— Начальник района Лян, не уйдешь! Ты окружен! Сдавайся!
Лян Юнь заскрежетал зубами. Он молча высматривал Цао. Когда тот, подбадривая своих молодцов, пошел вперед, приближаясь к его укрытию, он стремительно вскочил на камень и выпустил в них
всю обойму. Цао и еще несколько бандитов упали, остальные бросились врассыпную.
Раненые громко застонали. Лян Юнь спрыгнул с камня. И тут кровь бросилась ему в лицо — среди поверженных врагов, неподалеку от Цао валялся раненый Лю Фу. Он жалобно смотрел на Лян Юня: в его глазах метался страх.
— Предатель! — проговорил Лян Юнь сквозь стиснутые зубы.
— Начальник Лян, пощади!.. — Лю Фу с трудом поднялся и встал перед ним на колени. — Начальник Лян, пощади! Я... Я...
— У-у, падаль!—Лян Юнь поднял маузер и два раза выстрелил ему в голову.
Другой раненый перестал стонать, с ужасом глядя на руку Лян Юня, сжимавшую оружие. Но Лян Юнь не обратил на него внимания, повернулся и пошел прочь.
Предателя настигла заслуженная кара. Теперь Лян Юнь был спокоен. Он позабыл о боли в ногах и не чувствовал усталости.
Враги постепенно остались позади. Начало темнеть. Он, петляя, шел в Фанчэнпу. Жить под самым носом у врага иной раз безопаснее.
Вдруг он услышал человеческую речь. Как назло, он оказался на голом склоне. Рядом было глубокое ущелье. Укрыться совсем негде. Лян Юнь продолжал осторожно идти вперед. Снизу, навстречу ему, поднимались двое. На них были сдвинутые набекрень шляпы, полы распахнуты. Талии стянуты матерчатыми поясами, из-за которых торчат по нескольку маузеров. Один из них показался Лян Юню очень знакомым. Он узнал его: телохранитель убитого помещика Цао — Ван Ци, у которого полтора года назад он отобрал пистолет.
Заметив Лян Юня, Ван Ци остолбенел и потянулся за оружием. Но Лян Юнь опередил его... Ван упал на бок и скатился в ущелье. Его спутник, вскрикнув, пустился наутек.
На бегу он через плечо несколько раз выстрелил в Лян Юня. Лян Юнь поднял маузер, прицелился в спину бегущему и нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало: кончились патроны. Он начал торопливо обшаривать карманы. Они были пусты. Он наблюдал за бегущим, пока тот не скрылся из виду. Тогда он решил достать из ущелья пистолет Ван Ци. Прилег на край пропасти и заглянул вниз. Ущелье было глубоким и обрывистым. Места, подходящего для спуска, не оказалось.
Вдруг сзади кто-то осторожно окликнул его:
— Командир Лян! Командир Лян!
Он обернулся. Неподалеку стоял старый Ян с вязанкой хвороста за плечами и махал ему рукой.Ког-да Лян Юнь подбежал к нему, старик спросил:
— Почему ты один?
— Давай удирать отсюда. Кругом враги!
— Знаю, там стреляли. Но я не боюсь, мне ничего не сделают. Беги-ка спрячься в моей пещере.
— Ладно! — Лян Юнь согласно кивнул головой, но тут же добавил: — Нет, не выйдет! От меня только что удрал один. Будет погоня.
— Что же делать? — Ян задумался. — А если ты возьмешь вязанку и пройдешь с нею ко мне? У меня в сарае, там, где стоит жернов, есть тайник. Прямо под самым жерновом. Там можно спрятаться. А я повожу этих гадов по горам, договорились!
— Опасно.
— Да что уж там! Я уже немало прожил, смерти не боюсь! А ты молодой, много еще полезных дел можешь сделать. Поторопись!
Старик сбросил вязанку, отдал Лян Юню ватный халат. Помог ему поудобнее приладить дрова на спину. Лян Юнь через несколько шагов оглянулся. Старик быстро уходил от него к другой горе.
