Вальс из «Редкой вещи» по­пал с оперной сцены в репертуар танцевальных оркест­ров, и в течение многих лет его везде играли, напевали, под него танцевали.
А танцевать вальс венцы очень любили. Танцевали его всюду: и на праздниках простого люда, и на королевских балах. Когда в 1815 году на Венский конгресс, завершив­ший войну Европейской коалиции против Франции Наполеона I, съехались короли, цари и императоры, то они не только перекраивали карту Европы и занимались делами ее послевоенного переустройства, но и предава­лись увеселениям и танцам на балах, которые давались во дворцах венской знати и, конечно же, в Шенбрунне - летней резиденции австрийского императора. Это был, как острили злые языки, «танцующий конгресс» и даже «вальсирующий конгресс», ибо именно вальс пользовал­ся особенной популярностью у венской знати.
Для удовлетворения «танцевальных аппетитов» вен­ских бюргеров, находившихся на социальной лестнице ступенькой ниже, в столице Австрии открыли много бальных залов. Особым великолепием отличалось бальное заведение «Аполлон», многочисленные залы которого по­ражали роскошью отделки, расписными потолками, бас­сейнами и фонтанами; в танцевальных залах играло не­сколько оркестров, и всюду вальсировали, изящно скользя по блестящему паркету.
Имело свои места развлечений и низшее сословие Вены: многочисленные кабачки, погребки и рестораны, посещавшиеся мастеровыми, ремесленниками, представителями кругов небогатой интеллигенции - врачами, юристами, актерами, чиновниками. Венские кабачки пер­вой четверти XIX века чрезвычайно колоритны. Эпоха царствования австрийского императора Франца II, ког­да во главе правительства стоял канцлер Клемент Меттерних, отмечена наступлением острой реакции. По ма­лейшему подозрению в нелояльности запрещались и за­крывались газеты, театры, клубы. Даже невинные собра­ния в частных домах на дружескую пирушку брались по­лицией под надзор. Безопаснее было собраться в кабачке, где за кружкой пива можно вести в укромном уголке беседы на политические темы под звуки экосеза или вальса.
В опере Моцарта «Дон-Жуан», написанной в 1787 году, в сце­не бала у Дон-Жуана звучат одновременно три танца, исполняемые тремя оркестрами: менуэт на 3/4, контрданс на 2/4 и вальс на 3/8. Дело в том, что на балу оказалась разношерстная публика: дворяне донна Анна и дон Оттавио, крестьяне Церлина и Мазетто с их односельчанами, слуга Лепорелло. Естественно, что предста­вители различных социальных групп танцуют различные танцы.
Здесь великий австрийский композитор проявил не только вы­дающееся мастерство, умело соединив в гармоничном звучании три различных танца, но и чуткость художника, использовавшего танцы с учетом их социальной принадлежности: донна Анна и дон Оттавио танцуют изысканный менуэт, Дон-Жуан, применяясь к вкусам простой крестьянки Церлины, танцует с ней контрданс, а про­столюдины Лепорелло и Мазетто лихо пляшут простенький вальс.
Мелодия одного из вальсов Моцарта - № 3 из цикла «Шесть немецких танцев» - стала популярной детской вальсовой песенкой «Жил-был у бабушки серенький козлик».

Шуберт импровизирует вальсы
Заглянем в один из венских кабачков, в тот самый «Грихенбайзель», где, по преданию, распевал свои песни милый Августин. В наши дни это одна из достопримечательно­стей Вены, и каждый посетитель невольно обращает вни­мание на потолок в одном из залов, украшенный подпи­сями многих великих людей. Кому-то из давнишних хо­зяев кабачка пришла мысль брать у именитых посетите­лей автографы, а затем воспроизводить их в увеличенном виде на потолке. Взгляд останавливается на росписях Марка Твена и И. С. Тургенева, Стефана Цвейга и Ф. И. Шаляпина. А музыканты не могут не обратить внимание на автографы Людвига ван Бетховена и Фран­ца Шуберта.
«Грихенбайзель» - одно из тех мест, где в 20-х годах прошлого века нередко собирался кружок друзей, центром притяжения которого был композитор Шуберт. Собрания кружка посвящались литературе, живописи, театру, здесь обсуждались новые произведения, велись жаркие споры. Музыкальные собрания кружка именова­лись «шубертиадами», на них исполнялись новые произ­ведения композитора, распевались его песни и, конечно же, танцевались его танцы.
На этих дружеских вечерах зачастую касались зло­бодневных политических и социальных вопросов, крити­ковали правительство, развивали идеи государственных преобразований. Но как только возникала опасность, что может нагрянуть полиция, картина мгновенно меня­лась: звенели бокалы с вином, затягивались песни, Шуберт садился за фортепиано и играл танцы, друзья танцевали.
