А вскоре здесь сомкнули фланги и главные силы 179-й и 19-й гвардейской стрелковых дивизий. Окружение витебской группировки противника стало фактом.
Другая дивизия Васильева - 306-я стрелковая - по мере продвижения развертывала свои боевые порядки на запад и, взаимодействуя с частями 6-й гвардейской армии, все более расширяла полосу между внешним и внутренним фронтами окружения.
Усилили натиск и другие наши соединения. 60-й корпус генерала Люхтикова с севера вбивал клин в образовавшийся котел, ему навстречу продвигался так хорошо мне знакомый 5-й гвардейский корпус 39-й армии. 92-й корпус генерала Ибянского уже приближался к северным и северо-западным пригородам Витебска. А с востока и юга город плотно охватывали части 84-го корпуса 39-й армии.
Четкое взаимодействие между нашими армиями, наступавшими в составе разных фронтов, давало хорошие плоды. Витебский котел, что называется, трещал, распадался на части. 26 июня в нем уже были три изолированные друг от друга группы фашистских войск: одна в районе Витебска, другая юго-западнее города, третья западнее. А ведь мы еще не ввели в бой вторые эшелоны корпусов - 357-ю и 156-ю стрелковые дивизии.
В час ночи 26 июня в Витебск ворвался 599-й полк 145-й дивизии генерала П. А. Дибровы. Удар был столь стремителен, что фашисты не успели взорвать ни железнодорожную станцию, ни городские мосты через Западную Двину. По ним главные силы дивизии переправились в восточную часть города и к середине дня вместе с соединениями 39-й армии очистили Витебск от противника. Остатки его 206-й пехотной дивизии сдались в плен.
Вторая группа фашистских войск - 246-я и 4-я авиаполевая дивизии, пытавшиеся прорваться из окружения вдоль шоссе на Бешенковичи, - была ликвидирована к исходу дня. Третью крупную группу юго-западнее Витебска вынудили сложить оружие части 39-й армии.
На этом, однако, борьба на внутреннем фронте окружения не заканчивалась. Рассеявшиеся по лесам и болотам гитлеровцы снова собирались в отряды, численность которых достигала иногда нескольких сотен человек. Они стремились пробиться на запад, к Лепелю. Эти сборные отряды, выискивая пути обхода и избегая столкновения с нашими частями, нападали на их тылы, появлялись близ штабов или огневых позиций артиллерии. Один такой отряд разгромили в рукопашном бою, захватив 70 пленных, воины 34-го гвардейского минометного полка, с другим пришлось иметь дело работникам штаба армии.
Оперативная группа управления армии в то время уже перебралась через Западную Двину и расположилась в селе Ржав-ка. Это был тыловой район. Поблизости, по дороге на Бешенковичи, шли из-под Витебска колонны 60-го и 92-го стрелковых корпусов, шли танки и артиллерия.
Перед рассветом я прилег отдохнуть, но вскоре проснулся от грохота стрельбы. Вижу: адъютант капитан Е. С. Сотников бьет из автомата прямо через окно, во тьму. На улице мелькают огоньки выстрелов.
- Что случилось?
- Фашисты! - Кричит Сотников. - Окружают!
Выскакиваю из избы, спотыкаюсь о кого-то, падаю. Слышу сдержанный вопрос:
- Не ушиблись, товарищ командарм?
Это Евгений Владимирович Щеглов. Здесь, в стрелковой цепи, с винтовкой в руках, наш начальник артиллерии так же корректен и невозмутим, как и у штабной карты. Справа что-то темпераментно говорит, распоряжаясь своими разведчиками, полковник Шиошвили, слева вспышки ручного пулемета озаряют профиль полковника Турантаева. Все мы ведем огонь в направлении рощи, что вплотную подступает к деревенским огородам.
От нас до противника метров четыреста. Судя по огонькам выстрелов, гитлеровцев много. Перезаряжая пистолет, думаю: "Хоть бы какая-нибудь наша рота появилась на дороге". До позднего вечера шли по ней войска, а теперь никого. Примерно в километре от нас озаренный луной пустынный тракт.
Но помощь все-таки пришла. Не знаю, откуда он взялся, этот юный лейтенант со своей батареей, однако поспел к нам в самую напряженную минуту. Фашисты уже охватывали нашу реденькую цепь с обеих сторон, когда лейтенант выкатил пушки на прямую наводку. Ударил осколочными снарядами, и противник стрельбу прекратил - видимо, отошел в рощу. Батарейцы вместе с бойцами комендантской роты окружили рощу и на рассвете пленили прятавшихся в ней гитлеровцев - около 200 человек. Остальным удалось бежать.
