Серый катер морской таможни, пофыркивая, отва-ил от ближайшего парохода. За ним последовал зеленый катер почтового управления. Подальше на рейд медленно входил другой — неуклюжий черный пароход. Он долго разворачивался и, наконец, остановился. От брошенного якоря вверх взметнулись светлые брызги. Юркие пассажирские сампаны, как муравьи, устремились к новому пароходу.
Грянул одиночный пушечный выстрел. Полдень! Лян Юнь вздрогнул. Сзади раздался громкий смех. Он стремительно обернулся. За его спиной стояли Одноглазый и Черепаха.
— А, шибздик, все-таки пришел! Слышь, Черепаха, что я тебе говорил?
— Да, брат, у тебя верный глаз...
— Ха-ха-ха!.. — смеялся Одноглазый, подходя к Лян Юню вплотную.
Тот- насторожился. Одноглазый, продолжая смеяться, проговорил:
— Ты меня не бойся, парнишка. Я хочу с тобой дружить. Я умею ценить храбрых людей. Пошли, отметим знакомство.
— Как это «отметим»?
— Отметить знакомство — это значит сказать свое имя и фамилию, — объяснил Черепаха.
— Меня зовут Лян Юнь.
— Хорошо, Лян Юнь. Теперь ты будешь звать меня Старшим братом, а Черепаху — Вторым братом. А пока — айда, закусим!
Небрежной походкой Одноглазый двинулся вперед. Черепаха взял Лян Юня под руку. Тот был совершенно сбит с толку. Что все это значит? Он пришел сюда, готовясь драться до последних сил, а вместо драки его приглашают в харчевню. Он бы с удовольствием послал этих двоих подальше, но Черепаха держал его под руку ласково, но твердо.
Они зашли в маленький портовый ресторанчик. Одноглазый заказал блюдо закуски и чайник вина. Пока они ждали заказ, Одноглазый расспрашивал Лян Юня о его родных. Тот отвечал очень неохотно. Подали вино и закуску. Черепаха наполнил три чашечки. Одноглазый повернулся к Лян Юню.
— Ну, братишка, чокнись со Старшим братом!
— Я не пью.
— Что ж, учись. Теперь тебе многому придется учиться. Давай поднимай свою чашку.
Лян Юнь повиновался. Одноглазый чокнулся с ним. Черепаха тоже торопливо полез чокаться. Одноглазый приложил чашечку к губам и одним глотком осушил ее. Потом причмокнул и показал пустую чашку Лян Юню. Тот, вытянув шею, тоже залпом выпил свое вино. Горло обожгло, будто красным перцем.
— Отлично! — сдавленно вскрикнул Черепаха и последовал их примеру.
Одноглазый стал разговорчивее и начал хвастаться. По его словам выходило, что вся пристань — его вотчина. Лян Юнь сосредоточил все внимание на еде: он уже истратил деньги, полученные в ломбарде, и последние два дня жил впроголодь. Сегодня с утра у него во рту не было ни крошки. Одноглазый с улыбкой наблюдал за ним.
— Послушай, братишка, что у тебя с лицом?
— Били... плеткой...
— Кто же это тебя? Скажи мне, Старший брат за тебя отомстит.
Лян Юнь рассказал о случившемся. Одноглазый взглянул на Черепаху и промолчал.
— Кто этот Рябой? Ты знаешь его? — спросил Лян Юнь.
— Знать-то знаю, но только... — Одноглазый был заметно обескуражен. — Не стоит с ним связываться. Это взводный командир Рябой Гоу. Его у нас все знают. Лучше с ним не связываться.
Лян Юнь презрительно хмыкнул. Одноглазый чувствовал себя неловко. Он выпил подряд несколько чашек вина и встал.
— Пошли, что ли. Эй, счет!
Они вышли из харчевни и вернулись на пристань. Маленькие, портовые сампаны наперегонки спешили к причалам, полные пассажиров с подошедшего парохода. У пристани их дожидались жандармы, морская полиция и таможенники.