Сам Шуберт не танцевал. Близорукий, немного роб­кий, «Шваммерль» («толстячок»), как его ласково назы­вали друзья, он охотнее выполнял в своем дружеском кружке роль тапера: садясь за фортепиано, импровизиро­вал танцевальные мелодии, нанизывая их одну на другую целыми цепочками, чаще всего - вальсы и близкие им по характеру лендлеры и немецкие танцы, но также ме­нуэты, экосезы и галопы.
К сожалению, многие танцы Шуберта так и остались импровизациями, один раз сыгранными и забытыми. Толь­ко некоторые мелодии, особенно понравившиеся друзьям, чем-то удовлетворившие самого композитора, повторя­лись им, а затем записывались. И лишь совсем немногие были при жизни Шуберта напечатаны. Сейчас в собра­нии сочинений композитора целых два тома отданы его танцевальным пьесам; их более четырехсот, в том числе тридцать менуэтов, семьдесят экосезов и триста валь­сов, лендлеров и немецких танцев.
Вальсы Шуберта - это, как правило, небольшие пьесы, танцевальные миниатюры, где каждая - один музыкальный образ, одно настроение. Чаще всего Шуберт играл веселые, жизнерадостные, бравурные вальсы. Но в порыве вдохновения, отдавшись целиком процессу сочинения музыки, забыв о танцующих друзьях, он нередко впле­тал в цепочку танцев вальсовые мелодии, исполненные мягкой и нежной грусти, тонкой и проникновенной ли­рики.
Некоторые вальсы Шуберта еще при его жизни поль­зовались большой популярностью, а судьба одного из них и вовсе необычна. Этот Вальс ля-бемоль мажор, миниа­тюру в 16 тактов, композитор сочинил, по-видимому, в 1816 году, когда ему было 19 лет. Несколько рукопис­ных экземпляров Шуберт вручил друзьям, которым вальс очень понравился. Затем его ноты переписывались люби­телями и передавались из рук в руки, причем в новые экземпляры вкрадывались неточности, а имя композитора не всегда проставлялось.
Своим вальсам Шуберт названий не давал, и неизвест­но, кому пришла странная мысль дать этой трогательной миниатюре заголовок «Траурный вальс». Его музыка вовсе не траурная, а скорее благородно-мечтательная; может быть, лишь на миг прорывается нотка скрытой грусти, но преобладает настроение светлой поэтичности. Когда вальс был впервые напечатан, то издатель оста­вил без ведома автора название «Траурный вальс», под которым он и стал широко известен. Впоследствии он публиковался и под другими названиями: «Желание», «Любимый вальс», «Томление»; последнее название встре­чается чаще всего. Печатался вальс под фамилией Шуберта, иногда без указания автора, а нередко припи­сывался другим композиторам, в том числе Бетховену. Однако, когда ему показали пьесу «Томление», напеча­танную под его именем, Бетховен сказал, что это не его произведение.
Появилось немало переложений шубертовского вальса для различных инструментов: флейты, скрипки, гитары, на его тему сочинялись многочисленные вариации. Осо­бенно популярны были вариации Карла Черни, причем ему приписывалось и авторство самой темы. Правда, один проницательный рецензент, оценив высокие достоин­ства темы, сделал правильный вывод, что вариации напи­саны «на более красивую тему, чем они заслуживают».
Немало было публикаций вальса Шуберта в виде пес­ни или романса, также с различными названиями: «На­слаждение природой», «Любовь и тайна», с подтекстов­кой невыразительных, слабых в поэтическом отношении стихов, причем чаще всего в них звучала тема неразде­ленной любви и воспоминаний об утраченном счастье, что в общем-то не очень противоречит характеру музыки.
В России вальс Шуберта стал известен и популярен еще при жизни его создателя, но, к сожалению, и здесь допускалась ошибка в указании автора (чаще всего - как и в венских изданиях - назывался Бетховен). Из инструментальных переложений достойны упоминания Вариации знаменитого гитариста А. О. Сихры (напеча­таны в 1827 году как вариации «на вальс Бетховена»), и поныне входящие в репертуар наших гитаристов.
Чем объяснить, что скромный вальс, сочиненный Шу­бертом для танцевальных вечеров своих друзей, обрел такую сложную и разветвленную биографию? Дело в том, что многие танцы, созданные Шубертом как произведения бытового назначения, отличаются столь значитель­ными художественными достоинствами, что возвысились до уровня музыки концертной. Венгерский композитор Ференц Лист, автор ряда прекрасных фортепианных транскрипций песен Шуберта, создал цикл из девяти ярких концертных пьес «Венские вечера. Вальсы-каприсы по Шуберту», в которых блестяще разработал несколько десятков лучших вальсов венского композитора. В своих «Каприсах» Лист отошел довольно далеко от оригиналов, одев скромные вальсы Шуберта в пышный и сложный фактурный наряд, с многозвучием аккордов, разнообра­зием гармоний, обилием пассажей и фигурации. Послед­няя пьеса цикла - вариации на тему все того же «Траур­ного вальса».
