Тихо вокруг,
Лишь ветер на сопках рыдает,
Порой выплывает луна из-за туч,
Могилы солдат озаряет...
Вальс был напечатан и получил большое распростра­нение. Нередко его публиковали и с другими стихами «ура-патриотического» содержания и невысоких поэти­ческих достоинств («В бой за Русь! Вперед! На врага! Честь страны для нас дорога! В деле ратном клад бес­страшный в битве русский молодец солдат!»). Эти тексты далеки от музыки вальса и поэтического замысла его автора. В концертной практике вальс закрепился в орке­стровом варианте под более лаконичным названием «На сопках Маньчжурии».
Второй пик популярности этого вальса пришелся на годы Великой Отечественной войны, когда его стал петь с новым текстом, более близким к оригиналу Шатрова, замечательный певец И. С. Козловский:
Тихо вокруг, сопки покрыты мглой,
Вот из-за туч блеснула луна,
Могилы хранят покой.
Белеют кресты - это герои спят.
Прошлого тени кружат давно,
О жертвах боев твердят.
В этом тексте получили выражение патриотические чувства советских людей, хранящих память о русских солдатах - героях Мукдена. Новый вариант вальса в ис­полнении выдающегося певца встречал у аудитории го­рячий отклик.
Автор вальса И. А. Шатров с первых дней революции служил в рядах Красной Армии в той же должности ка­пельмейстера. В годы Великой Отечественной войны он был удостоен нескольких боевых наград, а после войны много лет руководил оркестром Тамбовского суворовско­го училища. Перу Шатрова принадлежит еще несколько произведений, и среди них - вальс «Голубая ночь над Порт-Артуром», посвященный дальневосточным погра­ничникам. Однако он уступает по художественным до­стоинствам прославленному вальсу «На сопках Маньч­журии».
Вальс «Амурские волны» написал военный дирижер Макс Авельевич Кюсс (1877-1942). Уроженец Шауляя, он учился в Одесском музыкальном училище, после чего служил капельмейстером в различных подразделениях русской армии. В 1903 году он был направлен в 11-й Восточно-Сибирский полк, также принимавший участие в военных действиях на фронтах русско-японской войны. К этим годам и относится создание вальса «Амурские волны», написанного первоначально для военного орке­стра, но изданного в фортепианном варианте и получив­шего именно в таком виде большое распространение. Как оркестровый вальс он стал популярен в 30-е годы.
М. А. Кюсс продолжал после Октябрьской революции военную службу уже в частях Красной Армии, а после демобилизации в 1927 году возвратился в Одессу, где работал педагогом, играл в различных оркестрах. Жизнь музыканта оборвалась трагически: его расстреляли фа­шисты в 1942 году.
Вальс «Амурские волны», как и многие другие подоб­ные произведения, обрел «вторую молодость» в вокаль­ном варианте, когда в послевоенные годы был включен в репертуар Хабаровского военного ансамбля. Особую популярность творению М. Кюсса принесла обработка, сделанная выдающимся хормейстером В. Г. Соколовым, на стихи К. Б. Васильева и С. А. Попова:
Плавно Амур свои волны несет,
Ветер сибирский им песни поет.
Тихо шумит над Амуром тайга,
Ходит пенная волна,
Плещет, величава и вольна.
Именно в этом варианте исполняют вальс «Амурские волны» многочисленные хоровые коллективы. Сохраняет­ся он и в репертуаре духовых оркестров.
Необычна история вальса «Березка». Его биография восходит, к романсу Антона Рубинштейна «Разбитое серд­це», написанному тогда еще молодым, начинающим компо­зитором в 1848 году на стихи поэта Р. Левенштейна (в немецком оригинале). Первый куплет этих несколько мелодраматических стихов начинается строкой, звучащей в русском переводе В. А. Крылова так: «Я видел березку: сломилась она»; в других куплетах говорится о бабочке со сломанным крылом, о лани, которую подстрелил охот­ник, наконец, о юноше с разбитым сердцем. Музыка этого романса не отличается особой глубиной и совершенст­вом, однако не лишена искренности и непосредственности чувств. Она вовсе не вальсовая, хотя и изложена на три четверти.
Прошло немало лет, даже десятилетий, и в начале нынешнего века появились в репертуаре духовых оркест­ров два вальса с одинаковым названием «Березка», с поч­ти одинаковой начальной мелодией, причем не вызывало сомнений, что обе эти мелодии являются вальсовыми переработками музыки романса А. Рубинштейна «Раз­битое сердце». Автором одного вальса был Б. Л. Шил­лер, а другого - Е. М. Дрейзин. Однако вариант Дрейзина представляется более удачным, его мелодия более пластична и выразительна. Кстати, другие темы обоих вальсов уже не связаны с романсом Рубинштейна и впол­не оригинальны; здесь также следует отдать предпочте­ние Е. Дрейзину.
