я с ней видался часто, дружески, но уже не было прежней поэзии и прежнего увлечения».
В 1844 году Глинка поехал во Францию, затем в Ис­панию, а когда возвратился в 1847 году в Россию, преж­ние отношения с Екатериной Ермолаевной Керн не возоб­новились.
Вальс
Прекрасным памятником дней поэтической влюблен­ности Глинки остались несколько его произведений, сре­ди которых два принадлежат к числу высших творческих достижений композитора. Одно из них - романс «Я пом­ню чудное мгновенье». Стихи эти, как уже говорилось, Пушкин посвятил Анне Петровне Керн. Романс на эти стихи Глинка написал для Екатерины Керн. Другое про­изведение - «Вальс-фантазия», сочиненный в 1839 году как пьеса для фортепиано. Глинка пишет:
«Е. К. выбрала из сочинений Кольцова и переписала для меня романс «Если встречусь с тобой»,- я его тогда же положил на музыку. Для нее написал Valse-fantaisie, хотя напечатанные экземпляры и посвящены Д. Стунееву».
Имя Екатерины Керн не было поставлено на нотах потому, что Глинка не хотел афишировать их отношения, оберегал его от пересудов.
Когда пишут о «Вальсе-фантазии», то, как правило, отмечают, и с этим нельзя не согласиться, что в его му­зыке, в его художественных образах нашли отражение привлекательный облик Екатерины Керн и чувства поэти­ческой увлеченности, владевшие в ту пору Глинкой. Однако значение «Вальса-фантазии», этой лирической страницы в дневнике композитора, неизмеримо шире: чувства и настроения, в нем выраженные, характерны не только для людей глинкинской эпохи, они волнуют и нас сегодня.
«Вальс-фантазия» - довольно развитая пьеса, целая гирлянда вальсовых эпизодов различного характера. Но конструкция не ланнеровско-штраусовская; здесь нет цепочки нескольких четко отграниченных вальсов. Своеобразный «вальсовый сюжет» разворачивается в не­прерывном движении музыкальных мыслей; в чередова­нии вальсовых эпизодов проглядывает не строгая схема, оно обусловлено свободной творческой фантазией компо­зитора.
Вслушаемся в музыку вальса. Несколько вступитель­ных тактов; это призыв к вниманию, это краткая заставка, лишь задающая тон, темп и характер последующему движению музыки. Следует первая вальсовая тема, основная во всем произведении, много раз повторяющаяся, про­низывающая всю музыку пьесы, цементирующая отдель­ные эпизоды в единое целое.
Эта главная тема - одна из гениальных творческих находок Глинки. Именно она выражает господствующее чувство любовной тоски, элегической грусти, романти­ческой неудовлетворенности, так характерное для общего тонуса «Вальса-фантазии»; именно к этой мелодии могут быть отнесены упоминавшиеся слова А. П. Керн: «...и го­вор нежной страсти, и меланхолия, и грусть, и милое, неуловимое, необъяснимое, но понятное сердцу».
Один из характерных признаков этой темы - трехтакт­ное строение фраз. Уже говорилось о том, что трехдоль­ность вальса (счет «на три») создает эффект вращения. Но в подавляющем большинстве европейских вальсов трехдольные такты группируются в двух-, четырех-, восьмитактные, так называемые квадратные построения. В «Вальсе-фантазии» же господствуют не квадратные, а трехтактные структуры; счет «на три» проявляется не только в такте, но и во фразе, отчего получается ори­гинальный эффект «двойного кружения».
Такой прием - не случайный каприз композитора: если в немецкой «квадратности» выявляется четкая пря­молинейность, то в трехтактных фразах Глинки прогля­дывают такие черты, как славянская мягкость, душевная отзывчивость, деликатность.
Лирический характер основной темы «Вальса-фанта­зии» оттеняется перемежающими ее различными, нередко скерцозными эпизодами; не случайно жанр этой пьесы иногда определялся самим Глинкой как скерцо. Среди этих различных эпизодов следует отметить две особенно впечатляющие страницы вальса. Одна - та, где звучит мажорная мелодия тромбона (Глинка использовал его здесь как инструмент мелодический, поющий); ему от­вечают деликатные реплики валторны, приводящие к эпизоду (струнные и фагот), минорная музыка которого полна неотразимого обаяния, - словно промелькнул за­думчиво-нежный девичий образ.
Другая страница примечательна тем, что основной лирико-элегический образ, довольно долго отсутствовав­ший, уступивший место действия эпизодам скерцозно-танцевальным, неожиданно вторгается в трепетном звуча­нии гобоя и фагота. Словно в минуту веселья и увлече­ния танцем вдруг защемила сердце мысль о страданиях неразделенной любви. Мелодию гобоя и фагота подхваты­вают другие инструменты, и вот уже весь оркестр играет главную тему в драматизированном виде; это кульминация всей пьесы. Следует заключительный раздел вальса с новой мелодией, изящно-прихотливый характер которой, подчеркнутый нежным звоном треугольника и легкими фанфарами труб, снимает напряженность драматической кульминации.
