https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/Cezares/
много бабла или много сломанных пальцев. Одно можно сказать наверняка: никто из соседей и слова бы поперек не сказал.
Хозяйская спальня смотрела огромными эркерами на дорогу.
– Бишопа пытали чуть ли не сутки. Неужели никто не слышал его криков?
– Нет, потому что играла музыка, – сказала Наташа, посмотрев записи. – У Бишопов почти всегда играла музыка, и причем очень громко. Ранние семидесятые, в этом духе, в основном Brotherhood of Man, New Seekers, Тони Орландо и Dawn, особенно их хит про желтую ленточку. Una Paloma Bianca тоже частенько играла. Демис Руссос. А теперь представь все это на полную мощность.
– Всю ночь?
– Обычно не всю ночь, но допоздна. В ночь убийства музыка играла весь день и всю ночь, но ни у кого духу не хватило пойти жаловаться. Никто никогда не ссорился с Бишопами, а если пытались, то только один раз. В прошлом году семья, которая жила в двух домах отсюда, съехала, даже не продав дом.
Ньюсон посочувствовал бедным страдальцам. Шумные соседи способны довести до отчаяния. Раньше он жил по соседству с семьей, чьи дети-подростки все выходные напролет чинили мотоциклы, и это сводило его с ума.
– Возможно, это сделал один из соседей, – сказал он.
– Могу тебя уверить, что ни один из них не жалеет о случившемся.
– Это объясняет, почему никто ничего не видел. Ньюсон вытащил сотовый телефон и нашел в записной книжке имя Кларк.
– Извините, что беспокою, доктор, но я просто хотел удостовериться, что раны Бишопа не могли быть нанесены разными людьми. Знаете: с левой, с правой, сильнее, слабее, что-то в этом роде. – Он смутно помнил, что в какой-то книге или в фильме это помогло раскрыть убийство. – Просто мы тут подумали о соседях. Они все сильно ненавидели Бишопа. Я подумал: а вдруг они решили устроить своего рода вечеринку.
– Я уже сказала, детектив, что, по моему глубокому убеждению, раны были нанесены одним подозреваемым, а я не имею привычки изменять свои выводы, чтобы подстроиться под смутные, капризные полицейские теории.
– Что она сказала? – спросила Наташа, когда Ньюсон убрал телефон.
– Она сказала, что это превосходная идея, но она все же считает, что мы имеем дело с одним подозреваемым. Что ж, поговорим с леди Макбет.
Миссис Бишоп определенно была гордой женщиной, и Ньюсону было ясно, что, несмотря на пережитый кошмар, она не хотела казаться уязвимой, особенно перед полицией. Ее глаза были все еще красные и распухшие, но взгляд был твердый, так же как и рука, которой она подняла свою чашку с чаем, предварительно прикурив длинную белую ментоловую сигарету. Она уже успела съездить к парикмахеру, уложить огромное облако крашенных в белый цвет волос и сильно накрасилась, постаравшись скрыть следы от скотча вокруг губ. Вместе, наверное, Бишопы были внушительной парой.
– Его впустил Эд, это единственное объяснение. Он никак по-другому не смог бы проникнуть в наш дом. Это же самый настоящий Форт-Нокс, мать его. Здесь есть только главный вход, и ни одна душа не проникнет к нам без моего позволения или без позволения моего мужа. Эд очень крепкий мужик, знаете ли. То есть был крепкий.
Голос миссис Бишоп слегка дрогнул на последнем предложении, и она на секунду отвела глаза.
– Мы можем поговорить об этом позже, если хотите, – тихо сказал Ньюсон.
– Разговоры с полицией всегда неприятны! – злобно рявкнула на него вдова. – Продолжайте.
– Вы говорили, что не верите, что подозреваемый мог проникнуть в дом мимо вашего мужа.
– Да, мать его. И не смотрите на то, что Эд был не в лучшей форме. Он был толстый, но очень крепкий.
– Значит, вы думаете, что мистер Бишоп мог знать подозреваемого?
– Я знаю только то, что он его впустил. У нас стоит камера на входе. Никто и близко к нам не подойдет без нашего согласия.
Ньюсон уцепился за эту фразу.
– И все же этот человек подошел к вашему мужу очень близко. Миссис Бишоп, извините, что спрашиваю, но вы, случайно, не знаете, не интересовался ли мистер Бишоп… как бы это сказать… альтернативным сексом?
