– Кабошу отсекли голову возле порога его собственного дома!
Слыша столь неслыханное обвинение в адрес своего, как он считал друга, герцог Барский не стерпел и с гневной речью обратился к Гилберту де Лануа:
– Я понимаю ваш гнев, сударь, однако мстить за смерть своего брата столь низким способом не делает вам чести. Я совершенно убеждён, что Санито де Миран не из тех людей, которые убивают беззащитных горожан. Он из тех людей, которые в одиночку бросаются на врагов, не считая, сколько их. Он храбрец! И всякий, кто скажет обратное – будет лгать!
– Благодарю вас, – раздался возле уха герцога Барского шёпот Мирианды Мендос, которая всей душой переживала этот разговор и так же, как её кузен, была совершенно убеждена в невиновности человека, которого любила всей душой.
Герцог Барский не заметил, как после его слов напрягся взгляд Гилберта де Лануа. Его молчание он расценил как признание своей ошибки. Но ему и невдомёк было, с каким человеком он имел дело. Пока Лануа молчал, а герцог Бургундский размышлял, как ему следует поступить, появилось новое действующее лицо. Вернее, их было двое. Первым был капитан гвардии герцога Бургундского – маркиз д'Антраг, второй – один из его подчинённых солдат. Герцог Бургундский с нескрываемым удивлением принял его поклон. Маркиз не любил показываться при дворе. И всячески избегал балов и пиров, если только его не призывал герцог Бургундский.
– Ваше величество, ваши высочества, монсеньор, – маркиз говорил неторопливо, но ясно и бесстрастно, – только что было совершено нападение на моих гвардейцев. Убиты трое. Я прошу разрешения начать немедленные поиски убийцы.
– Кто посмел? – вскричал разгневанный герцог Бургундский, – моих солдат убивают в Париже? О, клянусь, моя месть будет жестокой. Кто это сделал? Кто?
– Санито де Миран, – раздался спокойный голос Гилберта де Лануа.
Все присутствующие обернулись к нему. На лицах многих было написано удивление. Откуда канцлер мог знать, кто напал на гвардейцев.
Герцог Бургундский с явной укоризной посмотрел на канцлера.
– О, теперь я не сомневаюсь в вашем желании отомстить за брата. Стыдитесь, сударь, обвинять человека, не зная обстоятельств произошедшего и…
– Позвольте, монсеньор!
Канцлер подозвал стоявшего позади маркиза д'Антрага гвардейца. Тот, поминутно оглядываясь и кланяясь, подошёл.
– Где вы были, когда случилось убийство? – коротко спросил канцлер.
– Возле церкви святой Катерины, – слегка заикаясь ответил гвардеец.
– Расскажите, что произошло, – приказал канцлер.
– Ну, ваша милость, мы вышли из харчевни.
– Кто мы?
– Я и трое других гвардейцев, – с готовностью ответил рассказчик и продолжал, – мы слегка выпили и собирались вернуться в казарму. Когда мы проходили мимо церкви, то обратили внимание на человека, который сидел на корточках и гладил ступени церкви. Мы подумали, что он не в себе и решили подшутить над ним.
– Что вы ему сказали?
– Что на этих ступенях кровь подлых арманьяков и если он будет с таким почтением относиться к этому месту, то и его могут принять за одного из них и прикончить. Ваша милость, когда он выпрямился и взглянул на нас, мне стало не по себе. Этот человек смотрел, словно дьявол, собиравшийся поглотить нашу душу. И дрался точно так же. Прежде, чем я успел вытащить шпагу, он заколол двух моих товарищей. Одного шпагой, другого кинжалом. Мы вдвоём бросились на него. Я надеялся, что нам удастся одолеть его, но через мгновение он убил моего товарища, а затем, словно у ребёнка, выбил мою шпагу из рук и, прислонив кончик своей шпаги к моему горлу, сказал такие слова, такие слова… прости меня, господи, я не могу повторить.
– Говори, – закричал на него герцог Бургундский.
– Он сказал, – гвардеец почему-то заговорил шёпотом, отчего всем пришлось напрягаться, чтобы расслышать его слова, – передай этому убийце – герцогу Бургундскому, что дьявол вырвался из преисподней и скоро придёт забрать его проклятую душу!
Герцог Бургундский побледнел. Королева пришла в ужас, а Гилберт де Лануа спокойно спросил:
– Как выглядел человек, который на вас напал?
– Высокий. Хорошо сложен. У него русые волосы и зелёные глаза, которые превращаются в чёрные и…
– И?
