Пока ею занимались, она пила кофе, поедала бутерброды, читала женские журналы и болтала с Наташей о жизни.
В эту пятницу тетка предложила племяннице сопровождать ее, а заодно и вымыть голову. Мари-Шарлотт согласилась. Все поездки мадам Розины обеспечивал Банан – это входило в его обязанности, и он гордился своей миссией. Девчонка уселась на заднем сиденье большого «Ситроена-15 six», принадлежащего Эдуару, и всю дорогу не спускала с Банана глаз.
Розина пустилась в разглагольствования, будто уже находилась в большом парикмахерском кресле.
– Надеюсь, что дождя не будет, – сказала она, взглянув на начинавшее темнеть небо, – мы ведь оставили мамашу на улице, она сама об этом попросила, а Монготье сегодня не явился на работу.
– Если пойдет дождь, я внесу ее в дом, – пообещал Банан.
– Я оставила ей зонтик, хотя, конечно, одной рукой его будет трудновато открыть.
– Не беспокойтесь, я буду следить за погодой. При первой же капле дождя я сразу рвану на стройку.
Банан высадил тетку и племянницу перед парикмахерской, проводив долгим взглядом девчонку.
– Этот паренек – просто прелесть, – заявила Розина. – Эдуару повезло с ним.
В салоне начались обычные церемонии: витийства хозяина-итальянца, рассыпавшегося в комплиментах перед очарованием юности Мари-Шарлотт. Пользуясь тем, что у девчонки отросли волосы, он предложил соорудить ей на голове нечто воздушное. Розина сочла эту идею превосходной.
– Еще чего! – взорвалась ни с того ни с сего маленькая негодяйка. – Я, наоборот, хочу, чтобы меня подстригли «под ноль».
Присутствующие хором закричали, что это преступление, что голова Мари-Шарлотт станет похожа на обрубок ветки платана. Но девчонка была неумолима. Чтобы избежать скандала – а в этой парикмахерской Розина пользовалась большим уважением, – тетке пришлось смириться, вздохнув: «В конце концов, это твое дело».
Розина и племянница уселись в соседние кресла. На глазах Мари-Шарлотт знаменитая Наташа распустила волосы Бланвен. Девчонка обрадовалась, когда рассыпалось нелепое сооружение на голове тетки, делавшее ее столь смешной, но которым Розина так гордилась. Люди часто цепляются за какие-нибудь глупые внешние детали, придавая им мистический характер и считая, что они украшают их владельцев.
Когда длинные волосы рассыпались по плечам Розины, девчонка не удержалась:
– Твою мать! Насколько же тебе так лучше!
– Безусловно! – хихикнула Розина, приняв слова Мари-Шарлотт за шутку.
– Клянусь тебе! – продолжала настаивать племянница. – Спроси у Наташи.
Та, весьма довольная ульем, который она строила, глупо ухмыльнулась.
– Мадемуазель шутит.
Девчонка пришла в ярость:
– Если вы считаете, что ей лучше с этим стогом сена на голове, то вы либо врунья, либо круглая идиотка.
– Прекрати, Мари-Шарлотт! – закричала Розина. – Как ты ведешь себя? Извините ее, – прибавила она, обращаясь к Наташе.
Повернувшись спиной к маленькой негодяйке, парикмахерша вытащила из волос клиентки заколки и щипцы, при помощи которых был сделан каркас будущей прически, и проводила Розину к мойке, чтобы вымыть ей голову шампунем. Бланвен наслаждалась горячей водой и лаской умелых рук Наташи.
В этот момент зазвонил телефон. Сняв трубку, хозяин позвал Наташу:
– Тебя к телефону, Наташа!
– Извините меня, – обратилась парикмахерша к клиентке.
Розина купалась в волнах наслаждения, предчувствуя свою грядущую красоту. Она даже слегка задремала, пребывая в каком-то глупо-счастливом состоянии. Из всей одежды на ней был только светло-голубой пеньюар.
Какое-то мгновение Мари-Шарлотт вглядывалась в тетку, затем, повинуясь своим тайным мыслям, схватила длинные ножницы, лежавшие перед ней на мраморной подставке, сползла со своего кресла и подошла к Розине. Никто не обратил на девчонку внимания. Левой рукой Мари-Шарлотт достала из оцинкованного бачка большую прядь теткиных волос, похожих на водоросли. Между пальцев же они казались неприятным вымолоченным снопом пшеницы.
Ножницы жадно вгрызлись в гриву Розины, бесшумно подрезая ее в теплой воде. В руках у девчонки оказался конский хвост, будто снятый с каски английского конногвардейца. Она выпустила его и вернулась в свое кресло. На столике лежали предназначенные для клиентов номера «Пари-Матч». Взяв один из них, Мари-Шарлотт погрузилась в чтение. Ее внимание привлек репортаж о короле Испании. На фотографиях симпатичный монарх казался постаревшим, хотя совсем недавно девчонке пришлось видеть другие его снимки и на них Хуан-Карлос выглядел на десять лет моложе. Мари-Шарлотт полагала, что люди стареют не по дням, а по часам: лицо покрывается морщинами и складками, глаза тускнеют, волосы седеют, а тело начинает заплывать жиром. Считая себя вундеркиндом, девчонка думала, что это качество позволит ей настолько бурно прожить свою жизнь за короткий промежуток времени, что ее тело просто не успеет постареть. От чтения ее оторвал крик:
– Мадам!