Лян Юнь с волнением вошел во двор его дома. В соседних пещерах было темно. Он сложил хворост под навес, открыл дверь мельницы, разыскал тайник под жерновом, хорошо замаскированный большим камнем. Там было очень тесно, но один человек впол-
не мог поместиться. Лян Юнь забрался туда и придвинул на место камень. Прислонился спиной к стене и стал ждать. Сколько событий и беготни за один день! Он очень устал. Глаза сомкнулись, и он уснул. Однако быстро проснулся.
Его разбудил доносящийся со двора шум. Лян Юнь прислушался. Шум и крики доносились со стороны переулка. Кто-то громко ругался, плакал маленький ребенок. Лян Юнь осторожно отвалил камень и высунулся. В сарайчике было окно. Пригнувшись, он подобрался к нему и выглянул наружу. Уже совсем стемнело. Во дворе было светло от смоляных факелов в руках солдат: здесь сгрудились около двух десятков крестьян. Плотным кольцом их окружали солдаты с винтовками. Рябой кожаной плеткой избивал какого-то седобородого старика. Когда старик повернулся, он узнал Яна.
— Говори, — Рябой с яростью взмахнул плетью, — где ты его спрятал?
— Ничего не знаю.
Рябой поднял плеть и несколько раз изо всех сил стегнул ею по лицу и голове старика.
Эти удары пришлись Лян Юню, как ножом по сердцу. Он хотел выскочить наружу. Но вспомнил слова, сказанные ему в горах стариком: «Ты молодой и можешь еще сделать много полезных дел». Он сдержал себя. Но удары продолжали сыпаться на старика. Он сжал кулаки, прикусил губу. И неотрывно смотрел на Рябого.
— Старая сволочь! — Рябой остановился. — Кружил нас по горам, а теперь говоришь, что не знаешь!
— Не знаю и не знаю. Чего вы от меня хотите?
— Ну погоди, я еще с тобой разделаюсь!.. — Рябой шагнул к толпе крестьян и выкрикнул: — Кто из вас видел командира Ляна?
— Не видели! — нестройно ответили ему пять-шесть человек.
— Ты!, Выходи! — Рябой ткнул плетью в молоденькую женщину лет двадцати.
Женщина медленно вышла из толпы...
— Ты тоже не видела? — спросил Рябой, угрожающе понизив голос.
— Нет... — Женщина опустила голову.
— Говори правду! — Скажешь — я дам тебе золотой браслет. Из чистого золота, весит два ляна. Ну?!
Женщина покачала головой.
Рябой с исказившимся лицом, замахнулся плетью. Женщина упала. Рябой прошелся по площадке, потом резким движением выхватил из-за пояса сверкающий кинжал и подошел к старику. Злобно опросил:
— Значит, будешь молчать? Ян вскинул голову.
— Взять его!
Едва только Рябой выкрикнул это, два солдата схватили старика за локти и стали валить его. Ян сопротивлялся, но против двух здоровых парней выстоять не смог. Его швырнули на землю. Рябой подкинул в руке нож и высоко занес его...
Больше Лян Юнь не смог терпеть. Он выхватил маузер... В последнее мгновенье вспомнил, что расстрелял все патроны, и выскочил из сарая.
— Стой!
Голос его прогремел, как гром с ясного неба. Солдаты во дворе замерли от неожиданности. Лян Юнь швырнул пистолет на деревянную стойку около мельничного жернова и вышел вперед.
Они словно очнулись. Несколько солдат с винтовками наперевес бросились к нему с криками:
— Руки вверх!.. Подымай руки вверх!
— Тьфу! — плюнул Лян Юнь в сторону Рябого. — Чего зря шумите?
Рябой вложил кинжал в ножны. Повернулся к солдатам.
— Пошли прочь! — Потом, подняв кверху большой палец, многозначительно сказал:— Хорошо, «начальник района Лян»! Молодец!
Лян Юнь презрительно хмыкнул и повелительным тоном сказал:
— Теперь отпусти крестьян!