Вот причалил первый из сампанов. Пассажиры стали подниматься вверх по каменным ступеням. Наверху, под большим навесом, стояли длинные цементированные столы, похожие на прилавки. Прибывшие развязывали свой багаж, и предъявляли к досмотру вещи. Полицейские проверяли «свидетельства о благонадежности». Японские жандармы подозрительно вглядывались в каждого одетого по-деревенски пассажира. То и дело слышались звуки ударов, злые окрики.
— Айда! — скомандовал Одноглазый.
Они зашли за угол. Одноглазый велел Лян Юню внимательно наблюдать за тем, что будет делать Черепаха.
Мимо них прошла первая группа пассажиров, громко переговаривавшихся с рикшами. На прилегающих к пристани улицах сразу стало тесно и шумно.
Черепаха, кивнув в сторону мужчины в европейском костюме, спросил:
— Может, этого, а, брат Дракон? Чемоданчик небольшой, зато в карманах, наверное, звенит...
Одноглазый, сощурившись, оценивал жертву.
— Этого не трогай, — сказал он. — Видно, часто за границей бывает, пообтерся. С такими одно беспокойство.
Лян Юнь начал кое-что понимать...
— Черепаха, внимание...
С ними поравнялся человек, одетый в деревенскую одежду, лет тридцати. Он шел медленно, оглядываясь по сторонам. Чувствовалось, что он в городе впервые. Черепаха увязался за ним и через минуту вернулся. В руках у него уже был небольшой сверточек, обвязанный носовым платком. Лян Юнь вздрогнул от отвращения. Раздумывать времени не было. Он одним прыжком очутился возле Черепахи и с громким возгласом схватил его за руку.
— Брось! Брось сейчас же!
И незнакомец и Черепаха оторопели. Крестьянин, заметив в руках у Черепахи свой сверток, вскрикнул. Черепаха швырнул сверток на землю, оттолкнул Лян Юня и пустился бежать. Одноглазый устремился следом. Крестьянин бросился было за ворами, но остановился около Лян Юня.
— Молодчина! Вот счастье, что ты тут оказался! Не то — беда. Деньги мой хозяин велел отвезти дочке. Она здесь в школе учится. Я бы их и за три года не отработал. Как мне тебя отблагодарить!.. Вот, мне другие деньги дали — на дорогу. Бери себе половину...
— Нет, мне ничего от тебя не надо. Крестьянин пристально посмотрел на паренька,
еще раз поблагодарил его и ушел. На душе у Лян Юня стало легко и спокойно. Но это чувство быстро исчезло, когда он вернулся на пристань и увидел поджидавших его Одноглазого и Черепаху.
— Отлично! — уставился на него своим одним глазом Дракон. —Вот ты какой, оказывается. Изо рта кусок вырываешь! Меня перехитрить вздумал! Ешь, пьешь мое, а потом откалываешь такие номера. Видать, ты хорошего отношения не понимаешь! Придется тебя проучить. А ну, Черепаха...
Тот уже давно закатал рукава. Получив разрешение, он сразу бросился вперед и левой рукой попытался схватить Лян Юня за воротник, но тот
успел отскочить вбок. Тогда Черепаха правой рукой замахнулся ему в лицо, но он загородился локтем.
— Ха, шибздик! И нашим и вашим, значит?.. Показать свое «благородство» пришел, гад?..
Черепаха продолжал наскакивать. Он уже несколько раз ударил Лян Юня по шее и груди. Хотел схватить его в обхват. Лян Юнь снова ускользнул. Неудачи разгорячили Черепаху. Он опрометчиво прыгнул вперед, пытаясь еще раз поймать противника рукой за шею, и в эту секунду получил сильный удар кулаком в грудь. Отлетев на несколько шагов назад, со всего размаха шлепнулся на землю.
