Мари-Шарлотт понадобилось около двух часов, чтобы добраться до своего жилья. Почти все время она бежала, лишь временами ложилась на траву или мох, а потом продолжала свой ловкий и беспокойный бег, бег хищного зверя.
Прежде чем пойти в вагончик, девчонка остановилась у ручья, разделась, почистилась и выбила свое тряпье, испачканное серой пылью.
Мари-Шарлотт выбрала дорогу ненависти, и ничто не могло остановить ее на этом пути.
«Никогда ничего не буду бояться!» – решила она.
10
Отрегулировав развал колес, Банан отправился в награду за труд проверить на дороге отремонтированную им модель «11 А». Левый локоть он выставил наружу и, проезжая через населенные пункты, принимал вальяжные позы. Завидев каких-нибудь девиц, магрибинец нажимал на клаксон. Но те в большинстве случаев никак не реагировали на его призывы – и не потому, что он был араб, а потому что, по их мнению, его машина была просто рухлядью – ни за что на свете девицы не согласились бы сесть в этот автомобиль. Их презрение к милым сердцу Банана переднеприводным моделям парень расценивал как ущербность. Он жалел девиц – так жалеют тех, кто не разделяет ваши религиозные убеждения или не испытывает восхищения произведением искусства.
Подъезжая к гаражу, парень заметил девчонку в туго обтягивающих драных джинсах. Он сразу же подумал, что это кузина Бланвена (о которой тот отзывался весьма нелестно), и остановил машину рядом с ней.
– Я Селим, работаю у Эдуара, – представился он, – а вы, должно быть, та малышка, которую мадам Розина привезла из Парижа?
– Откуда вы знаете?
– Нюх! – пошутил Банан.
Он открыл правую дверь, предложил ей сесть. Мари-Шарлотт не заставила просить себя дважды.
– Обожаю старые машины, – сказала она, – они такие славные.
У Банана потеплело на душе.
– Обычно девицы нос от них воротят, предпочитая современные тачки.
– Потому что они дуры набитые, – отрезала Мари-Шарлотт. – Здесь пахнет настоящей кожей, не подделкой. Кажется, у англичан есть специальный одеколон с запахом кожи, им они опрыскивают внутри «роллс-ройсы», я прочитала об этом в одном журнале.
– Им и не такое может взбрести на ум, – подтвердил Банан. – Да и раньше они делали отличные тачки: «M G», «триумф», «морган», «ягуар», «астон мартин»… Времена изменились, всем верховодят япошки. Через двадцать лет на земле останутся только два производителя автомобилей!
– Покажи-ка большой палец! – попросила Мари-Шарлотт.
– Зачем?
Схватив его за руку, девчонка принялась изучать большой палец.
– Твою мать! Ну и дела! У тебя должна быть пиписька с километр длиной! Большой палец никогда не врет.
Смущенный Банан отнял руку. Уши у него горели. Действительно, своеобразная кузина у Эдуара. К счастью для парня, они подъехали к гаражу.
Увидев Мари-Шарлотт выходящей из «Ситроена-11 А-спорт», Эдуар нахмурился.
– Какого черта вы тут вместе делаете? – спросил он.
Мари-Шарлотт фальшиво запела:
– «Мы просто встретились. Я ничего не делала, чтобы понравиться ему».
– Она шла сюда, – объяснил Банан, – я сразу понял, что это именно она.
Эдуар заметил на лице своего ученика смущение и пришел в раздражение.
– Зачем ты приехала? – спросил он у девчонки.
– Хочу попробовать провернуть с тобой одно дельце. Мне надо купить мопед.
– Зачем?
– Зачем нужен мопед? – захихикала Мари-Шарлотт. – Отгадай с первого раза. На стройке, как на необитаемом острове. Твоя мать не водит машину! В ее-то возрасте и в наше-то время! О ней должны снять фильм на телевидении. Француженка, не умеющая водить машину! Если старый хрен, работающий на бульдозере, забывает принести хлеб, мы жрем без хлеба! А ближайший почтовый ящик – в трех километрах от стройки. Не забудь еще бабку, проливающую слезы над «Юманите»! Поэтому-то мне и нужен мопед. Логично, как ты думаешь?
