– Молодец, девка, – крикнул один из них. – Так ему и надо, ублюдку мелкому.
Наташа резко вытащила свое удостоверение из сияющей черной кожей сумочки и рявкнула:
– Заткни свою вонючую пасть, придурок, или я тебя арестую на том основании, что ты идиот! Capisce!
Строитель заткнул свою «вонючую пасть», и, поскольку было время обеда, Ньюсон с Наташей пошли в одну из многочисленных кондитерских Южного Кенсингтона.
– Capisce? – спросил Ньюсон, заказывая кофе и горячий сандвич с сыром и ветчиной.
– Да. Именно так говорят в сериале «Клан Сопрано».
– И потому это так замечательно звучит в устах лондонского сержанта полиции.
Они сели за столик, втиснувшись между группами пожилых дам европейского вида. Ньюсону не давало покоя замечание Наташи об отсутствии у него личной жизни, и его так и подмывало рассказать, как отлично он провел вчерашний вечер и что есть женщина, которая не прочь общаться с ним. Но передумал. Затащить в постель одинокую бывшую одноклассницу, которую он нашел по Интернету, едва ли было весомым доказательством его невероятных способностей или искушенности в делах любви.
Обед прошел в молчании. Поев, Наташа швырнула на стол четыре фунта и вышла, оставив Ньюсона в одиночестве. Он догнал ее у дома, в котором умерла Фарра Портер.
– Ну что, пойдем, – коротко сказала Наташа, и они прошли мимо консьержки к полуподвальной квартире, над которой находились апартаменты Фарры Портер.
Ньюсон в жизни не видел более старой пары, чем мистер и миссис Гельдштейн. Обоим за девяносто, они прожили в своей квартире в Кенсингтоне почти пятьдесят лет. Они сидели в душной гостиной, увешанной коврами, и ждали вопросов Ньюсона.
– Расскажите нам о Фарре Портер, – попросил он.
– Мы всегда были счастливы здесь.
– Пока не вселилась мисс Портер.
– Мы никогда не видели такой женщины, – сказала миссис Гельдштейн, закатывая глаза к потолку.
– Чем же она была так плоха? – спросила Наташа.
– Не люблю плохо говорить о покойниках, сержант, но она была настоящим тираном. Она хотела нас выселить. Она мечтала о двухэтажной квартире и хотела соединить нашу квартиру со своей. Хозяин дома, конечно, был на ее стороне. Видите ли, мы платим фиксированную ренту, и он уже много лет мечтает от нас избавиться. Мы стоили ему много тысяч, но это не наша вина.
– Он не догадывался, что мы проживем так долго, – хмыкнул старик.
– Поэтому мисс Портер вместе с хозяином пытались нас запугать. Она постоянно жаловалась и говорила, что от нас много шума и вони. Конечно, хозяин знал, что это чушь, притворялся, что верит, и делал нам предупреждения.
– Она сказала, что поверить не может, что вынуждена платить почти полмиллиона за свою квартиру, в то время как наша обходится нам в две сотни в неделю, и что ей приходится жить с грязными иммигрантами, которые отравляют ей воздух. Иммигранты! Я ей сказала, что жила в Англии, когда ее еще на свете не было. Мы жили при Гитлере и пришли сюда чуть не босиком. И ей нас не запугать.
– Но она пыталась.
– Больше не попытается! – сказал старик, не в состоянии сдержать улыбку. – Ну и злились мы на нее той ночью за шум, – добавил он.
– Да, – согласилась его жена, – мы хотели даже жалобу написать. Конечно, утром мы поняли, что жаловаться больше не на кого и что ее убивали, пока мы стучали в потолок, чтобы сделала музыку потише.
– У нее играла музыка? – спросил Ньюсон.
– Да, раньше мы ничего подобного не слышали.
– Вы слышали, что это была за музыка?
– Какая-то поп-музыка. Настоящей музыки совсем не было.
– А какая именно?
– Я же говорю: поп-музыка. Господи, инспектор, она ведь бывает только одного вида, разве нет? Дурацкая.