* * *
Вслед за Листом и другие пианисты стали включать в свои программы вальсы Шуберта. Сергей Прокофьев, много выступая в 20-е годы как пианист в странах Америки и Западной Европы, иг­рал, помимо своих произведений, пьесы композиторов-классиков, но, не желая обращаться к заигранному репертуару, сделал целый ряд транскрипций малоизвестных пьес. В 1920 году он отобрал несколько вальсов Шуберта (идея была подсказана И. Стравин­ским) и объединил их в сюиту, почти не изменив авторских ориги­налов, которую неоднократно играл с большим успехом. В 1923 году Прокофьев переработал эту сюиту для двух фортепиано, на этот раз значительно усложнив фактуру непритязательных в своей простоте вальсов Шуберта.

Первый концертный
Как приглашают на танец? В разные эпохи, у разных народов, в разных общественных кругах были - и ныне существуют - свой особый этикет и ритуал. Но одно правило почти универсально: кавалер приглашает даму.
Оригинальный музыкальный ответ на этот же вопрос дал немецкий композитор Карл Мария фон Вебер (1786 - 1826) в произведении, которое так и называется: «При­глашение к танцу». Эта блестящая концертная фортепиан­ная пьеса, написанная в 1819 году, до сих пор входит в репертуар пианистов.
Пьесу «Приглашение к танцу» открывает большой вступительный эпизод, о музыке которого Чайковский в одной из статей 1873 года писал: «...в интродукции Вебер, несомненно, изображает переговоры влюбленной пары, робкие намеки, тайные пожатия, страстные мимо­летные взгляды... Потом пара уносится в вихре вальса...»
Но существует и более конкретное толкование музыки интродукции. Когда Вебер, только еще сочиняя «Пригла­шение к танцу», играл интродукцию своей невесте Ка­ролине Брандт («Моей Каролине»,- сказано в посвя­щении), то дал ей точные разъяснения, что обозначает каждая музыкальная фраза, каждый мотив и такт. На­чальная мелодия в нижнем, «мужском» регистре форте­пиано: «Кавалер подходит к Даме, приглашает ее на та­нец». Ответная мелодия - в верхнем, «женском» регист­ре: «Дама отвечает уклончиво». Продолжаются чередо­вания «мужских» (левая рука пианиста) и «женских» (правая рука) фраз: «Кавалер выражает свое пожела­ние более настойчиво... Дама соглашается... Завязывается разговор, он начинает... Она отвечает... Он говорит, вы­ражаясь все более возвышенно... Она отвечает более тепло и одобрительно... Теперь пора танцевать, он просит оказать ему эту честь... Она отвечает согласием... Пара становится в круг и ждет начала танца...»
Интродукция окончена, начинается основная, танце­вальная часть пьесы. Но что это за танец? Композитор не дал здесь никаких прямых указаний, однако музыка такова, что нет никаких сомнений: это вальс! Помните, как сказано у Чайковского: «Потом пара уносится в вихре вальса». Да, «Приглашение к танцу» - это большой развитой вальс, точнее, гирлянда различных по настрое­нию вальсовых эпизодов: громких, бравурных, блестя­щих - и лирических, утонченно-изящных, капризно-прихотливых. Разнообразие и богатство оттенков видно в тех многочисленных музыкальных ремарках, что раз­бросаны в нотах: «блестяще, но грациозно», «страстно», «нежно», «ласково», «шутливо». Можно вспомнить, что вальсовых фигур довольно много. Правда, в наше время большинство танцующих пар знает одну главенствую­щую фигуру - кружение. Но и сегодня знатоки вальса пользуются разнообразными па; тогда же, на заре вальса, их было и того больше. Музыка Вебера как раз отражает это богатство па и фигур.
Все разнообразные эпизоды танца группируются в не­сколько больших разделов. Первый - общая картина ба­ла - начинается блестящей заставкой. Музыка бравур­ная, с горделивыми взлетами. В ней ощущается рыцар­ски-благородное начало. Следуют различные эпизоды, замыкает этот раздел начальный импозантный вальс.
Особенно интересен второй большой раздел танца. После общей картины бала композитор словно показывает нам отдельные вальсирующие пары. Этот вальс - с ха­рактерными и типичными чертами аккомпанемента (не­прерывное повторение формулы «бас - аккорд - ак­корд») и мелодии (в каждом такте - один или два звука), которые станут традиционными для легких и стреми­тельных вальсов XIX века. «Решающий шаг в закреп­лении характера музыки вальса был сделан Вебером в его концертном рондо «Приглашение к танцу»... Обострив ритм и ускорив темп, он придал мелодиям вальса боль­шой размах... Так формировался стиль венского класси­ческого вальса, стремительного и зажигательного, столь романтического по внезапной смене энергического разма­ха и сентиментального сладкого вздоха, безудержной страсти и интимного кокетства» (М.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20