Мари-Шарлотт опустила журнал. Наташа, достав из бачка густую прядь блестящих волос, сжимала ее между пальцами.
– Что это такое? – спросила с невинным видом Розина.
– Но это… ваши волосы!
Тетушка испустила такой истошный крик, что присутствующие в салоне – и парикмахеры, и клиенты – застыли на месте.
– О! Боже мой! Я облысела! Это из-за шампуня?
Наташа продолжала выбирать из бачка странные водоросли.
– Нет, нет! Их отрезали!
– Как это «отрезали»?
Мари-Шарлотт снова погрузилась в чтение. Среди ее способностей была одна, позволявшая ей в определенный момент полностью отрешаться от окружающей реальности. В данный момент девчонка размышляла над тем, что, если ты хочешь доказать свое право на существование, надо изо всех сил добиваться поставленной цели. И она решила, что обязательно переспит с королем Испании. Решено – значит решено.
– Мари-Шарлотт! – раздался жалобный голос Розины.
Племянница взглянула на тетку: стрижка полностью изменила ее внешний вид.
– Что, тетушка?
– Это ты сделала? – выговорила Розина сквозь рыдания.
– А кто же еще? – спросила девчонка, продолжая чтение.
– Сколько же в тебе жестокости! – сказала Розина.
– Да нет же: я оказала тебе услугу. Увидишь, как тебе будет здорово с новой прической! Да не расстраивайся же так: всегда сможешь снова отрастить патлы!
– Я бы никогда не смогла жить рядом с такой девчонкой! – проскрипела Наташа.
У парикмахерши были бледная кожа и бесцветные волосы, глаза, как у альбиноса.
– А с кем же ты живешь, вошь белобрысая? – спросила Мари-Шарлотт. – Только не говори мне, что тебе с такой рожей удалось закадрить парня. Хотя нет: ты ведь носишь обручальное кольцо! Твою мать, значит, твой муженек любит белое мясо!
Розина встала с кресла, подошла к племяннице и отвесила ей пощечину.
– Я больше не могу выдерживать тебя, – сказала она, как бы извиняясь, – мое терпение лопнуло!
Девчонка улыбнулась:
– И мое терпение лопнуло, тетушка, не забывай этого.
Розина первой отвела глаза.
Словно пробудившаяся вечность, сухо прогремел удар грома. Лампы в салоне замигали.
– Если Банан не соизволит оторвать свою задницу, – заявила Мари-Шарлотт, – старуха промокнет до нитки!
И действительно, на городок обрушился дождь. Как будто расстелили черный занавес. В свои разрушительные права вступила гроза.
Побежденная соперницей, Розина принялась обсуждать с Наташей будущую прическу. Обе женщины рассматривали фотографии, на которых девицы с идиотскими лицами демонстрировали не менее идиотские прически.
Мари-Шарлотт занялся сам хозяин салона.
– Вы продолжаете настаивать на короткой стрижке?
– Безусловно.
– Вы станете похожей на мальчика.
– Об этом я и мечтаю!
– Зачем вы отрезали вашей тете волосы?
– Потому что она славная баба, а с той прической у нее был просто дурацкий вид.
– Крепкий же вы орешек!
– А вы? – спросила девчонка, поглаживая мужчине ширинку.
Парикмахер изогнулся, как тореадор.
– Да у вас с головой не в порядке! – закричал несчастный. – Гийометта, займитесь, пожалуйста, прической мадемуазель! Надеюсь, вас она не изнасилует!
К Мари-Шарлотт подошла высокая брюнетка, анемичная, но смазливая. Погруженная в фотографии, Розина не заметила нового происшествия. Хозяин ворча вернулся за кассу, останавливаясь рядом с некоторыми клиентками, чтобы поведать им о подвигах девчонки. Некоторые дамы уверяли его, что все это нисколько не удивляет их, потому что они всегда считали Розину женщиной, ведущей дурной образ жизни.
Новый облик шел Розине больше. Волосы были уложены вокруг головы в виде шлема Минервы. Такая прическа скрадывала слишком круглое кукольное лицо женщины. Она тревожно вглядывалась в зеркало, следя за изменениями своего образа. Ей не доставало ее тиары, еще не раз пальцы Розины по привычке потянутся к волосам, проверяя прочность прически, но встретят только пустоту!
Бланвен продолжала всхлипывать.
Гроза стала успокаиваться, снова посветлело.
Парикмахер был прав: со стрижкой «под ноль» Мари-Шарлотт стала похожа на маленького бледного сорванца. Девчонка рассматривала в зеркало свою новую рожицу, когда появился Эдуар. С растерянным видом, бессильно повисшими руками он подошел к матери.
– Мама! – позвал он. Розина высунулась из сушилки.
– Ты уже приехал, малыш? А я еще не совсем готова.
Парень присел на корточки, держась за подлокотник кресла.
