Б р о к. Тебя заставишь!
Б и л л и (дразнит). Продул, продул, продул!
Б р о к. Заткнись!
Б и л л и. Попрошу выдать сорок долларов и шестьдесят центов.
Брок достает из кармана пачку денег, отсчитывает сорок долларов, на-
меревается уйти, но Билли останавливает его взглядом. Брок нехотя отсчи-
тывает мелочь, бросает на стол.
Благодарю вас, сэр.
Б р о к (направляется к лестнице, останавливается). Пошли.
Б и л л и (небрежно). Сейчас приду.
Это единственный момент в их отношениях,
когда хозяйка положения - Билли, и оба это сознают.
Б и л л и. Сказала - сейчас приду.
Брок уходит в свою комнату, закрыв за собой дверь. Билли начинает
раскладывать пасьянс, делая это в такт песенке, которую напевает. Звонок
в дверь. Билли перестает петь, идет открывать. Входит Пол. В руках у не-
го несколько книг и газет.
П о л. Еше раз - здравствуйте.
Б и л л и (прикидываясь удивленной). Привет.
П о л (подавая ей газеты). Свежая пресса.
Б и л л и. Зря старался. Я газет не читаю.
П о л. Там немало любопытного.
Б и л л и. Только не для меня.
П о л. Как вы можете судить, если не читаете?
Б и л л и. Слушай, если будешь занудой, лучше нам не начинать.
П о л. Виноват.
Б и л л и. Я пару раз пыталась, да без толку. Я ничего не понимаю,
про что они там пишут.
П о л. И все же попытайтесь еще раз. А я завтра, что смогу, объясню.
Хорошо?
Б и л л и. Ну, ладно.
П о л (подавая ей книги). А вот это, я думаю, должно вам понравиться.
Б и л л и. Ладно, попробую. (Кладет газеты и книги на книжный шкаф.)
Есть, правда, одна загвоздка - у меня со зрением плохо.
П о л. Почему же вы не носите очки?
Б и л л и (с отвращением). Очки?! Да в них же обезьяной выглядишь!
Тут до нее доходит, что Пол - в очках. Она хочет загладить сказанное,
но не подберет слов. Подходит к Полу совсем близко, почти касаясь. Мгно-
вение - и они сливаются в долгом поцелуе.
Б и л л и (отстраняясь, небрежно). Нет,когда очки на мужчине, это еще
терпимо.
П о л (тихо). Спокойной ночи, Билли.
Б и л л и. Спокойной ночи.
Пол уходит. Билли смотрит ему вслед. Какая-то новая улыбка появляется
на ее лице. Она снова начинает напевать уже знакомую мелодию, и двигаясь
в такт ей, выключает свет внизу. Балкон еще освещен. Продолжая напевать,
поднимается по лестнице. Замирает на секунду, сбегает вниз, забирает с
собой газеты и снова поднимается. Возле двери Брока, скорчив жуткую гри-
масу, выводит победное завершающее "Тья-да-да-да!" и быстро скрывается в
своей комнате. На сцене становится совсем темно.
Занавес
Действие второе
Там же, два месяца спустя. На месте круглого столика теперь стоит
письменный стол. На нем множество книг и газет, телефон, стаканчик с ка-
рандашами и ручками. Возле стола - стул, на сиденье которого - куча
грампластинок, а на спинке - карта мира. На полу - большой глобус. Книги
всюду - на полках книжного шкафа, на полу, на оттоманке. На террасе так-
же кипы газет и журналов. На стуле перед горкой - репродукция Пикассо.
Слева и справа от входной двери на стене - маленькие акварели. Справа на
специальной подставке - громадный энциклопедический словарь. На жур-
нальном столике - книги с закладками, еще один стаканчик с красными ка-
рандашами, а также поднос с остатками завтрака. Перед камином - радио-
ла-автомат, рядом с которой на полу валяется множество пластинок.
