Мерещилось, будто она и сейчас еще спит, что
вот проснется Ц и кошмар тут же рассеется. «Всему причиной обреченност
ь и боль», Ц думала она. Ей было невероятно, невыносимо, нестерпимо трудн
о. Она убеждала себя: «То, что я сделала, не жестокость, а милосердие. Люди не
понимают этого, пока не понимают, но поймут. Всему причиной обреченность
и боль, ну конечно же Ц обреченность и боль. Боль, боль… А что я знаю о ней, о
боли? Знаю, что человечество, сколько оно существует, думает о боли со стра
хом и душевным трепетом. Об этом говорят древнейшие записи на каменных, н
а глиняных дощечках, на пергаменте, на папирусах…»
Она то и дело вспоминала лекции профессора Ц заведующего кафедрой хиру
ргии Ц о том, что станется, если человека лишить боли. Беда станется. Натк
нется на гвоздь, пробьет ногу и будет ходить себе, пока не заметит, что бот
инок приколочен к стопе. Опасности будут подстерегать его на каждом шагу
, нередко смертельные… Да, боль Ц в какой-то мере Ц большое счастье… Без
боли не распознать болезнь, а не распознав, как лечить ее? Профессор говор
ил, что боль Ц сторожевой пес нашего здоровья, верный пес. А что, если он вз
бесился, этот пес?.. Профессор говорил, что мавр, сделавший свое дело, долже
н уходить. А если не уходит? Смириться? В отчаянии ломать себе пальцы, чтоб
ы хоть немного приглушить гнетущее чувство беспомощности? Нет, смиритьс
я невозможно, а ломать пальцы Ц бессмысленно.
А что еще она знает о боли? Что боль всегда была орудием зла. Во все времена
с ее помощью пытались сломить сопротивление человека, сокрушить волю. И
только немногие могли устоять, такие, как легендарный Камо, например. О ни
х слагали песни и книги, им посвящали стихи. Но их в общем-то было немного
Ц таких, как легендарный Камо, которых не могли сокрушить ни боль, ни обре
ченность.
Да, боль всегда была орудием зла Ц и в то же время человек не может без бол
и. Профессор однажды показал больную, у которой левая рука была жутко изу
родована. Гладкие, блестящие, будто из пластмассы, рубцы свели пальцы, при
тянули их к ладони так, что уже не разогнуть. В результате нервной болезни
ее рука перестала ощущать боль. Во время стряпни, увлекшись разговором с
о своей соседкой, эта женщина не заметила, как положила руку на раскаленн
ую плиту, спохватилась, когда запахло горелым.
Да, люди не могут без боли, и все же ничто так не угнетало, как боль. Это она д
елает человека слабым, беспомощным и всегда страдающим. Превращает жизн
ь в сплошную муку.
Она вошла в кабинет, где, склонившись над машинкой, сидел Сергей. Хрустнул
а пальцами и сказала:
Ц Господи, сколько еще бессмысленного в природе.
Ц О чем ты? Ц спросил он.
Ц Ведь у нее уже давно росла опухоль, но вначале боли не было, и потому все
зашло так далеко. Потом, когда появилась боль, стало поздно. Какая-то неле
пость. Наш невропатолог недавно рассказывал: отравился человек из-за тя
желой невралгии тройничного нерва. А ведь эта невралгия ничем не угрожал
а его жизни. В конце концов его бы избавили от страданий, в крайнем случае
пошли бы на операцию, а он отравился…
Ц Ты должна перестать думать об этом, Ц сказал Сергей.
Ц Не могу. И боюсь, что это всегда будет со мной.
Ц И все же ты должна перестать думать об этом.
Она ничего не ответила. Повернулась и вышла. В голове ее звенели только дв
а слова: «обреченность и боль», «обреченность и боль»…
Через некоторое время она опять вернулась в кабинет, остановилась проти
в Сергея, посмотрела на него испуганно и сказала:
Ц Мне кажется, я схожу с ума.