– Что?
– Вы, случайно, не знаете, не было ли у вашего мужа садомазохистских или гомосексуальных наклонностей?
На мгновение железобетонная самоуверенность миссис Бишоп покинула ее. Она была в шоке.
– Вы сказали, что мой муж был пидором?
– Я должен учитывать все возможности. Вы только что признали, что никто не мог близко подойти к вашему мужу без его согласия, но, как мы знаем, его убийца проник в его комнату и привязал его к кровати…
– Не сметь! – крикнула миссис Бишоп, изменяясь в лице. – Не сметь так говорить, ты, маленький рыжий ублюдок!
– Это не первый случай, когда смерть наступает в результате неудачного сексуального эксперимента, и родственники погибшего в таком случае редко знают о…
– Теперь послушай, сучонок…
Наташа, стоявшая за спиной Ньюсона, сделала шаг вперед:
– Миссис Бишоп, я вас попрошу обращаться к инспектору «мистер Ньюсон» или «инспектор», и никак иначе. Если будете продолжать оскорблять полицейского при исполнении, я могу вас арестовать.
– Арестовать меня! Я вдова, девочка! Ты не можешь арестовать вдову, мать твою! Особенно после того, как этот твой дружок-коротышка только что назвал пидором моего бедного мертвого мужа, который не может больше защитить себя!
– То есть, миссис Бишоп, вы не верите в то, что у вашего мужа могли быть какие-либо отклонения от так называемых сексуальных норм, – подвел итог Ньюсон. – Тогда следующий вопрос. – Он улыбнулся, но внутри него кипел гнев. Неужели у этой женщины не было ни грамма уважения к нему? И почему? Потому что в нем пять футов четыре дюйма и рыжие волосы. И Наташа, прекрасная Наташа почувствовала необходимость его защитить.
– Пожалуйста, расскажите нам, что случилось в то утро, когда на вашего мужа было совершено нападение, – продолжил он.
Миссис Бишоп почувствовала, что победила, и успокоилась.
– Я ходила за покупками, а Эд был дома, потому что перебрал накануне. Мы все перебрали. Англия – Турция. Прекрасный вечер. Эд снял весь паб. Частная вечеринка. Гуляли до трех ночи. Нехилых денег стоит еда и все остальное. Полный бар закусок Пей что хочешь, даже шампанское для девочек Вот такой вот был Эд.
– Англия победила, не так ли?
– Конечно, мы победили.
Ньюсон не интересовался футболом, но даже он знал о блистательной победе Англии.
– В общем, Эд спал все утро, я ушла часов в девять. Я поехала в Южный Кенсингтон, потому что в «Прада» и «Гуччи» была большая распродажа. Меня не было пару часов. Я взяла «бентли», потому что мой маленький «мерс» был в сервисе. Я вернулась и как раз собралась крикнуть Хуаните, чтобы вытащила мои сумки из багажника, когда этот ублюдок набросился на меня.
– Сзади?
– Конечно, сзади. А не то я всадила бы ему каблук в задницу, и попомните мое слово, когда-нибудь я так и сделаю.
– То есть вы не могли сопротивляться?
– Он потащил меня. Трус поганый, мать его. Прижал мне тряпку к лицу. А потом я очнулась в кухне, связанная, рядом с Хуанитой.
– Ее тоже связали?
– Да, хотя в этом и нет необходимости. Это не женщина, а тупая болонка, мать ее.
– Вы не видели нападавшего?
– Я чувствовала его руку у себя на шее, и больше ничего. Я ее и сейчас чувствую. Думаю, это был сильный парень, небольшой, но крепкий. По крайней мере, мне так показалось.
– Вы уверены, что это был мужчина?
– Да, наверное. Конечно, в наше время так сразу и не определишь. Женщины ходят в тренажерный зал и накачивают мышцы, как чернорабочие. Лесбиянки. Но это же модно, да? Мадонна и другие выглядят как здоровые мужики. Просто кишки сводит от отвращения.
– И что случилось после того, как вы пришли в себя?
– Ничего. Мы с Хуанитой сидели и смотрели друг на друга весь день и всю ночь и слушали музыку, которую этот парень включил в комнате. Такая тоска: братья Эверли, и Дэл Шэннон, и Platters, и клифф-ричардовская «Двигай!», крутил одно и то же снова и снова. А когда между песнями была пауза или песня попадалась тихая, мы слышали, как кричал Эд в спальне наверху. Всю ночь…
И снова поразительное самообладание миссис Бишоп дало трещину, но она быстро пришла в себя, на этот раз обретая силы в слабости своей горничной.
