Она не заметила, как вошел Томас Закс. Он стоял рядом, голубые глаза ярко поблескивали из-под аккуратно расчесанных седых волос.
Закс был в сером костюме и светлой водолазке – в этом наряде он выглядел моложе, но и внушительнее, чем накануне.
Катрин кивнула, ее взволнованное лицо озарилось робкой улыбкой.
– Вот видите, я пришла…
– Меня это радует, – ответил он, так и не дождавшись продолжения. – Что я могу для вас сделать?
Катрин запнулась, не зная, с чего начать.
– Надеюсь, я вам не помешала.
Ей впервые пришло в голову, что у него скорее всего есть жена, семья.
– Совсем чуть-чуть. Телефонные разговоры подождут, а первая деловая встреча назначена у меня на обеденное время. – Он окинул ее зорким взглядом. – Может быть, вы хотели бы для начала перекусить? Допустим, горячий шоколад с тостом?
Не дожидаясь ответа, Закс дернул за длинный шнур и отдал моментально появившемуся дворецкому соответствующие указания.
– А теперь, Шаци, расскажите мне, что стряслось. Только всю правду, пожалуйста. Полагаю, вы пришли не для того, чтобы потакать стариковским прихотям.
Он ласково улыбнулся и выжидательно замолчал.
– Брат не захотел, чтобы я у него жила, – выпалила Катрин. – Понимаете… Я убежала из дома и…
Она поведала ему всю свою историю – не слишком складно, но зато весьма эмоционально. Никогда в жизни она ни с кем не разговаривала так открыто, даже с отцом. Когда Катрин закончила свой рассказ, ее всю трясло.
– Бедная девочка, – вздохнул Томас Закс. – Пойдемте, выпьете горячего какао, и сообразим, как с вами быть.
Оказалось, что в углу чудодейственным образом появился круглый столик, накрытый для завтрака.
– Скажите, Шаци, какой помощи вы от меня ожидаете?
– Не знаю. – Катрин энергично помотала головой, прядь длинных каштановых волос упала ей на глаза.
– Может быть, я могла бы у вас остаться? – умоляюще прошептала она.
– Скажите мне честно, сколько вам лет?
Катрин опустила глаза.
– Тринадцать. Извините, что я вас вчера обманула.
Он улыбнулся.
– Ничего. Женщины редко говорят правду о своем возрасте – сначала прибавляют, потом убавляют. Давайте-ка пораскинем мозгами. Если вы будете жить у меня, то лишь с позволения ваших родителей. Нет-нет, не перебивайте меня и не нужно делать такие страшные глаза. Сами понимаете – я прав. Вы же не хотите, чтобы меня арестовали за похищение или растление несовершеннолетних? – Он засмеялся. – Или хотите?
Катрин снова помотала головой.
– Но домой я не вернусь, – решительно заявила она.
– Конечно, нет. Во всяком случае, не сегодня и даже не завтра. Но пройдет несколько дней, и ситуация представится вам в ином свете.
Катрин поднялась.
– Спасибо, что выслушали меня.
Она повернулась к двери, но Закс схватил ее за руку и удержал.
– Не валяйте дурака. Садитесь. Деньги у вас есть? Много ли в вашем портфельчике вещей? Что вы собираетесь делать дальше? Спать на вокзале? Вас заберет полиция. Или вы намерены торговать вашим несформировавшимся телом?
Катрин возмущенно выкатила глаза.
– Ну вот, видите, – рассмеялся Закс. – Вы об этом даже не задумывались. Я понял, что ваше намерение не возвращаться домой достаточно серьезно. Полагаю, это решение можно назвать разумным. Вам нельзя жить под одной крышей с матерью. Я поговорю с вашим отцом. В свое время у меня был неплохой дар убеждения. Мы подыщем для вас подходящий пансион. – Он погладил ее по руке. – А пока поживете здесь. Робертс приготовит для вас комнату, а после обеда мы купим для вас что-нибудь из одежды. Ваши платья оскорбляют мой взгляд.
Он слегка поклонился и вышел.
Томас Закс слов на ветер не бросал. По природе он был человеком добрым и щедрым, к тому же прекрасно разбирался в людях. За свои без малого шестьдесят лет он потерял два состояния и три состояния нажил. До 1935 года Закс жил в Берлине и владел преуспевающим издательством. Он был богат, владел прекрасной коллекцией живописи и антиквариата, однако существовать при политическом режиме, занимавшемся сожжением книг, Закс не пожелал. К тому же многие из его друзей и авторов были евреями. Иногда Закс чувствовал, что и сам в этом обществе становится евреем. Так возникло решение покинуть Германию. Жена и двое сыновей, невзирая на все его увещевания, твердили, что он преувеличивает нацистскую угрозу. Пусть он устроится на новом месте, а они приедут потом. Должен же кто-то, в конце концов, продолжать семейный бизнес. Когда Закс понял, что убедить их не удастся, он уехал один. Они же выбраться из Германии так и не успели. Ни жена, ни дети до конца войны не дожили.