Ц Ты должна овладеть собой, Галина. Сейчас это очень важно Ц взять себя
в руки.
Ц Хорошо, я возьму себя в руки…
Позвонил Будалов и попросил Галину прийти.
Она этого ждала. Она только не знала, что это случится так скоро.
Ц Мы даже не поговорили с тобой, Ц сказала она. Ц Как я должна держаться
?
Ц Мне кажется, тебе надо быть предельно правдивой. Я хорошо знаю Будалов
а. Он… В общем, с ним надо быть предельно правдивой.
Ц Понимаешь, я совсем окаменела. И сейчас меня больше всего беспокоит, чт
о я скажу папе, что я скажу людям.
Ц Ты всем будешь говорить одно и то же Ц только правду. И помни: я все вре
мя с тобой. У нас беда, и нам надо справиться с нею. И я хочу думать, что мы спр
авимся. Я провожу тебя.
Ц Нет, нет, не нужно, Ц запротестовала она. Ц И пожалуйста, никуда не ухо
ди. Если мне надо будет, я позвоню.
Сергей стал шагать по комнате. Потом подошел к окну. Он представил себе, ка
к она выходит из дому, идет стройная и строгая, ни на кого не глядя. Знакомы
е женщины не здороваются с ней, а, пропустив, останавливаются и осуждающе
глядят вслед.
«Если все кончится благополучно, Ц подумал он, Ц нам придется уехать от
сюда».
Илья Артемович видел много преступников Ц мужчин и женщин, тупых и умны
х, смелых и трусливых, просто изнемогающих от страха. Одни были явно винов
аты и лезли из шкуры вон, чтобы вывернуться, другие были не виноваты, но и э
тих нередко изводил страх перед мыслью, что их, несмотря ни на что, все же с
очтут виновными.
И причины преступлений тоже были неодинаковые. Чаще Ц низменные чувств
а, ненависть, разврат или ревность. Были и такие преступники, которые сове
ршали правонарушение в результате роковой ошибки или растерянности. Но
такой преступницы, какая сидела сейчас перед ним, Будалов не видел: убийс
тво из жалости и сострадания.
Она сидела бледная, понурив голову. «Нелегко ей будет в тюрьме», Ц подума
л Будалов, и ему стало не по себе от этих мыслей. Он знал, как она будет вести
себя на допросе, но только не знал, как начать этот допрос. Он решил, что в д
анном случае вернее всего Ц в упор. Так лучше будет и для него и для нее.
Ц Вы любите медицину? Ц спросил он.
Ц Да, я с детства мечтала стать врачом.
Ц Как же вы тогда решились?..
Ц О чем вы?
Ц Об убийстве. Как вы решились на него?
В голосе его звучало то профессиональное спокойствие, которое нередко у
же само по себе может привести в замешательство. Только закоренелые прес
тупники остаются в таких случаях спокойными. Другие обычно быстро теряю
тся и начинают метаться.
Ц Убийство? Ц переспросила она.
Ц Я имею в виду смерть вашей матери, Ц пояснил Будалов.
Галина растерялась. Только сейчас она по-настоящему поняла, что находит
ся в прокуратуре перед следователем и отвечает на вопросы, которые задаю
тся тут со всей серьезностью, какая может быть, когда человека обвиняют в
убийстве.
Ц Я не убивала ее, Ц произнесла она чуть слышно, с той искренностью, с как
ой мог произнести эти слова только глубоко убежденный в своей невиновно
сти человек. Ц Я не убивала ее. Поймите, я не убивала…
Ц Вы вводили ей в последний раз лекарства?
Ц Да.
Ц Вы знали, что это была смертельная доза?
Ц Да.
Ц И мать после этого умерла?
Ц Да.
Ц Это и называется убийством. Преднамеренным убийством.
Галина пожала плечами. На ее лице не было страха, только скорбь.
