– Ты хочешь сказать, что его убили книгой?
– Да. Кто-то привязал его к стулу и бил по голове, пока он не умер.
– Это… это просто охуительно, дурдом какой-то! Именно это он сделал со мной!
– Да.
На лице Марка Пирса появилась широкая улыбка.
– Да, это классно. Просто чудно. Охуенно здорово. Тогда все нормально. Так даже лучше. А я собирался прикончить его, запинав, на хрен, до смерти. Да, значит, не только я не мог дождаться расправы. Наверное, он проделал такое не только со мной, а?
– Возможно.
– Вот что я скажу тебе, парень: если узнаешь, кто это такой, передай ему, что я его лучший друг, ага? Он мой брат, тот чувак, который замутил такое с Денисом этим ебаным Спенсером. Брат, мать его! А если ты его сцапаешь и прикончишь, я тебя, блядь, найду и убью! Понял?
31
Марк Пирс не знал о смерти Спенсера. Ньюсон не считал Пирса особенно умным и был уверен, что он просто не смог бы разыграть безумное замешательство при известии, что слишком запоздал с ролью Немезиды. Глядя на список «жертв жертв» в поезде, Ньюсон был почти уверен, что по крайней мере четверо из них никак не были связаны с убийствами, если не принимать во внимание, что они, сами того не желая, предоставили убийце цели и методы.
Напротив имени Хелен Смарт стоял большой знак вопроса.
Ньюсон купил две банки лагера, чувствуя злость на самого себя. Он знал так много и все же не знал ничего. Он чувствовал себя едва ли ближе к разгадке убийцы, чем когда впервые увидел исколотое тело Адама Бишопа. С тех пор убийца совершил еще два преступления, и Ньюсон не мог его остановить. Более того, дело набирало обороты. Между первыми тремя убийствами прошло несколько месяцев, а между последними – три недели. Сколько пройдет еще времени, прежде чем он снова найдет на сайте поиска однокашников ужасные подробности из прошлого очередной жертвы? Ньюсон открыл банку пива и посмотрел на манчестерскую «Ивнинг ньюс». Его уже тошнило от насилия, и все же ему некуда было от него скрыться. Он вдруг понял, что, не желая того, все равно читает статью про все ту же Тиффани Меллорс. Вчитываясь, он начал понимать, что в этой трагедии был один тревожный момент. Все журналисты напирали на то, что никто и понятия не имел о происходящем, и это был самый неприятный момент в убийстве девушки. Они делали ставку на то, что эта странность, несомненно, сыграет свою роль в расследовании этой темы.
Фразу «невидимое насилие» придумали средства массовой информации. Но что такое невидимое насилие? Ньюсон никогда раньше с этим не встречался. Определенно многие жертвы страдали молча, но просто в голове не укладывалось, что девушку довели до самоубийства, и никто даже понятия не имел о том, что творится. Он снова вспомнил свои школьные годы. Действительно, он не знал, что Хелен натерпелась от рук Кристины Копперфильд и ее подруг, но он был уверен, что кто-нибудь, помимо жертвы и обидчиков, должен был знать об этом. Должны быть девушки, которые видели это, которые были в тот момент в раздевалке.
Ньюсон внимательно прочитал заметку и снова подумал об обложке вчерашней газеты. Он понял, что на роль тирана не было ни одного претендента. Тиффани Меллорс была жертвой без преследователя или, по крайней мере, без очевидного преследователя. И все же она была доведена до отчаяния, решилась на нанесение себе увечий и самоубийство. Он поневоле задумался, не могло ли здесь быть ошибки.
Ньюсон заснул на Милтон-Кейнз и проснулся от толчка спустя двадцать минут, когда поезд прибыл в Юстон. Он помотал головой, пытаясь сосредоточиться на фактах своего расследования и уйти от размышлений о насилии в целом. Однако он был убежден, что ответ на вопрос на самом деле лежит в самой психологии тирана или жертвы. Дело было в этом. Тиффани Меллорс казалась девушкой поразительной самоуверенности, пока что-то не довело ее до ручки. Возможно, в этом деле тоже проявится личность убийцы. С другой стороны, если убийца был тираном в школе, это означает, что он умный и знает, как заметать следы. Просто невидимый тиран.
Если Ньюсон сможет понять Тиффани и ее загадочного преследователя, он поймет и убийцу. Это точно. В отсутствие других очевидных линий расследования он решил, что с утра навестит школу Тиффани Меллорс в Руислип, чтобы понять психологию, стоящую за уверенной жертвой и невидимым тираном.
На следующее утро Ньюсону было трудно объяснить ход своих мыслей Наташе, которую он попросил поехать с ним в школу.
– Я просто чувствую, что там что-то всплывет, вот и все, – сказал он. – Что-то, что нам нужно знать, и ты должна поехать со мной. Жертва была девочкой. Я не хочу один бродить по школе и пытаться разговорить кучу девиц.
– Ненавижу школы, – пожаловалась Наташа. – Они напоминают мне мою собственную.
– Что ж, представь, каково мне. Шесть лет полного безразличия со стороны женского пола, сегодня будет то же самое.
