Тут я не выдержал и гаркнул, что ничего подобного — я её не пожирал. Нет, пожирал! Нет, не пожирал! Пожирал!.. Орали мы как полоумные, очевидно, разряжаясь, чтобы потом снова зарядиться.
— Ну хорошо-хорошо, пожирал! — сдался я. — И что дальше, черт бы тебя побрал?!.
Дальше — больше. В смысле, нож-штык мальчика оказался на удивление боеспособным. И неутомимым, как вечный двигатель. Это была такая потрясающая lоve story, что Вирджинии после всех этих импотентов в галифе и фраках казалось, она умирает от блаженства, находясь на седьмом небе.
— Спасибо, родная, — буркнул я, — а нельзя ли от тела к делу?
Можно: на беду мальчик искал свое Я. Попытки отвлечь его не удались. И он ушел на войну, чтобы там по макушку нахлебаться говна нашей прекрасной действительности. Он ушел — она осталась: банальная и печальная love story.
Между тем совместный бизнес торгового дома «Русь-ковер» и общества спасения самих себя «Красная стрела» начал процветать и приносить сумасшедшие дивиденды всем заинтересованным сторонам.
Получая свой скромный процент, Вирджиния решила превратиться в светскую львицу. Дурные бабульки, то бишь деньги, дали возможность втиснуться в тусовку модных однодневок, мелькающих радужными бабочками на эстраде, в элитных кабаках и на экране ТВ. Однако скоро пришло разочарование — подружки-певички оказались менструальными истеричками, безголосыми кикиморами и страшными без килограмма грима, мужественные парни, накачивающие свои мышцы в спортивных залах, забыли тренировать свой самый главный трицепс, который увял, как морковь без каждодневного полива; многие из светской богемы пили, глотали, шырялись, трахали друг друга во все отверстия, делая вид, что занимаются творческим осмыслением современных сложных реалий.
Разложение и вонь, гниль и гной, сперматозоидная слизь и порченная кровь из вен, и над всем этим — сладковатый душок гаяна.
И Вирджиния решила: пора посмотреть мир своими глазами. Для удобства вышла замуж за очередного, но перспективного генерала разведки и уехала в Австралию. Поскольку супруг выступал в качестве дипломатического представителя молодой республики и был весьма активен во всех смыслах, то поездки по странам следовали одна за другой.
— Ты никогда не занимался любовью в самолете? — прервала вопросом свое занимательное повествование.
— Нет, — отрезал я.
— Ничего, у нас все впереди, — закопошилась в сумочке. — Десять часов полета…
— Ты мне уже показывала пластик, — раздраженно заметил, не слушая её трепотню.
— Ап! А теперь дипломатические паспорта и билеты на рейс Москва-Нью-Йорк…
— Нью-Йорк?
— А после него — на пятый континент… в бунгало, — пролистала книжицы. — Запомни: ты у нас будешь… Фонькин Эмиль…
Эдуардович! — Смеялась. — И я тебя буду называть Милькой, согласен, миленький мой.
— Нет!
— Ну-ну, не рычи, аки лев, — и продолжила свой увлекательный рассказ.
Внезапная смерть мужа прервала мировые восхитительные вояжи и любовно-развлекательные программы в аэропланах, кораблях, поездах и пятизвездочных гостиницах. Когда все хлопоты с похоронами закончились, прелестная молодая вдовушка обнаружила, что дела её находятся в плачевном состоянии. С точки зрения материальных. А сама она как бы на птичьих правах в дипломатическом представительстве.
Само собой разумеется, вспомнилась родная сторонка — березки да осинки, и поехала Варвара Павловна посмотреть, как молодая республика торит свой путь в капиталистическое далеко, да себя показать.
— О! Не тогда ли ты открыточку прислала Антонио, — вспомнил. — С Казанского вокзала?
— Тогда-тогда, — закивала. — С зеленого, однако, континента. И не будем опережать события, Чеченец.
Итак, вернувшись в родные пенаты, обнаружила, что жизнь продолжается и без нее. Все участники тайного бизнеса обматерели, завели гаремы, дачи, машины, положение в обществе и проч. Встретили заблудшую овечку с радушием волков, мол, рады видеть тебя, милочка, да твой процент в деле и вынимать для твоего же личного благополучия нет никакого резона.
— Представляешь, суки какие? — с ненавистью проговорила. Зажрались… до потери совести, понимаешь…
— Только не говори, что ты Робин Гуд, — поспешил заметить.
— Я, блядь, Жана Д`Арк! — припустив ветровое стекло, плюнула в пролетающую мглу. — Короче, сделали меня!.. Миллионов так… на пятьдесят… зелени…
Я покосился на спутницу — до сих пор в её куртуазном голоске отсутствовали металлические нотки, и нате тебе, пожалуйста, вот что, значит, новые ценности.
— И что дальше?
— Дали эти суки бессовестные мне в зубы пятьсот тысяч баксов и пламенный минет! Представляешь? Переживи разницу?
— Да, вынужден был согласиться. — Обидно.