Вылавливание отдельных групп солдат и офицеров противника продолжалось еще несколько дней. Всего войска 43-й и 39-й армий взяли в плен более 10 тысяч человек - остатки разгромленных в витебском котле пяти немецких дивизий - 197, 206 и 246-й пехотных, 4-й и 6-й авиаполевых. Только наша армия захватила среди прочих трофеев 310 орудий и минометов различных калибров. Для сравнения приведу цифры потерь нашей артиллерии в материальной части. Эти потери с 23 по 30 июня составили 4 противотанковые пушки и 8 минометов84.
За разгром витебской группировки фашистов Верховный Главнокомандующий объявил благодарность войскам 39-й и 43-й армий. Наиболее отличившиеся наши части и соединения получили почетное наименование Витебских. 51 воин 43-й армии удостоился звания Героя Советского Союза, среди них и автор этих строк.
Оправданный риск
Операция "Багратион" осуществлялась успешно. Войска трех Белорусских фронтов и 1-го Прибалтийского, взломав оборону немецко-фашистской группы армий "Центр" и охватив ее с флангов, быстро продвигались по белорусской земле.
Пока 43-я и 39-я армии вели бои по ликвидации витебской группировки противника, войска других советских армий развернули мощное наступление на ряде направлений. 27 июня была освобождена Орша. Под Бобруйском завершался разгром крупных вражеских сил, попавших в окружение. 28 июня Красное знамя взвилось над Могилевом. Начались боевые действия на минском направлении. В этой обстановке, как пишет в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза А. М. Василевский, возникла необходимость "немедленно приступить к подготовке нового этапа операции с тем, чтобы исходя из ранее намечавшегося Ставкой плана не допустить образования в Белоруссии вновь сплошного фронта врага, незамедлительно развивать дальнейшее наступление войск 1-го Прибалтийского и Белорусских фронтов, окончательно очистить территорию Белоруссии от фашистов; приступить к освобождению Прибалтики и выходом войск на побережье Балтийского моря поставить под угрозу полной изоляции и окружения фашистскую группу армий "Север" и вывести наши войска к границам Восточной Пруссии и Польши. При этом значение 1-го Прибалтийского фронта в операции резко возрастало..."85. Именно его войскам предстояло прорваться через Прибалтику к морскому побережью и отсечь группу армий "Север" от остальных сил фашистского Восточного фронта.
Была спланирована новая операция, которая без какой-либо оперативной паузы явилась продолжением наступательных действий 1-го Прибалтийского фронта. Для нашей 43-й армии завершением Витебской операции стало освобождение Лепеля и выход к границе Литовской ССР.
Бои по ликвидации витебской группировки еще продолжались, а 1-й корпус генерала Васильева, развернувшись с юго-западного направления на западное, двумя стрелковыми дивизиями уже выдвигался к Лепелю.
26 июня 306-я дивизия генерала М. И. Кучерявенко, взаимодействуя с частями 6-й гвардейской армии, овладела крупным узлом дорог - Бешенковичами. Приданные нам танки, наступавшие до этого в боевых порядках пехоты, были сведены в подвижную группу. Ее возглавил командующий бронетанковыми и механизированными войсками армии полковник Меньшов. 28 июня подвижная группа в составе 10-й и 39-й гвардейских танковых бригад, двух самоходно-артиллерийских и одного истребительно-противотанкового полка ворвалась в Лепель и очистила его от противника. Войска 60-го и 92-го корпусов, освободившись после ликвидации витебской группировки, форсированными маршами двинулись вслед за быстро удалявшейся на запад линией фронта и в первых числах июля вышли на уровень 306-й и 357-й дивизий 1-го корпуса.
Потери, понесенные 3-й немецкой танковой армией под Витебском, были столь велики, ее внутренняя дезорганизация так значительна, что все попытки вражеского командования хоть как-то стабилизовать фронт окончились полным провалом. Многочисленные сводные группы из остатков 95-й и 252-й немецких пехотных дивизий, военной школы 3-й танковой армии, саперных, строительных и маршевых батальонов появлялись вдруг перед нами, фиксировались на штабной карте, а день-два спустя исчезали с нее, разгромленные и плененные.
27 июня фашисты бросили в бой 201-ю охранную дивизию, затем 212-ю пехотную. Но их постигла та же участь: они были смяты и отброшены. Командиры наших передовых частей докладывали, что моральный дух противника сильно подорван. "Заслуживает внимания, - сообщали они, - заметная и все усиливающаяся у фашистов боязнь окружения, что создает хорошие условия для смелого маневра нашими войсками, до роты включительно"86. Были случаи, когда после неудачной контратаки вражеские подразделения просто разбегались и офицеры не могли собрать своих солдат.
Панические настроения фашистской пехоты передавались и поддерживавшей ее артиллерии. Пленные артиллеристы рассказывали нам, что теперь их наблюдательные пункты не выдвигаются в первую линию пехоты, как требует устав, а располагаются позади, в 200 - 300 метрах от нее. Ухудшается наблюдение, теряется непосредственный контакт с пехотными командирами. В результате резко падает действенность артиллерийского огня, что в свою очередь отрицательно влияет на устойчивость пехоты.