– У него красивое лицо…
– Ещё вопросы? – Гилберт де Лануа обвёл присутствующих торжествующим взглядом, может, ваше высочество хочет высказаться?
– Нет, – выдавил из себя герцог Барский. Герцог Бургундский резко поднялся с места:
– Найдите его! А когда найдёте – принесите его голову!
Через два часа после вышеописанных событий, Гилберт де Лануа, переодевшись, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, отправился в подземелье, что находилось под кладбищем «невинно убиенных младенцев» и которое по-прежнему служило главным убежищем ордена «Лионских бедняков». Он без каких-либо происшествий добрался до подземелья. Проделав уже известный нам путь по глубинам подземелья, Гилберт де Лануа предстал перед могущественным оком отца Вальдеса. Рядом с главой ордена по-прежнему находилась карлица, а позади двое людей в монашеских капюшонах. Отец Вальдес находился в том же зале, откуда послал братьев ордена на избиение арманьяков. Отец Вальдес долго смотрел на Гилберта де Лануа, сохраняя при этом полное молчание, которое никто не осмеливался нарушить. Гилберт де Лануа склонился в ожидании, когда отец Вальдес заговорит. И лишь когда послышался голос главы ордена, Лануа позволил себе выпрямиться и посмотреть прямо в остекленевшие глаза всемогущего старца:
– Что привело тебя, сын мой?
– Отец наш, – и поза, и голос Гилберта де Лануа выражали полное смирение, – я пришёл покаяться перед орденом.
– Покаяться? – старец слегка повернул голову, но не сводя при этом испытывающего взгляда с Гилберта де Лануа, – ты, один из лучших братьев ордена, который долгие годы трудился во славу ордена, пришёл покаяться?
– Да, отец! Я виноват! Мне нет оправдания! Отец Вальдес медленно покачал головой.
– Невозможно! Ты не можешь причинить вред ордену, ибо любишь его не меньше меня. Ты тот, кто станет следующим главой ордена. Ты мой преемник!
– Отец мой, наш враг жив!
– О ком идёт речь, сын мой?
Гилберт де Лануа склонился почти до каменного пола, едва не касаясь его головой.
– Угроза нашего ордена. Последний из наших врагов! Граф Арманьяк!
– Что? – отец Вальдес вскочил с кресла, стеклянные глаза задвигались, рука со всей силы вцепилась в шевелюру карлицы, которая едва не закричала от боли, – жив? Не ты ли одиннадцать лет назад, стоя здесь перед мной, говорил, что он мёртв?
– Я всадил в него стрелу и видел собственными глазами, как он ушёл под воду. Однако, всё указывает на то, что нашему врагу всё же удалось выжить.
– Что указывает? – завизжал вне себя отец Вальдес.
– Человек, выдающий себя за Санито де Мирана, сохраняя хладнокровие, отвечал Гилберт де Лануа, – убил моего брата в Марселе. Через несколько дней он убил одного из братьев нашего ордена – Кабоша. Затем он убил троих гвардейцев герцога Бургундского, у входа в церковь святой Катерины.
– Слишком много совпадений, – пробормотал отец Вальдес, возвращаясь обратно в кресло, – невозможно, чтобы он выжил, однако многое указывает на него.
– Отец мой, – вновь заговорил Гилберт де Лануа, – несколько лет назад мне довелось услышать очень странную историю. Мне рассказали, что один из братьев нашего ордена укрывал у себя раненого мальчика. Тогда я не придал этому значения, но сейчас, – Гилберт де Лануа сделал паузу и, видя, что отец Вальдес очень внимательно его слушает, закончил, – я почти уверен, что только благодаря этому человеку наш враг спасся.
– Предатель среди наших братьев, – голос отца Вальдеса мог привести в ужас любого.
– Да, – уверенно сказал Гилберт де Лануа, – и если Санито де Миран и есть граф Арманьяк, он непременно посетит его.
– Проследи за предателем! Гилберт де Лануа поклонился.
– Десять наших братьев находятся вблизи. Едва появится наш враг, они оба будут убиты!
– Во имя Анатаса! Пусть возмездие настигнет предателя!
Покинув подземелье, Гилберт де Лануа отправился обратно во дворец. Он надеялся услышать новости о Санито де Миране. В то время, когда Гилберт де Лануа входил в покои герцога Бургундского, в правом крыле дворца, в покоях, отведённых для Марии Анжуйской, происходил весьма нелёгкий разговор между ней самой и её кузиной – Мириандой Мендос. Однако мы вернёмся во дворец немного позже, а сейчас нам следует проследить путь Санито де Мирана, которого мы на время потеряли из виду.