Здесь проявилась одна из важных особенностей твор­чества Глинки, не склонного к романтическим преувели­чениям. Партитуре «Вальса-фантазии» свойственны не­обычайная уравновешенность, гармоничная целостность.
В самых последних тактах вальса проводится в послед­ний раз главная лирико-элегическая тема, но не целиком, а лишь своим начальным, наиболее характерным, щемя­щим мотивом, и не в темпе вальса, а замедленно, как грустное воспоминание. Стремительный пассаж, словно отвечающий самым начальным вступительным тактам, заключает всю композицию - вальс окончен.
Постлюдия
«Вальс-фантазия» Глинки - первый в русской музыке и выдающийся по своим художественным достоинствам симфонический вальс. До Глинки и параллельно с ним русскими композиторами было написано немало фортепианных и вокальных вальсов, не подымавшихся, од­нако, выше уровня музыки бытового назначения. Если быть точным, то и Глинка еще до «Вальса-фантазии» на­писал один оркестровый довольно развитой и очень хоро­ший по музыке вальс: он звучит во втором действии оперы «Иван Сусанин», в сцене польского бала. Но этот изящный польский по колориту вальс - театрально-ба­летный. А «Вальс-фантазия» - произведение концертно-симфоническое и очень русское по характеру музыки.
Свой симфонический облик «Вальс-фантазия» обрел не сразу. Первоначально, в 1839 году, он был написан Глин­кой, как уже говорилось, для фортепиано. Но тогда же дирижер концертов в Павловске Йозеф Герман сделал переложение вальса для оркестра, опираясь на традиции Ланнера и Штрауса: он разбил «Вальс-фантазию» на четыре вальса, придал музыке нарядность и блеск (в пар­титуре использованы даже тарелки и большой барабан), подчеркнул черты танцевальности в ущерб поэтичности. Но Глинка, как видно, одобрил работу Германа. В «За­писках» об этом сказано:
«Из Болеро я сделал целую пьесу для фортепиано. Герман переложил его очень удачно на свой оркестр, равно как и вальс Fantaisie... Обе эти пьесы были чрез­вычайно любимы публикой. Наша братия по сему слу­чаю оставалась несколько дней в Павловске, где мы очень весело провели время».
Герман исполнял в Павловске пьесу Глинки под наз­ванием «Меланхолический вальс», а на обложке его пар­титуры написал: «Инструментован по указаниям компо­зитора». Сам Глинка нередко называл его «павловский вальс».
В 1845 году, находясь в Париже, Глинка задумал по совету друзей дать концерт, чтобы познакомить парижан со своей музыкой. Концерт этот состоялся 10 апреля в зале Герца. В программе, по традиции тех времен, были произведения не только Глинки, но и других композиторов: Россини, Доницетти. Из пьес самого Глинки прозву­чали Краковяк из оперы «Иван Сусанин», Марш Черно­мора из оперы «Руслан и Людмила», романс «Желание» («О, если б ты была со мной») и «Вальс-фантазия», наз­ванный в афише «Скерцо». Концерт прошел с большим успехом, сам Глинка писал из Парижа: «52 музыканта итальянского оркестра разыграли мои пьесы превосход­но, и они были приняты публикой очень, очень благо­склонно, в особенности Скерцо (мой Павловский вальс) чрезвычайно понравился». Для этого парижского концер­та Глинка тогда же сам инструментовал «Вальс-фанта­зию», но партитура эта, к сожалению, затерялась и до нас не дошла.
Наконец, на склоне жизни, приводя свои произведе­ния в порядок, Глинка еще раз обратился к «Вальсу-фан­тазии» и создал его третий симфонический вариант, ныне нам известный. В этой последней редакции полностью сохранена музыка вальса, его форма и конструкция, но значительно изменены фактура и инструментовка, уси­лены приемы симфонического развития, разработки те­матического материала. Состав оркестра у Глинки очень скромный (никаких тарелок и большого барабана, кото­рые были у Германа!), фактура прозрачна, инструментов­ка тонка и изящна. Как писал Глинка, «никакого расчета на виртуозность (кою решительно не терплю), ни на огромность массы оркестра».
Если первоначальная фортепианная версия «Вальса-фантазии» была негласно посвящена Екатерине Керн, а гласно - Д. Стунееву, то третью, окончательную симфоническую редакцию Глинка посвятил «старому другу К. А. Булгакову» (это был певец-любитель, с успе­хом исполнявший романсы Глинки). Посылая Булгакову ноты, Глинка писал: «Эта музыка напомнит тебе дни любви и молодости».
В последние годы жизни в Петербурге Глинка встре­чался с Анной Петровной Керн, теперь уже, во втором браке, Марковой-Виноградской, встречался и с Екатери­ной Ермолаевной Керн, в замужестве Шокальской. Со­хранилась дружба, сохранились воспоминания молодости и прекрасный музыкальный памятник тех незабываемых дней - вдохновенный «Вальс-фантазия».
