– Тогда все встает на свои места. Появляется логика. Ведь состояние Ломбарде огромно. Антонио погибает, Макс женится на вдове. Все довольны и счастливы. Замечательный план. Но Антонио теперь все знает, он тоже просчитал варианты. Недаром Камила слышала, как он говорил, что не желает жить под одной крышей с убийцей.
– Какая грязь! – поморщилась Маура при мысли о том, что преступница может войти в одну из лучших семей Акапулько. – Мы не должны допустить этого.
Родриго согласно кивнул, на его лице играла загадочная улыбка.
Маура с недоверием взглянула на Родриго. Но продолжать разговор не стала, заметив около двери Карлу, с интересом прислушивающуюся к разговору. Карла теперь выбывала из игры. Родриго решил, что сестра Мауры не должна ничего знать – глупая болтливая девчонка могла где-нибудь проговориться, и тогда весь план полетит к черту. Карла сделала свое дело, выдумав Роберто Агирре.
Глава 26
Дон Даниэль, опустив голову, вошел в гостиную. Больше, чем когда-либо ему хотелось бы держаться подальше от этого дома и его обитателей, но он страшно беспокоился за Марту. Где она, что с ней, как она себя чувствует? А вдруг ее посадят в тюрьму! От этой мысли у старого сеньора Саманьего ныло сердце. Кроме того, с минуты на минуту должна была вернуться из клиники Ракель.
Дон Даниэль застал младшую дочь в слезах. Он решил побыть с ней, девочка так убивалась!
В эту минуту в гостиной появилась Ракель. Она пришла как раз вовремя. Макс красочно описывал Андресу, Алехандре и Камиле, как Ракель преследовала его, буквально не давая ему проходу. А на вид – святая невинность. Макс сделал жест в сторону появившейся девушки: разве не так, Ракель? Девушка думала о своем и не сразу поняла, о чем идет речь. Макс, отвернувшись от нее, повторил:
– Признайся, с того момента, как ты приехала сюда, ты все время бегала за мной, – видя, что Ракель молчит, Макс продолжал. – Имей мужество признаться в этом. Я-то признаю свою вину.
Этого Ракель уже не могла стерпеть. Она давно знала, что Макс подлец, но даже от него она не ожидала такой низости. Сволочь! Какая сволочь! Ракель уже не могла соображать, ее рассудок захлестнула бешеная ярость. Он хочет разрушить ей жизнь, он хочет растоптать ее, унизить в глазах всех, оклеветать! Не помня себя, Ракель бросилась на Макса с кулаками и била его по физиономии, пока Андрее и Алехандра не оттащили ее.
– Пустите меня! – отчаянно сопротивлялась девушка. У нее сейчас было одно-единственное желание – растоптать, уничтожить гадину. Впиться в него ногтями. Ее пытались успокоить и не могли. Только когда Макс выбежал из гостиной она пришла в себя и в сопровождении Алехандры поднялась к себе в комнату. А ведь доктор не велел ей волноваться! По пути Ракель горько разрыдалась. Это ужасно, невыносимо. Как можно жить в доме, где все против тебя. Где никто тебе не верит!
– Я тебе верю, Ракель, – тихо сказала Алехандра, укладывая Ракель на кровать. – Я и сама не знаю почему.
А внизу Андрее рассказывал пришедшему от адвоката Антонио об истерике Ракель, о том, что она ударила Максимилиано и назвала его сволочью. С этим определением Антонио, разумеется, был согласен, но не мог понять, какое чувство руководило Ракель – ненависть, а может быть, досада? Антонио был не в силах распутать хитросплетения опутавшей его лжи. Ракель говорит одно, Макс – другое, и ни той, ни другому он не мог верить. Макс хотел убить его, а Ракель предала его, согласившись на измену. Неужели из трусости она могла бы отдаться нелюбимому? Его вдруг осенило: и с ним она поступила также: говорила о любви, а отдавалась из-за боязни.
Антонио просил друга вспомнить встречу Макса и Ракель, свидетелем которой он стал утром. Но Андрее всячески уходил от категоричных заключений, прекрасно сознавая, сколь серьезны могут быть последствия. Он счел разумным перевести разговор на дело Марты. Антонио, откинувшись на мягкую спинку дивана, устало прикрыл ладонью глаза и рассказал, что был у адвоката и в полиции у приятеля – капитана. Не называя конкретных имен, он выяснил, что никаких заявлений в полицию не поступало, отсутствовали там и сведения о пострадавших в этот день и в этом месте. Но если все-таки объявится жертва, то Марте придется провести несколько дней в тюрьме, ведь у нее нет водительских прав. Адвокат советовал выждать, и Антонио с ним согласился.
Закончив рассказ, Антонио поинтересовался, не появился ли Макс и, получив от Рамона отрицательный ответ, мрачно усмехнулся: Макс убрался вовремя, терпение Антонио лопнуло – он больше не желал жить с этим человеком под одной крышей.