— Алешка, ты даже не представляешь, что почувствовала, — была искренне в своих эмоциях, не услышав моей иронии. — Ну, думаю, буду последней блядью, если их не сделаю.
— А что Арсений, твой защитничек! — задал закономерный вопрос.
— Протух, падаль, — прикурила новую сигарету от старой. — Меня выдрал, как козу, и говорит: я весь твой, но бизнес — это святое. Мы, говорит, уже партнеры… Продался, сучий потрох…
— Ясненько, — покачал головой.
— Что тебе ясно, дурачина, — кривила губы. — Бабью душу, какая бы она ни была поганой и пиз… чей, нельзя обижать.
— А ты самокритична. Наконец-то. Поздравляю.
— Что? — перевела дух, потом поняла и рассмеялась. — Поймал, Леха. Да какая есть, такая и есть, что тут сделаешь? — развела руками: сигарета вспыхнула как далекий маяк. — Что за двойной счет, господа: для траха мила, а для бизнеса — дурна. — Погрозила пальчиком. — Не-е-ет, голубчики, сказала Варвара Павловна сама себе, на чужом ху… в рай въезжать! Не бывать такому. — Пыхнула сигаретой. — Взяла я эти еб… ные пятьсот тысяч и обратно к утконосам и кенгуру. Прикупила на бережку океана скромненькое бунгало в личное пользование, поплескалась в волнах, полежала на солнышке, потом собрала кое-какую информацию и все… Пи… дец! Вперед и с песней.
— С какой песней? — тупо поинтересовался я.
— «О том, что мир огромен и прекрасен, Но всех милее нам родимый дом!» — рассмеялась. — Что-то ты поплохел, Фонькин.
— Я — Иванов.
— Нет, ты уже Фонькин Эмиль Эдуардович.
— Ненавижу, — выплюнул с горечью.
— Что? Меня?
— Такие имена.
— Привыкай жить в цивилизованном обществе, Фонькин; нет, если не нравится такое Ф.И.О., поменяем, нет базара… Как только перейдем границу, — шутила.
— Ты отвлекаешься, — скрипел зубами. — Можешь изложить свою «песню» в прозе. А, черт бы тебя побрал?!
И она исполнила мою вежливую и настойчивую просьбу. Лучше бы этого не делала. Слушая её, чувствовал, что умираю. От бессилия и ненависти. От беспомощности и обреченности. Пропадал от собственного слабоумия. От поражающего идиотизма.
Повторю, я бы не поверил всему услышанному, да беда в том, что сам был участником всех событий. А как можно не верить самому себе?
Впрочем, все эти события были вывернуты как бы изнаночной стороной, и я мог воочию увидеть грубые швы интриги, задуманной в маленькой и хорошенькой голове прелестницы, вышедшей из серного дыма преисподней.
Оказывается, практически все основные прошедшие события были планированы ей, Вирджинией. Были сбои, но они не носили принципиального характера. Главная задача заключалась в том, чтобы запустить механизм хитрой каверзы.
Поразмышляв о смысле жизни неблагодарных еб… рей, а ныне процветающих и самодовольных хозяев жизни, Верка нашла слабое местечко в партнерстве «ковра» и «стрелы» — Лаптев.
Был необыкновенно жаден и падок до денег. Этой болезненной страстью и решилась воспользоваться великолепная затейница — однажды, затащив по старой памяти отчима в койку, она повела доверчивый и наивный разговор о своем надежном старом друге-хакере, который без проблем вскрывает любые банковские счета по всему миру.
— И что? — не понял Лаптев.
— А то, лапусик, что можно иметь свой счетик и туда переводить денежку с других счетиков, — сюсюкала, как карамель во рту покойника.
— С каких таких счетиков, мусик?
— Известных тебе счетиков, пусик.
Ну и так далее. Короче говоря, действительно существовала возможность изъятия сумм с тайных счетов тех, кто облагоденствовал страну систематическими поставками гаррика.
На резонный испуг бухгалтера: поймают, последовал решительный ответ: во-первых, снимать только пенку, во-вторых, установить, кто стянул ту или иную сумму неисполнимо по техническим причинам, а в-третьих, не побегут же пострадавшие в милицию, а пока будут разборки, можно выписать себе творческую командировку на острова Полинезии для обмена бухгалтерским опытом с аборигенами. Кстати, если возникнет желание прикупить островок в океане, пожалуйста, какие могут быть проблемы, имея счетик в парусиновых штанах.
Образ райского личного островка в безбрежных просторах Мирового океана настолько потряс Лаптева, что он глубоко задумался, как гобский верблюд над саксаулом.
Вирджиния не торопила, понимая, что плод манго должен созреть, а созрев, сам упасть в руки. Или на голову.
Так оно и случилось: Лаптев согласился, выдвинув единственное условие, что суммы, идущие со счетов уважаемых компаньонов, должны быть минимальными: ну, скажем, 276 тысяч долларов. А почему именно 276 тысяч, не понимала Варвара Павловна. А чтобы никто не догадался, хитро отвечал бухгалтерский пройдоха. На том и порешили, в том смысле, что суммы должен быть скромные, только на карманные расходы.