– А деньги у тебя есть?
– На такую покупку хватит, кузен.
– Где ты их сперла?
Мари-Шарлотт посмотрела на Банана.
– Ни фига себе семейка, скажи? У вас, черножопых, тоже встречается такое?
Эдуар вымыл руки в бензине.
– В тебе есть что-то отвратительное, – заявил он. – Всякий раз, как я вижу тебя, у меня желание набить тебе рожу.
Мари-Шарлотт прыснула:
– Похоже, это твое любимое занятие: то гонщик Розины, то мэр! А вот со мной лучше воздержаться, не то я тебе глотку перегрызу!
И она оскалила свои крысиные зубки.
– Видишь, одни клыки, – сказала девчонка, – наверное, в прошлой жизни я была вампиром.
– Да нет же, ты и сейчас вампир, – уверил ее Эдуар. – В тебе есть что-то пугающее… Ты еще девочка и должна быть такой трогательной, такой чудесной…
– Насколько я понимаю, с моим мопедом сорвалось?
– Я не торгую мопедами, сама видишь: моя специальность – старые «ситроены».
Переодевавшийся в комбинезон Банан предложил:
– Если хотите, могу одолжить мопед моей сестренки, она еще не скоро им воспользуется.
– Если одолжишь ей мопед, можешь попрощаться с ним, – заявил Эдуар.
Мари-Шарлотт взбеленилась:
– Как же ты меня достал! Еще вздумал оскорблять! Да кто ты такой, механик хренов, чтобы так обращаться со мной?
От ярости ее косоглазие усилилось, глаза сошлись к самой переносице, в них бурлила такая ненависть, что Бланвену стало страшно.
«Мерзкая тварь!» – подумал Эдуар.
Телефонный звонок разрядил всеобщее напряжение. Звонил владелец «11 А-спорт» справиться, готова ли его машина.
– Она готова, месье Мобюиссон, мой помощник только что проверил ее.
Эдуар вопросительно взглянул на Банана, тот показал, что все в порядке.
– Можете забирать!
Клиент ответил, что сейчас ему некого послать за машиной, но если ему пригонят ее, то он сам отвезет этого человека, куда ему угодно.
– Сейчас пригоню, – пообещал Эдуар.
Банан по собственной инициативе протер лобовое стекло, а Бланвен расстелил лист пергамента на сиденье, чтобы не запачкать его комбинезоном.
Мари-Шарлотт считала своего кузена красивым парнем, несмотря на всю антипатию к нему.
Прежде чем тронуться, Эдуар сказал Мари-Шарлотт:
– Прощаюсь с тобой, поскольку надеюсь, что, когда я вернусь, тебя тут не будет.
– Вот ведь негодяй! – ответила девчонка, обращаясь к Банану.
– О нет, вы не правы, – запротестовал Селим, – лучше парня не найти, просто он любит подначивать.
Мари-Шарлотт направилась к деревянной лестнице.
– Здесь он и живет?
Боясь каких-нибудь выходок с ее стороны, Банан пошел за ней, хотя девчонка держалась вполне миролюбиво.
Осмотрев скромное жилье, Мари-Шарлотт сказала улыбаясь:
– Да, именно так я и думала: все чистенько, бедненько, но со вкусом. Твой хозяин напоминает мне семинариста. Прекрасно могу представить себе, как он стоит на коленях на коврике и молится.
– А вот тут вы попали пальцем в небо: это не его стиль.
– Заблуждаешься! В душе – это именно его стиль. Можешь мне поверить: я никогда не ошибаюсь в людях. Ты что, не веришь мне?
Банан улыбнулся:
– Почему бы и нет?
Девчонка подошла к нему поближе.