– Значит, вы не помните, что тогда играло?
– Если вы имеете в виду, кто именно пел, то я не имею на этот счет ни малейшего представления.
Ньюсон и Наташа вышли от Гельдштейнов и остановились на лестничной площадке, чтобы обсудить услышанное.
– Значит, играла музыка, – сказал он. – Как и в случае с Бишопом и Нейлом Брэдшоу. Может, и в других случаях тоже, но этого мы не знаем.
– Ну, он ведь включал музыку, чтобы заглушить крики, так?
– Да, вот только у Фарры Портер во рту был кляп.
– Знаешь, в случае с Бишопом эта музыка никак не давала мне покоя.
– Почему это?
– У нас есть куча подтверждений музыкального вкуса Бишопов. Вся улица знала, что именно они слушали.
– Middle of the Road и другая легкая музычка.
– Вот именно. Начало семидесятых, насколько я помню.
– Это так кажется: этот стиль возвращается.
– И все же в ночь убийства в доме играл рок-н-ролл конца пятидесятых.
– И на что это указывает?
– Вот этого я и не знаю.
Они поднялись мимо квартиры Фарры Портер к ее соседям сверху. Здесь жил молодой биржевой брокер с женой и новорожденными близнецами. Несомненно, именно такие люди являлись потенциальными избирателями Фарры Портер, но в данном случае об этом и речи не было.
– Она начала беситься, как только близнецы впервые закричали, – сказала миссис Ллойд, пока няня разливала чай. – Должна признать, что малыши очень горластые – два мальчика, что тут сказать. Сейчас они, слава богу, спят, но что я могу поделать? Младенцы очень шумные.
– Я не могла этого просто так оставить, когда она прибежала жаловаться в первый раз, – добавила няня. Это была самоуверенная молодая австралийка, которая запросто вмешивалась в хозяйские разговоры. – Я сидела одна с Гарри и Уильямом, раздался звонок, она влетела как фурия, просто рвала и метала и заявила, что многоквартирный дом – не место для младенцев, и что она привыкла к окружению взрослых людей, и что нам нужно съехать в отдельный дом.
– Нет, представляете? Какая наглость! – добавила миссис Ллойд.
– Я ей сказала: «Послушай, милочка, я просто няня, и у меня и так забот полно с двумя орущими младенцами, и на черта мне нужна фурия, которая названивает в дверь и орет».
– Знаешь, Джоди, возможно это было немного грубовато.
– А мистер Ллойд? – спросил Ньюсон. – Полагаю, его отношения с мисс Портер были такими же плохими?
Ньюсон сказал наугад, но по реакции женщин ему стало понятно, что он попал в точку. После его вопроса повисла смущенная пауза, обе женщины быстро отвели глаза. Ньюсон и Наташа поняли, что Фарра Портер явно была настроена против детей Ллойдов, но вот против общества их отца она явно не возражала.
– Мой муж почти не общался с мисс Портер с тех пор, как… Ну, уже довольно давно.
– Она была просто сука, – добавила Джоди.
– Никто из вас не слышал, что происходило внизу в ночь убийства? – спросил Ньюсон.
– Нет, инспектор. Я уже говорила констеблю, что когда в доме два младенца, шума и так предостаточно.
– Я имел в виду музыку. Вы слышали, что там играла музыка?
– Я правда не помню.
– Я слышала, – сказала няня. – Точно. Где-то внизу играла музыка. Я скажу, почему я запомнила. Одна из песен была «Любовь и поцелуи». Возможно, вы о ней никогда не слышали.
– Это первая запись Дани Миног, – сказала Наташа.
– Именно. Моя самая первая пластинка. Я ее купила, когда мне было шесть лет, и не слышала уже лет пятнадцать. Я обратила внимание на музыку, потому что это очень странная музыка для такой самоуверенной и утонченной суки, какую эта Фарра Портер из себя корчила.
– Да, – сказал Ньюсон. – Очень странная.