«С ней надо как-то иначе, Ц подумал Будалов. Ц С нею так, как со всеми, нель
зя. Она сделает все, чтобы удесятерить свою вину. И сделает это потому, что
она иначе не может. А как мало надо было, чтобы никто никогда и не подумал о
ней как об убийце…»
Ц Скажите, а она не могла вообще умереть? Ц спросил он, не подумав, какой
нелепостью прозвучит для нее этот вопрос. И только когда она удивленно п
осмотрела на него, он, досадуя на себя, пояснил: Ц Дело в том, что, как нам из
вестно, «после этого» не значит «вследствие этого».
Ц Да, конечно, Ц ответила она. Ц Но тут все произошло именно «вследстви
е».
Ц Но ведь могло быть и совпадение. Скажем, роковое. Ну да, роковое совпаде
ние. Ваша мать ведь была очень тяжело больна. Когда вы ей вводили лекарств
а, у нее был приступ. Могла же она умереть от такого приступа?..
Ц Могла, Ц согласилась Галина. Ц Она уже много раз могла умереть. Но мы
не допускали.
Ц Ну вот, Ц обрадовался Будалов. Ц Ведь могла она умереть от этого прис
тупа, а не от вашего лекарства.
Галина отрицательно покачала головой.
Ц Нет, она бы еще долго мучилась. Конечно, если бы не оставить без помощи…
Но мы всегда выводили ее из этого состояния. Она бы еще долго мучилась.
Ц Как долго?
В ответ она снова только пожала плечами. Эта манера недоуменно пожимать
плечами, которая вначале даже тронула Будалова своей непосредственнос
тью, сейчас уже раздражала.
Ц Вы сказали долго. Как долго?
Ц Не знаю, Ц наклонив голову и глядя в пол, ответила она. Ц Может быть, не
сколько часов, несколько дней, а может быть, и несколько месяцев. Мне казал
ось, этому конца не будет.
Ц Чему «этому»?
Ц Страданиям.
Ц Скажите, а выздороветь она могла?
Галина вскинула голову, как тогда, когда он произнес впервые слово «убий
ство». На лице ее появилось выражение гневного протеста, словно ее удари
ли хлыстом.
Ц Как вы можете?.. Если была бы хоть малейшая надежда… Она была обречена н
а страдания, от которых избавить могла только смерть.
Ц Значит, вы утверждаете все же, что убили ее? Ц сухо спросил Будалов.
«Как разъяснить ему, Ц подумала Галина. Ц Почему он не хочет понять?»
«Значит, вы утверждаете все же, что убили ее?» Она представила себе, как во
сприняла бы эти слова, если бы они прозвучали из уст какого-нибудь героя к
инофильма. «Значит, вы утверждаете все же, что убили ее?» Неужели она должн
а отвечать на такие вопросы?
Ц Если вам угодно называть это убийством, пожалуйста.
Ц А как вы назовете? Ц спросил Будалов. Ц Каждый поступок имеет свое на
звание. То, что вы сделали, называется убийством.
Ц Я избавила ее от страданий, Ц она произнесла эти слова, глядя не на нег
о, а куда-то в окно. Ему виден был ее профиль Ц прямой, правильной формы но
с и ресницы, длинные, чуть изогнутые кверху, такие обычно рисуют киноактр
исам на рекламах. Когда встречаешь в жизни такие ресницы, всегда почему-т
о удивляешься. Такие обычно подклеивают себе легкомысленные девчонки, ч
тобы казаться красивее. А вот ей не надо подклеивать.
Ц Скажите, чему вас учили в институте? Ц спросил он после долгой паузы.

Этот вопрос заставил ее повернуться к нему. И опять она почувствовала ра
стерянность. «У этого человека удивительная способность ошарашивать в
опросами».
Ц Нас обучали многому. И физике, и химии, анатомии и физиологии… Потом на
с учили распознавать болезни и лечить их.
Ц Вот видите, вас учили распознавать болезни и лечить их. Понимаете, ле-ч
ить. Ц Он сделал ударение на последнем слове.