– Если ты отпустишь усы, то будешь похож на Омара Шарифа в молодости. Ты видел «Доктора Живаго»? Класс!
Банан этого фильма не видел.
– Поцелуй меня! – приказала Мари-Шарлотт. Парень так перепугался, что она покатилась со смеху.
– Тебя смущает мой юный возраст? Не верь внешности: мне уже тысяча лет!
Девчонка привстала на цыпочки и так страстно, так нетерпеливо, так резко поцеловала Банана, что тот чуть с ума не сошел. Целуя его, Мари-Шарлотт не забыла проверить, распространяются ли ее чары «ниже».
– Я знала, ты парень что надо! – прошептала она, отрываясь от него, чтобы набрать воздуха.
Умелым жестом Мари-Шарлотт расстегнула на Селиме куртку и джинсы.
От ее смелости и проворства Селим совершенно растерялся и разрешил ей все, что она хотела, а вскоре испытал величайшее блаженство.
– Ты правда можешь одолжить мне мопед? – спросила Мари-Шарлотт, когда все завершилось.
– Я же сказал!
– А почему твоя сестра не пользуется им?
Банан рассказал девчонке о несчастном случае, повлекшем за собой черепно-мозговую травму. Мари-Шарлотт вспомнила о таксисте, снова услышав удар фотоаппарата о висок. Один удар – сильный и неожиданный – и все кончено. Она не хотела убивать того мужчину. Несчастный случай! Это было так же глупо, как и при несчастном случае. Сначала все идет нормально, а потом вмешивается какая-то сила, и все изменяется. Мгновенный переход от будничного к драматичному; от жизни к смерти.
– Ей лучше? – рассеянно спросила Мари-Шарлотт.
– Да, она поправляется, но постепенно. После выхода из комы она понемногу становится самой собой.
Банан и девчонка спустились вниз. «Солекс» стоял в гараже за грудой шин. После того случая на заднем колесе не хватало двух или трех спиц и не держался брызговик.
– Если у вас есть четверть часика, я все починю, – сказал Банан.
– О'кей, но почему ты не обращаешься ко мне на «ты»?
Парень скорчил гримасу.
– Может быть, потому, что вы слишком молоды.
– Отсасывала я у тебя как большая! Тебе понравилось?
Парень кивнул.
– Хочешь еще?
Еще один кивок.
– Ты красивенький и симпатичненький. Я бы хотела, чтобы Франция стала арабской.
– Что за мысли!
– Чтобы французы покончили со своим дурацким прошлым! На этом хреновом фундаменте ничего путного не построишь. Ты меня уже немножко любишь?
– Думаю, что да.
– А что ты чувствуешь?
– Страх.
– Понимаю. А вот я не люблю тебя и никогда никого не полюблю.
– В вашем возрасте не стоит этого утверждать.
– Стоит. Я никого не полюблю, потому что всю жизнь хочу быть сильной.
– У вас никогда не будет детей?
– Только не это! Эти засранцы гадят на тебя и в детстве, и когда подрастут. Нет уж, спасибо!
Банан принялся чинить мопед. Мари-Шарлотт любовалась его ловкостью, казалось, он вдыхал душу в инструменты.
Приподняв «солекс», араб крутанул педали. Колесо нормально вращалось.
– Вы умеете им пользоваться?
– Что за вопрос! Ты считаешь, что я деревенщина? Ты действительно не хочешь за него денег? Эдуар прав: вдруг ты этого мопеда больше не увидишь? Всякое может случиться, особенно со мной…
– Вот если потеряете его, тогда придется заплатить, потому что он не мой, а моей сестры.
– Согласна.
Мари-Шарлотт оседлала «солекс», похотливо подмигнула Банану и исчезла.
* * *
В конце дня Эдуар купил сельдерей в соусе ремулад, холодную курицу, корнишоны и крем-желе в оловянной упаковке. Он собирался к Эдит Лаважоль. После той ночи они так и не виделись, и Бланвен мечтал о встрече с любовницей. Мощное желание переполняло его, знаменуя собой начало их любовных игр.