Женщина с последнего этажа дома, возглавлявшая собрание жильцов, была не лучшего мнения о Фарре Портер, чем Гельдштейны или Ллойды. Поговорив с ней, Наташа с Ньюсоном с облегчением ушли из этого дома. Стоя на залитой солнцем улице, они делились впечатлениями.
– Действительно, отзывы о ней очень похожи на отзывы о Бишопе, – признала Наташа. – В обоих случаях жертва была очень непопулярна среди соседей.
– И причина этой непопулярности тоже одна. Обе жертвы были влиятельные, сильные личности, лидеры по натуре, жестокие и эгоистичные.
– Ты думаешь, мы имеем дело с убийцей, который уничтожает ублюдков?
– Я думаю, не стоит отвергать эту версию.
– Тогда зачем такие дикие способы убийства? Кажется, он берет их с потолка.
– Я уверен, что это только кажется.
– А как насчет трех других убийств, которые ты приписал нашему серийному убийце? Как они связаны? Эти жертвы тоже были ублюдками?
– Спенсер был мичманом в армии, так? Не хочу плохо отзываться об офицерах запаса или говорить, что они все одинаковые…
– Особенно учитывая то, что я сержант.
– Да, именно. Но можно точно сказать, что власть офицеров иногда перерастает в тиранию, и не забывай, что на его похороны никто не пришел. Наверное, он тоже был не очень популярен.
– Можешь быть уверен, что на похоронах Портер будет куча народу, да и Адама Бишопа хоть и ненавидели, но устроили ему похороны по высшему разряду, с кортежем и всеми делами.
– Ненависть может принимать разные формы. Я думаю, много людей хотело бы станцевать на могиле Адама Бишопа.
– Ну а как насчет двух других? Энджи Тэтум была моделью, а Брэдшоу – хранителем музея.
– Даже среди таких людей встречаются негодяи. Мне кажется, это нужно выяснить.
На тихой улице раздался рев мотоцикла, и показался «кавасаки» Ланса. Он приехал забрать Наташу.
– Поехали, куколка. Если у тебя есть деньги, я тебя ужином угощу.
Наташа рассмеялась над убийственно тупой шуткой Ланса и надела протянутый ей огромный шлем, прежде чем грациозно забраться на мотоцикл позади Ланса. Ньюсон заметил, что Ланс даже не посмотрел, уселась ли девушка как следует, прежде чем рвануть вперед, и Наташа чуть не упала, когда они резко перестроились в другой ряд. Если бы она упала и ушиблась, Ньюсон потратил бы остаток своей жизни на то, чтобы заставить Ланса заплатить за это.
16
Придя домой, Ньюсон налил себе выпить и долго сидел задумавшись.
Он был расстроен. У него не было подруги и не было личной жизни. Он был безответно влюблен в девушку, и за последний год он спал с единственной женщиной, которую вытащил из своего прошлого и у которой дела были еще хуже, чем у него.
Нужно успокоиться. Нужно привести себя в порядок.
И еще нужно найти серийного убийцу. Убийцу, жертвами которого, по мнению Ньюсона, стали уже пять человек.
Было еще очень рано, и Ньюсон решил, что самое лучшее – выкинуть из головы напрасные мысли о Наташе и Лансе и вернуться к работе. Он принес папку по делу Бишопа, нашел в документах телефон и набрал номер.
– Дом мииисис Бисьшопп.
– Привет, это Хуанита?
– Она здесь больше не работает. До свидания.
Послышались короткие гудки. Ньюсон набрал тот же номер.
– Добрый день, мне нужно поговорить с миссис Бишоп. Это инспектор Ньюсон.
Прошло немало времени, прежде чем он услышал в трубке резкие нотки голоса вдовы Адама Бишопа.
– Да. Что вам нужно? Уже поймали ублюдка?
– К сожалению, нет.
– Тогда зачем звоните? У меня процедура.
– Я хотел спросить, миссис Бишоп, есть ли в вашей коллекции дисков музыка пятидесятых или начала шестидесятых годов.
