Эдгар ПЭНГБОРН
ЗЕРКАЛО ДЛЯ НАБЛЮДАТЕЛЕЙ

Джону В.Падовано

Внимание: все герои этого романа являются
вымышленными, кроме, возможно, марсиан.

...Но заметил я, что даже искусные ремесленники
заблуждаются не хуже поэтов. Поскольку они хорошо
знали свое дело, они считали, что знают и все виды
высоких материй, и этот недостаток затмил их
здравый смысл. А потому от имени оракула я спросил
себя: хотел ли я быть таким, как я - не имеющий ни
их знания, ни их невежества, - или таким, как они
- имеющие и то, и другое? И ответил я себе и
оракулу, что я богаче таков, каков есть.
Платон, "Апология"

ПРЕЛЮДИЯ
Офис Руководителя Североамериканских миссий представляет собой
залитой голубым светом помещение. Находится офис в Северном Городе,
который, в свою очередь, расположен двумястами сорока шестью футами ниже
поверхности тундры на северо-западе Канады. Здесь до сих пор есть наземный
вход, существующий уже несколько тысяч лет. Впрочем, если климат будет
меняться нынешними темпами, от наземного входа придется отказаться еще в
этом веке. Среди беспорядочно разбросанных валунов вход кажется обычной
медвежьей берлогой. И, если вы не сальваянин, или не марсианин, говоря
человеческим языком, - вы никогда не сумеете воспользоваться лифтом,
расположенным, в этой берлоге. Лифт замаскирован сдвигающимся в сторону
камнем, а камень придет в движение только в том случае, если электронный
замок среагирует на определенную фразу, произнесенную по-сальваянски. К
тому же, код периодически меняется.
Отказник Намир не был осведомлен об этом нововведении, и его
настроение быстро испортилось. В самом деле, попробуйте-ка проторчать,
трясясь от холода, несколько дней в медвежьей берлоге, дожидаясь, пока не
появиться возвращающийся с миссии законный резидент и с обычной учтивостью
не проводит вас в офис Руководителя.
Впрочем, так, в конце концов, и случилось.
Руководитель миссий Дрозма, едва увидев Намира, тут же спросил:
- Почему вы здесь?
- По закону от 27140 года, - сказал Отказник.
- Ага, - согласился Дрозма и позвонил, чтобы принесли прохладительные
напитки.
Столетие назад Дрозма принес бы забродивший грибной настой и сам, но
теперь он был болезненно стар и мучительно толст, а потому имел право на
соответствующее обслуживание. Ему было уже более шести веков - возраст,
которым могут похвастать немногие из марсиан. Дрозма родился в 1327 году
по западному человеческому календарю - в том самом году, который видел
смерть Эдуарда II Английского [Эдуард II (1284-1327) - английский король с
1307, из династии Плантагенетов; находился в постоянном конфликте с
баронами; во время одного из выступлений баронов был низложен и убит],
тринадцатью годами ранее выступившего против Роберта Брюса [Роберт Брюс
(1274-1329) - шотландский король с 1306; в 1314 разбил английскую армию
при местечке Баннокберн; в 1328 добился от Англии признания независимости
Шотландии] в Браннокберне и кровью заплатившего за это. На морщинистой
коже Дрозмы до сих пор были заметны рубцы - результат хирургической
операции, которая более пяти веков назад сделала его физиономию достаточно
похожей на человеческое лицо. Свое первое задание, связанное с
человеческим обществом, он получил в 1471 (30471) году, обретя статус
квалифицированного Наблюдателя во время войны Йорков с Ланкастерами [так
называемая Война алой и белой розы (1455-1485), отражала борьбу за престол
между двумя ветвями династии Плантагенетов - Ланкастерами (в гербе алая
роза) и Йорками (в гербе белая роза)]. Позднее он изучал жизнь трех
южно-американских племен, и по сей день неведомых человеческой
антропологии. В 30854 году он завершил "Историю тасманийцев", до сих пор
являющуюся признанным марсианским научным трудом.
Однако теперь все его задания были уже в прошлом. По-видимому, он
никогда больше не покинет свой офис, пока не отправится в последний путь.
Помимо Руководителя миссий, он был так же Советником Северного Города,
несущим ответственность перед несколькими сотнями его граждан и - после
них - перед Верховным Советом, резиденция которого расположена в Старом
Городе, на африканском континенте. Дрозма тащил груз оказанной ему чести с
легкостью, а ведь во всем мире было всего лишь три подобных ему Советника
- в Азия-Центре, в Олимпе и в самом Старом Городе. Еще совсем недавно
Городов было пять. Мы не забудем Город Океанов... Впрочем, лучше думать о
будущем или о глубоком прошлом...
В скором времени преемник снимет с Дрозмы его тяжелое бремя. Между
тем, мысли Руководителя по-прежнему кристально-чисты и спокойны, словно
каналы, вьющиеся в Нижних Залах Земли.
