С.К. Кольцо, звякнув, упало на пол. Сколько раз Сильви обвиняла свою маленькую дочь в том, что та украла этот изумруд! Несправедливые наказания, гнев, обида, стыд – все эти чувства всколыхнулись в памяти Катрин.
Она долго смотрела на кольцо.
Откуда оно у Алексея Джисмонди? Зачем он прислал кольцо ей и почему так внезапно уехал?
В записке говорилось: «Постарайся меня понять». Что именно она должна понять?
А ведь он приезжал не просто так, а ради портрета Сильви. Как она могла об этом забыть? Сама Катрин для него ровным счетом ничего не значит – обычное знакомство в чужом городе. А тут еще это кольцо… Катрин вспомнила, что среди драгоценностей, оставшихся после Сильви, этого перстня не было.
Неужели ей так никогда и не выбраться из паутины, которой оплела ее Сильви?
Катрин долго сидела не двигаясь. Думала о матери, об Алексее. Тело ее содрогалось от рыданий.
Потом, охваченная недобрым предчувствием, она схватила телефонную трубку и позвонила в отель.
– Мистер Джисмонди съехал, – жизнерадостным голосом сообщил ей портье.
– Он не оставил адрес? – спросила Катрин с замиранием сердца.
– Минуточку.
Катрин ждала, изо всех сил вцепившись пальцами в трубку.
– Да, мистер Джисмонди вернулся в Рим. – И портье по буквам произнес адрес.
– Спасибо, – слабым голосом ответила Катрин.
Внутри у нее все сжалось. Она с трудом встала, подошла к окну, посмотрела на безмятежную улицу, а затем, резко развернувшись, поднялась в спальню дочери.
– Ну все, солнышко, твоя мечта осуществилась, – с искусственной веселостью объявила она. – Собирай вещи, мы едем в Рим.
Натали смотрела на нее, словно на божьего ангела, спустившегося с небес.
25
Рим. Яркое солнце, лепные фонтаны, узкие переулки, величественные площади, потрескавшиеся фрески. Все здесь дышало стариной, повсюду людские толпы, оживленные лица, гудение автомобильных клаксонов.
Натали пребывала в постоянном возбуждении – трещала без умолку, то и дело бросалась обнимать мать, восторженно сжимала ей руку. Девочка влюбилась в Рим с первого взгляда.
А Катрин никак не могла понять, почему ее так долго пугал этот город.
Они остановились в отеле «Вилла Медичи» на площади Тринита-деи-Монти. Позавтракали в ресторане на крыше, любуясь панорамой города.
Затем Катрин спустилась в номер и, глубоко вздохнув, позвонила графине. Ей пришлось немного подождать, потом в трубке раздался постаревший, но очень знакомый голос. Графиня чуть не задохнулась от счастья. Сказала, что немедленно вышлет шофера.
Катрин поблагодарила, но попросила отложить встречу до завтра. Трубку схватила Натали и стала разговаривать с бабушкой. Сначала она явно стеснялась, потом просияла от удовольствия. Катрин уже сама плохо понимала, почему так долго тянула с этой поездкой.
Следующий звонок был еще труднее. Что она скажет Алексею, да еще в присутствии Натали? Нет, лучше подождать до вечера.
Вдвоем с дочерью они отправились на прогулку – спустились по Испанским ступенькам в лабиринт старинных улочек. Катрин сама не заметила, как они оказались перед ночным клубом, где она в последний раз видела Карло. Непроизвольно передернувшись, она отвернулась и посмотрела на освещенную ярким солнцем улицу. В сияющей витрине отразилось ее лицо. Это была уже не прежняя Катрин, испуганная девочка, страшащаяся собственного желания, не понимающая, в какой роковой зависимости она оказалась от мужчины, пробудившего в ней эти желания. Она тогда боялась и голоса своего тела, и того, что этот голос не будет услышан. Это был кошмарный капкан, в котором жажда любви сливалась с жаждой наказания.
Куда исчезла та, былая Катрин? Когда это произошло? Наверное, не сразу, а постепенно. И последним этапом избавления было решение приехать в Рим, разыскать мужчину, которого Катрин почти не знала, но во что бы то ни стало хотела узнать как можно лучше. И будь что будет.
Катрин смотрела на свое отражение в стекле и думала, что французы сказали бы про нее со свойственной им деликатностью: une femme d'un rerfain age. Да, она уже не юна, но зато достигла полного расцвета. Ее волосы вспыхивали на солнце золотистыми искорками. Линии лица стали тоньше и четче, и от этого глубоко посаженные глаза казались еще крупнее. Женщина в бледно-розовом платье, раздуваемом легким ветерком. Рядом с женщиной – темноглазая девочка. Нет, Катрин десятилетней давности была совсем не такой.
– Здесь я видела твоего отца в последний раз, – сказала она вслух.
– И что он здесь делал?
Катрин засмеялась:
– Развлекался. Играл в рулетку.
Она произнесла эти слова без малейшего затруднения.
– Как он выглядел?
