Мне правда жутко не нравилось случившееся. Я не принимал участия, ну то есть только вначале принимал, я орал на парня, попинал слегка и пару раз врезал по-настоящему. Но когда все пошло по нарастающей, я понял, что дело идет не туда, и больше не вмешивался. Пара других ребят поступили так же, но большая часть группы месила этого орущего маленького тощего ублюдка. Они были как свора собак, дерущихся за кусок мяса. Я хотел вытащить ствол, выстрелить в воздух и сказать, что хорош уже. Правда хотел. Но потом испугался. Испугался сержанта и других парней и того, что они обо мне подумают. Поэтому я ничего не сказал, и правда в том, что недостаточно просто не участвовать в чем-то, нужно попытаться остановить то, что происходит рядом.
– Да. Да, я понимаю.
– В общем, после того как паренек откинулся, все легли на дно, а сержант жутко перепугался и начал строить себе легенду, он говорил, что мы должны подтвердить, что парень сопротивлялся аресту и что у него ствол был, но я знал, что я на это не подпишусь. Я знал, что это преступление и за него нужно отвечать.
– Думаю, такие мысли не очень понравились твоим коллегам.
– Еще бы. Они меня чуть не убили. Именно поэтому я и здесь. Я в отпуске до начала суда, а когда все будет кончено, наверное, мне навсегда придется уехать из города. Ребята, которых я собираюсь засадить, очень непростые. У них полно друзей в министерстве, которым не нравятся доносчики. У меня будет волчий билет.
– Роджер, ты поступаешь правильно. Ты это знаешь.
– Да. Я знаю. Правда. Я видел издевательства и сам был тираном, и я знаю, что это неправильно. Нужно с этим бороться. Теперь я знаю, Эд, что недостаточно просто стоять в стороне, качать головой и повторять, что это ужасно. С этим нужно что-то делать.
20
– Леди и джентльмены, Дани Миног!
Ньюсон с бывшими одноклассниками вышли из гостиницы и направились в сторону Гайд-парка, где под палящим солнцем пятнадцать тысяч людей или около того отрывались на полную катушку.
– Поверить не могу, что ведущий сегодня – сам Саймон Бейтс! – восторженно крикнула Кристина Ньюсону. – Именно после того, что ты написал в его программу, я обратила на тебя внимание. Это же просто классно! – Она обняла его, и он почувствовал ее странно твердые груди, в то время как Дани пела о любви и поцелуях.
– Скажи ведь, Дани выглядит просто великолепно!
– Боюсь, я своего рода пурист, – ответил Ньюсон. – Для меня восьмидесятые завершились с распадом Wham! Все, что происходило после их финального концерта на Уэмбли в восемьдесят шестом – на самом деле ожидание девяностых.
– Ты такой забавный, – воскликнула Кристина, доставая банку джина-тоника из сумки-холодильника.
– Это так классно! – сказала Салли Уоррен, танцуя с Джошем. У нее не было билета, поскольку она не собиралась на концерт, но с радостью согласилась на предложение Кристины попробовать протащить ее с остальной толпой. Их было около тридцати человек, и когда Кристина передала огромную кипу билетов у входа с видом профессионального руководителя группы, охранник даже не удосужился пересчитать людей.
– Коротышка мог бы проскочить между ногами Роджера! – прокричал Пит Вулфорд, к всеобщему восторгу.
Кристине удалось протащить Салли Уоррен на тусовку, но Ньюсон видел, что она уже пожалела об этом. Салли перевозбудилась и стала прилипчивой. Очевидно, такие развлечения были для нее редкостью. Более того, она притащила ребенка, а нельзя отрицать, что существует своего рода апартеид между взрослыми, которые притаскивают на тусовки детей, и остальным цивилизованным миром. Трехлеток нельзя игнорировать, и Джош Уоррен не был исключением. Он ныл, он хотел чипсов, он орал и, как только мать начинала с кем-то говорить, протискивался к ней, расталкивая кулачками всех на своем пути.
– Я хочу кое-что показать Эду, – сказала Кристина, беря Ньюсона за руку – Тут есть группа девиц, одетых как Ник Род. Тридцатипятилетние дюраноманки, вот умора!
– Я с вами, – сказала Салли, беря Джоша на руки, но Кристина сделала вид, что не слышит свою некогда лучшую подругу, и быстро потащила Ньюсона вперед, оставив Салли танцевать с ребенком.
Оглянувшись назад через несколько минут, он увидел, что Салли очень оживленно разговаривает с Кейраном Битти. Для нее статус перестал что-либо значить, и она была благодарна за общение даже с таким изгоем, как толстяк Битти.
Дани Миног допела песню, и Саймон Бейтс напомнил зрителям, зачем они все здесь собрались.
– Вы все знаете, конечно, – сказал он, – что мы здесь не только для того, чтобы как следует оторваться! А ведь мы именно это и делаем, так? Мы здесь из-за «Кидкол». Вы знаете, все певцы, выступающие сегодня, делают это бесплатно, все до единого пенни, собранное с продажи билетов, пойдет туда, где деньги больше всего нужны: чтобы помочь детям избавиться от раковой опухоли насилия.
