О первом концерте И. Штрауса венские газеты и афи­ши оповестили: «Приглашение на танцевальный вечер, который состоится во вторник 15 октября 1844 года в казино Доммайера. Иоганн Штраус (сын) будет иметь честь впервые выступить со своей капеллой. Помимо различных увертюр и оперных фрагментов он исполнит и свои собственные произведения. При этом Иоганн Штраус (сын) рассчитывает на доброжелательность и покровительство уважаемой публики. Начало в 6 часов вечера».
Для того, чтобы такое объявление появилось, начи­нающему музыканту пришлось преодолеть много препят­ствий: получить, вопреки воле отца, официальное разре­шение на создание капеллы, подобрать музыкантов, отрепетировать программу, в которой значительную часть составили первые написанные им произведения, наконец, заручиться ангажементом в одном из венских залов.
Весть о предстоящем дебюте вызвала в Вене много толков и пересудов. Одни считали, что юноша проявляет непочтительность к отцу, становится ему «поперек до­роги»; даже сам выбор казино Доммайера казался предо­судительным: оно находилось напротив Шенбруннского парка, где играла капелла отца, - в этом видели прямой вызов. Кроме того, у Доммайера многие годы выступал Ланнер, лишь недавно умерший; следовательно, Штраус-младший становится преемником Ланнера? Раньше был конфликт «Ланнер против Штрауса», а теперь «Штраус против Штрауса»?
Но были и защитники, знавшие о том, что отец оста­вил Анну Штраус в тяжелом положении, и видевшие в поступке молодого Штрауса, поневоле ставшего главой семьи, проявление истинной сыновней любви. Кроме того, тайна всегда интригует, и многим хотелось узнать, наследовал ли сын только имя и фамилию отца или так­же и его талант. Во всяком случае, 15 октября 1844 года в казино Доммайера собралось небывалое число посети­телей. Кресел не хватило, и многим пришлось весь кон­церт прослушать стоя.
Для начала концерта Иоганн Штраус (сын) взял увер­тюру из оперы Обера «Немая из Портичи», которую в Вене очень любили, после чего прозвучал его собствен­ный вальс под необычным заголовком «Надеющийся на благосклонность». Вначале предполагалось название «Сердце матери», но Анна Штраус посчитала, что это слишком обнажает перед публикой ее семейную драму; новое же название говорило о скромности молодого композитора. Вальс очень понравился и был сыгран четы­ре раза. Затем прозвучала полька Штрауса, исполненная три раза. Успех нарастал от номера к номеру. Программу завершил «Аллегорический вальс» юного композитора, пришедшийся публике так по душе, что пришлось повто­рить его чуть ли не двадцать раз. Это была настоящая победа дебютанта. Наконец, «под занавес» Штраус преподнес сюрприз: он сыграл «Лорелею» - один из лучших вальсов Штрауса-старшего, что произвело очень благоприятное впечатление: сын подчеркнул свое ува­жение к отцу.
Отзывы прессы на этот концерт были восторженные. Примечателен заголовок статьи критика Виста: «Доброй ночи, Ланнер, добрый вечер, Штраус-отец, доброе утро, Штраус-сын!» Все здесь как будто правильно, но некото­рые нюансы огорчали. Жизненный путь Ланнера уже завершился (он умер в апреле 1843 года), Штраус-млад­ший действительно находился лишь в «ранней утренней поре» своего творческого пути, но Штраус-старший не желал примириться с тем, что его творчество - это уже «вечер». Ему всего 40 лет, он еще не чувствует упадка творческих сил. В поездках по Европе композитор позна­комился с музыкой других народов, получил много ярких впечатлений, и это благотворно сказалось при создании им новых маршей, полек и вальсов.
Несколько лет существовали в Вене параллельно две капеллы Штраусов - отца и сына. Это невольное сопер­ничество было отцу очень неприятно; он видел выход в том, чтобы объединиться, и предложил сыну пост второго дирижера единой капеллы. Но Штраус-младший уже вкусил радость творческой самостоятельности и от объ­единения отказался. Отношения отца и сына были если не враждебными, то более чем натянутыми, хотя сын искал пути к примирению. Добился он этого только в 1847 году, когда пришел с музыкантами своей капеллы к отцу в день его рождения и сыграл в качестве привет­ственной серенады вальс Штрауса-старшего «Дунайские песни».