Раннее утро. Билли в очках сидит на диване, читает газету, страницы
которой испещрены пометками красного карандаша. Отложив газету, снимает
очки, кладет их на столик, встает и направляется к радиоле. Перебирает
пластинки, читает этикетки, почти касаясь их носом. Выбрав пластинку,
ставит ее на радиолу. Звучит тихая музыка (Анданте из Концерта ре-минор
для скрипки с оркестром Соч. 47 Я. Сибелиуса). Билли возвращается к ди-
вану, надевает очки и снова прнимается за газету. Красным крандашом де-
лает новые пометки.
Звонок в дверь. Через служебную дверь входит Эдди, посмотрев на Бил-
ли, сочувственно качает головой, идет открывать. Входит Пол. Услыхав его
голос, Билли снимает очки, отшвыривает газету.
П о л. Привет, Эдди.
Э д д и. Привет. (Выходит через служебную дверь.)
П о л (Билли). Привет прилежным и усидчивым.
Б и л л и. Привет, привет.
П о л (подходя к ней). Ну, как наши дела?
Б и л л и. Дерьмо.
П о л (грозным тоном учителя). Как?!
Б и л л и (с приторной вежливостью). Прекрасно, благодарю вас. (Пол
смеется.) Не желаете ли чашечку чая?
П о л. Нет, спасибо. (Прислушавшись, о музыке.) Чудесно.
Б и л л и. Си-бе-ли-ус. Ян. Оп - сорок семь. Сорок седьмой опус.
Некоторое время оба слушают музыку.
Угадай, кто у меня сейчас был к чаю?... Или на чай? В общем, во время
чая.
П о л. Кто?
Б и л л и. Миссис Хэджес.
П о л. О! Ну и как?
Б и л л и. Оказывается, она такая же серая, как и я. Даже еще хуже.
Только строит из себя, что все на свете знает. Пришла. Сидим, молчим,
говорить-то не о чем. А потом она вдруг хапает своими граблями вон ту
книжку и квакает...
П о л (грозно). Как?!
Б и л л и. Берет в свои руки вот ту книгу и говорит: "Ах, это пре-
лестная вещь, я давно собираюсь ее перечитать".
П о л. А что за книга?
Б и л л и (как само собой разумеющееся). "Давид Копперфильд" Диккен-
са. Чарлза.
П о л. Ясно. Ну и что?
Б и л л и. А то, что она ее вовсе и не читала.
П о л. Почему ты так решила?
Б и л л и. Да по ее разговору поняла.
П о л. Ну, допустим, не читала. Почему это тебя так потрясло?
Б и л л и. Меня не это потрясло!
П о л. А что?
Б и л л и. А зачем врать? Это что, преступление, если ты чего-то не
читал?
П о л. Все мы иногда не дураки приврать.
Б и л л и. И ты тоже?
П о л. Случается.
Б и л л и. А вот я - никогда.
Через служебную дверь входит официант, забирает поднос с остатками
завтрака, собирается уходить.
П о л (вполголоса, Билли). Благодарю вас.
Б и л л и. Не за что.
П о л (показывая глазами на официанта, тихо). Да не мне...
Б и л л и (официанту, вслед). Эй, подожди-ка.
Официант останавливается.
Благодарю вас.
Поклонившись, официант выходит. Билли берет со стола конверт, показы-
вает Полу.
Сегодня получила. От отца.
П о л (глянув на конверт). Из Нью-Йорка?
Б и л л и. До сих пор придти в себя не могу.
П о л. Что он тебе такого написал?
Б и л л и. Да то, что он вообще мне написал! Первое письмо за нес-
колько лет. Мы же с ним разругались. Он дико против был, что я с Гарри
уехала.
П о л. А чем он занимается?
Б и л л и. Отец-то? В Газовой компании работает. Раньше проверял ка-
кие-то счетчики, а теперь пишет, это ему уже не под силу, они его теперь
лифтером сделали. (Замолкает, вспоминая что-то, улыбается.) Вообще-то
старик у меня смешной. Каждый день брал с собой на работу поджаренный
хлеб и банку тушенки и сам себе завтрак готовил. Он говорил, каждый обя-
зан есть горячий завтрак. (Помолчав.) И как он только с нами справлялся
- ума не приложу. Нас ведь у него четверо было. Три моих брата и я.