– Был очень возбужден и очень красив. Прямо как ты сейчас. – Помолчав, она добавила: – Он вообще был очень хорош собой.
Натали искоса взглянула на мать.
– Значит, вы были великолепной парой, – с важным видом произнесла она слова, явно вычитанные в каком-нибудь журнале. – Я очень рада, мамочка, что ты приехала со мной сюда.
– Я тоже рада. – Катрин обняла дочь за плечи. – Пойдем посмотрим на дом, где мы жили.
Она привела Натали к дому, находившемуся неподалеку от Капитолия – тому самому дому, где прошли первые пять лет жизни девочки. Катрин рассказывала ей о первых няньках, о прогулках, о том, как Карло возился и играл со своей маленькой дочуркой. Они сидели в кафе на Пьяцца Навона, ели мороженое и разговаривали. Натали заплакала, и Катрин обняла ее. Жакоб мог бы гордиться своей дочерью. Как я могла так долго мучить ребенка, думала она. Ведь я сама так любила своего отца…
В Риме все выглядело иначе – яснее, отчетливее и проще. Воспоминания, окутанные мстительными тенями, утрачивали тут свою зловещую силу.
Вечером Катрин позвонила из гостиницы к Алексею домой. Когда в трубке раздался женский голос, она судорожно сглотнула и, собрав все свое мужество, попросила синьора Джисмонди. Женщина ответила, что хозяина нет в Риме, он вернется через день, а то и через два. Катрин не стала называться – не хотела изводить себя ожиданием звонка, которого может и не последовать.
На следующий день мать и дочь отправились в палаццо Буанатерра, находившийся в 90 километрах от города. Натали ужасно нервничала.
– А что я ей скажу? В жизни не разговаривала с настоящей графиней.
Взволнованно накручивая на палец прядь волос, она жалобно посмотрела на Катрин.
Та рассмеялась:
– Что-то я не заметила, чтобы ты стеснялась разговаривать с принцессой.
– Мама, но Матильда – это совсем другое дело, – укоризненно сказала Натали.
Катрин попробовала ее успокоить – переключить внимание девочки на живописные пейзажи, горы, деревья, цветы, синеву Средиземного моря.
Заодно это помогло и ей самой подавить тревогу. В конце концов чего ей опасаться? Графиня – всего лишь одинокая старая женщина, которая хочет повидаться с единственной внучкой. Она не монстр, не привидение и не тень своего покойного сына. Все это Катрин напридумывала когда-то себе сама.
И она была права. Палаццо выглядел точно так же – обширный дворец в стиле барокко с великолепными фонтанами и садами. Но хозяйка всего этого богатства, окруженная целым сонмом слуг, оказалась обычной сморщенной старушкой, которая, увидев Натали, сразу же залилась слезами.
– Che bella. Bellissima.
Она расцеловала внучку в обе щеки. Катрин тоже удостоилась поцелуя, но старушку интересовала только Натали. С ней графиня говорила на английском, тщательно подбирая каждое слово; в честь девочки была устроена обзорная экскурсия по дворцу; для Натали здесь была приготовлена специальная комната, все заваленная игрушками, куклами и книжками. Казалось, графиня собирала все это для своей внучки год за годом. В саду подавали самое разнообразное мороженое, в траве резвились очаровательные щенки.
Натали вовсю наслаждалась жизнью, а графиня и Катрин наблюдали за ее восторгами.
– Спасибо тебе, что привезла ее, – сказала графиня, чуть наморщив крючковатый породистый нос. – Спасибо.
– Простите, что не сделала этого раньше, – смущенно пробормотала Катрин.
Графиня бросила на нее проницательный взгляд.
– Знаешь, Катрин, я ведь никогда не испытывала иллюзий по поводу того, каким Карло был мужем.
Катрин удивленно приподняла брови. Неужели свекровь обо всем догадывалась?
– Мужчины рода Буонатерра… – продолжила графиня и неопределенно взмахнула рукой. – Как бы тебе сказать… Впрочем, Карло всегда был примерным сыном. И он очень любил Натали. Как бы я хотела, чтобы он увидел ее сейчас. Я до сих пор скорблю о нем. – На глазах у нее выступили слезы. – Я надеюсь, что ты позволишь девочке немного пожить у меня?
Она умоляюще посмотрела на Катрин и, не дав ей времени ответить, окликнула внучку по-английски:
– Натали, иди сюда. Я хочу тебе кое-что показать. Думаю, твоей маме это тоже будет интересно.
Они поднялись по просторной лестнице на второй этаж. Графиня ступала плавно и величественно, постукивая тростью; спину она держала очень прямо.
На втором этаже находилась библиотека, где Катрин доводилось бывать и раньше. Здесь ничего не изменилось: тяжелые фолианты выглядели так, словно их никто не раскрывал сотню лет, из высоких окон открывался умопомрачительный вид на горы и море.
Графиня усадила мать и дочь в кресла и положила на стол четыре альбома в кожаном переплете. В первом оказались старинные фотографии. Медленно переворачивая страницы, графиня рассказывала внучке о ее предках из рода Буонатерра. Она говорила о придворных интригах, о борьбе за власть; девочка слушала затаив дыхание. На душе у Катрин сделалось тревожно – магия истории древней Европы явно действовала на ребенка. Этого-то Катрин и боялась.