– Хуанита обоссалась вся, на мои полы надула. Корова чертова. Я ее уволю, чес-слово. В общем, утром Эд перестал кричать, и мы услышали, что этот парень уходит, и я думала, что если когда-нибудь его поймаю, то кастрирую, а мы все сидели, пока не пришла моя Лиз-Мари и не привела детей, и тогда мы вызвали вас. От горничной Бишопов толку не было. Она подтвердила, что мистер Бишоп впустил в дом мужчину и проводил в комнату. Она вошла спросить, не хотят ли они чего, но мистер Бишоп велел ей уйти. Она вспомнила, что мистер Бишоп налил выпить себе и гостю, и даже подумала, с чего это они так рано пьют виски. Подозреваемый сидел спиной к двери, и Хуанита видела только его макушку. Она не могла вспомнить цвет волос.
Ньюсон отметил, что Хуанита постоянно отводит глаза в разговоре и смотрит на пол перед собой. Он подумал, что Бишопы вряд ли были самыми добрыми и тактичными хозяевами.
В конце разговора миссис Бишоп проводила Ньюсона и Наташу до двери, до той самой двери, которая, по ее словам, не открылась бы ни перед одним враждебно настроенным человеком. Возможно, именно это напомнило ей о вопросах Ньюсона.
– И я не забыла, что ты мне сказал, дружок, – сказала она. – Не волнуйся. Адам убил бы человека и за меньшее, и можешь быть уверен, что в нашей семье до фига людей, которые сделают это с большим удовольствием, расскажи я им.
– Вы угрожаете инспектору, миссис Бишоп? – спросила Наташа, и еще раз Ньюсон пожалел, что она чувствует необходимость защищать его.
– Угрожаю? – хмыкнула миссис Бишоп. – Что? Этому низкожопому инспектору? Не мой уровень, детка. Может быть, этим займется кто-нибудь из моих племянников. Старшему только девять, так что это будет справедливо, да?
– Кажется, к концу разговора я ее совершенно покорил, а? – спросил Ньюсон, закрывая за собой калитку.
5
В конце второго дня расследования Ньюсон и Уилки договорились встретиться за пиццей и обсудить результаты.
– Ты сегодня не спешишь? – спросил Ньюсон. – Разве ты сегодня с Лансом не встречаешься?
– Ланс – ублюдок, – ответила сержант Уилки.
– Это факт, но раньше это не мешало тебе ходить к нему. – Просто поразительно, но он думает, что может говорить мне такие вещи и ему ничего за это не будет.
– Ничего поразительного, по той простой причине, что ему действительно за это ничего не бывает, ведь ты все терпишь.
– Только не в этот раз.
– То есть у тебя с ним все.
– Если он будет продолжать в том же духе, то все.
– То есть у тебя с ним не все.
Ньюсон и Уилки говорили на эту тему множество раз, и Ньюсон никак не мог понять, почему такая умная и уверенная в себе девушка была не в состоянии покончить с мужчиной, который был абсолютно очевидно пустой тратой времени. Ланс тенью следовал за сержантом Уилки с тех самых пор, как Ньюсон с ней познакомился, он был ее парнем и только и делал, что жрал за ее счет, тратил ее деньги и мучил ее.
Но конечно, Ньюсон знал, что дело было сложнее. Ланс возбуждал ее, будоражил. Он, конечно же, занимался с ней любовью так, что она была в восторге и просила еще и еще. Ньюсон понимал, что Ланс был рожден сексуально привлекательным для женщин и являлся в этом полной противоположностью ему самому. Ньюсон видел Ланса пару раз, его очарование было просто поразительным. Озорная улыбка и самоуверенные манеры – вот что нужно было Наташе. Кто бы устоял? Он был крутой и симпатичный. Он смешил Наташу и вел себя так, как будто ему все на свете нипочем. В действительности те черты Ланса, которые делали Наташину жизнь такой непростой – а именно его спесь и бесшабашность, – и были для нее самыми привлекательными, из-за них-то ее и тянуло к нему. Ньюсон часто думал, что за злой рок правил миром в тот момент, когда природа решила, что такой мужчина, как Ланс, получит такую девушку, как Наташа, в то время как он сам ни за что не получит ее? Он знал, что может ждать хоть до конца своих дней – и никогда не увидит сержанта уголовной полиции Уилки обнаженной. Он готов был потратить остаток своей жизни, пытаясь тайком увидеть хоть кусочек ее тела, в то время как Ланс, который мучил ее, мог наслаждаться каждой ее частичкой по первому желанию. Эта мысль сильно и глубоко угнетала Ньюсона.