Хакер получил необходимую информацию — и механизм страшной мести со скрежетом пришел в действие. Главная цель акции заключалась в следующем: сплести нити интрижки таким образом, чтобы столкнуть партнеров лбами, посеяв в их дружном совместном предприятии семена подозрения, раздора и ненависти. Работа была тончайшая, малейший промах мог привести к нежелательному летальному исходу той, кто все это замыслил.
Потихоньку начали случаться странные сбои при поставках товара хакер, по напущению Вирджинии, сумел проникнуть в секретную базу данных торгового дома «Русь-ковер» и там шалил (пока в разумных пределах.).
Одновременно началась обработка Чеченца, который находился в состоянии полураспада, как плутоний 235. Чтобы поднять его, человека, морально-волевые качества пришлось использовать довольно-таки громоздкий план поездки в деревню Стрелково.
— А если бы я туда не поехал? — удивился самонадеянности организатора шоу.
— Алешенька, я знаю тебя, как облупленного, — отмахнулась.
— А зачем Алиса?..
— …похожая на меня?..
— Не понимаю её роли?
— Поднять твой боевой дух, — рассмеялась. — Кажется, это ей удалось?
— А кто убил?
— Ты торопишься, — поморщилась.
— И все-таки?
— Ну я, — легко ответила. — Это что-то меняет?
— Зачем?
— Так надо было, друже, — смотрела перед собой. — Так надо. Пошло звучит: но цель оправдывает средства. А потом: каждая фигура играет столько, сколько ей позволяют играть.
— А если тобой играют?
— Кто? — искренне удивилась. — Единственно, кому позволю играть с собой, это тебе, Фонькин.
— Не называй меня так, — сказал я.
— Ладно, — усмехнулась, — будем пить горькую чашу дальше? Или хватит?
— Продолжаем… пить… — проговорил с трудом: каждая моя клетка начинала заполняться свинцовой кровью Чеченца, и я знал к чему это может привести.
Дальнейшие события развивались в лучших традициях постсоветской действительности. Надо было поставить на боевой взвод Чеченца, что удалось без особого труда. Прикупленная по дешевке команда «марсиан» напала на фабричную машину именно тогда, когда Алеха Иванов понурой лошадкой брел вдоль бетонного забора. Несправедливость, открытый разбой и чужая кровь взбесила его необыкновенно. Он продемонстрировал миру все свои боевые качества десантника, разбив на голову врага.
— А ты что, милочка, там была?
— Была, — передернула плечиком. — И убедилась, что ставки сделаны верные.
— Все было по-настоящему…
— Конечно, — хихикнула. — Или ты думал, я предупредила «марсиан», что их будут лупить? Главное, мой славный, правда жизни.
— А то, что произошло в баре «Марс»? — удивился. — Кажется, туда я сам…
— Проявил неожиданную инициативу, — согласилась. — Но это пошло даже на пользу общему делу.
— Да? — не верил всему услышанному. — И эта история с дураком-поваром?
— Разумеется.
— Зачем?
— Надо было начинать марать Лаптева. Но тут малость промашка вышла: вместо того, чтобы его «бомбить», ты занялся этим Василь Ванильевичем, мудаком, прости, Господи…
— А Полина? — спросил я, чувствуя свое сердце и попорченную черную кровь. — Она сама в петлю или?..
— Помогли девочке, — призналась с детской непосредственностью.
— Зачем ее-то?
— Случайность… Увидела меня с дядей. Жаль, но что делать? А вдруг она…
— Мы с ней не встречались.
— Знаю, да мало ли чего в нашей жизни. Иногда она, сучка, такие подпускает выверты.
Я мог убить её, Вирджинию, убить эту болтливую и претенциозную блядь Варвару Павловну, убить изощренную ведунью Верку одним движением руки… И все, на этом бы кошмар ночи закончился… Закончился ли?..
— И что дальше? — прохрипел.
— Спокойно, Чеченец, — удивилась моему состоянию. — Ты — боец, или кисейная барышня?
— Бар-р-рышня, — рявкнул я.
— Ну-ну, — и продолжила: пришлось запускать Чеченца по слабенькому наркотическому следу, использовав господина Соловьева. (Я уже устал удивляться и поэтому молчал, не задавая никаких вопросов.). Все последующие события — пожар в притоне, дедок с нервно-паралитическим газом, выброс тела на промерзлое ночное поле, взрыв «Вольво», встреча с «ворами в законе» и проч., должны были привести Чеченца… к «наркобарону» Лаптеву.
И пока происходили все эти события, обрабатывались компаньоны, мол, кто-то допускает утечку информации по поставкам и снимает сливки со счетов. А что может быть страшнее подозрений в нечистоплотности того, с кем недавно приятельствовал и кому доверял?
Хитрой бестии, как понял, пришлось приложить максимум усилий, чтобы между обществом спасения самих себя «Красная стрела» и торговым домом «Русь-ковер» не возникла испепеляющая война.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61