Отказник Намир молча смотрел, как Дрозма ласкает маленького орка,
свернувшегося в клубок на коленях Советника. Орки - единственные животные,
сумевшие перенести тридцать тысяч лет назад наш исход с медленно
умирающего Марса. Зверек замурлыкал, облизал розовый мех, умыл мордочку и
снова заснул.
- Недавно мы говорили о вас, Намир.
- Я знаю.
Отказник сел и взял напиток. Несмотря на возраст, в движениях и
жестах его все еще сохранилось изящество. Дождавшись, когда улыбающаяся и
суетящаяся девушка, принесшая напитки, поправит подушку Дрозмы и удалится,
Намир продолжил:
- Один из ваших Наблюдателей узнал меня. Отчасти поэтому я и явился.
Предупреждаю: не мешайте мне.
- Серьезно? Мы не боимся вас, Отказников. Я ценю доклады Кайны - она
способный Наблюдатель.
Намир зевнул:
- В самом деле? Она упоминала Анжело Понтевеччио?
- Конечно.
- Надеюсь, вы не вообразили будто можете что-нибудь сделать с этим
мальчиком?
- Во всяком случае, полученные сведения нас чрезвычайно
заинтересовали.
- Ха! Это человеческий ребенок, а значит, потенциально испорченный. -
Намир достал из кармана изготовленной людьми одежды изготовленные людьми
сигареты и закурил. - Он разделяет мнение, что жизнь такова, как ее
характеризует все эти человекообразные скоты, - отвратительна, груба и
коротка.
- Оказывается, вы явились сюда с целью выразить недовольство
человечеством.
Намир рассмеялся:
- Напротив, я испытываю жалость к этим тварям, но сама по себе
жалость - не более чем скука. - Он небрежно перешел на английский. - Нет,
Дрозма, я просто заглянул поздороваться.
- Через сто тридцать четыре года! Я с трудом...
- Так долго?.. Правильно, я же ушел в тридцать тысяч восемьсот
двадцать девятом.
- Вижу, кое-какие человеческие манеры вы уже переняли.
- Я перебил вас... Прошу прощения! Пожалуйста, сэр, продолжайте.
Дрозма сложил реки на животе и углубился в размышления. Минут через
пятнадцать он, усмехнувшись произнес:
- Вам не надоело общество других Отказников?
- Нет. Отказников мало. Я редко вижу их.
- Скажите как сальваянин сальваянину... Чем вы хоть занимаетесь?
- Болтаюсь по миру. Я стал асом маскировки. И если бы не израсходовал
дистроер [от англ. destroy - уничтожать] запаха, ваша Кайна никогда бы не
могла подслушать мой разговор с мальчишкой Понтевеччио.
- По закону от 27140 года сальваяне, живущие в городах, не имеют
права предоставлять помощь Отказникам.
- Ну, Дрозма... - Намир развел руками. - Вы зря принимаете мои слова
за намек на то, что я хотел бы получить от вас дистроер. Мне совсем не
трудно избежать встреч с лошадьми: они стали редки в наше время... Как
странно, ведь ни одно другое животное не обращает внимания на запах
марсианина... - Намир взглянул на Руководителя миссий и поправился: -
Сальваянина... Вы все еще предпочитаете древнее название? Даже говоря на
английском? - Он удивительно замолчал, но, не дождавшись ответа,
продолжил: - Должно быть, тяжело приходилось нашим в те времена, когда еще
не был изобретен дистроер. Думаю, пять тысяч лет назад стоило бы
организовать лошадиную эпидемию и навсегда избавиться от этих чертовых
животных... Впрочем, мне они не мешают, а потому, если я и нуждаюсь в
дистроере, то только для того, чтобы пореже встречаться с вашими
Наблюдателями.
Дрозма, не сумев скрыть отвращения, поморщился:
- Я начинаю понимать, почему вы отказались от должности. Думаю, за
всю вашу жизнь вы так и не научились терпению.
- Терпение - наркотик для слабых. У меня ровно столько терпения,
сколько мне требуется.
- Если у вас его достаточно, вам не к лицу возмущаться людьми. И
давайте не будем продолжать спор - мы все равно не придем к общему
мнению... Я спрашиваю еще раз: зачем вы явились сюда?
Намир стряхнул пепел на мозаичный пол.
- Я хотел выяснить одну вещь... Скажите, вы по-прежнему считаете, что
человеческие существа могут когда-нибудь чего-нибудь достичь?
- Да, мы так считаем.
- Понимаю... Даже после потери Города Океанов?
- Не надо о Городе Океанов, Намир. Хотя бы из уважения ко мне. -
Дрозма помолчал. - Чего вы пытались добиться своей отставкой, Намир?