Конечно, он сам во всем виноват. Едва осознав, что ему нравится сержант Уилки, он должен был идти на абордаж. Опыт научил его, что угли горят ярче, когда на них дуешь. Он знал, что у него был выбор, и пошел не по тому пути. Ньюсон мог бы избавить себя от мучительного ожидания того момента, когда она появится на работе (при этом он каждый раз гадал, во что она будет одета, и надеялся, что она придет в юбке). Ему следовало бы пресекать ее болтливый, шумный нрав и чисто женскую страсть к сплетням, а не превозносить и обожать эти черты. Ему не нужно было шутить, бросать на нее взгляды, когда она перекладывала ногу на ногу, и уж точно не нужно было обсуждать с ней ее ужасного дружка, погружаясь в ложную и бесплодную близость, которую порождали эти разговоры. Он был архитектором своего собственного безумия, но что-либо делать с этим было уже слишком поздно. Он любил Наташу, и эту боль нужно было просто перетерпевать.
– Значит, ты все еще считаешь, что этот парень – серийный убийца, так? – спросила Наташа, не подозревая о страданиях Ньюсона.
Ньюсон вернулся мыслями к работе.
– Я понятия не имею, что собой представляет наш убийца. Давай посмотрим на известные нам: факты.
– Давай, – согласилась Наташа. – Для меня самым странным кажется то, что Бишоп пустил убийцу в дом и предложил ему выпить. То есть он его знал.
– Или, по крайней мере, он ожидал его прихода.
– Мы знаем, что у Бишопа был миллион врагов.
Почти все его знакомые считали, что он заслуживает смерти. Местная полиция дала нам имена огромного количества коллег и знакомых, которые бы очень выиграли от смерти Бишопа. И я не вижу необходимости добавлять к этому списку какого-то таинственного извращенца из Интернета.
– Бишопа всю жизнь ненавидели, – сказал Ньюсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Хозяйская спальня смотрела огромными эркерами на дорогу.
– Бишопа пытали чуть ли не сутки. Неужели никто не слышал его криков?
– Нет, потому что играла музыка, – сказала Наташа, посмотрев записи. – У Бишопов почти всегда играла музыка, и причем очень громко. Ранние семидесятые, в этом духе, в основном Brotherhood of Man, New Seekers, Тони Орландо и Dawn, особенно их хит про желтую ленточку. Una Paloma Bianca тоже частенько играла. Демис Руссос. А теперь представь все это на полную мощность.
– Всю ночь?
– Обычно не всю ночь, но допоздна. В ночь убийства музыка играла весь день и всю ночь, но ни у кого духу не хватило пойти жаловаться. Никто никогда не ссорился с Бишопами, а если пытались, то только один раз. В прошлом году семья, которая жила в двух домах отсюда, съехала, даже не продав дом.
Ньюсон посочувствовал бедным страдальцам. Шумные соседи способны довести до отчаяния. Раньше он жил по соседству с семьей, чьи дети-подростки все выходные напролет чинили мотоциклы, и это сводило его с ума.
– Возможно, это сделал один из соседей, – сказал он.
– Могу тебя уверить, что ни один из них не жалеет о случившемся.
– Это объясняет, почему никто ничего не видел. Ньюсон вытащил сотовый телефон и нашел в записной книжке имя Кларк.
– Извините, что беспокою, доктор, но я просто хотел удостовериться, что раны Бишопа не могли быть нанесены разными людьми. Знаете: с левой, с правой, сильнее, слабее, что-то в этом роде. – Он смутно помнил, что в какой-то книге или в фильме это помогло раскрыть убийство. – Просто мы тут подумали о соседях. Они все сильно ненавидели Бишопа. Я подумал: а вдруг они решили устроить своего рода вечеринку.
– Я уже сказала, детектив, что, по моему глубокому убеждению, раны были нанесены одним подозреваемым, а я не имею привычки изменять свои выводы, чтобы подстроиться под смутные, капризные полицейские теории.
– Что она сказала? – спросила Наташа, когда Ньюсон убрал телефон.