Ц Нас еще учили, что медицина не всемогуща, что есть болезни, против кото
рых мы бессильны. И еще нас учили, Ц продолжала она, уже не спуская глаз с Б
удалова, Ц распознавать страдания Ц не только боль, а и то, что ее сопров
ождает Ц смятение, безысходную тоску и страх. Они порой невероятны, эти с
традания. Перед ними бледнеют даже изощренные пытки средневековых инкв
изиторов и все, что творили в застенках своих лагерей смерти фашисты.
«Вот теперь, кажется, она очнулась немного, Ц подумал Будалов. Ц Она ста
ла наступать. Это хорошо. Самое главное Ц вывести ее из оцепенения. Тепер
ь можно попытаться поговорить с нею более откровенно. Черт возьми, мне ещ
е никогда, никому так не хотелось помочь, как ей!»
Ц Если бы вы не сказали о том, что сделали, можно было бы узнать истинную п
ричину смерти? Ц спросил он.
Ц Я не думала об этом.
Ц Подумайте сейчас.
Ц Конечно, если бы возникло подозрение и сделали анализы крови, то обнар
ужили бы токсичную дозу наркотала. За такое короткое время даже нормальн
ая доза вряд ли всосется, а та, которую я впрыснула… Но, чтобы выявить нарк
отал, нужно произвести специальные, очень тонкие исследования. Наша лабо
ратория таких не делает.
Ц Зачем же вам понадобилось говорить о том, что вы сотворили? Ц спросил
он резко, решив, что сейчас надо говорить без обиняков. Ц Задумали оборва
ть страдания, оборвали Ц и все. Неужели вы не знали, что вокруг этого поды
мется? Зачем вам понадобилось рассказывать обо всем? Или это бравада?
Ц Не знаю, поймете ли вы, Ц произнесла она. Ц Я очень любила свою мать. По
нимаете Ц очень! А она учила меня никогда не лгать. И вот я не хочу лгать. И,
простите, зачем вы так долго допрашиваете меня, когда все ясно?
Ц Кому ясно?
Ц Всем.
Ц Может быть, всем и ясно, но мне многое невдомек. Конечно, если вы устали…

Ц Да нет же, продолжайте. Пожалуйста, продолжайте.
Ц Хорошо, Ц согласился он. Ц Только у меня к вам просьба: продумывайте т
щательно каждый свой ответ. Ведь у нас не простая беседа, а допрос.
Ц Я не испытываю никаких затруднений, Ц сказала она. Ц Спрашивайте, по
жалуйста. Я ведь не протестую, я только не понимаю, зачем это нужно, когда в
се ясно.
Ц Если бы на месте вашей матери, Ц начал он после продолжительного молч
ания, Ц была другая женщина с таким же заболеванием, такими же страдания
ми, короче Ц полная идентичность. Вы с нею поступили бы так?
Ц Нет, конечно, Ц ответила она, задумываясь. Ц Нам ведь часто приходитс
я видеть тяжелобольных, невероятно страдающих и совершенно безнадежны
х. И родственники иногда обращаются к нам с просьбой прекратить страдани
я. Некоторые даже требуют, предлагают расписки и другие гарантии того, чт
о не будут в претензии. Но разве кому-нибудь придет в голову…
Она замолчала. Он тоже молчал, решив, что она еще не все сказала.
Она сидела, глядя прямо перед собой, перебирая концы своего тонкого шарф
а. И Будалову показалось, что она и в памяти своей что-то перебирает, пытая
сь найти очень важное. Вот отыскала наконец и обрадовалась, даже чуточку
вперед подалась.
Ц Недавно у нас умерла женщина, Ц тихо и задумчиво произнесла она. Ц Оп
ухоль пищевода. Об операции и речи быть не могло. Чтобы она не умерла от го
лода, ей сделали отверстие в желудке. Это называется гастростомия. Родст
венники по три раза на день приходили, чтобы покормить ее. Так вот сын Ц о
н слесарем работает на мотороремонтном, хороший такой парень Ц спрашив
ает:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46