Но и Лян Юнь не успел увернуться: рядом мелькнула темная тень, и Одноглазый крепко, как клещами, стиснул его правую руку. Лян Юнь рванул руку, но освободиться не сумел. Одноглазый стал выворачивать ему руку назад. Ляп Юпь вскрикнул и повернулся к Черепахе спиной. Тот завладел его второй рукой. Теперь Лян Юнь был в полной власти своих врагов. Они начали выкручивать ему обе руки. Он с силой дернулся вперед — безуспешно! Было очень больно, но он не издал ни звука. Они продолжали выкручивать ему руки. Лян Юнь почти касался головой земли.
— Щенок, мы тебя сегодня проучим!.. — цедил сквозь зубы Одноглазый. — Будешь совать нос в чужие дела...
Лян Юнь рванулся было снова вперед, но в этот момент на его голову обрушился сильный удар. В затылке возникла острая боль. Это ударил его Черепаха. Лян Юнь не мог теперь даже заслониться. Одноглазый держал его за руки, а Черепаха бил. Больше по голове. В голове начало шуметь. Но Лян Юнь молчал и не просил пощады.
Когда они устали, Одноглазый ослабил руки, и Лян Юнь ткнулся головой в землю. Одноглазый презрительно спросил:
— Ну как, щенок?
Лян Юнь встал покачиваясь. Одноглазый и Черепаха двинулись к нему, прицеливаясь для новых ударов. Краем глаза он заметил, что от пристани в их
сторону идут несколько грузчиков. За углом вроде бы мелькнуло лицо Зайца. Лян Юнь стоял, качался и тяжело дышал. Затем шагнул вперед и коротким движением ударил Одноглазого по лицу. Тот покачнулся в сторону. Лян Юнь успел ударить его еще раз. Он смог бы нанести еще несколько ударов, но сзади цепкие руки Черепахи задержали его. Его бросили снова на землю и стали пинать ногами. Лян Юнь старался закрыть руками голову и катался по земле.
— Стой!.. — прогремел голос одного из грузчиков. Одноглазый и Черепаха не обратили на окрик внимания. Кули крикнул еще раз и подбежал к ним. Он схватил Черепаху за шиворот, приподнял его и дал такого пинка, что тот отлетел на несколько шагов в сторону. Одноглазый выпрямился и пошел навстречу незнакомцу, подняв кулаки. Тот в выжидательной позе остановился перед ним. Одноглазый попытался ударить его ногой. Незнакомец молниеносным движением перехватил его ногу за щиколотку. Стоя на одной ноге, Одноглазый размахивал руками, хотя и не мог достать противника, и в бессильной злобе выкрикивал угрозы. Незнакомец сильно дернул его за ногу. Одноглазый потерял равновесие и растянулся, на земле.
Вскочив на ноги, он вместе с пришедшим в себя Черепахой бросился на незнакомца. Остальные кули подошли ближе с намерением вмешаться. Но вмешательства не потребовалось. Ловко раздавая удары направо и налево, незнакомец раз за разом швырял на землю то одного своего противника, то другого. Первым обратился в бегство Черепаха. Одноглазый, отступая назад, продолжал выкрикивать угрозы:
— Сволочь, попомнишь еще меня!.. Узнаешь, как связываться! Дождешься!..
Из группы остановившихся грузчиков полетели насмешки.
— Если нужно дожидаться, так у меня времени нет. А если хочешь меня разыскать, то живу я в бараке для кули. А зовут меня Фын Дэ-шэн. А тебя,
подонка такого, я давно хотел проучить. Позор!.. Двое на одного напали. Таких поганцев даже бандитами совестно назвать!
— Будь спокоен, Фын Дэ-шэн, я тебя запомню. Благородному человеку и через три года отомстить не стыдно. Я не вода без источника, слов на ветер не бросаю! Я — помощник Хозяина Тяня, запомни это...
Одноглазый еще кричал что-то, когда незнакомец притопнул ногой, сделав вид, что хочет погнаться за ним. Тот повернулся и припустил со всех ног бежать. Все захохотали. Улыбался даже Лян Юнь.
Фын обернулся к нему. Брови его удивленно приподнялись.