В Соединенных Штатах Закс начал с того, что создал маленькое издательство, переводившее на английский язык и издававшее произведения немецких писателей-эмигрантов – тех самых, благодаря которым великая немецкая литература все еще существовала. Издательство росло, крепло, осваивало новые виды деятельности, поглощало другие компании. Закс разбогател опять. В жизни он имел три главных пристрастия: женщины, книги и удачные деловые сделки. Именно в этой последовательности. Жениться он больше не стал, предпочитая легкие, необязательные отношения с любовницами. Бурная, но непродолжительная страсть импонировала ему больше, чем семейные отношения. Слишком многого он лишился, потеряв жену и детей.
Маленькая Катрин заинтриговала этого человека. Хотя она так юна, но у нее задатки незаурядной, страстной женщины. Заксу понравилось, как весело она отреагировала на его непристойное поведение. У девочки явно был характер. И Закс решил, что попытается ей помочь.
Прошло несколько дней. В офисе на Парк-авеню встретились двое пожилых мужчин. Один нервно расхаживал вдоль длинного письменного стола, то и дело проводя рукой по черным с проседью волосам. Казалось, что просторный кабинет для него слишком мал. Пронзительные темные глаза смотрели печально, высокий лоб был сосредоточенно нахмурен.
Второй мужчина сидел в удобном кресле, элегантно закинув ногу на ногу. Голубые глаза иронически прищурены, однако общее выражение лица сочувственное.
– Давайте разберемся, – сказал первый. – По вашим словам, вы встретились с моей дочерью в бостонском поезде. Она сообщила вам, что сбежала из дома. А потом, когда не смогла остаться у брата, сама попросила вас об убежище? – Жардин с подозрением и неприязнью взглянул на Томаса Закса.
С каким удовольствием он вытряс бы душу из этого типа, похитившего у него дочь. Однако вспышка ярости ничего бы не дала. Катрин этим не вернешь. Жардин взял себя в руки. В конце концов, этот Томас – всего лишь передаточное звено, а не источник зла.
Когда Жакоб вернулся с конференции в Нью-Йорк, дома его ждал приятный сюрприз: Сильви была необычайно мила и даже кокетлива; на столе стояла бутылка шампанского, играла его любимая музыка. Лишь когда Жакоб спросил про Катрин, он понял, что случилась беда. С деланной небрежностью Сильви ответила, что Катрин уехала в Бостон, гостит у очаровательного человека по имени Томас Закс.
– Что еще за Томас Закс? – поразился Жакоб. Сильви пожала плечами и беззаботно кивнула на телефон.
– У меня там где-то записан его номер.
Жакоб немедленно позвонил в Бостон и потребовал объяснений у человека, который сидел сейчас напротив него.
– Совершенно верно, – кивнул Закс. – Катрин сама рассказала вам по телефону, что с ней все в порядке. Но возвращаться к вам и вашей супруге она не желает, – с нажимом произнес Закс. – Когда я в первый раз позвонил сюда, Катрин даже не захотела разговаривать со своей матерью.
Жакоб отвернулся к окну. Над крышами домов простиралась синева зимнего неба. Он давно боялся, что произойдет нечто в этом роде. Надо было не сидеть сложа руки, а что-то предпринимать. Жакоб почувствовал, как в нем нарастает гнев, направленный против самого себя. Обернувшись к гостю, он сердито воскликнул:
– Я немедленно отправлюсь в Бостон и привезу ее.
– Конечно, поезжайте, – терпеливо ответил Закс. – Я прекрасно вас понимаю. Трудно смириться тем, что ваша дочь находится в чужом доме. Но… – В голосе Закса зазвучали проникновенные нотки. – Послушайте моего совета, не пытайтесь вернуть Катрин домой. Она слишком испугана, слишком напряжена, похожа на сжатую пружину. В таком состоянии она может причинить вред и себе, и окружающим. Мы немного поговорили с ней об этом. Я считаю, что Катрин – девочка очень разумная, но в состоянии стресса способна на любое сумасбродство. Сейчас у нее как бы каникулы, и от этого она чувствует себя лучше. – Закс обезоруживающе улыбнулся. – Да и мне приятно, когда рядом находится такое юное, симпатичное существо.
– Что она вам рассказала? – спросил Жакоб, стараясь не терять спокойствия.
Его расстраивало не то, что дочь могла оказаться предательницей. Нет, куда больше Жакоба тревожило, что в описании Закса дочь выглядит каким-то другим, совершенно незнакомым ему человеком.
– Ну как вам сказать. – Закс слегка пожал плечами. – Она говорила, что не ладит с матерью, боится ее, в особенности когда ваша супруга слишком много выпьет.
Он сделал паузу, не желая перегибать палку, но Жардин ободряюще кивнул ему.
– В особенности девочке трудно общаться с матерью, когда у той депрессия.