Мать-то рано умерла, я ее совсем не помню. Так что он все один - и гото-
вил нам, и купал, и одевал... Я помню, все мечтала: вот наступит день, и
я с ним за все расплачусь. Ну и расплатилась - обхохочешься. Помню, при-
хожу домой уже под утро и даю ему сто долларов. Так знаешь, что он с ни-
ми сделал? Пошел в сортир, бросил в унитаз и воду спустил. Думала,
убьет. А он даже не стукнул. Он меня вообще за всю жизнь пальцем не тро-
нул.
П о л. А с чего же он тебе вдруг написал?
Б и л л и. Мое письмо получил. Я ему первая написала... Пишет, что
каждый день обо мне вспоминает. Бог ты мой, а я-то о нем вообще не дума-
ла. Ну, может, раз в год. Да не только о нем - я вообще ни о ком и ни о
чем не думала.
П о л. Может, тебе надо с ним повидаться?
Б и л л и. Я-то повидалась бы, да он не хочет. Пишет, чтоб я ему пока
только письма писала. И чтоб каждый день ела горячий завтрак. А вот ви-
деть он меня не желает - до тех пор пока я веду жизнь этой... ну как
ее... Гетеры! Я в словаре посмотрела... А вообще он нам всегда так гово-
рил: "Не делай в жизни ничего такого, о чем нельзя было бы написать на
первой странице "Нью-Йорк Таймс". (Помолчав.) Послушай-ка, я тебе всю
свою жизнь рассказала. Практически всю.
П о л. Мне было интересно.
Б и л л и. Может, ты мне тоже про свою жизнь расскажешь?
П о л. О, это будет история довольно длинная. И довольно лживая...
Скажи лучше чем ты сегодня занималась.
Б и л л и (гордясь собой). Сперва была в кино. Потом пошла в Нацио-
нальную Галерею. Все как ты велел.
П о л. Ну и как, понравилось?
Б и л л и. О, чудесно. Так тихо, уютно. И, главное, так хорошо пах-
нет!.. Неужели ты не замечал?
П о л (с улыбкой). И долго ты там пробыла?
Б и л л и. Часа два. Я потом еще пойду. Только я хочу, чтобы в следу-
ющий раз ты со мной пошел. Будешь мне там все объяснять.
П о л. С удовольствием.
Музыка Сибелиуса смолкает. После короткой паузы звучит
"Весенняя кукушка" Делиба.
Б и л л и. А знаешь, где я еще была? В книжном магазине. Ходила, вы-
бирала книги, которые, думала, будет интересно почитать. Все как ты ска-
зал.
П о л. Умница.
Б и л л и. Набрала такую кучу - поднять не могла. А потом думаю:
черт, мне этого и за год не осилить. А сколько в магазине всего книг,
так моя кучка - капля в море! Да мне за всю жизнь и одной миллионной
всего этого не прочесть - даже если у меня глаза лопнут! А ведь это
только один магазин! Я там даже разревелась.
П о л. Всех книг никому на свете не прочесть.
Б и л л и. Ты думаешь?
П о л. И думать нечего.
Б и л л и. А то я уж хотела попробовать.
П о л. Значит, времени чтобы прочесть мою статью у тебя, конечно, не
хватило. (Листает газету со своей статьей.)
Б и л л и. Ты что! Конечно, хватило! Я ее даже целых два раза прочи-
тала!
П о л. Ну, и что скажешь?
Б и л л и. Что я скажу? (Торжественно.) То, что лучше твоей статьи я
в жизни ничего не читала. Я не поняла ни единого слова.
П о л (глядя в газету). Что, многое было непонятно?
Б и л л и. Почему - многое? Все!
П о л. Ну, что конкретно? Покажи!
Билли надевает очки, Пол смеется.
Б и л л и. Что тебе смешно? Я же практически слепая!
П о л. Ты практически прелесть.
Б и л л и. Ну, уж прости, если я в них так глупо выгляжу.
П о л. Совсем не глупо, ты в них даже еще красивее.
Б и л л и. А ты прямо как эти, которые очки рекламируют.
П о л. Ну, так что же тебе непонятно?
Б и л л и. Да все! (Читает по газете.) "Даже поверхностное рассмотре-
ние современного общества в свете греческой философии с ее дени... фици-
ей..."