Да и вообще боевая деятельность вражеской артиллерии была подорвана во всех звеньях. Отступление, зачастую переходившее в повальное бегство, потеря транспортных средств и складов с боеприпасами сказывались и на том, что в нашей полосе расход снарядов артиллерии 3-й немецкой танковой армии в иные дни был близок к нулю. Безостановочный отход и слабая разведка не позволяли вражеским артиллеристам точно наносить на карту и свои боевые порядки, и наши. Инструментальной разведкой противник не пользовался, контрбатарейной борьбы не вел.
1 июля корпус генерала Васильева с ходу прорвал оборону противника на реке Березина и продвинулся на 20 км. Темп наступления нарастал, в последующие дни он достигал иногда 30 - 35 км. В ночь на 5 июля войска 43-й армии вышли на границу Литовской ССР. Первый звонок был от Васильева. Николай Алексеевич доложил: 306-я дивизия вступила на территорию братской республики. Он назвал населенные пункты, которые освобождены, и те, за которые ведется бой. Доклад в его духе - ничего лишнего. Человек он очень собранный, не давал волю чувствам. Хотя, несомненно, места эти всколыхнули его память. Он ведь с молодых лет служил на границе.
Доклад командира 60-го корпуса Анисима Степановича Люхтикова был также лаконичным, а вот командир 92-го корпуса Ибянский, доложив о выходе 145-й дивизии к границе, о том, что она освободила местечко Поставы, на какое-то время замолчал.
- Что еще, Николай Болеславович?
- Разрешите отлучиться с командного пункта на час-полтора? Хочу съездить в Поставы.
- Зачем?
- На могилу отца. Поставы - моя родина...
Однако навестить родные места генералу Ибянскому удалось лишь вечером. Противник предпринял несколько контратак в полосе корпуса, причем пытался таранить танки 39-й бригады "самодвижущимися фугасами", как доложили танкисты.
Этот новый вид оружия стал известен нам еще минувшей зимой, о нем сообщил войскам разведотдел 1-го Прибалтийского фронта. Добытое разведчиками немецкое "Наставление по боевому использованию радиотанкеток Б-4" описывало танкетку как "торпеду на гусеничном ходу, начиненную зарядом взрывчатки весом 450 кг"87. На марше танкетку вел экипаж, в бою управление ею осуществлялось по радио из командирского танка на дальность до 2 км. Танкетка предназначалась для разрушения особо прочных оборонительных сооружений, подрыва минных полей и борьбы с советскими тяжелыми танками.
Первая же попытка использовать в бою это новое оружие показала техническое его несовершенство. Проходимость у танкетки была низкой, радиоуправление требовало широких, открытых пространств. Потерь нам эти "торпеды" не нанесли, и все они, около 50 машин, попали в руки наших танкистов и пехотинцев на участке Поставы, Воропаеве88.
Очищая от фашистов восточную часть Прибалтики, войска 1-го Прибалтийского фронта продолжали наступать в высоком темпе. Лишь в середине июля, когда уже ясно обозначился глубокий клин, вбитый нашими армиями на стыке флангов фашистских групп армий "Север" и "Центр", сопротивление противника стало возрастать.
Вражеское командование почувствовало угрозу - его группа армий "Север" быстро подсекалась с юга войсками 1-го Прибалтийского фронта. Сначала мы перерезали дорогу Двинск (Даугавпилс) - Вильнюс, затем вышли к дороге Двинск Шяуляй. Дальнейшее наше продвижение ставило под удар и последнюю крупную тыловую коммуникацию гитлеровцев - дорогу Двинск - Рига.
Противник спешно перегруппировывал силы, перебрасывая дивизии с севера, из-под Пскова и Нарвы, на юг, на рубеж реки Свента. В середине июля в полосе 43-й армии появились 205-я и 225-я пехотные дивизии. Затем 58-я и 61-я дивизии. Характерно, что враг бросал эти соединения в бой, не дожидаясь полного их сосредоточения, временно подчиняя части штабам уже действующих здесь войск.
22 - 24 июля вражеская группировка нанесла сильный контрудар. На реке Свента, на участке перерезанной нами дороги Двинск - Шяуляй, завязались ожесточенные бои. Противнику удалось потеснить наш 1-й корпус и, продвинувшись на 2 - 3 км, вновь овладеть участком железной дороги между станциями Скапишкис и Панемунелис. Однако уже на следующий день 204-я и 306-я стрелковые дивизии контратакой восстановили положение.
27 июля наша армия, сдав по приказу командующего фронтом фланговые участки своей полосы соседям - 6-й гвардейской и 51-й армиям, сгруппировала силы и продолжила наступление. 1-й корпус Васильева прорвал оборону противника и отбросил его в восточном направлении, к реке Мемеле, а 60-й корпус Люхтикова, развивая успех, овладел городом Биржай и стал быстро продвигаться на север, к изгибу той же реки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57