц Свекор мой прошлым летом на поле
умер. В мозг излияние от жары.
Ц Ну вот, я и говорю: когда смерти надо будет забрать тебя, она не поглядит
Ц где застанет, там и возьмет. А та палата у нас особливая, райская, можно
сказать, палата. Кому там помереть посчастливится, прямо в рай попадет.
Ц Почему в рай? Ц поинтересовалась полная соседка слева.
Ц А в ней старик один причащался, Ц продолжала тетя Домочка. Ц Почуял с
мерть и наказал, чтоб за батюшкой послали. И старуха его потребовала. И сын
. Дело ночью было. Галина Тарасовна как раз дежурила. «Ладно, говорит, пуск
ай кличут». Вот и позвали. Я сама и сбегала. И все время там была, пока батюшк
а причащал того старика. А после всего он, батюшка, значит, и палату благос
ловил. И это при мне было. Осенил ее крестным знамением и сказал: «Всем, ком
у тут помереть доведется, царствие небесное ныне и присно и во веки веков
». Вот как. Теперь кто в этой палате помрет, вроде как бы святой: все грехи ем
у заранее отпущены. Я своим наказала, коли мой час пробьет, только туда. А т
ы упираешься, хотя до смерти тебе еще годков тридцать, не меньше.
С тех пор стали называть палату «особого назначения» еще и «райской».
К Валентине Лукиничне все относились с подчеркнутым вниманием не тольк
о потому, что она была тяжело больной, а еще и потому, что дочь работала орд
инатором отделения, а муж знатный человек в городе Ц директор самого кр
упного судостроительного.
Галина всегда помнила мать крепкой, сильной, на редкость спокойной. А сей
час Ц жутко смотреть Ц щеки ввалились, нос заострился, на губах, всегда
улыбчивых, появились морщинки, и лишь глаза, хоть стали больше, глубже, каз
ались прежними Ц спокойными и вдумчивыми, только веселых огоньков в ни
х сейчас не было. На всем ее лице Ц в складках у рта, в изгибах бровей Ц за
стыли боль и страх, что эти и без того нестерпимые муки еще усилятся.
С тех пор как мать положили в эту палату, Галина почти не бывала дома. Все в
ремя здесь. Ей казалось, что никто никогда не испытывал таких страданий, к
ак ее мать. Она знала Ц муки родных и близких всегда кажутся особенно тяг
остными. Нет, нет, то, что выпало на долю ее матери, было действительно ужас
но. Галина с мольбой смотрела на Андрея Григорьевича, но тот лишь беспомо
щно разводил руками.
Ц Ничего не поделаешь. Солнечное сплетение. Мы еще смутно себе представ
ляем, как это грандиозно Ц солнечное сплетение.
Что знала она, Галина, об этом сплетении? На лекциях в институте профессор
говорил о нем долго и уважительно Ц мозг брюшной полости! Но в памяти ост
алась только путаница нервных волокон и узлов на брюшной аорте и рядом.
В прошлом году в отделении лежал больной с таким заболеванием. Галина пе
рвая поставила диагноз. Багрий похвалил ее тогда и посоветовал показать
больного консультанту-невропатологу. Тот согласился с диагнозом и тоже
похвалил Галину. Она была уверена, что теперь больного переведут в невро
логическое. Но консультант предложил понаблюдать еще, поисследовать.
Ц Эта штука редко заболевает сама по себе, Ц сказал он в ответ на недоум
енный взгляд Галины. Ц Чаще всего она выполняет роль звонаря и начинает
бить в набат, оповещая о пожаре где-то по соседству. Вот и поищите. И уж если
ничего не найдете… Ну, тогда за дело примутся невропатологи. Только будь
те внимательны, чтоб не оскандалиться.
Он оказался прав. Дополнительное обследование обнаружило старые спайк
и. Их рассекли, и человек выздоровел.
Она прочитала все, что написано о солнечном сплетении, и только сейчас ув
идела, как мало еще о нем знает медицинская наука.
Она понимала, что у матери в результате тяжелого недуга все пошло кувырк
ом. И боли у нее Ц ужасные. И рассказать о них она не может, потому что нет в
человеческом языке таких слов, чтобы описать их.
Ц Она всегда тут, Ц говорила мать о своей боли испуганным шепотом, Ц бу
дто кипятком плещет кто под самое сердце. Господи, хоть бы конец скорее!
Галина тоже временами ловила себя на той мысли: «И в самом деле, хоть бы ск
орее конец!» Она спохватывалась, пугалась, а через короткое время снова л
овила себя на том же. А сегодня утром, забежав как всегда на несколько мину
т домой, она не выдержала:
Ц Я эгоистка. Жестокая, беспощадная, Ц рыдала она, уткнувшись головой м
ужу в грудь. Ц Желать смерти родной матери. Подумать только, желать смерт
и родной матери!
Ц Ты устала, Ц произнес он тихо и участливо, гладя ее волосы. Ц Тебе над
о просто немного отдохнуть.
Ц Не успокаивай меня. Хотеть, чтобы мать умерла! О таком подумать Ц гнус
но, подло!..
Он усадил ее, покопался в аптечке.
Ц Вот, выпей две таблетки и поспи. Право, тебе надо поспать. Хотя бы три-че
тыре часа.
Ц Нет. Я пойду. Ц И она стала вытирать слезы ладонью, всхлипывая, как ребе
нок. Ц Я пойду. Если что случится в мое отсутствие, я никогда не прощу себе.

Ц Ладно, иди, Ц согласился он. Ц Только умойся и поешь. Ты должна крепко
держаться, хотя бы ради нее. Умойся и поешь.
Ц Хорошо, я сейчас умоюсь и поем, Ц всхлипывала она. Ц Ты прав. Я не должн
а распускаться.
Пока она умывалась, он приготовил завтрак Ц яичницу с ветчиной, масло, сы
р, чашку чаю. Он все мог Ц и сварить, и постирать, и прибрать в комнатах. Она
постепенно отстранила его от всего этого Ц мужчина должен быть мужчино
й, а сейчас… Он говорит, что ему просто не доставляло это забот. Что, когда м
оешь посуду, хорошо думается. А под звук пылесоса удается даже решить оче
нь сложный сюжетный ход. Он поставил на стол дымящуюся яичницу, положил н
ож, вилку. Сел напротив.
Ц Не понимаю, зачем ты терзаешь себя, Ц сказал он.
Ц Мне кажется, я что-то упустила.
Ц Ты делаешь все, что можешь. И все вокруг тоже делают, что могут.
Она вздохнула.
Ц Ну, пожалуйста, успокойся, Ц попросил он.
Ц Я уже успокоилась, Ц сказала она и опять вздохнула. Ц Я сейчас поем и
пойду. Ты прости, что я совсем тебя забросила.
Ц Какую, однако, чушь несет человек, когда у него горе, Ц пожал плечами Се
ргей.
Прощаясь, она обняла его и опять заплакала.
Ц Ну вот, снова…
Ц Это уже от радости, что ты у меня есть, Ц произнесла она шепотом. Ц Не п
редставляю даже, что было бы со мной, если бы не ты. Тебе не очень трудно без
меня?
Ц Трудно? Это не то слово. Впрочем, не думай обо мне как о заброшенном. Я со
лдат. И мне хорошо работается сейчас. Если бы у тебя было время… Ц он замо
лк. Она понимала, что он хотел сказать.
Он любил вечерами, когда она возвращалась с работы, слушать в ее чтении св
ои черновые наброски. Затем он ходил по комнате и говорил, говорил, энерги
чно жестикулируя, рассуждая вслух, как бы споря с самим собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46