– Банан занес Рашель в дом? – забеспокоилась Розина. – Ты видел, какой лил дождь?
Эдуар кивнул.
– Послушай, мамочка, у нас неожиданные неприятности.
– Неприятности?
– Ба умерла.
Розина никак не отреагировала, будто сын сообщил ей о смерти какого-то чужого человека или среди его друзей был некто по прозвищу Ба.
– Что ты хочешь этим сказать, малыш? Бланвена неприятно поразили ее спокойствие и непонимание.
– Когда разразилась гроза, Банан и я рванули на стройку. Рашель сидела в кресле, голова у нее свисала набок.
Розина заплакала, качая головой, как бы отказываясь верить этой новости. Эдуар встал, обнял мать, взял ее за руки.
– Рашель совсем не мучилась, мамочка. Ты увидишь, какое у нее спокойное лицо, словно она заснула. Ее сердце не выдержало. Банан поехал за врачом, потом вернулся к ба, а я отправился предупредить тебя. Она была отличной старухой, нам будет не хватать ее.
Взволнованная Наташа пролепетала какие-то соболезнования.
– Через четверть часика я закончу, мадам Бланвен, постараюсь сделать все, как можно лучше.
– А я пока отправлюсь неподалеку, к Моллару, владельцу компании похоронных услуг, – решил Эдуар. – Я занимаюсь его автомобилем «11 В», так что он все устроит.
Поднимаясь, он встретился в зеркале глазами с Мари-Шарлотт, вначале не узнав ее из-за стриженой головы.
Эдуар был зол на девчонку, потому что она ненавидела Рашель; Мари-Шарлотт несла с собой несчастье, зло следовало за ней по пятам.
– Правильно сделала, что выбрала себе такую хулиганскую прическу, – сказал парень. – Наконец ты стала похожей на то, что ты есть на самом деле!
Они приехали на стройку одновременно с черно-бордовым фургоном Себастьяна Моллара. Труп Рашели все еще оставался в кресле, потому что врач отказался помочь Банану перенести тело в вагончик: из-за болей в тазобедренном суставе при ходьбе он был вынужден пользоваться палочкой. Моллар клял на чем свет стоит начавшееся трупное окоченение.
При виде бедной умершей старушки в вольтеровском кресле Розина прибегла к приличествующим подобным обстоятельствам стонам. Хотя дождь уже прекратился, Рашель вся была залита водой и походила на утопленницу.
– Вам разве трудно было перенести ее в сухое место? – усмехнулась Мари-Шарлотт.
От этого замечания Эдуар смутился.
– Действительно, – спросила Розина, – почему вы оставили ее снаружи?
Почему? Эдуар мог бы объяснить, но сама мысль о том, что он вынужден оправдываться, раздражала его.
Банан тоже был потрясен страшной находкой. Они думали, как им вызвать доктора, хотя все уже было кончено, и предупредить Розину. Да и потом, уже много лет именно кресло было для Рашели настоящим пристанищем. Эдуар, конечно, мог бы объяснить несуразность своего поведения; но кому объяснять? Страдающей матери? Девчонке-трещотке, портившей жизнь всему семейству Бланвен?
Моллар сказал парню, что отвезет тело в морг, а после уладит все формальности. Владелец похоронной конторы потребовал лучшую одежду Рашели: он сам обрядит покойницу. К концу дня все будет готово для похорон.
Бланвены согласились со всеми предложениями Моллара, испытывая смутное облегчение от того, что им не придется заниматься необходимыми формальностями. Тело Рашели увезли очень быстро, поражала именно быстрота, сопровождавшая последний отъезд старухи; в этом поспешном бегстве было нечто подлое, ведь еще несколько часов тому назад человек жил, что-то значил для окружающих. А теперь ба не стало. Она исчезла, как бы проглоченная черной дырой, улетела в другие сферы.
Моллар забрал со стола в вагончике свидетельство о смерти, выписанное доктором. В нем говорилось, что смерть наступила вследствие разрыва сердца.
Большая похоронная машина уехала, все проводили ее взглядом. Робко выглянувшее солнце сменило грозу.
Промокшее кресло еще хранило память о покойнице.
– Во всяком случае, – сказала неожиданно Мари-Шарлотт, – не рассчитывайте, что я буду спать в ее постели!
Эдуар обогнул маленькую группку, встал в метре от Мари-Шарлотт и сильно ударил ее ногой по заднице. От неожиданности и боли девчонка вскрикнула и упала на кресло.
– Давненько я мечтал вмазать ей по жопе, – заявил Эдуар.
Схватив девчонку за руку, он потащил ее в вагончик.
– Быстро собирай свои шмотки, Банан отвезет тебя к матери в Париж. Если ты еще хоть раз сунешься сюда, я переломаю тебе кости.
Поскольку девчонка не шевелилась, Эдуар наградил ее новым ударом.
– Пошевеливайся, я начинаю терять терпение.
Наконец Мари-Шарлотт подчинилась, достала из-под комода свою полотняную сумку и быстро побросала в нее нехитрые пожитки.
Эдуар забросил ее сумку на заднее сиденье машины, на которой ездил его подмастерье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47