Однако события венского революционного восстания, разразившегося весной 1848 года, вновь развели отца и сына, как уже упоминалось, в противоборствующие лагери. Штраус-младший вступил рядовым солдатом в революционную Национальную гвардию; как композитор он откликнулся на революционные события «Маршем революции» и вальсами «Песни баррикад» и «Песни борьбы». А Штраус-старший, написавший два марша, посвященных австрийским генералам Йозефу Радецкому и Иосифу Елачичу - душителям венской революции, оказался в лагере сторонников монархии. Демократиче­ская общественность Вены ответила на это взрывом не­годования и выразила Штраусу-отцу на его очередных концертах откровенную неприязнь. Сильное потрясение, испытанное композитором, стало одной из причин болезни и ранней смерти главы композиторской династии Штраусов. Он умер в сентябре 1849 года в возрасте 45 лет, и эта ранняя смерть заставила венцев забыть поли­тические ошибки своего любимого композитора. Похороны были грандиозными, за гробом шло несколько десятков тысяч человек; ничего подобного Вена не видела со времен смерти Бетховена. Мало того: признательные вен­цы воздали должное создателям жанра венского вальса Иоганну Штраусу и Йозефу Ланнеру, «помирили» их, враждовавших при жизни, и поставили им общий памят­ник в одном из красивейших уголков Вены, недалеко от здания австрийского парламента.
После смерти Штрауса-отца его «осиротевшая» капел­ла влилась в оркестр Штрауса-сына, который стал руко­водителем целого «музыкального предприятия», включав­шего несколько оркестров. Они выступали одновременно на нескольких балах, в различных танцевальных залах - и везде Иоганн Штраус появлялся со своей скрипкой лишь на несколько десятков минут, играл два-три танца, но и этого было достаточно, чтобы наэлектризовать пуб­лику, чтобы украсить весь танцевальный праздник. В те­чение ряда лет Иоганн Штраус со своими капеллами вы­держивал строгое расписание, закреплявшее за каждой танцевальной площадкой определенный день недели, при­чем охватывались этим расписанием все слои венского общества - от аристократии до ремесленного люда.
Однако пришла пора, когда Иоганн Штраус уже не успевал всюду, да и не желал этого, так как его все больше захватывало композиторское творчество. Но не могло быть и речи, чтобы «капелла Штрауса» выступала без Штрауса. Тогда Иоганн призвал на помощь своих младших братьев: в 1853 году за дирижерский пульт «штраусовской капеллы» встал Йозеф Штраус (1827 - 1870), а в 1859 году - Эдуард Штраус (1837 - 1916). Оба брата оказались талантливыми музыкантами; во всяком случае, венские любители танцевальной музыки их признали, магия фамилии Штраус оказалась чрез­вычайно сильной. Запомнился венцам концерт в одном из больших танцевальных залов, где на трех специально сооруженных эстрадах играли три оркестра, и во главе каждого - один из братьев: Иоганн, Йозеф и Эдуард. Это был действительно прекрасный «букет». Йозеф и Эдуард проявили себя не только дирижерами, но и пло­довитыми композиторами, написавшими более шестисот произведений танцевальной музыки, значительная часть которых - вальсы. Форму венского вальса, его мелоди­ческую лексику уже настолько детально разработали Ланнер, Штраус-отец и Иоганн Штраус-сын, что Йозеф и Эдуард очень легко вошли в эту накатанную «венскую вальсовую колею». Некоторые их вальсы - «Воспомина­ния из дальних стран», «Лесная фея», «Деревенские ласточки» Йозефа, «Фатиница», «Букетик мирта», «Докт­рины» Эдуарда - были в свое время достаточно популяр­ны. Иногда братья сочиняли вальсы, польки и кадрили вместе, обозначая новое сочинение лишь фамилией Штраус.
И все же вальсы талантливых Йозефа и Эдуарда зна­чительно уступают по своим художественным достоин­ствам вальсам гениально одаренного Иоганна. Младшие братья шли по проторенной дороге и разрабатывали музыкальные пласты, не ими открытые. Старший брат, Иоганн Штраус-сын, поднялся на уровень большого и долговечного искусства; его лучшие вальсы явились подлинным творческим откровением. Время вынесло свой суровый приговор: вальсы Ланнера и Штрауса-отца, вальсы его сыновей Йозефа и Эдуарда оказались ныне почти забытыми; их скромный «творческий заряд» был полностью израсходован в танцевальных залах Вены и других городов Европы еще в XIX веке. А лучшие вальсы Иоганна Штрауса-сына, покинув бальный зал, давно уже стали украшением симфонической эстрады. И когда в наши дни говорят о короле венского вальса», то мы склонны .вовсе забыть, что так именовали когда-то Иоганна Штрауса-отца. Сейчас этот высокий титул без­раздельно и бесспорно принадлежит Иоганну Штраусу-сыну.