Закс говорил вежливым, спокойным тоном, словно речь шла о самых обыкновенных вещах. Но Жардин отлично его понял и печально отвел глаза. Переезд в Америку не принес семье счастья. Сильви так и не оправилась после смерти Каролин. На новой родине ее жизнь как бы утратила всякий смысл. Сильви осталась чужестранкой, пристрастилась к алкоголю, и периоды пьянства перемежались у нее с затяжными депрессиями. Рекомендации и советы мужа она оставляла без внимания. Когда Жакоб понял, что она отказывается его слушать, он предложил ей обратиться к другому психоаналитику. Из этого тоже ничего не вышло. Но спустя какое-то время Сильви, воспользовавшись советом одного из знакомых, обратилась в психиатрическую клинику в штате Пенсильвания. Там ее накачивали транквилизаторами, и это ее устраивало и даже нравилось. Ее визиты в клинику стали регулярными.
Жакоб вновь принялся расхаживать по кабинету. В те минуты, когда он был до конца откровенен с собой, приходилось признать, что все, связанное с Сильви, он как бы вынес за невидимые скобки. Он был неизменно терпелив и доброжелателен, старался не поддаваться ни гневу, ни страсти. Если эмоции все же прорывались, то обычно это выливалось в скандал. Так и получилось, что, сохраняя видимость нормальной семейной жизни, он принес в жертву собственную дочь.
Жакоб взглянул на Закса уже иными глазами – этот человек явно был неравнодушен к судьбе Катрин.
– Вы видите все это, мистер Закс. – Жакоб обвел рукой стены, уставленные книгами, кушетку для приема пациентов. – Более четверти века я читаю умные книги, размышляю, лечу людей, пишу научные труды, я пережил мировую войну, и все же мне не удалось создать семью, в которой мои дети были бы счастливы.
Томас Закс хмыкнул. Он уже успел обратить внимание и на полку, наполненную сочинениями доктора Жардина, и на портрет эффектной блондинки – очевидно, жены хозяина. Закс понял, что находится в обществе одного из тех немногих людей, кто близок ему по духу.
– Мало кому из нас, доктор Жардин, удавалось выполнить эту задачу, – мрачно заметил он. – По крайней мере у вас, в отличие от меня, есть счастливая возможность продолжать свои попытки.
Катрин кружилась по комнате, глядя, как полы нового зеленого платья обвиваются вокруг ее ног. Она взглянула в высокое зеркало и улыбнулась. Это была новая улыбка, ранее ей несвойственная: слегка неуверенная, но очаровательная и излучающая тепло. Несколько спокойных дней, проведенных в доме Томаса Закса, подействовали на девочку благотворно. Под руководством своего великодушного наставника Катрин впервые в жизни начала интересоваться собственной внешностью.
То был здоровый нарциссизм. Катрин и прежде держалась очень самоуверенно, но это давалось ей усилием воли, было проявлением сильного характера, который в конечном итоге мог довести до крайности, как это произошло с Сильви. У Катрин под личиной спокойствия и достоинства скрывались чувство вины и робость. Внутри девочки жило съежившееся испуганное существо, твердо знающее, что не заслуживает любви. Томас научил Катрин видеть в себе самой и нечто иное, ценное, вызывающее восхищение. Закс пытался пробудить в девочке юную женщину. И Катрин почувствовала, что привлекательная девушка, отражающаяся в зеркале, ей нравится.
Вдвоем они отправились в самый большой универмаг Бостона. Там Закс уверенно набрал целый ворох платьев, юбок и блузок. Катрин должна была все их примерить.
– Но мне столько не нужно, – запротестовала она.
Закс посмотрел на нее сурово:
– Необходимость никоим образом не связана с красотой. Если вы намерены сидеть со мной за одним столом и разгуливать по моему дому, вы должны выглядеть безукоризненно. Я знаю, что вы на это способны.
Он развернул белую шелковую блузку, обшитую тончайшим кружевом, пощупал ткань и присовокупил блузку к вороху.
– Эту тоже надо будет примерить.
Катрин горестно покачала головой:
– Мне никогда с вами не расплатиться.
– Катрин, – улыбнулся Закс. – Кажется, до вас все еще не дошло, что я очень богатый человек. У меня осталось не так уж много желаний – хорошая картина, бутылка изысканного вина, поход в оперу. Вы отплатите мне уже тем, что будете носить всю эту одежду. Это доставит мне гораздо больше удовольствия, чем деньги. И не будем терять времени – идите в примерочную. Только учтите – я буду сам решать, что вам подходит, а что нет.
Катрин повиновалась. Вместе они выбрали целый гардероб, в основном выдержанный в зеленых, синих и темно-красных тонах. Том утверждал, что именно эти цвета больше всего подходят к фарфоровому оттенку кожи и каштановым волосам Катрин.
– Когда станете постарше, можете носить черное. Пока вы для этого слишком юны. А я наберусь терпения и буду ждать, пока вы повзрослеете.
Затем Закс отправил Катрин в отдел нижнего белья, строго-настрого приказав выбрать все самое дорогое и красивое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52