Ньюсон повернул голову и увидел Грэма Брука.
– Ненавижу, когда люди используют слово «рак» в качестве метафоры, – сказал он. – Моя мама считала, что единственный способ победить рак – это относиться к нему как к другу, жестокому, но все же другу. Мы все должны научиться этому.
– Ш-ш-ш-ш, – сказала Кристина.
– Извини, Кристина, но у меня мама недавно умерла от рака.
– Я знаю, ты говорил. Ш-ш-ш-ш.
Ньюсон все больше и больше восхищался Кристиной. Он бы никогда не осмелился вот так вот заткнуть Грэма Брука.
– Все мы знаем, кого нужно поблагодарить за этот прекрасный вечер и отличную музыку, – продолжал со сцены Саймон Бейтс.
– Посмотри! Вот там! – восторженно взвизгнула Кристина. – За барабанами! Это Дик Кросби! Он просто лапочка!
И действительно, приподнявшись на цыпочки, Ньюсон увидел ярко-рыжую шевелюру и седеющую бородку великого и всемогущего предпринимателя.
– Да, вы правы, – кричал Саймон Бейтс. – Я бы хотел приветствовать на этой сцене человека, который взял на себя все расходы сегодняшнего шоу, чтобы ваши деньги пошли туда, куда следует. Это друг' всех детей в Лондоне и во всей Великобритании. Поприветствуем президента «Кидкол», Дика Кросби!
Раздались оглушительные аплодисменты, и задорный привлекательный миллиардер выскочил на сцену.
– Отлично! – крикнул он. – Круче всех!
Отдав должное певцам, участвовавшим в концерте, Дик Кросби произнес короткую, но впечатляющую речь об ужасах насилия.
– Это ужасное чувство беспомощности и отчуждения, – напомнил он толпе собравшихся. – За время работы в «Кидкол» я увидел множество детей, подвергшихся издевательствам, и теперь я знаю, что они могут причинить не только физическую боль. Главное – это отчуждение. Ощущение, что ты совсем один и никто тебе не поможет.
Ньюсон оглянулся и увидел, что Гари Уитфилд слегка кивнул, у него в глазах стояли полупьяные слезы.
– «Кидкол» готов показать этим измученным детям, что они не одни, что помощь придет и что с этим можно что-то сделать. Нужно просто позвонить по телефону. Разумеется, звонки бесплатные, и наши профессиональные консультанты ответят всем, окажут помощь и дадут совет, который поможет детям вырваться из круга одинокого отчаяния.
– Господи, он такой клевый, – сказала Кристина, и Ньюсон не мог с ней не согласиться. Оглянувшись вокруг, он оценил, какое впечатление Кросби оказывает на толпу. Он заметил Роджера Джеймсона, напряженно смотревшего на сцену, у него на лице было почти одухотворенное выражение. На секунду у Ньюсона по телу пробежал холодок: он вспомнил жуткую историю Джеймсона. «С этим нужно что-то делать», – сказал он.
Глядя на него сейчас, Ньюсон видел, что после речи Кросби Джейсон будет готов сделать что угодно. Ход его мыслей прервал голос Кристины.
– Я бы так хотела познакомиться с Диком Кросби, – сказала она. – Я пару раз занималась корпоративными вопросами в его компании, но, разумеется, самого его даже издалека не видела.
Ньюсон уже немного выпил, и Кристина с каждой минутой выглядела все лучше и лучше. Нет, она нравилась ему не только внешне, но еще и как человек Он знал, что она немного глуповата и, несомненно, в молодости была несносной, как и все девчонки. Но в ее позитивном настрое и стремлении развлекаться и веселиться было что-то освежающее. И еще – эти груди. Ньюсон никогда не трогал раньше силиконовые груди, и теперь, подвыпив, он хотел узнать, каковы они на ощупь. Неужели, сыграй он сейчас правильно, ему удастся узнать это сегодня же вечером?
Кристина слегка задела его рукой. За время их общения это случилось уже не первый раз. Возможно, пришло время ему сделать свой шаг. Подумав, Ньюсон вдруг понял с восторгом, что не думал о Наташе с тех пор, как рассказал о ней Джеймсону в гостиничном коридоре, то есть уже несколько часов! Это был своего рода рекорд, и Ньюсон чувствовал себя свободным.
– Ты говорил, что мог бы попытаться представить меня ему, – сказала Кристина, и у него сердце зашлось от восторга, когда она вдруг взяла его за руку.
Он на правильном пути! Точно! Только бы не запороть дело, и тогда Кристина Копперфильд, самая горячая штучка в школе, снова будет с ним. Он надеялся, что Кристина клюнет на его слова о возможности представить ее Дику Кросби, и собирался открутиться от обещания, сказав, что сейчас не время беспокоить великого человека. Но теперь, когда внутри него плескался алкоголь, а главная победа в жизни стояла рядом с ним, он знал, что это просто необходимо сделать. Слабаку никогда не завоевать прекрасную даму, а Ньюсону так хотелось заполучить Кристину Копперфильд во второй раз.