Евгений Михайлович Дрейзин (1878-1932) учился в Московской консерватории. С 1903 года служил в частях русской армии и флота; был также участником русско-японской войны. Вальс «Березка» написан в 1911 году, тогда же напечатан в Иркутске, а затем и в Петербурге. В советскую эпоху Е. Дрейзин был педагогом, руководил самодеятельными духовыми оркестрами, выступал в концертах и как скрипач. Его вальс «Березка» вошел в число популярнейших «старинных вальсов».
Обращает на себя внимание то, что вальс получил на­звание не «Разбитое сердце», не «Сломанная берёзка», а просто «Березка». В этом есть свой смысл: лирическая музыка вальса хоть и связана с мелодией Рубинштейна, но далека от сентиментально-мелодраматической образ­ности стихотворения Левенштейна и больше отвечает опоэтизированному в русском искусстве образу березки как таковой. О том, что этот образ соответствует характе­ру музыки вальса, свидетельствует его дальнейшая судь­ба. В 1943 году хоровую обработку вальса Дрейзина сде­лал Е. Шац; стихи написал А. Безыменский, взявший темой именно красоту и поэтичность березы:
Средь сосен суровых,
Меж темных ракит
В серебряном платье
Березка стоит.
Склонились деревья,
Цветы и кусты
Пред гордым величьем
Ее красоты.
Наконец, балетмейстер Н. С. Надеждина поставила в руководимом ею хореографическом ансамбле «Березка» танец на музыку вальса Дрейзина в обработке Шаца. Как известно, само название ансамбля «Березка» возникло от первого хоровода, поставленного Надеждиной на му­зыку русской народной хороводной песни «Во поле бере­за стояла», и этот хоровод стал своего рода «творческой заставкой» прославленного коллектива. Второй подобной «программной декларацией» ансамбля и его руководителя явился танец «Березка» на музыку Дрейзина. Интересно сравнить обе постановки. Хоровод «Во поле береза стоя­ла» девушки ведут в русских национальных костюмах; в вальсе «Березка» костюмы балетно-стилизованные, а сам танец полон легкости и поэзии, полон девичьего обаяния, что, несомненно, отвечает характеру музыки вальса и тем поэтическим ассоциациям, которые связаны с образом скромной красавицы березки.
Такова цепочка музыкальных событий, связавших романс Рубинштейна «Разбитое сердце», вальс Дрейзина «Березка», его обработку, сделанную Шацем и Безыменским, с хореографической новеллой «Березка» Надежди­ной.
* * *
Огромной популярностью во всем мире пользуется «старинный русский романс», точнее, песня-вальс «Очи черные». Стихи этой песни написал украинский поэт Е. Гребенка, опубликовавший их в 1843 году на русском языке; предполагается, что он же сочинил или «подобрал» первоначальную мелодию песни. С течением времени в эту мелодию постепенно вносились изменения, пока она не при­няла ныне известный вид.
Песня «Очи черные» попала в репертуар цыганских певцов и хоров, где ее очень любили и часто пели. Поэтому в ряде изданий ее жанр определялся как старинный цыганский романс.
Существует, однако, и другая версия возникновения песни «Очи черные». Сочинил ее кубинский композитор, гитарист и пе­вец Синдо Гарай. В интервью, помещенном в одном из журналов в 1960 году, ныне покойный Синдо Гарай (а умер он в возрасте за 100 лет) сказал: «Песня «Очи черные» была сочинена мною в 1898 году для одной черноглазой кубинки». Сам Синдо Гарай много раз пел эту песню под гитару, и вскоре она распространилась во многих странах, достигнув и далекой России.
Возможно, что от соединения стихов украинского поэта с ме­лодией кубинского музыканта возник один из многочисленных вари­антов песни «Очи черные». Наибольшую известность приобрел ва­риант Федора Ивановича Шаляпина; пластинка с записью песни «Очи черные», напетая великим певцом, разошлась по всему миру, что и было одной из причин столь широкой популярности этого вальса.

Два вальса Шостаковича
Дмитрий Дмитриевич Шостакович был одним из зачина­телей советской киномузыки, и первыми его значитель­ными произведениями в этой новой области творчества явились партитуры, созданные для кинокартин «Златые горы» (1931) и «Встречный» (1932).
Герой картины «Златые горы» - темный, забитый нуждой крестьянин Петр, пришедший в 1914 году в Пе­тербург на заработки; его мечта - поднакопить деньжат, вернуться в деревню, поправить свои дела и в конце кон­цов разбогатеть. Но, попав на машиностроительном заводе в среду революционно настроенных питерских рабочих, Петр становится сознательным пролетарием и принимает участие в забастовочной борьбе.