Не сразу пришел Иоганн Штраус к высшим творче­ским достижениям. Его многочисленные вальсы первых десяти-пятнадцати лет творчества во многом еще традиционны. Та же внешняя структура: интродукция, цепочка из пяти вальсов, заключение. Тот же принцип поэтиче­ских названий, ни к чему не обязывающих: «Ночная ба­бочка», «Радуйтесь жизни», «Полет феникса», «Мечты и любовь». Многие вальсы написаны «на заказ»: «Бал юристов», «Утренние листки», «Публицисты» (последние два - для балов журналистов-газетчиков). Не обошлось и без женских имен: «Александра-вальс», «Вальс Адели». Несколько вальсов посвящено Вене и венцам: «Новая Вена», «Венская кровь», «Венский вальс». Однако и в этих вальсах видна гениальная одаренность композитора. Она проявляется в красоте мелодий, гораз­до более оригинальных и выразительных, чем мелодии Ланнера и Штрауса-отца. Эти мелодии не только танце­вальны, но и напевны; им свойственны пластичность, естественность длительного развертывания. Если 32-тактное танцевальное колено было для Штрауса-отца редким исключением, то для Штрауса-сына оно становится нормой.
Но главное творческое открытие, сделанное Иоганном Штраусом-сыном, заключается в том, что он симфонизировал вальс. То, что Бетховен и Брамс сделали в симфо­нической и камерной музыке, Вагнер и Верди в опере, Делиб в балете, Оффенбах и Зуппе в оперетте, Иоганн Штраус-сын сделал в вальсе. Его вальсовые партитуры - подлинно симфонические полотна. Новаторские устрем­ления Штрауса проявляются в методах развития музы­кальных мыслей, построения музыкальной формы, в уме­нии распоряжаться красками симфонического оркестра. Если цепочка вальсов, непосредственно предназначенных для танца, не открывает большого простора для вопло­щения фантазии композитора в подлинно симфонических образах, то интродукция и заключение вальса дают ему такую возможность. Именно эти разделы традиционной танцевальной формы обрели в лучших вальсах Штрауса черты симфонической поэмы или картины. Особенно хо­роши интродукции в двух подлинных шедеврах компози­тора, в вальсах «На прекрасном голубом Дунае» и «Сказ­ки Венского леса». Но прежде, чем рассказать об этих вальсах, совершим экскурсию в далекий Петербург.
Афиши, расклеенные по городу, извещали петербурж­цев, что «в Павловском воксале состоится концерт ка­пельмейстера Ивана Страуса». В программе упоминался новый вальс австрийского композитора «Прощание с Петербургом». Да, знаменитый Иоганн Штраус был в 1856 году приглашен в Россию, чтобы провести летний концертный сезон в Павловске - пригородной дачной местности под Петербургом, где в прекрасном парке, недалеко от железнодорожного вокзала, находился концертный зал и рядом - открытая эстрада. Летние концерты в Павловске собирали огромное количество пуб­лики. Иоганн Штраус провел там подряд десять летних сезонов (1856-1865), приезжал впоследствии в Петер­бург еще несколько раз.
Штраус искренне привязался к России, а русская публика полюбила музыку австрийского композитора, которого в Петербурге ласково называли «Иван Ивано­вич». В Павловске Штраус написал много новых вальсов, полек и маршей. Некоторые из них явились откликами на «русские впечатления»: польки «В Павловском ле­су» и «Нева», фантазия «Русская деревня», кадриль «Воспоминание о Петербурге», вальсы «Петербургские дамы» и «Прощание с Петербургом». Порою эти «русские мотивы» звучали только в названии пьесы, но в несколь­ких произведениях - и в самой музыке. Таков, в част­ности, вальс «Прощание с Петербургом», впервые сыгран­ный в концерте на закрытии сезона 1858 года.
В музыке этого очаровательного вальса нет русских попевок, однако в некоторых его мелодиях ощущается славянская задушевность. Это касается интродукции с ее напевными мелодиями и первого вальса (он темати­чески связан с интродукцией, вытекает из нее), музы­ка которого передает чувство томительной грусти от предстоящего расставания. А во втором вальсе привлекает внимание трогательная мелодия с тонкой игрой чере­дующихся минорного и мажорного оттенков. Есть в этом вальсе немало чисто танцевальных мелодий, звонких фанфар, словно напоминающих, что час расставания при­ближается. Очень выразительна кода (заключение), в которой кульминационно проводится тема «прощаль­ного» вальса. Особенно впечатляют самые последние такты, словно рисующие картину, «как провожают поезда»: расстаются друзья, и происходит своеобразная «про­щальная перекличка» тех, кого увозит поезд, и тех, кто остается на перроне вокзала; попевки вальса становятся все короче, спускаются постепенно из верхнего регистра в нижний, звучность все убывает - «вагоны убегают вдаль»... На нежном пианиссимо и заканчивается вальс «Прощание с Петербургом».
Теперь обратимся к двум шедеврам композитора. История вальса «На прекрасном голубом Дунае» непроста. В начале 1867 года руководитель Венского мужского хоро­вого общества Иоганн Гербек попросил Штрауса написать для приближающегося карнавала хоровой вальс. Штраус, до этого вокальных вальсов не писавший, вначале от­казался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20