– Знаешь, Хелен Смарт может быть за сценой, – сказал Ньюсон. – Она работает в «Кидкол».
– Ну?
– Я просто подумал, вдруг тебе не хочется с ней сталкиваться, вот и все. Она просто в ярости из-за того, что ты тогда с ней сделала.
– Нуда, можно подумать, что я пропущу возможность познакомиться с Диком Кросби из-за ненормальной психопатки, у которой нет никакой жизни.
Ньюсон понял, что лукавить бесполезно.
– Пойдем. – Он сжал ее руку и повел к большой группе одетых в ярко-желтые наряды охранников, загораживающих вход за сцену. Именно мимо них им предстояло проскочить, и Ньюсон предусмотрительно проглотил парочку драже «Тик-так», чтобы не пахло спиртным.
– Добрый вечер, констебль. Я инспектор Ньюсон, Скотленд-Ярд, отдел по расследованию убийств, – сказал Ньюсон, быстро доставая свой жетон и удостоверение с фотографией. Как всегда, он почувствовал нежелание констеблей признавать его старшим офицером, поэтому, пока они рассматривали его документы, он продолжал говорить максимально четко и деловито. – Я не на службе. Однако эта молодая дама попала в неприятное положение. Диабет, она потеряла инсулин, кажется, его вытащили из ее сумочки. Скорее всего, какой-нибудь наркоман. Мерзавцы. В общем, мне нужно отвести ее к аптечке за сценой.
– Неподалеку есть передвижной пункт скорой помощи, сэр. Это ближе.
– За сценой спокойнее, констебль. Дама расстроена.
Кристина часто заморгала ресницами.
– Так что будьте любезны, пропустите нас. Да, поскольку я не в форме, кому-нибудь придется нас проводить. Я не хочу, чтобы этот разговор повторялся с каждым твердолобым охранником за сценой.
Удостоверение сыграло решающую роль, и один офицер послушно проводил Ньюсона и Кристину за сцену.
– Господи! – Кристина была в восторге. – Господи, господи! – повторяла она. – Я словно… Мы за сценой! Здесь Симон Ле Бон! Он просто душка!
– Правда? Давай что-нибудь поедим.
– С удовольствием. А можно?
– Конечно, можно. – Ньюсон подвел Кристину к банкетному столу, с удовольствием отметив, что большинство служащих сцены оборачивались и окидывали Кристину восхищенными взглядами. Они разглядывали его девушку.
Еды на столе было словно на королевском приеме: холодные закуски, горячие блюда и полный бар.
– Билет сотрудника сцены? – спросила девушка на раздаче.
– Полиция, – сказал Ньюсон, снова показывая удостоверение и жетон. – Мы с мистером Кросби.
– Конечно, офицер.
– Ух ты, – сказала Кристина. – Ты это постоянно проделываешь?
Она набрала полную тарелку, положив понемногу каждого экзотического салата.
– Если честно, нет. Использование удостоверения для получения особых привилегий расценивается как абсолютно противозаконный и аморальный поступок.
– Какое занудство. От этого же никому плохо не будет. Мы ведь их не объедим, правда?
– Дело не в еде, а в принципе.
– Господи, ну это же жуть, когда люди разговаривают об этой ерунде! Почему они не могут немного расслабиться! Это просто невероятно… Посмотри, это Дани!
Действительно. Это была она, и стояла совсем рядом.
– Она так здорово сохранилась, правда? – спросила Кристина.
– Мне нравилась та, другая Дани.
– Слишком полная. После восемнадцати лет нельзя себе этого позволять. Подростковая пухлость хороша только для девчонок.
– Правильно.
Кристина осматривалась, широко распахнув изумленные глаза.
– Спасибо. Спасибо тебе, – сказала она. – Это просто поразительный подарок.
– Меня не за что благодарить, Кристина. Единственное, что я сделал, это не оправдал надежд и доверия Ее Величества, воспользовавшись ее добротой для получения не предназначающихся для меня благ.
– Ты такой забавный, Эд. Ты всегда таким был. Они сидели на лавочке рядом со столом. Со сцены доносились звуки песни Thompson Twins, но Кристина была счастлива находиться сейчас здесь, среди техников и музыкантов, таких клевых и уверенных в себе. Иногда из гримерных выходили некогда знаменитые личности, получившие сегодня возможность напомнить всем о своей былой славе.
– Теперь я понимаю, – сказала Кристина, – что не нужно было тогда тебя бросать.
Ньюсон сглотнул. Кристина двигалась слишком быстро. Она что, шутит?
– Да, в то время я думал именно так.
– Мы здорово провели ту неделю, да?
– Просто классно. Я водил тебя в кино, мы ходили за рождественскими подарками, ели гамбургеры, смотрели кассеты и три волшебных раза, просто незабываемых раза…
– Ты получил кусочек меня.
– Да, только кусочек.
– К тому же очень маленький. Я была дорогой штучкой. Дрянной, но не дешевой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44