Ощутив приступ паники, она уже готова была схватить Натали за руку и броситься бежать. Бежать, скрыться, исчезнуть – как это однажды уже произошло.
Тут Натали вдруг рассмеялась.
– Какой смешной!
Она показала на маленького человечка в военной форме, сидевшего верхом на коне.
Катрин удивленно взглянула на дочь и расслабленно откинулась на спинку кресла. Судя по всему, она недооценивала Натали, недостаточно верила в нее. У девочки вполне сформировался характер, она судит обо всем сама и очень мало похожа на свою мать.
Она – это не я, она совсем другая, мысленно повторяла Катрин.
Во втором альбоме были собраны фотографии Карло. Вот он – маленький мальчик рядом с элегантной молодой графиней. Натали смотрела во все глаза. Катрин тоже затаила дыхание, разглядывая запечатленную в снимках историю жизни своего мужа. Карло на пляже, у него длинные вьющиеся волосы до плеч. Карло верхом на пони. А вот ему уже двенадцать, он в школьной форме и очень похож на Натали.
На следующей странице – и это застало Катрин врасплох – были свадебные фотографии. Юная сияющая невеста в сказочном платье с улыбкой смотрит в объектив. Рядом – Карло, темноволосый красавец. Его рука у нее на плече. А вот они кружатся в танце, на его губах играет ироническая улыбка.
– Великолепная пара, – прошептала Натали.
– О да! – охотно подхватила графиня. – Самая красивая пара на свете.
Она улыбнулась невестке.
Катрин отвела глаза, но тут же вновь стала рассматривать фотографии. Матильда, Лео, Порция, Жакоб. Крошечная Натали на руках у отца. Хохочущий Карло подбрасывает дочку в воздух – это ее первый день рождения. Настоящая семейная идиллия.
Фотографии так обманчивы, думала Катрин.
И все же они говорили о многом – о том, что она совсем забыла. Роковой финал окрасил всю предшествующую историю в мрачные краски.
Зато Натали воспринимала эту историю совсем иначе.
– А почему у нас нет этих фотографий? – сварливо спросила она.
– Мы обязательно сделаем себе копии, деточка, – успокоила ее Катрин.
– Обещаешь?
Катрин кивнула.
Натали просияла довольной улыбкой.
Ночевать они остались в палаццо.
На следующий день после завтрака Катрин повела дочку в маленькую часовню – прогуляться.
– Сфотографируй меня здесь, – попросила Натали, протягивая матери фотоаппарат.
Катрин щелкнула затвором, улыбнулась.
– Ты рада, что мы сюда приехали?
Девочка кивнула.
– Знаешь, графиня попросила меня остаться здесь на несколько дней, а то и на неделю. Говорит, что мы съездим к морю.
Она смотрела на мать вопросительно.
Катрин глубоко вздохнула.
– А ты хочешь остаться?
– Не знаю, – нерешительно ответила Натали, по-прежнему глядя на мать.
– Если хочешь – оставайся.
Катрин попыталась улыбнуться, и это получилось у нее неплохо.
– Ну ладно, на несколько дней. Познакомлюсь с ней поближе. Она такая забавная старушка.
Катрин засмеялась:
– Твоя бабушка будет в восторге.
– А ты останешься?
– Пожалуй, нет. У меня в Риме кое-какие дела. Нужно походить по галереям, осмотреться. Я заеду за тобой, как только тебе тут надоест.
Натали хитро прищурилась:
– И наверняка ты увидишься с сеньором Джисмонди.
Катрин вспыхнула:
– Очень может быть.
– Замечательная идея, – хихикнула Натали.
– Ну, если ты меня благословляешь… – лукаво произнесла Катрин.
Вернувшись в Рим, она немедленно позвонила Алексею. Тот же женский голос ответил, что синьора Джисмонди дома нет. Он придет вечером, около девяти.
Катрин повесила трубку. До вечера оставалось много времени. Она приняла душ, надела платье с элегантным черно-белым узором, короткий пиджак. Ее одолевало нетерпение. Нужно увидеться с ним как можно скорее, увидеться и все выяснить. Что именно выяснить, она и сама не знала. Пусть объяснит все толком – и про себя, и про кольцо.
Она посетила несколько галерей: в палаццо Барберини, где выставлены картины Липпи и Рафаэля идти было уже поздно, поэтому она отправилась к Капитолию, погуляла по площади, чувствуя себя обычной туристкой. Хотя, пожалуй, не совсем – римские достопримечательности были ей хорошо знакомы, но она как бы видела их иными глазами. Она долго блуждала по лабиринту кривых улочек, вышла на Пьяцца Навона, посидела в кафе над Фонтаном Четырех Рек. Церковные колокола отзвонили восемь раз. Пора возвращаться в отель, снова звонить Алексею.
Она вышла на улицу, рассеянно посмотрела на табличку с названием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52