Наташа достала маленькое зеркальце из сумочки и в пятый раз за последние несколько минут посмотрела на свое отражение. Подбитый глаз выглядел лучше, но она все же очень стеснялась его.
– Как дела с Лансом? – спросил Ньюсон.
– Хорошо. Отлично. Он очень, очень милый. Я думала, он жутко разозлится, что я не принесла цветы домой, но ничего. Сказал, что понимает. С тех пор он просто душка.
– Наташа, – тихо сказал Ньюсон. – Пожалуйста, послушай себя.
– Что! – резко бросила она. – Что?
– Он бьет тебя, а ты радуешься, что он не злится.
– Ты не понимаешь.
– Действительно не понимаю. Ладно, поехали.
В то утро они были не единственными посетителями школы «Онерин Биван». Вокруг ворот по-прежнему толпились группы журналистов, и сюда бесконечным потоком стекались местные жители, чтобы положить цветы и мягкие игрушки у школьной ограды.
Внутри школы людей было не меньше. Ньюсон ожидал присутствия прессы и множество цветов. Чего он не ожидал, так это армии консультантов.
– Их так много, – сказала Наташа.
– Мы обязаны предоставлять поддержку нуждающимся, – объяснила секретарь школы. – Если кто-нибудь из учащихся получит моральную травму, нам придется за это отвечать.
– Что ж, думаю, вы хорошо подготовились, – ответил Ньюсон.
Действительно. В каждом кабинете была своя группа поддержки, специалисты по моральным травмам и нервным срывам.
– Черт, если бы они раньше так старались, – сказала Наташа, – возможно, Тиффани Меллорс была бы жива.
– Сомневаюсь, – ответил Ньюсон. – Всегда будут тираны, и всегда будут жертвы. Подготовка и тренинги не всегда помогают.
Говоря это, Ньюсон не думал о Лансе, но Наташа определенно поняла это именно так. Она поджала губы и замолчала. Ньюсону безумно хотелось все исправить, но он знал, что будет только хуже. К тому же он сказал правду, хоть и неумышленно.
Ученики, конечно, были очень горды происходящим. Никто из них в жизни не чувствовал себя столь значительным, и никому еще не удавалось так легко сбегать с уроков. Группы девушек с заплаканными глазами в обнимку слонялись по коридорам. Ребята бегали туда-сюда с крутым и суровым видом, готовые разделаться с невидимым тираном, если он попытается играть с ними в свои мерзкие игры.
Наташе и Ньюсону для проведения бесед была предоставлена тихая комнатка медсестры. Один за другим перед ними представали одноклассники Тиффани.
Сначала пришли самые близкие друзья, компания, которую Ньюсон видел на фотографиях в бикини на обложке манчестерской «Ивнинг ньюс». Ньюсон с раздражением заметил, что, несмотря на свою должность, боится четырнадцатилетних девочек ничуть не меньше, чем двадцать лет назад.
Эти девочки были симпатичные, уверенные в себе и кокетливые, насколько позволяли школьные правила. Ньюсон подумал о своей однокласснице Салли Уоррен, которая безуспешно пыталась успокоить в фойе гостиницы разбушевавшегося малыша и которая больше не являлась объектом вожделения. Раньше она тоже была маленькой звездочкой. Все мальчишки хотели с ней танцевать, но в последний раз она танцевала со своим маленьким сыном. Ньюсон задумался, какие сообщения оставят эти свежие на вид девочки на сайте www.FriendsReunited.com через двадцать, тридцать, сорок лет.
– Она была классная. Самая лучшая подруга. Я буду скучать о ней до конца моей жизни, – сказала девочка по имени Ники, слово в слово повторяя сентиментальные заявления предыдущих трех девочек, которых Ньюсон и Наташа уже видели. – Это, ну, словно она всегда была лучше всех, понимаете? Лучшие вечеринки были у Тиффани. И когда она предлагала что-то сделать, все соглашались и шли за ней.
– Они ей завидовали, – сказала Наташа, когда Ники вышла из комнаты. – Мне знакомо это чувство. Некоторым девочкам все удается. Мальчики сходят по ним с ума, а остальные девочки хотят оказаться на их месте. Тиффани Меллорс была одной из таких. И в нашем классе такая была. Я помню, что вроде даже любила ее, но втайне ненавидела. Я знала, что умнее ее и лучше, но ей стоило только пальчиком поманить, и я бы бросила все на свете и побежала за ней галопом.
– И она поманила?
– Нет. Я была где-то между дурнушками и крутыми девчонками. Они вроде как терпели меня и приглашали на вечеринки, когда народу было маловато. Но я не была в центре, как эти девочки, как малышка Ники. Я уверена, что она та еще сучка.
– Нуда. Мы посмотрели золотых девочек класса. А Тиффани Меллорс была у них главной, да?
– Несомненно.
– Тогда получается, что все, что они говорили о причине ее смерти, противоречит тому, кем она на самом деле являлась. Думаю, именно здесь мы что-то упустили.
– Что же?
– Я выясню это. Господи, Наташа, я очень надеюсь, что ошибаюсь, потому что, если я не выясню, что здесь произошло, это будет катастрофа, и более того, это случится снова.
