Меньше чем через минуту он остановился у небольшого дома, входные двери которого были настежь отворены. Именно из окон второго этажа этого дома доносились крики о помощи. Буквально в двадцати шагах от Филиппа полыхал дом. Но не обращая внимания ни на дом, ни на возможную опасность, Филипп спешился и с мечом в руках вошёл в открытые двери. Его едва не стошнило, когда прямо в прихожей он увидел три мёртвых тела, лежащие друг на друге. Два тела были мужские и одно принадлежало женщине. Превозмогая тошноту, Филипп взбежал по ступенькам на второй этаж. Первая комната была пуста. Во второй он увидел картину, которая потрясла его до глубины души. На полу лежала обнажённая девушка, которая, видимо, и взывала о помощи. На ней лежал какой-то мужчина и с диким хохотом целовал её. Второй мужчина сидел на корточках и держал девушку за длинные волосы. Время от времени он бил несчастную жертву по лицу. Злоба и ненависть перекосила лицо Филиппа. Он бросился к лежащему мужчине и воткнул меч в его спину. Охнув, он упал на обнажённую девушку, раскинув руки.
– Ах ты, зверёныш, – второй, отпустив волосы девушки, выхватил кинжал и с криком: – Умри! – бросился на Филиппа. Уроки отца… Филипп отлично усвоил их. И в тот миг, когда, казалось, кинжал неминуемо должен поразить его, Филипп ловко уклонился вправо и сделал резкий выпад, вонзая насильнику меч в правый бок. Тот охнул и, упав на колени, схватился за рану. Не давая ему опомниться, Филипп воткнул меч в его шею. Из раны на Филиппа брызнула кровь. Насильник с предсмертным хрипом повалился на пол. Филипп вытер перчаткой кровь с лица, а затем подошёл к девушке и помог ей подняться. Девушка, содрогаясь от рыданий, упала на грудь Филиппа. Филипп растерялся, не зная, как ему поступить с девушкой.
Он понимал, что ни у него, ни у неё нет времени. Убийцы, которых он избежал вначале, могли преследовать его. И если так, то они могли оказаться совсем рядом.
– Кто ты? И почему вас убивают? – спросил Филипп, пытаясь как-то остановить поток горьких слёз девушки.
– Жаннет Жерве, – послышался ответ сквозь рыдания, благослови тебя господь, мой господин… Ты спас мою жизнь… и мою… честь.
Филипп отстранил от себя девушку и, глядя ей в глаза, сказал:
– Плакать нет времени, Жаннет. Сюда могут прийти другие…
– Они убивают всех арманьяков!
Филипп недоверчиво посмотрел на Жаннет, слова которой вызвали у него сильное сомнение. Девушка утирала рукой слёзы, пытаясь успокоиться.
– Ты принадлежишь к арманьякам?
– Мой отец состоял в партии сторонников арманьяков. Убивают не только арманьяков, но и тех, кто сочувствует им и поддерживает. Я сама слышала это.
– Спрячься где-нибудь, – посоветовал Филипп девушке. Им овладело сильнейшее беспокойство. Следовало немедленно предупредить отца. Оставив девушку, он бросился вниз, но едва он хотел выйти, как снаружи раздались голоса. Филипп быстро развернулся и бросился обратно на второй этаж. Спрятавшись за стеной, он выглянул из-за угла и увидел, как напротив дверей остановились два человека, вооружённые до зубов.
– Ты готов? – спросил первый.
– Да, – последовал ответ.
– Отлично, – снова заговорил первый, – ты разделишь три сотни пополам. Окружите улицу святой Виктории с двух сторон, чтобы арманьяки не смогли вырваться. Но не атакуйте, дождитесь, пока я не подойду со своими двумя сотнями. Поторопись, Гийом, ибо шум может насторожить арманьяков, а этого допустить нельзя.
– За мной, – расслышал Филипп.
Бросившись к окну, он увидел стройные ряды бургундцев, которых сразу же узнал по Андреевским крестам на плащах. Вся улица была забита бургундскими копейщиками, которые совершенно бесшумно двигались в направлении, откуда недавно прискакал Филипп.
– Я должен опередить их, – Филипп с нетерпением выждал, пока бургундцы прошли мимо дома. Выскочив на улицу, он с радостью увидел свою лошадь. К счастью Филиппа, никто ею не воспользовался. И никому в голову не пришло поинтересоваться, чья лошадь стоит возле дома. Удача в эту ночь благоволила к Филиппу. Он понимал, что опередить бургундцев он, в лучшем случае, сможет на острове Сите. Филипп взобрался на лошадь. Во избежание встречи с убийцами он решил не следовать за бургундцами, а обогнуть улицу святого Жакуйя. С этой целью он помчался вперёд, на улицу святой Катерины. По пути ему попадались отдельные люди, вооружённые то вилами, то топорами, но Филипп старательно их объезжал. В его голове билась единственная мысль. Он должен успеть раньше бургундцев.