- Добиться? - Отказник выглядел удивленным. - Впрочем, ладно... Ну,
хотя бы удовольствия, которое получает зритель. Разве не интересно
наблюдать за беднягами, своими руками плетущими веревку для собственного
повешения?!
- Не думаю, чтобы это было правдой. Такая причина не вынудила бы вас
повернуть против нас.
- Я не против вас лично, - ответил Намир и вернулся к предыдущей
мысли: - Я думал, они надели петлю на свою шею еще в девятьсот сорок пятом
году, но они до сих пор не повесились.
- Устали, наверное, ждать-то, Намир?
- Да-а-а... Но даже если я не доживу до их конца, сын мой обязательно
доживет.
- Сын?.. Кто ваша сальваянская жена, можно узнать?
- У меня нет жены, Дрозма. Она умерла во время родов, сорок два года
назад. Ее звали Аджона. Она подала в отставку в семьсот девяностом, но
продолжала страдать болезнью, называемой "идеализм", пока я ее не вылечил.
К сожалению, мне удалось это сделать лишь частично... - Намир вздохнул на
человеческий манер. - Мальчику уже сорок два года, почти взрослый. И
потому вы понимаете, что моя надежда засвидетельствовать конец Homo
quasi-sapiens зиждется хотя бы на родительских интересах... Кстати, могу я
поинтересоваться текущими данными о населении?
- Около двух тысяч, Намир.
- Во всех... э-э... четырех Городах?
- Да.
- Гм... Побольше, конечно, чем наши несколько дюжин просвещенных.
Впрочем, ваша цифра вполне может оказаться неверной - вы ведь фантазеры.
- А когда люди исчезнут, вы собираетесь восстанавливать население из
нескольких дюжин, Намир?
- Не думаю, чтобы они исчезли полностью. Их чертовски много, Дрозма.
- И у вас есть планы по использованию выживших?
- Ну, старина, я не считаю возможным знакомить вас с нашими планами.
- Закон от двадцать семь тысяч сто сорокового года...
- ...есть шаблонное выражение сальваянского благочестия, - Намир
усмехнулся. - Вы не можете использовать против нас этот закон. В конце
концов, у нас тоже имеется оружие. Думаю, с небольшой посторонней помощью
люди вполне могли бы обнаружить... оставшиеся Города.
- Неужели вы способны предать ваш собственный род?!
Намир молчал.
- Значит, вы считаете Отказников особо просвещенными? - спросил
Дрозма после некоторой паузы.
- Да! Благодаря страданиям, скуке, наблюдениями, разочарованиями,
истинным контактам... Что может быть более поучительным, чем потери,
одиночество и утрата надежды? Спросите хотя бы двенадцатилетнего Анжело
Понтевеччио. Он обожал своего умершего отца, ему не с кем общаться,
детство он провел в клетке, оторванный от жизни, но тем не менее он вполне
образован. Конечно, пока он неуправляемый котенок, котенок в волчьих
джунглях. И волки дадут его образованию другое направление.
- Любовь, если вы простите мне подобный оборот речи, более
способствует образованности.
- Я никогда не соглашусь с этим. Я видел, какими идиотами становятся
влюбленные человеческие существа. Главным образом они, конечно, влюблены в
себя, но их не красит и любовь к работе или идеям. Как и любовь к друзьям,
лицам противоположного пола, родителям и детям. Вряд ли найдется
человеческая иллюзия более комичная, чем любовь.
- Вот как? - сказал Дрозма. - А могу я поинтересоваться, что вы еще
делали снаружи?
Намир отвернулся:
- До сих пор наблюдал. По-своему...
- Как вы могли наблюдать, заболев такой ненавистью?
- Я проницательный наблюдатель, Дрозма!
- Вы путаете проницательность с тщательностью. Если сидящий за
микроскопом забудет об относительности размеров, он вполне может принять
амебу за слона... Коли мне не изменяет память, впервые после отставки вы
были замечены нами в восемьсот девяносто шестом на Филиппинах.
- Был замечен? - Намир усмехнулся. - Не знал об этом. У вас повсюду
глаза!
- Нам сообщили, что вы обрабатывали испанцев. В Маниле, через день
или сразу после убийства Хосе Рисаля [Хосе Рисаль (1861-96) - филиппинский
просветитель, писатель, ученый; один из лидеров Филиппинской
освободительной революции 1896-98 гг.; казнен испанскими колониальными
властями]. Его смерть - тоже ваших рук дело?
- Скромность украшает мужчину. - Намир снова усмехнулся. - Нет,
правда, его убили сами люди. Они прекрасно справились и без меня. Рисаль
был идеалистом, а значит, изначально обречен. Его убийство - чисто
рефлекторная акция для людей.
- У других идеалистов... Впрочем, полагаю, не хватит и вечности чтобы
переспорить вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36