– Она сказала, что это превосходная идея, но она все же считает, что мы имеем дело с одним подозреваемым. Что ж, поговорим с леди Макбет.
Миссис Бишоп определенно была гордой женщиной, и Ньюсону было ясно, что, несмотря на пережитый кошмар, она не хотела казаться уязвимой, особенно перед полицией. Ее глаза были все еще красные и распухшие, но взгляд был твердый, так же как и рука, которой она подняла свою чашку с чаем, предварительно прикурив длинную белую ментоловую сигарету. Она уже успела съездить к парикмахеру, уложить огромное облако крашенных в белый цвет волос и сильно накрасилась, постаравшись скрыть следы от скотча вокруг губ. Вместе, наверное, Бишопы были внушительной парой.
– Его впустил Эд, это единственное объяснение. Он никак по-другому не смог бы проникнуть в наш дом. Это же самый настоящий Форт-Нокс, мать его. Здесь есть только главный вход, и ни одна душа не проникнет к нам без моего позволения или без позволения моего мужа. Эд очень крепкий мужик, знаете ли. То есть был крепкий.
Голос миссис Бишоп слегка дрогнул на последнем предложении, и она на секунду отвела глаза.
– Мы можем поговорить об этом позже, если хотите, – тихо сказал Ньюсон.
– Разговоры с полицией всегда неприятны! – злобно рявкнула на него вдова. – Продолжайте.
– Вы говорили, что не верите, что подозреваемый мог проникнуть в дом мимо вашего мужа.
– Да, мать его. И не смотрите на то, что Эд был не в лучшей форме. Он был толстый, но очень крепкий.
– Значит, вы думаете, что мистер Бишоп мог знать подозреваемого?
– Я знаю только то, что он его впустил. У нас стоит камера на входе. Никто и близко к нам не подойдет без нашего согласия.
Ньюсон уцепился за эту фразу.
– И все же этот человек подошел к вашему мужу очень близко. Миссис Бишоп, извините, что спрашиваю, но вы, случайно, не знаете, не интересовался ли мистер Бишоп… как бы это сказать… альтернативным сексом?
– Что?
– Вы, случайно, не знаете, не было ли у вашего мужа садомазохистских или гомосексуальных наклонностей?
На мгновение железобетонная самоуверенность миссис Бишоп покинула ее. Она была в шоке.
– Вы сказали, что мой муж был пидором?
– Я должен учитывать все возможности. Вы только что признали, что никто не мог близко подойти к вашему мужу без его согласия, но, как мы знаем, его убийца проник в его комнату и привязал его к кровати…
– Не сметь! – крикнула миссис Бишоп, изменяясь в лице. – Не сметь так говорить, ты, маленький рыжий ублюдок!
– Это не первый случай, когда смерть наступает в результате неудачного сексуального эксперимента, и родственники погибшего в таком случае редко знают о…
– Теперь послушай, сучонок…
Наташа, стоявшая за спиной Ньюсона, сделала шаг вперед:
– Миссис Бишоп, я вас попрошу обращаться к инспектору «мистер Ньюсон» или «инспектор», и никак иначе. Если будете продолжать оскорблять полицейского при исполнении, я могу вас арестовать.
– Арестовать меня! Я вдова, девочка! Ты не можешь арестовать вдову, мать твою! Особенно после того, как этот твой дружок-коротышка только что назвал пидором моего бедного мертвого мужа, который не может больше защитить себя!
– То есть, миссис Бишоп, вы не верите в то, что у вашего мужа могли быть какие-либо отклонения от так называемых сексуальных норм, – подвел итог Ньюсон. – Тогда следующий вопрос. – Он улыбнулся, но внутри него кипел гнев. Неужели у этой женщины не было ни грамма уважения к нему? И почему? Потому что в нем пять футов четыре дюйма и рыжие волосы. И Наташа, прекрасная Наташа почувствовала необходимость его защитить.
– Пожалуйста, расскажите нам, что случилось в то утро, когда на вашего мужа было совершено нападение, – продолжил он.
Миссис Бишоп почувствовала, что победила, и успокоилась.
– Я ходила за покупками, а Эд был дома, потому что перебрал накануне. Мы все перебрали. Англия – Турция. Прекрасный вечер. Эд снял весь паб. Частная вечеринка. Гуляли до трех ночи. Нехилых денег стоит еда и все остальное. Полный бар закусок Пей что хочешь, даже шампанское для девочек Вот такой вот был Эд.