— Идите, идите! Пусть убираются! — распорядился Рябой.
Ян с трудом приподнялся с земли. Он подошел к Лян Юню, обнял его за плечи и заплакал:
— Командир Лян, ты не должен был... Не нужно было...
Лян Юнь выпрямился:
— Отец! Береги себя!— Легонько оттолкнул от себя старика, повернулся и пошел к воротам.
В толпе крестьян послышался женский плач.
Лян Юнь с высоко поднятой головой шел впереди. Рябой старался не отпускать его ни на шаг и держался вплотную. Сзади толпой брели солдаты. Один бежал впереди с факелом, освещая пленнику путь.
Электрическая лампочка горела ярко. В комнате было мало мебели. Только кровать, столик и два стула.
Рябой исподтишка наблюдал за Лян Юнем.
— Ну, командир Лян, здравствуй! Давно мы с тобой не виделись. А ведь старые знакомые...
— Да, да, мы с тобой старые знакомые! — Лян презрительно усмехнулся. — И счеты у пас с тобой старые — еще с того дня, как ты ударил меня плетью.
Рябой, притворившись, что закашлялся, скрыл свое замешательство.
— Скажу тебе сразу. Ничего от меня не жди: я умею держать язык за зубами.
— Ну что ты, что ты, командир Лян! Зачем так говоришь? Дело есть дело... А личные отношения — личными отношениями. Если у тебя есть какие-нибудь просьбы, говори, пожалуйста! Всегда помогу. «В чужом краю надеяться можно только на друзей», а?! Так что не брезгуй мной, могу еще понадобиться!
— Э! — перебил Лян Юнь. — Ты бы поберег свое красноречие до более подходящего случая! И вообще я хочу спать!
Рябой был вне себя. Но делать нечего. Начальник штаба строго-настрого приказал: получить от Лян Юня все сведения, какие возможно, об уездном партизанском отряде. Он хотел подкупить Лян Юня. Рябой, хотя его и переполнял гнев, изобразил на лице улыбку, погасил овет и вышел.
В постели Лян Юнь быстро согрелся и стал думать о событиях последних дней. Его беспокоила болезнь Юя. В безопасности ли Сюе? Как теперь будут действовать партизаны? Он знал, что враги пойдут на все, чтобы получить от него нужные све--дения. Предстояла тяжелая борьба. Он не испытывал страха и был готов ко всему.
Когда Лян Юнь проснулся на следующее утро, было уже совсем светло.
Не замедлил появиться Рябой. Он улыбался во весь рот. Осведомился, как Лян Юнь спал. Юноша ничего не ответил, только спросил:
- Что, нужно идти?
— Э... Это... Да что ты... — На такой вопрос он не знал, как отвечать.
— Я спрашиваю, куда меня поведут на допрос?
— Вот странный человек!.. Какой «допрос»? «Поведут»!.. Просто... э-э... начальник штаба хочет познакомиться с тобой.
— Пошли! — Лян Юнь решительно двинулся к двери.
Рябой торопливо последовал за ним. У ворот их ждала автомашина. В ней сидел незнакомый офицер. Шофер открыл дверцу. Офицер предупредительно подвинулся, освобождая ему место. Затем в машину сел Рябой. Машина тронулась.
Рябой представил Лян Юню их спутника:
— Адъютант Цянь. Адъютант кивнул головой.
— Очень рад познакомиться!
Лян Юнь всю дорогу вел себя так, будто ничего и не слышал и не видел. Машина въехала в штаб гарнизона и остановилась у небольшого здания европейского типа. Шофер
распахнул дверцу. Все трое вошли в гостиную. Адъютант Цянь пошел доложить об их приезде начальнику штаба. Рябой и Лян Юнь сели на софу.
Послышались приближающиеся шаги. Адъютант предупредительно распахнул дверь. В гостиную вошел невысокий человек с грубым и неприятным лицом. Рябой, как подброшенный пружиной, вскочил со своего места, щелкнул каблуками и вытянулся по стойке «смирно». Лян Юнь не изменил своей позы на софе.