П о л. Дефиницей!
Б и л л и. "...дефиницией целого как совокупности заключенных в нем
частностей неизбежно приводит к необходимости выявления личностного на-
чала в социальном и социального в личностном".
П о л. Что же здесь непонятного?
Б и л л и. Ну, честно, я каждое слово в словаре смотрела.
П о л. Ну, хорошо. Много веков назад в Греции один философ сказал:
мир не может быть лучше, чем люди, которые его населяют.
Б и л л и (обдумав сказанное, великодушно). Ну что ж, неглупо.
П о л. Неглупо. Вот я и пишу: сравните сегодняшнее состояние всего
нашего общества и мораль отдельных людей этого общества. Полное соост-
ветствие - один к одному.
Б и л л и. Ну, и дальше чего?
П о л. Дальше - ничего.
Б и л л и (указывая на статью). Так тут про это?
П о л. Разумеется!
Б и л л и. Что же ты так прямо и не сказал?
П о л (глядя в газету). Сложновато, да? А мне казалось...
Б и л л и. А помнишь, ты давал мне читать книжку про Наполеона?
П о л. Помню.
Б и л л и. Похоже, я ее тоже не очень поняла.
П о л. Ну уж там-то вообще понимать нечего.
Б и л л и. Тебе нечего, а мне есть чего. Помнишь, когда он там стоит
возле могилы Наполеона?
П о л. Ну, помню. И что ты не поняла?
Б и л л и. Ну, вот он стоит и думает про жизнь Наполеона, а под конец
вдруг почему-то говорит, что сам бы предпочел жизнь простого крестьяни-
на.
П о л (цитируя по памяти). "И я сказал себе: я предпочел бы судьбу
простого французского крестьянина. Я предпочел бы носить деревянные баш-
маки. Я предпочел бы жить в заросшей плющом лачуге и радоваться, видя
как гроздья винограда наливаются соком под ласковыми лучами осеннего
солнца. (Продолжает, расхаживая по комнате.) Я предпочел бы жену - прос-
тую крестьянку, которая вязала бы у огня долгими зимними вечерами, а я
сажал бы на колени наших детей, и они обвивали бы мою шею своими ручон-
ками... Да, я скорее согласился бы прожить самую неприметную жизнь и об-
ратиться в прах, не выходя из безвестности, чем явиться на свет тем ве-
личайшим воплощением насилия и смерти, которое именовалось Наполеон Ве-
ликий..."
Б и л л и (с благоговением). Как ты можешь все это помнить?
В этот момент музыка Делиба внезапно сменяется резкими звуками како-
го-то фокстрота. Оба вздрагивают. Билли подбегает к радиоле, выключает
ее. Извиняющимся тоном
Этот фокстрот у меня только так, для разрядки.
П о л (со смешком). Ну ты так-то уж себя не мучай.
Б и л л и. Но я ж хочу, чтоб мне нравилось то, что должно нравиться!
П о л. Да нравиться может что угодно. Главное, чтобы человек старался
расти.
Б и л л и. Ну и что, по-твоему, я расту?
П о л. Еще как!
Б и л л и. Приятно слышать. (Садится за письменный стол.) Так, зна-
чит, он бы предпочел жизнь не Наполеона, а простого крестьянина. Ну, а
кто бы не предпочел?
П о л. Кто? Ну, например, Гарри Брок.
Б и л л и. Почему ты так думаешь?
П о л. А ты его спроси.
Б и л л и. Да он, небось, про жизнь Наполеона вообще ничего не знает.
П о л. Это полбеды. Беда в том, что он ничего не знает про жизнь
простого крестьянина.
Б и л л и. А ты его сильно ненавидишь, да?
П о л. Кого, Гарри?
Б и л л и. Гарри.
П о л. Да нет.
Б и л л и. Но все-таки он тебе не очень нравится.
П о л. Не очень.
Б и л л и. Из-за того что я с ним?
П о л. Есть и другие причины.
Б и л л и. Какие?
П о л. Подумай. Он опасный человек.
Б и л л и. Не такой уж он плохой. Бывают хуже.
П о л. Он хоть раз что-нибудь для кого-нибудь сделал кроме самого се-
бя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43