– Англия победила, не так ли?
– Конечно, мы победили.
Ньюсон не интересовался футболом, но даже он знал о блистательной победе Англии.
– В общем, Эд спал все утро, я ушла часов в девять. Я поехала в Южный Кенсингтон, потому что в «Прада» и «Гуччи» была большая распродажа. Меня не было пару часов. Я взяла «бентли», потому что мой маленький «мерс» был в сервисе. Я вернулась и как раз собралась крикнуть Хуаните, чтобы вытащила мои сумки из багажника, когда этот ублюдок набросился на меня.
– Сзади?
– Конечно, сзади. А не то я всадила бы ему каблук в задницу, и попомните мое слово, когда-нибудь я так и сделаю.
– То есть вы не могли сопротивляться?
– Он потащил меня. Трус поганый, мать его. Прижал мне тряпку к лицу. А потом я очнулась в кухне, связанная, рядом с Хуанитой.
– Ее тоже связали?
– Да, хотя в этом и нет необходимости. Это не женщина, а тупая болонка, мать ее.
– Вы не видели нападавшего?
– Я чувствовала его руку у себя на шее, и больше ничего. Я ее и сейчас чувствую. Думаю, это был сильный парень, небольшой, но крепкий. По крайней мере, мне так показалось.
– Вы уверены, что это был мужчина?
– Да, наверное. Конечно, в наше время так сразу и не определишь. Женщины ходят в тренажерный зал и накачивают мышцы, как чернорабочие. Лесбиянки. Но это же модно, да? Мадонна и другие выглядят как здоровые мужики. Просто кишки сводит от отвращения.
– И что случилось после того, как вы пришли в себя?
– Ничего. Мы с Хуанитой сидели и смотрели друг на друга весь день и всю ночь и слушали музыку, которую этот парень включил в комнате. Такая тоска: братья Эверли, и Дэл Шэннон, и Platters, и клифф-ричардовская «Двигай!», крутил одно и то же снова и снова. А когда между песнями была пауза или песня попадалась тихая, мы слышали, как кричал Эд в спальне наверху. Всю ночь…
И снова поразительное самообладание миссис Бишоп дало трещину, но она быстро пришла в себя, на этот раз обретая силы в слабости своей горничной.
– Хуанита обоссалась вся, на мои полы надула. Корова чертова. Я ее уволю, чес-слово. В общем, утром Эд перестал кричать, и мы услышали, что этот парень уходит, и я думала, что если когда-нибудь его поймаю, то кастрирую, а мы все сидели, пока не пришла моя Лиз-Мари и не привела детей, и тогда мы вызвали вас. От горничной Бишопов толку не было. Она подтвердила, что мистер Бишоп впустил в дом мужчину и проводил в комнату. Она вошла спросить, не хотят ли они чего, но мистер Бишоп велел ей уйти. Она вспомнила, что мистер Бишоп налил выпить себе и гостю, и даже подумала, с чего это они так рано пьют виски. Подозреваемый сидел спиной к двери, и Хуанита видела только его макушку. Она не могла вспомнить цвет волос.
Ньюсон отметил, что Хуанита постоянно отводит глаза в разговоре и смотрит на пол перед собой. Он подумал, что Бишопы вряд ли были самыми добрыми и тактичными хозяевами.
В конце разговора миссис Бишоп проводила Ньюсона и Наташу до двери, до той самой двери, которая, по ее словам, не открылась бы ни перед одним враждебно настроенным человеком. Возможно, именно это напомнило ей о вопросах Ньюсона.
– И я не забыла, что ты мне сказал, дружок, – сказала она. – Не волнуйся. Адам убил бы человека и за меньшее, и можешь быть уверен, что в нашей семье до фига людей, которые сделают это с большим удовольствием, расскажи я им.
– Вы угрожаете инспектору, миссис Бишоп? – спросила Наташа, и еще раз Ньюсон пожалел, что она чувствует необходимость защищать его.
– Угрожаю? – хмыкнула миссис Бишоп. – Что? Этому низкожопому инспектору? Не мой уровень, детка. Может быть, этим займется кто-нибудь из моих племянников. Старшему только девять, так что это будет справедливо, да?
– Кажется, к концу разговора я ее совершенно покорил, а? – спросил Ньюсон, закрывая за собой калитку.