Раздался стук в дверь, и вошла секретарь.
– Пригласить следующую группу, инспектор?
– Нет, – ответил Ньюсон. – Мне бы хотелось, чтобы вы привели еще раз тех, кого мы уже видели.
Я бы хотел снова увидеть ближайших подруг Тиффани. Пусть войдут все вместе.
Вернулись четыре девочки. Одной из них вскоре предстояло занять место Тиффани, самой крутой девчонки в классе.
– Итак, девушки, – сказал Ньюсон. – Я бы хотел еще раз поговорить с вами об издевательствах.
Выражение лиц девушек указывало на то, что они рассчитывали услышать что-нибудь более захватывающее. Они явно полагали, что по этому поводу сказать больше нечего.
– Мы уже сказали, – устало подала голос Ники, – что не знаем, кто издевался над Тиффани. Если бы знали, мы бы просто убили эту дрянь.
Другие девочки кивнули в согласии.
– Я не спрашиваю, кто, по вашему мнению, мог издеваться над Тиффани Меллорс. Я хочу знать, над кем издевалась она.
Ньюсон помолчал, прежде чем добавить:
– Над кем издевались все вы, Ники.
Девочки сидели словно громом пораженные.
– Ну же, – не отставал Ньюсон. – Вы ведь очень крепкие девчонки. Мне бы не хотелось с вами ссориться, это уж точно, а ведь Тиффани была главной, гак? Все другие девочки хотели быть как она, да? И я хочу знать, за чей счет росла эта власть? Кто был пассивной стороной? Чью жизнь вы превратили в кошмар?
Девочки не отвечали. Ники с вызовом посмотрелa на Ньюсона, а три остальные девочки вертели на пальцах колечки и смотрели в пол. Было ясно, что именно Ники унаследует корону Тиффани.
– Я ничего не скажу, – сказала будущая королева. – Никто из нас ничего не скажет, – добавила она, на случай если у кого-нибудь было другое мнение.
– Отлично, это все, что я хотел узнать, – сказал Ньюсон. – Спасибо, девочки. Вы свободны.
Девушки вышли. Зашла секретарь.
– Хорошо, – сказал Ньюсон. – А теперь мне бы хотелось поговорить с остальными, по одному, пожалуйста.
– Сначала девочек, – добавила Наташа, и затем, повернувшись к Ньюсону, добавила: – Экономлю твое время, Эд. Нам нужна девочка, поверь мне.
Ньюсон и Наташа вычислили ее в тот момент, когда она зашла в комнату. Определенно, эта девочка была жертвой, или, по крайней мере, превратилась в жертву, попав не в тот класс и не в ту компанию. Ее волосы с прямым пробором уныло висели вдоль щек, глаза упорно смотрели в пол, когда она вошла в комнату и села на стул. На ней были длинная юбка и мешковатый джемпер, не дающие никакой информации о ее фигуре, лицо было бледное и в прыщах. Они смотрели на корону из сальных волос на голове девочки и на плотно прижатый к шее подбородок.
– Таня, – сказала Наташа, – не волнуйся, о нашем разговоре никто не узнает. Тиффани Меллорс издевалась над тобой?
Девочка не ответила.
– Пожалуйста, Таня. Это очень важно. Нам нужно знать ответ.
Через несколько секунд Таня что-то пробормотала.
– Извини, Таня, я не расслышала.
– Я рада, что она умерла, – повторила Таня по-прежнему очень невнятно, но на этот раз не было сомнения в том, что именно она сказала.
– Почему ты рада, что она умерла? – спросила Наташа.
– Потому что она сука.
– Таня, – вступил в разговор Ньюсон. – Не могла бы ты закатать рукава свитера?
Таня не пошевелилась. Казалось, она застыла навеки.
– Я бы хотел, чтобы ты показала мне свои руки, – настойчиво повторил Ньюсон.
Таня по-прежнему не двигалась.
– Нет, – сказала она.
– Боюсь, мне придется настоять на этом, – сказал Ньюсон.
– Вы не можете меня заставить.
Наташа махнула Ньюсону рукой и заговорила:
– Таня, мы не хотим тебя заставлять. Не нужно нас бояться, но мы расследуем убийство. Это полицейское расследование, Таня. Пожалуйста, сделай то, о чем попросил инспектор.
Медленно и по-прежнему не поднимая головы, Таня закатала рукава свитера. Бледные, худые руки, показавшиеся из рукавов, были исчирканы шрамами крест-накрест.
– Таня, – спросил Ньюсон. – Ты сама сделала это?
Таня не ответила. Через некоторое время Ньюсон повторил свой вопрос.
– Нет, – ответила Таня.
– Это сделала Тиффани Меллорс?
Но Таня больше ничего не сказала. Насколько Ньюсон понял, ей нечего было добавить.
После того как девочка вышла из комнаты, Ньюсон попросил секретаря привести остальных учеников. Он объяснил, что необходимо поговорить со всеми одноклассниками Тиффани, включая мальчиков.
– Зачем? – спросила Наташа, когда они ненадолго остались одни в комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44