Вошедший, нахмурившись, сел на другой диван, чуть наискосок от Лян Юня, и медленно сказал:
— Я все думал, что это за люди совершили нападение на мою виллу «Теплые ключи»? Никак не ожидал, что вы такой молодой. Это для меня полная неожиданность. Ха-ха-ха! — Он сухо рассмеялся. — В «Троецарствии» Чжоу Юй, двадцати девяти лет. сжег восемьсот тридцать тысяч солдат из войскг Цао Цао. Вы еще моложе его, а так отважны. Дра гоценное, очень драгоценное качество!
В комнате стало тихо. Рябой пожирал глазами своего начальника и кивал головой без остановки.
— Досадно только то, что вы свернули с правиль ного жизненного пути и находитесь под влиянием вредных принципов. Если вы захотите раскаяться-, захотите добросовестно служить родине и государ ству, то перед вами откроются безграничные перспективы.
Лян Юнь улыбнулся. — Я люблю способных людей; и всегда стремлюсь привлекать на свою службу талантливую мо лодежь, — продолжал гоминдановец. — Вы, наверное, об этом уже слышали. Давайте поговорим с вами откровенно. Если вы согласитесь перейти на нашу сторону, я готов назначить вас на соответствующий вашим способностям пост. Равно как в военной, так и в гражданской сферах. Поверьте, я говорю искренне. Жду вашего ответа.
Лян Юнь, глядя ему прямо в глаза, сказал:
— Скажите сразу, чего вы хотите от меня? - Гоминдановец помедлил с ответом.
— Конечно, если вы перейдете к нам, вам надо будет доказать свою лояльность. В первую очередь вы напишете свое признание, затем, — он вздохнул, — вы должны будете сообщить, нам подробные сведения о партизанах.
Лян Юнь порывисто встал. Он смотрел на гоминдановца почти в упор.
— Не надейтесь, что вам удастся меня подкупить. Запомните: у вас остались считанные дни. Если вы отдаете себе в этом отчет, вам нужно поторопиться капитулировать перед Народно-освободительной армией!
У гоминдановца от гнева задрожали губы. Он то-же резко встал, бросил на пол недокуренную сигару, визгливо закричал:
— Негодяй! Ты... Я расстреляю тебя!
— Придет день, когда и тебя расстреляют!
— Прекратить! Увести его!.. Расстрелять!
Когда Лян Юня увели, начальник штаба со злостью сказал Рябому:
— Обработайте мне его как следует! Любой ценой добейтесь показаний... Но только осторожно: он должен остаться жив.
— Слушаюсь! — Рябой взял под козырек.
Обратно в тюрьму Лян Юнь.ехал не на автомашине, а в тюремной карете, уже с наручниками. Его сопровождали два конвоира с автоматами на шее.
В тюрьме его привели в небольшую камеру. Несмотря на ясный солнечный день, здесь было темно и сыро. Оконные стекла покрывал толстый слой пыли. Солнечные лучи в камеру не проникали. На полу валялись плети, чайник, кирпичи, полосовое железо, веревки и другие орудия пыток.
Рябой уже сидел за столом и ждал его. С краю стола примостился протоколист.Конвоиры вышли. К Лян Юню подошел высокий, крупный человек с тупым и зверским выражением лица. Он схватил его за шиворот и потащил к стене. Неожиданно для палача Лян Юнь поднял вверх обе руки и с силой ударил его наручниками по руке. Тот вскрикнул. На руке появился большой синяк.
Лицо Рябого побагровело. Он заревел:
— Негодяй! Подвесь-ка его!
Палач поволок Лян Юня дальше. Он притянул к себе свешивающуюся с балки веревку и продел ее через его наручники. Потом с силой потянул веревку книзу. Веревка, передвигающаяся на роликах, подтянула Лянь Юня кверху. Он повис в воздухе. Наручники впились в кожу, сдирая ее. Они будто ломали кости.
Лян Юнь стиснул зубы, по не проронил ни звука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27