– Вы что, издеваетесь? У меня процедура, вы что, не поняли?
– Я веду расследование, миссис Бишоп. Просто ответьте на вопрос, пожалуйста.
– А-а, понятно. Значит, мы теперь попали к вам в услужение, так? Что ж, дайте подумать. Мы как-то просматривали коллекцию дисков и выкинули много этой хрени. Нам нравились более современные альбомы. Конечно, остался Элвис, самые лучшие песни, и все такое, и думаю, осталась пара сборников для вечеринок.
– А у вас есть что-нибудь братьев Эверли?
– Нет.
– А раннего Клиффа Ричарда?
– Вы что, охренели?
– Значит, у вас нет его «Двигай!»?
– А-а, я поняла, к чему вы клоните. Что крутил ублюдок, прикончивший Адама? Да, это были не наши диски. Я могла бы сказать вам это и в тот раз. Он принес с собой свою сраную музыку. Прикинь, а? Вот сучара!
Ньюсон поблагодарил миссис Бишоп и положил трубку. Он включил компьютер, чтобы поискать упоминания о музыке в данных по делу Спенсера и Тэтум. Раньше он не обращал на это внимания. Однако его поджидало нечто более срочное.
Электронное сообщение от Кристины Копперфильд.
К сожалению, он не был единственным адресатом. Его имя было одним из многих в списке. Она разослала его всем одноклассникам. И все же он был в этом списке, и снова она была рядом с ним. После двадцатилетней разлуки он и Кристина Копперфильд снова жили в одном измерении. Пусть даже на этот раз в виртуальном.
«Привет, ребята! КАК ДЕЛА? Это я, Кристина! Кажется, стоит только появиться на этом сайте, и ВСЕ. Послушайте, у меня прикольная мысль. Вы видели, что в Гайд-парке будет большой концерт восьмидесятых. КЛАСС! Он называется «Круче всех», и это про нас! И состав там просто потрясный! Duran, The Thompson Twins, Spandau! РЕБЯТА, ДАВАЙТЕ ТУДА ПОЙДЕМ! Это же классно! И еще, концерт благотворительный! От «Кидкол»! Да, его организует Дик Кросби, разве он не милашка? Я просто ОБОЖАЮ все, что он сделал. И вообще, я подумала, почему бы нам не использовать это как предлог для встречи? Да! Можно встретиться где-нибудь вроде «Пицца в парке» (Нужно ведь поесть! Не хочу СЛИШКОМ уж напиться!!!) и потом пойти тусоваться! Скажите, класс!!! Буду рада заказать билеты на всех (может быть, даже со скидкой через свою клааааассную работу), так что мне нужно только знать, на сколько человек заказывать. НУ ЧТО??? Возвращайтесь ко мне. Эй, Роджер? Гари? Если вы здесь рядом, вы ДОЛЖНЫ прийти, нельзя так долго дуться, ЖИЗНЬ СЛИШКОМ КОРОТКА!!! Увидимся!!»
Ньюсон тут же ответил:
«Дорогая Кристина. Ты говоришь, круче всех? Это точно про нас. Я – за. Ты просто молодчина, что предложили это, но ты ведь всегда была лучше всех! Особенно с 12 по 18 декабря 1984 года, я запомнил эту неделю как самую лучшую за все школьные годы. УВЕРЕН, ты знаешь почему. Слушай, я ТАК рад, что тебе нравится Дик Кросби, я тоже думаю, что он классный. Вообще-то я его немного знаю! Да! ЗАВИДУЕШЬ? Не стоит! Он подходил ко мне на одной конференции, и мы мило поболтали. Может быть, я смогу тебя с ним познакомить на тусовке в Гайд-парке, хотя обещать ничего не могу! Эй, так здорово, что ты работаешь в пиаре. Ты ведь шла за своей мечтой, так? А я еще думал, что это моя работа классная. Каково звучит: старший следователь по расследованию убийств национального агентства Скотленд-Ярда!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44