В музыке фильма «Златые горы» особенно важны два вальса, рисующие русский заводской быт, картину жизни питерской рабочей окраины. Один - это подлинная пе­сенка-вальс рабочей заставы «Когда б имел златые горы». Давшая картине ее символическое название, она выра­жает мещанскую мечту Петра о богатстве. Другой вальс - большой концертно-танцевальный - также связан, но более обобщенно, с тем же вначале ограниченным миром интересов Петра.
Автор монументальных трагедийных симфоний и мно­гих других философски-масштабных полотен, Шостакович не раз высказывал мысль о том, что хотел бы писать му­зыку и иного характера - легкую, широкодоступную. Это композитору удалось во многих произведениях - от опе­ретты «Москва, Черемушки» до целого ряда вальсов из кинокартин и балетных сюит. Прекрасным образцам лег­кой музыки, созданной рукой большого художника, и является вальс из «Златых гор» - великолепная сти­лизация под «старинные вальсы», распространенные в русском городском быту. Можно даже точно указать объект подражания: первая тема вальса Шостаковича очень похожа на первую тему (вальс № 1) вальса Э. Вальдтейфеля «Весенние цветочки» (соч. 148). Но советский композитор не просто «списал» мелодию фран­цузского композитора: внеся некоторые тонкие изменения в ее интонационный строй, изложив ее в миноре, а не в мажоре, Шостакович создал новую тему, которую и развил по-новому: все дальнейшее в вальсе «Златые горы» ниче­го общего с вальсом «Весенние цветочки» не имеет. От­толкнувшись от одной темы вальса Вальдтейфеля как от характерного образца, Шостакович создал вполне ориги­нальный вальс, несомненно стоящий по своим художест­венным достоинствам - богатству и выразительности мелодий, гармонии, инструментовки, симфоническому току музыки, нестандартной форме, далекой от тради­ционной цепочки из пяти вальсов, - намного выше орди­нарного вальса Вальдтейфеля.
После нескольких вступительных тактов звучит на­чальная тема вальса «Златые горы», мелодию которой играет гавайская гитара. Это была тогда модная новин­ка эстрадной музыки, и Шостакович поступил очень сме­ло, включив ее в симфоническую партитуру. В плыву­щих звуках гавайской гитары, в ее скользящих ин­тонациях есть нечто примитивно-чувствительное, и этой краской композитор как бы предупреждает, что вальс будет именно такой, «садово-развлекательный», во вкусе весьма ограниченной в своих потребностях аудитории. Также и саксофоны, солирующие в среднем разделе валь­са, привносят в музыку свою долю «легкожанровости». Щедро воспользовался Шостакович и другими красками симфонического оркестра; здесь арфа, ксилофон, коло­кольчики, бас-кларнет. Эпизоды вальса разнообразны - от «лирически-душещипательных» (та же мелодия га­вайской гитары) до импозантно-торжественных («гро­могласная» мелодия труб). Первая минорная тема не определяет характер всего вальса, звучащего в целом очень светло и радостно. Даже эта минорная тема, словно забыв о гавайской гитаре, включается в общую яркую гамму красок и появляется в финальном эпизоде в ма­жорном варианте в мощном звучании всего оркестра, завершая вальс высокой праздничной нотой. В целом вальс «Златые горы» не только успешно сыграл свою роль в кинокартине, но и занял достойное место на кон­цертной эстраде как прекрасный образец легкой симфо­нической музыки.
Стилизацией под старину является и вальс Шоста­ковича из кинокартины «Пирогов» (1947). Этот биографи­ческий фильм рассказывает о деятельности знаменитого русского врача-хирурга Николая Ивановича Пирогова в 40 - 50-х годах прошлого века. Есть в картине такая сцена. В Петербурге разразилась в 1848 году эпидемия холеры; Пирогов много трудился, чтобы победить страш­ного врага, много сил потратил и на борьбу с врагами иного рода - консервативным и реакционным лейб-меди­ком Ланге и его приспешниками. Но вот холера побежде­на, и Пирогову удалось урвать немного времени для от­дыха: вместе со своими верными помощниками сестрой милосердия Екатериной Ивановной и молодым медиком Федей он отправился за город; друзья плывут на лодке по реке, сидят на берегу, удят рыбу; издали доносятся звуки вальса. Затем Пирогов садится в коляску и направ­ляется в город; дорога пролегает через парк, здесь много гуляющих, звуки вальса становятся все громче; вот уже видна эстрада - вальс звучит в полный голос. На эстраде - оркестр, но не духовой, что стало традицион­ным на рубеже XIX и XX веков, а так называемый «салонный», близкий к симфоническому; именно такого типа оркестр играл в те годы на знаменитой эстраде Павловского вокзала в Петербурге.
Создавая вальс для кинокартины «Пирогов», Шоста­кович решал творческую задачу, близкую той, которая стояла перед ним в картине «Златые горы»:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20