5
В конце второго дня расследования Ньюсон и Уилки договорились встретиться за пиццей и обсудить результаты.
– Ты сегодня не спешишь? – спросил Ньюсон. – Разве ты сегодня с Лансом не встречаешься?
– Ланс – ублюдок, – ответила сержант Уилки.
– Это факт, но раньше это не мешало тебе ходить к нему. – Просто поразительно, но он думает, что может говорить мне такие вещи и ему ничего за это не будет.
– Ничего поразительного, по той простой причине, что ему действительно за это ничего не бывает, ведь ты все терпишь.
– Только не в этот раз.
– То есть у тебя с ним все.
– Если он будет продолжать в том же духе, то все.
– То есть у тебя с ним не все.
Ньюсон и Уилки говорили на эту тему множество раз, и Ньюсон никак не мог понять, почему такая умная и уверенная в себе девушка была не в состоянии покончить с мужчиной, который был абсолютно очевидно пустой тратой времени. Ланс тенью следовал за сержантом Уилки с тех самых пор, как Ньюсон с ней познакомился, он был ее парнем и только и делал, что жрал за ее счет, тратил ее деньги и мучил ее.
Но конечно, Ньюсон знал, что дело было сложнее. Ланс возбуждал ее, будоражил. Он, конечно же, занимался с ней любовью так, что она была в восторге и просила еще и еще. Ньюсон понимал, что Ланс был рожден сексуально привлекательным для женщин и являлся в этом полной противоположностью ему самому. Ньюсон видел Ланса пару раз, его очарование было просто поразительным. Озорная улыбка и самоуверенные манеры – вот что нужно было Наташе. Кто бы устоял? Он был крутой и симпатичный. Он смешил Наташу и вел себя так, как будто ему все на свете нипочем. В действительности те черты Ланса, которые делали Наташину жизнь такой непростой – а именно его спесь и бесшабашность, – и были для нее самыми привлекательными, из-за них-то ее и тянуло к нему. Ньюсон часто думал, что за злой рок правил миром в тот момент, когда природа решила, что такой мужчина, как Ланс, получит такую девушку, как Наташа, в то время как он сам ни за что не получит ее? Он знал, что может ждать хоть до конца своих дней – и никогда не увидит сержанта уголовной полиции Уилки обнаженной. Он готов был потратить остаток своей жизни, пытаясь тайком увидеть хоть кусочек ее тела, в то время как Ланс, который мучил ее, мог наслаждаться каждой ее частичкой по первому желанию. Эта мысль сильно и глубоко угнетала Ньюсона.
Конечно, он сам во всем виноват. Едва осознав, что ему нравится сержант Уилки, он должен был идти на абордаж. Опыт научил его, что угли горят ярче, когда на них дуешь. Он знал, что у него был выбор, и пошел не по тому пути. Ньюсон мог бы избавить себя от мучительного ожидания того момента, когда она появится на работе (при этом он каждый раз гадал, во что она будет одета, и надеялся, что она придет в юбке). Ему следовало бы пресекать ее болтливый, шумный нрав и чисто женскую страсть к сплетням, а не превозносить и обожать эти черты. Ему не нужно было шутить, бросать на нее взгляды, когда она перекладывала ногу на ногу, и уж точно не нужно было обсуждать с ней ее ужасного дружка, погружаясь в ложную и бесплодную близость, которую порождали эти разговоры. Он был архитектором своего собственного безумия, но что-либо делать с этим было уже слишком поздно. Он любил Наташу, и эту боль нужно было просто перетерпевать.
– Значит, ты все еще считаешь, что этот парень – серийный убийца, так? – спросила Наташа, не подозревая о страданиях Ньюсона.
Ньюсон вернулся мыслями к работе.
– Я понятия не имею, что собой представляет наш убийца. Давай посмотрим на известные нам: факты.
– Давай, – согласилась Наташа. – Для меня самым странным кажется то, что Бишоп пустил убийцу в дом и предложил ему выпить. То есть он его знал.
– Или, по крайней мере, он ожидал его прихода.
– Мы знаем, что у Бишопа был миллион врагов.
Почти все его знакомые считали, что он заслуживает смерти. Местная полиция дала нам имена огромного количества коллег и знакомых, которые бы очень выиграли от смерти Бишопа. И я не вижу необходимости добавлять к этому списку какого-то таинственного извращенца из Интернета.
– Бишопа всю жизнь ненавидели, – сказал Ньюсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44