Глинке не довелось услышать в оркестровом звучании «Вальс-фантазию» в его последней редакции. Работа была завершена композитором в марте 1856 года, в апреле он уехал в Берлин, где через несколько месяцев и умер. Между тем с 1856 года десять лет подряд проводил в Павловске летние концертные сезоны Иоганн Штраус, очень любивший музыку Глинки, много исполнявший его произведения, и особенно охотно - «Вальс-фанта­зию». Достоянием большой концертной эстрады этот прекрасный вальс стал только в наше время. Сейчас «Вальс-фантазия» - одна из любимейших пьес популяр­ной симфонической музыки.
* * *
Русский князь Юрий Николаевич Голицын (1823-1872) - ори­гинальная личность, прославившаяся многими чудачествами, - был одаренным музыкантом, композитором и хормейстером. Во время пребывания в Лондоне в конце 50-х годов прошлого века Голицын познакомился с А. И. Герценом, оказавшим на него огромное влия­ние. Голицын посвятил ему свой «Герцен-вальс» (для фортепиано в 4 руки), который несколько раз исполнил в лондонских концертах с большим успехом. В письмах Герцена тех лет то и дело встречает­ся: «Голицын... поднес мне Herzen-Valse - ну, я и растаял»; «Голицын дает концерт в пользу Гарибальди, 120 поют - 1200 слу­шают - музыка играет Herzen-Valse a quattre patty»; «Концерт Голицына очень хвалят «Times» и другие журналы, Герцен-вальс произвел фурор».

Вальс у Чайковского
...Танцевальные ритмы в музыке Чайковского, и особенно его вальсы, заслуживают крайне внимательного и вдумчивого отношения к себе... Чайковский любил часто пользоваться формулой вальса и претворял ее с изумительной гибко­стью, легкостью и остроумием...
Б. Асафьев
- Вальсы я могу сочинять сколько угодно, - сказал Петр Ильич Чайковский в разговоре со своим другом крити­ком Г. А. Ларошем. Действительно, композитор обращал­ся к жанру вальса очень охотно, используя его в самых различных «музыкальных ситуациях». Вальсы встречают­ся в операх и балетах, симфониях и сюитах Чайковского, среди его фортепианных и скрипичных пьес, романсов и песен. Перелистаем некоторые страницы вальсовой му­зыки великого композитора.
Опера «Евгений Онегин»... В романе Пушкина есть описание нескольких балов и упоминаются танцы, кото­рые там танцевали. Вот, например, Татьяну привезли «в Москву, на ярмарку невест»:
Ее привозят и в Собранье.
Там теснота, волненье, жар,
Музыки грохот, свеч блистанье,
Мельканье, вихорь быстрых пар...
……………………………………..
Шум, хохот, беготня, поклоны,
Галоп, мазурка, вальс...
Особенно подробно описан бал у Лариных в день име­нин Татьяны:
Однообразный и безумный,
Как вихорь жизни молодой,
Кружится вальса вихорь шумный;
Чета мелькает за четой.
К минуте мщенья приближаясь,
Онегин, втайне усмехаясь,
Подходит к Ольге. Быстро с ней
Вертится около гостей,
Потом на стул ее сажает,
Заводит речь о том, о сем;
Спустя минуты две потом
Вновь с нею вальс он продолжает;
Все в изумленьи. Ленский сам
Не верит собственным глазам.
В этой строфе не только нарисована колоритная кар­тина провинциального помещичьего бала, но и дана за­вязка драмы, приведшей к гибели Ленского на дуэли. И происходит это, по Пушкину, на фоне вальса, чем Чайковский не преминул воспользоваться. Если испол­нить только симфоническим оркестром вальс из картины «Бал у Лариных», то он воспримется как вполне самостоятельная бально-танцевальная пьеса с чередованием различных контрастных эпизодов, блестяще-помпезных в начале и конце и изящно-прихотливых в середине. Но Чайковский - композитор-драматург - развертывает вместе с музыкой вальса целую оперную сцену, полную характерных бытовых деталей.
Вступление, начинающее вальс, передает суету и оживление, возбужденно-радостное ожидание праздника, нарастающий шум предстоящего бала. Но вот грянул вальс, молодежь танцует, папаши и мамаши смотрят на вальсирующих. Пожилые помещики говорят о своих охотничьих делах - и в мелодию вальса вплетаются фанфары охотничьих рогов; в ответ слышна реплика по­мещичьих жен, осуждающих охотничьи увлечения сво­их мужей. Девчонки (так у Пушкина!) благодарят Рот­ного, приведшего на бал «музыку полковую»: «Ах, Три­фон Петрович! Как милы вы, право, мы так благодарны вам!» А вальс все звучит...
Среди танцующих - Онегин и Татьяна. Маменьки об­ращают на них внимание и начинают судачить: «Ну же­нишок! Как жалко Танюшу! Возьмет ее в жены и будет тиранить! Он, слышно, игрок!» Онегину неприятны эти пересуды;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20