Макс и в самом деле счел за лучшее убраться. Он зашел к Луису и, выяснив у него подробности разразившегося скандала и имя мнимой жертвы, поехал в город, радуясь одному – Луис не назвал его имя Антонио.
Чучо был последним, до кого еще не дошла новость про сеньориту Марту и Луиса Трехо. Раза два за этот день он забегал в бунгало дона Даниэля и всякий раз заставал старика в очень грустном настроении. Сердобольный Чучо чуть сам не плакал, видя, что его друг так убивается, но сколько он ни приставал к нему с просьбой открыть причину его горя, дон Даниэль только вздыхал и отмалчивался. Он не хотел рассказывать болтунишке Чучито о том, что касается его дочерей.
Основным источником знаний Чучо об обитателях дома Ломбарде была, конечно, Рехина. Когда поблизости не было надутого дона Рамона, она с удовольствием рассказывала Чучо о своих хозяевах. Конечно, о некоторых вещах приходилось только догадываться. Например, утром в гостиной все страшно переругались. Но из-за чего – не понятно, может быть даже из-за того ключа, который искал хозяин. Но там был Рамон, а когда он рядом, разве подслушаешь как следует! Рехина махнула рукой от досады.
С тех пор, как сюда приехала новая госпожа, эта семья уже не та, что раньше. Виданное ли это дело, чтобы в этом доме повздорили так, что пришлось вставлять стекла и менять разбитую лампу! А теперь хозяин велел не впускать в дом сеньора Максимилиано. Чудеса, да и только.
Чучо был благодарным слушателем. Он переспрашивал, ахал и охал, боясь пропустить хотя бы слово. С таким человеком и поболтать приятно. Не то, что с доном Рамо-ном, который сам не рассуждал о делах хозяев и запрещал это делать другим слугам. Но это запрещение действовало, естественно, только в его присутствии.
Из-за волнений последних дней Виктория слегла. Сердце не выдерживало. Мирный дом на глазах превращался в царство ссор и раздоров. Но самые большие страдания причиняли ей мысли о сыне. Он бесконечно лжет, лжет, лжет…
А если он лжет сейчас, кто знает, говорил ли он правду раньше. И тогда… Виктория постаралась отогнать от себя эту ужасную мысль, налила воды и приняла успокоительное. Больше всего она хотела бы, чтобы сестры Саманьего и их отец навсегда ушли из их жизни. Конечно, Максимилиано и Антонио не станут относиться друг к другу лучше, но, по крайней мере, не будет повода для скандалов. Тем более, что эти люди, к сожалению, совершенно не умеют себя вести и бросают тень на семью. То скандал в сомнительном заведении, то ужасная трагедия на дороге. Но Макс, Макс! В отчаянии Виктория искала, но не находила выхода. Выход нашел Антонио, зашедший узнать о ее самочувствии. Увидев ее осунувшееся лицо, запавшие глаза, трясущиеся руки, он попросил Рамона немедленно пригласить доктора Пласенсиа.
Максимилиано тем временем не сидел сложа руки и не приходил в отчаяние. Он действовал. Еще утром он узнал у Луиса Трехо адрес Августина, сыгравшего в трагическую ночь роль сбитого машиной человека. Ему в голову пришла гениальная идея. Марта сама рассказала обо всем Антонио и не получила никакого наказания. Скоро все забудется, ведь пострадавшего нет, и все старания Макса пойдут насмарку. Значит, пострадавший должен найтись. И в этом ему поможет ни кто иной, как Августин.
Надев темные очки, Макс позвонил в дверь скромной дешевой квартирки, которую занимали Августин и его жена Хулиа, общительная, энергичная женщина и не слишком щепетильная, когда дело касалось денег. Это и понятно – жили они с Августином более чем скромно, как и все другие обитатели их квартала.
Хулиа немного опешила, когда увидела на пороге незнакомого мужчину, молодого, крепкого, но какого-то жесткого. Или этот низкий, хрипловатый голос, которым он резко расспрашивал ее, создал такое впечатление? Хулиа побаивалась незнакомца в темных очках, хотя он и сказал, что хороший знакомый Луиса Трехо. Он настойчиво добивался Августина, но тот ведь уехал в Мехико и неизвестно когда вернется. Он не сказал, к кому едет, не оставил ни телефона, ни адреса.
– Тогда вы помогите мне. Нужен человек, который недавно попал в аварию или готов попасть в аварию. Оплата очень приличная.
Хулиа согласилась подумать и попросила сеньора зайти к ней завтра.
Как только дверь за незнакомцем закрылась, Хулиа принялась соображать. Человек, недавно попавший в аварию… Ну, конечно, Габриэль, несчастный братишка Мерседес, которого недели две назад сбил грузовик. С тех пор как Мерседес потеряла работу в баре они так бедствуют, куда уж там лечиться. Хулиа собралась и со всех ног понеслась к подруге, чтобы сообщить о таком выгодном предложении.