Добравшись до улицы святой Катерины, Филипп свернул направо, и через несколько минут подъехал к площади, что находилась перед церковью святой Катерины. До той минуты, пока он не въехал на площадь, Филипп не представлял себе масштабы трагедии, свидетелем и участником которой он стал. Повсюду впереди него полыхали дома. Создавалось ощущение, что наступил день, так ярко освещались неровно уложенные камни мостовой, покрывавшие улицу святой Катерины. Но не это поразило Филиппа. Нет. Он не отрываясь смотрел на огромную толпу людей, которые с плачем и рыданием стучали в овальные, двустворчатые двери церкви святой Катерины, которая в этот момент выглядела, словно осажденная крепость. Просторная паперть, все ступени перед церковью были заполнены испуганными людьми, которые пытались попасть в церковь. Но двери церкви были наглухо закрыты. Мольбы людей разрывали Филиппу душу. В это мгновение он почувствовал, что ненавидит церковь и её служителей, которые отказывались протянуть руку отчаявшимся людям. Филипп пришпорил лошадь, проносясь мимо скопления людей. Он обогнул улицу святого Жакуйя и, поминутно оглядываясь, заехал на мост. Он сумел незамеченным добраться до острова Сите. Там он погнал лошадь во весь опор. Предполагая, что бургундцы направятся ко второму мосту прямиком, Филипп свернул налево, в сторону Сен-Дени. Обогнув Сен-Дени, он, к величайшему своему облегчению, первым въехал на мост. И уже через несколько минут подъехал к воротам дома, которые были настежь отворены. Филипп на полном скаку влетел во двор. Первое, что он увидел – это были отец и Монтегю, которые беседовали со стражами. Филипп увидел, как при его появлении отец нахмурился. Не дожидаясь, пока лошадь остановится, Филипп спрыгнул с крупа лошади. Граф едва не вскрикнул, бросаясь к сыну, но увидев, что тот благополучно приземлился, нахмурился ещё больше.
Граф ожидал, что сын подойдёт к нему, но каково было его удивление, когда Филипп подошёл к одному из стражей, несущих ночное дежурство, и коротко приказал:
– Всех рыцарей поднять немедленно!
Страж растерянно посмотрел на графа, который не сводил мрачного взгляда со своего сына.
– Ты… – начал было граф отповедь, но был остановлен Филиппом:
– Потом, отец! – Филипп снова обратился к стражнику, да таким голосом, что привёл отца и Монтегю в изумление.
– Вы слышали приказ?
– Да, – стражник, уже не оглядываясь, побежал выполнять приказ.
– Отец, – Филипп подошёл к отцу. Тот, увидев, насколько серьёзен Филипп, невольно весь поддался вниманию, – его преосвященство был прав.
– Мелеструа? Ты о чём, Филипп? – не понял граф.
– Париж восстал. Они убивают всех, кто принадлежит к нашим сторонникам, – коротко сообщил Филипп.
Граф вначале улыбнулся, но, увидев, насколько серьёзен Филипп, не выдержал и спросил:
– Откуда ты можешь знать?
– Я своими глазами видел, как убивают наших сторонников!
– На сегодня для меня достаточно твоих выдумок, – граф махнул рукой на сына, – иди спать, утром поговорим.
– Подожди, Бернар, – Монтегю подошёл к Филиппу и взял его за руку, что-то рассматривая.
Убедившись, что это именно то, о чём он подумал, Монтегю показал руку Филиппа графу:
– Не хочешь взглянуть?
Граф подошёл и внимательно осмотрел руку, а вернее, перчатку, на которой была кровь:
– Откуда у тебя кровь на перчатке?
Филипп молча достал меч из ножен. Он был весь в крови. Граф вздрогнул, увидев меч.
– Я убил двоих, а одному отрубил руку. Они хотели убить женщин. Отец, клянусь всем, что мне дорого, я говорю правду. Поверьте мне, в Париже убивают всех наших сторонников. Я видел собственными глазами отряд бургундских копейщиков, которые направляются сюда и с минуты на минуту могут напасть на нас. Я едва смог опередить их.
– Бургундцы? Бред какой-то, – граф тряхнул головой, словно освобождаясь от наваждения, – они не могли попасть в Париж.
– Они рядом, отец, клянусь вам!
– Закройте ворота, – скомандовал Монтегю.
Трое стражников бросились выполнять приказ. Они закрыли ворота на массивный засов. Из дома начали выходить заспанные рыцари. Они, ничего не понимая, протирали глаза.
Едва они выстроились во дворе, как Монтегю обратился к ним с короткой речью:
– На нас готовятся напасть бургундцы. Всем приготовиться к бою.
Рыцари вокруг них забегали, готовя вооружение и коней, а граф смотрел на Монтегю, и взгляд его выражал сомнение:
– А если всё это не более чем выдумка Филиппа?
– А если правда? – ответил вопросом на вопрос Монтегю.
– Сударь, – с оскорблённым видом обратился Филипп к своему отцу, – назвав меня лжецом, вы оскорбили меня.
– Будь я проклят, – пробормотал граф, изумлённо глядя на сына, в то время, как Монтегю тихонько посмеивался.