— Ты откуда, парень? Где живешь?
— Нигде не живу.
— Э, вот ты действительно вода без источника. Где же ты ночуешь?
— В храме Царя Драконов.
— В храме? Да ведь там живут только нищие. А что будет, если ты вернешься туда и придет этот Одноглазый?
Лян Юнь стиснул зубы.
— Буду с ним драться.
— Так просто драться не стоит. Пойдем-ка, дружок, со мной. У нас в бараке хоть тесновато, но все получше, чем у Царя Драконов.
Лян Юнь благодарно кивнул. Барак для кули представлял собой просторное, грубо сколоченное из досок строение. На земляном полу в беспорядке были разбросаны охапки травы и одеяла. Грузчики, вернувшиеся с работы, лежали или сидели на них. Кто ел, а кто мурлыкал себе под нос.
Фын провел Лян Юня в дальний угол, поправил травяную подстилку, пригласил сесть. Потом ненадолго вышел и вернулся с двумя чашками вкусно
пахнувшей лапши. Одну чашку он протянул Лян Юню.
Пока он ел, Фын рассказывал товарищам о драке. Его рассказ был полон ярких сравнений и описаний. Он так хвалил Лян Юня, что тот смутился. Грузчики одобрительно поглядывали на него.
В барак вошел еще один — долговязый, худой человек. Фын окликнул его:
— Старший брат, у меня тут родственничек объявился... Знаешь, паренек один дрался с Одноглазым и его дружком. Молодец!..
Человек, которого он назвал старшим братом, сел рядом с Ляп Юнем. Стал расспрашивать его о семье. Выслушал его, сдвинул брови и задумался. Фын, присев на корточки, выжидательно смотрел на пришельца. Длинный отозвал его в сторону, что-то сказал и ушел. У Фына просветлело лицо. Вернулся он довольный и ласково спросил:
— Ну, малец, как думаешь дальше жить?
— Я? А можно мне... с вами? — неуверенно проговорил Лян Юнь.
— Идет! — воскликнул Фын. — Брат Большой Лян! Вы с новичком однофамильцы. По-моему, тебе следует признать его младшим братом. А я отведу его к подрядчику и запишу на твою фамилию.
Большой Лян, здоровенный чернявый малый, отвечал низким громовым голосом. На его лице играла простодушная улыбка.
— Что ж, я не против. Пусть он будет моим братом. Только давай договоримся: кормить его будешь ты.
Лян Юня зарегистрировали у подрядчика. Он стал полноправным обитателем барака для кули. Несколько дней он ничего не делал, и Фын, как мог, подкармливал его. От него Лян Юнь узнал, что длинного и худого зовут Шан. Он тоже портовый рабочий, но живет отдельно, не в общем бараке. У него семья. У очень немногих портовых рабочих были семьи. Грузчики надрывали на работе все жилы, но заработка с трудом хватало, чтобы прокормиться одному.
В семье Щана работали все трое, поэтому она кое-как поддерживала свое существование.
Когда Лян Юнь окреп, Фын вывел его на работу. Лян Юнь вырос на побережье и не боялся моря. Ходить по гибким раскачивающимся сходням казалось ему развлечением. Работа его заключались в том, чтобы выдавать грузчикам тонкие и длинные бамбуковые планки, служившие бирками. Он стоял на пристани с этими бирками в руках и, когда грузчик с тюком товара проходил мимо, давал ему одну из них. За такую работу ему платили тридцать фы-ней в день. Двадцать он тратил на еду. Остальные десять откладывал, надеясь позднее переслать матери.
Он задумался, вспомнив родных. Сильный удар по лицу вернул его к действительности. Перед ним стоял грузчик, согнувшийся под тяжестью громадного тюка, и, протянув руку, ждал бирку. Человек, ударивший его, топтался рядом и смотрел зло, прищурив глаз. Это был подрядчик. Лян Юнь торопливо вручил грузчику бирку. Тот тяжело ступая, ушел.
— Щенок, только и думаешь как бы отлынить от работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27