Подъехав к ее дому, Эдуар увидел машину с номером, зарегистрированным в департаменте Луара, стоявшую перед палисадником Эдит. Он выждал полчаса, но никто так и не вышел, и потому Бланвену пришлось звонить своей любовнице по телефону-автомату. Она с плохо скрываемым смущением объяснила, что к ней неожиданно заявились мать и отчим, поэтому она не может его принять.
– А я так хотел потрахаться! – жалобно сказал парень.
Зная, что Эдит неудобно отвечать ему, Бланвен принялся рисовать ей картины любовных утех, которые он приготовил на сегодня.
При каждом описании учительница чинно отвечала «я сожалею, я очень огорчена, какая жалость», что примиряло Эдуара с этой жизнью, полной разочарований. Повесив трубку, он решил нагрянуть на стройку и купил для Рашели «Юманите».
Три женщины собирались садиться за стол, когда появился Эдуар. На столе стояли подогретая тушеная капуста и засохший сыр грюйер. Хотя Розина была толстушка и любила полакомиться, она редко бралась за готовку, тем более что и походные условия их житья не способствовали изысканной кухне.
– Я как раз вовремя! – закричал Эдуар, размахивая пакетами с покупками.
Рашель пришла в восторг, Розина принялась целовать своего «малыша», только Мари-Шарлотт молча сидела в углу с враждебным видом.
– Она послала тебя подальше? – спросила девчонка кузена, когда все рассаживались за столом.
– О ком ты толкуешь?
– О бабе, с которой ты собирался сожрать все это. На четверых здесь маловато сельдерея, и только два пирожных.
Во взгляде, который Эдуар бросил на Мари-Шарлотт, сквозила ненависть, смешанная с восхищением.
– Дуду, – прошептала Рашель, – ты не мог бы избавить меня от этой мерзавки? Мне не так долго осталось жить, а она укорачивает мои дни.
– Я буду тушеную капусту! – заявила Мари-Шарлотт, будто ничего и не слышала.
– Послушай-ка, мамочка, – вмешалась Розина, – я уже достаточно взрослая и сама знаю, что мне делать с Мари-Шарлотт. Мать девочки доверила ее мне.
– Тот еще подарочек!
– О! Хватит ворчать!
– Ба, – сказал Эдуар, – а не пожить ли тебе у меня?
На мгновение старуха возликовала, но затем нахмурилась.
– Очень любезно с твоей стороны, Дуду, но я уже говорила тебе, что это невозможно. За мной должна ухаживать женщина или санитарка.
– Я найму тебе сиделку на два часа в день. Новое предложение обрадовало старуху, но, как и в прошлый раз, сомнения развеяли эту радость.
– Ты славный мальчик, Эдуар, но не забудь о своей узкой лестнице, похожей на винтовую. Вы не сможете внести меня наверх!
– Вдвоем с Бананом сможем.
– Но ведь я уже никогда не смогу спуститься подышать воздухом, а мне он нужен в больших количествах, спроси у Розины. Я пожираю кислород. Воздух должен гулять у меня в легких.
– Послушайте, – сказала Мари-Шарлотт с набитым капустой ртом, – не ломайте себе голову: в начале следующей недели я уеду. Потерпите еще несколько дней!
– А почему бы тебе не уехать прямо сейчас? – жестко спросила Рашель.
Мари-Шарлотт покачала головой, в глазах у нее стояли слезы.
– Мне кажется, что скоро у меня впервые будут месячные, – ответила она. – И я хотела бы побыть это время с Розиной.
11
Походы к парикмахеру всегда были событием в жизни Розины.
Она считала, что только Наташа, слащавая блондиночка из предместий, способна смастерить ей на голове достойное сооружение.
«У нее умелые руки, – уверяла Розина, – ведь гением нужно родиться».
Трижды в месяц мадам Бланвен вверяла свою голову чудо-парикмахерше. Во время этих визитов Розина расслаблялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47