– Вам следовало бы поблагодарить меня, – продолжал в том же тоне Филипп, – а вы ведёте себя совершенно недопустимо в сложившейся обстановке. Я бы назвал такое поведение преступным, ибо от вас зависят наши жизни и жизни сотен людей. Я требую, чтобы вы верили мне, потому что я не только ваш сын, но и воин, который доказал этой ночью своё право на место рядом с остальными рыцарями. Ну, а если мои слова всё же вызывают у вас по-прежнему сомнения, следуйте за мной и вы всё увидите собственными глазами, – закончив эту речь, Филипп, не глядя на совершенно озадаченного отца, направился в дом.
Пожав плечами, граф и Ги де Монтегю отправились за ним. Филипп отвёл их на крышу. При первом же взгляде граф увидел, что Париж в огне. Но что ещё хуже, слова Филиппа подтвердились. Все трое увидели бургундцев, которые неслышно появились с двух сторон улицы. Их было довольно много.
– Сколько их? – спросил было граф у Монтегю, но на этот вопрос ответил Филипп, ибо он знал точное число:
– Триста!
Граф обнял сына, прижимая его к груди.
– Сегодня ты нас всех спас, Филипп!
Все трое поспешно спустились во двор. Там они увидели, что все рыцари в сёдлах и готовы к бою. В стороне стояла графиня и с беспокойством смотрела на своего мужа.
Граф посмотрел на сына, Филипп понял этот взгляд.
– Дюше, – обратился Филипп к одному из рыцарей, – вам надлежит отвести мою мать в безопасное место… к…
– В дом герцогини Орлеанской, – подхватил граф, слегка помогая сыну. Тот в ответ посмотрел на отца с благодарностью.
– Всем остальным выстроиться в пять рядов, напротив ворот, – громко скомандовал Филипп.
– Лучше бы и я не смог, – улыбнулся граф.
Тем временем сбитая с толку графиня подошла к мужу и спросила:
– Что происходит? Граф что-то прошептал ей на ухо. Все услышали лишь последние слова графа: «Жди у моей сестры».
Через минуту все разговоры среди арманьяков стихли. Сто рыцарей образовали четырёхугольник и ждали только приказа к началу боя. Граф, несмотря на протесты Филиппа, поместил его посередине отряда, рядом с матерью. А сам возглавил отряд. При нападении бургундцев он первым принял бы на себя удар. Минуты текли одна за одной. Пока ничего не происходило. Взгляды всех арманьяков были направлены на ворота. Граф в очередной раз оглянулся, чтобы проверить, все ли на местах. Лица всех натянулись от напряжённого ожидания. Приблизительно через четверть часа ожидания они явственно различили движение у ворот. Они различили приглушённые голоса. По-видимому, враги были уверены, что они спят. Несмотря на то, что арманьяки ждали бургундцев, удары, потрясшие ворота, стали для них неожиданностью. Настолько осторожен был враг. Несколько мощных ударов, и ворота, слетев с петель, упали на землю.
– С криками «Слава Бургундии! Слава святому Андрею!» во двор хлынули бургундцы.
Но крики сразу же оборвались, едва они увидели перед собой крупный отряд рыцарей, ждавших их во всеоружии. Бургундцы замешкались.
– Вперёд, арманьяки! – зычно вскричал граф Арманьяк, первым врезаясь в ближайшего к нему бургундца.
Арманьяки дружно заработали мечами, расчищая себе путь к выходу.
Бургундцы, ошеломлённые натиском арманьяков, хлынули назад, давя друг друга.
– Назад, назад, – кричал хриплым голосом Гийом де Лануа, – их мало… что вы делаете, трусы… назад, атакуйте их…
Но его мало кто слушал. Попытка пробиться вперёд тоже не увенчалась успехом. Гийома де Лануа буквально вынесла на улицу толпа отходивших бургундцев.
Пока он пытался привести в порядок свой отряд, чтобы снова ударить по арманьякам, те преспокойно выбрались из дома. Убив около двух десятков бургундцев и не потеряв при этом ни одного человека, арманьяки вырвались из окружения.
Отряд галопом поскакал по улице святой Виктории. Достигнув первого перекрёстка, граф остановил отряд. Они оторвались от пеших бургундцев. Не было и речи, что те смогут нагнать их. Граф собирался было повернуть отряд налево, но послышался громкий голос Филиппа:
– Дюше, сопровождайте графиню! Все остальные к церкви святой Катерины!
Филипп подъехал к отцу.
– К святой Катерине, – повторил граф, с гордостью глядя на сына. На сей раз слова сына не вызвали ни малейшего сомнения. Отряд арманьяков, предводимый отцом и сыном, которые теперь скакали бок о бок, понёсся по улицам Парижа. Не сбавляя скорости, они переехали через оба моста. Они двигались по проделанному ранее Филиппом пути. Не раз на их пути попадались озверевшие горожане, которые рыскали в поисках очередной жертвы. Арманьяки не обращали на них внимания. А те в свою очередь узнавали арманьяков по белым перевязям и с криками: «Арманьяки, спасайся, кто может!» – прятались везде, где только могли. Но арманьяки не останавливались. Они спешили, но куда, знал только Филипп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59