Хулиа прекрасно понимала, что от них требуется – выдать себя за кого-то другого. Это, конечно, обман, но ведь тот человек сказал, что оплата будет хорошей, значит, и ей, Хулии, кое-что перепадет, как посреднице. А соображения чести оставим для богатых – бедным, особенно когда нет денег на лечение, не до таких понятий, как честь.
Мерседес как раз поила брата отваром из трав, которые дал ей костоправ дон Панчо.
– Ну, подруга, считай, что ты вытащила счастливый билет! – с порога закричала запыхавшаяся Хулиа. – Я нашла тебе работу!
Мерседес и Габриэль посмотрели на соседку в изумлении. Где Хулиа, которая и сама-то безработная, может найти работу для Мерседес? Хулиа села и стала рассказывать все по порядку.
– Есть один парень, у которого куча денег. И он готов озолотить вас, если вы выполните его просьбу. Нужно пойти в полицию и заявить, что Габриэля сбила машина. За это он вам даст кучу денег. Если захочешь, можешь вообще больше не работать, дорогая Мерседес! Только главное – нужно сказать, что это было не две недели назад, а в прошлую пятницу. На улице Оливар в одиннадцать часов вечера.
Мерседес слушала подругу с большим сомнением. Чем больше говорила Хулиа, тем меньше нравилась Мерседес эта затея. Сказать неправду в полиции. Но ведь обвинят другого человека, который ни в чем не виноват. Кроме того, полиция может выяснить, что это вранье, и что будет тогда?
– Не будь дурой! – убеждала Хулиа. – Это же большие деньги. Или ты хочешь, чтобы твой брат так вот и жил калекой? Между прочим, эти травки дона Панчо не слишком-то помогают. А эти люди – они ведь богаты. Никого не посадят в тюрьму, они заплатят залог, и все дела. А у вас будут деньги!
В отчаянии Мерседес перевела глаза на Габриэля. Парень лежал на своей кровати и молчал. Ему трудно было на что-то решиться. Конечно, ужасно остаться на всю жизнь калекой, но трудно и согласиться: он будет лечиться, а неповинный человек, оклеветанный ими, попадет в тюрьму. Мерседес прекрасно понимала чувства брата, она и сама думала так же, но оба знали, что сейчас им представился первый и последний шанс заработать деньги за лечение.
И вот через несколько часов Хулиа вместе с Мерседес подошли к двери меблированных комнат, где жил Макс. Хулиа постучала, и они с Мерседес вошли. Максимилиано с интересом рассмотрел пришедшую. Эта не обманет. У нее, очевидно, совершенно безвыходное положение. Им, пожалуй, можно доверять.
Мерседес рассказала Максу, как Габриэля две недели назад сбил грузовик и даже не остановился. А теперь бедный парень не может ходить.
– Я дам вам полмиллиона песо, – глухим голосом сказал Макс, с удовлетворением заметив, как засветилось лицо несчастной девушки. – Но предупреждаю, если проговоритесь, жить вам останется недолго и воспользоваться этими деньгами вы не сумеете.
Мерседес и Хулиа с готовностью закивали, обещая хранить все дело в строжайшей тайне, а Максимилиано внутренне посмеялся над ними. Какие полмиллиона! У него и близко не было таких денег. До чего же легковерны эти простушки. Будь на их месте он сам или тот же Луис Трехо, разве дело ограничилось бы голословными обещаниями!
После этого разговора Мерседес не шла домой, а летела как на крыльях. Полмиллиона песо! Ей никогда даже не снились такие деньги. Теперь они смогут уехать из этой лачуги и найти себе приличную квартиру, ей больше не придется работать в этих грязных притонах, и главное – Габриэль снова станет ходить. Брат встретил ее хмуро.
– Это какое-то очень грязное дело. Ты говоришь, он хочет просто доставить кому-то неприятность. Но неужели для этого нужно платить полмиллиона? Ты хотя бы знаешь, как зовут этого сеньора? – спросил он Мерседес.
– Роберто Агирре, – ответила девушка. – Только никому не говори.
Глава 27
Ракель задумчиво сидела в комнате Марты. Дон Даниэль тоже пришел навестить дочь, которой было запрещено выходить из комнаты. Ракель смотрела на сестру с изумлением. Вроде бы у них одни и те же родители, они выросли в одной и той же семье, в одном и том же доме. Но почему такие разные? Ракель никак не могла забыть, что в той аварии погиб человек. Но Марта уже, казалось, и не вспоминала о нем. С той минуты, когда стало ясно, что Антонио не будет заявлять на нее в полицию, Марта совершенно успокоилась. Теперь она была страшно недовольна, что ее держат в четырех стенах.
Дон Даниэль тоже вздыхал с облегчением, считая, что самое неприятное уже осталось позади. Он был рад, что Антонио оставил Марту в покое.
– Значит, он хороший человек, дочка, – заключил дон Даниэль.
– Нет, – горько ответила Ракель. – Если ты думаешь, что он сделал это ради нас, ты ошибаешься. Он так поступает, чтобы избежать скандала. Его интересует только он сам и доброе имя семьи, а на чувства других ему плевать, на людские беды и страхи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60