Глава 8
ВСТРЕЧА
В Париже, на весьма известной улице, которая имела довольно странное название – улица «Бобов», примыкающая к улице Сен-Дени, которая находилась в непосредственной близости от большого торгового моста, на котором в дневное время шёл постоянный обмен товарами, да и не только. Здесь можно было приобрести всё что угодно. От лошадей до драгоценных изделий. Так вот, именно на улице Бобов находилась не менее известная харчевня под названием «Золотой рог». Небольшая по своим размерам и укромному расположению, а это было полуподвальное помещение, она заслужила свою известность кухней, где готовились чуть ли не самые лучшие блюда во всём Париже. Именно в этой харчевне находился Санито де Миран. За исключением двух столов, все остальные были заняты посетителями. За первым у стены сидел Санито де Миран. Перед ним была кружка, наполненная вином. Время от времени он отпивал несколько глотков, при этом он почти не сводил взгляда с двери. За вторым, уставленным обильной пищей, сидел Коринет и уплетал за обе щеки. Вся поза Санито де Мирана, его взгляд и некоторое, едва ощутимое волнение, показывали, что он кого-то ждёт. И этот кто-то появился. При появлении в дверях харчевни очередного посетителя, это был молодой человек лет двадцати пяти, Санито де Миран слегка приподнялся со своего места, потом вновь опустился. Спустившись по скрипучей деревянной лестнице, молодой человек направился прямиком к столику, за которым сидел Санито де Миран. Едва он приблизился, как де Миран, которого мы отныне будем называть его настоящим именем, граф Арманьяк поднялся навстречу. Через мгновение молодые люди крепко обнялись. В ту же минуту рядом с ними раздался шёпот Коринета:
– На вас смотрят!
Прибывший с недоверием посмотрел на Коринета, но после слов Филиппа: «Не беспокойся, это друг», успокоился и сел за стол. Филипп сел напротив него. Они заказали ещё бутылку вина и кое-что из еды. Когда всё это оказалось на столе, вино разлили в кубки. Молодые люди безмолвно подняли кубки и разом опорожнили содержимое.
– В память безвинно погибших! – прошептал Филипп.
– Ты жив, жив, господи, мне не верится, – так же шёпотом заговорил тот, кого отныне будем называть Антуаном де Вандом, потому что это действительно был друг детства Филиппа, с которым они не виделись более одиннадцати лет, с той последней встречи в лесу.
– Я получал твои письма, но, клянусь честью, сомневался до последней минуты, что увижу действительно тебя, – голос Антуана был наполнен радостью, которую он и не пытался скрыть. – Филипп, ты ли это, друг мой? Или всё это мне снится? Если так, то я не желаю просыпаться!
– Антуан, – перебил его Филипп, у которого серьёзное выражение не сошло с лица, хотя чувствовалось, что он радуется встрече не меньше, чем его друг, – мы успеем обо всём поговорить позже. Я расскажу тебе обо всём. Но сейчас в Париже слишком опасно. Меня ищут.
– Это ты? – Антуан с восхищением посмотрел на друга, – это ты убил гвардейцев? Об этом кричат на всех улицах города. Я был уверен, что это мог сделать только ты. Вот уже одиннадцать лет в Париже не убивали гвардейцев герцога Бургундского.
– Антуан, – вновь перебил его Филипп, – мне необходимо знать, всё ли сделано, как я просил?
– Отряд ждёт! – с готовностью ответил Антуан де Вандом.
– Сколько человек набралось?
– Около пятисот! У всех есть лошади и отличное вооружение!
– То, что нужно! Где вы расположились? – В Бретюнском лесу, на нашем месте!
– Прекрасно, – Филипп с глубокой благодарностью сжал руку своего друга – я и не ожидал от тебя другого!
– Могу я узнать, что ты задумал? – негромко поинтересовался Антуан де Вандом.
– В своё время ты всё узнаешь, а теперь нам следует расстаться, – Филипп напрягся при виде шестерых бургундских гвардейцев, которые спускались по лестнице, – поезжай в лес и жди меня. У меня осталось ещё одно дело в Париже, после которого я примкну к вам.
Антуан де Вандом кивнул головой в знак того, что всё понял и уже собирался уходить, но его остановил голос Филиппа:
– Бургундцы!
Антуан де Вандом резко обернулся и сразу же упёрся взглядом в глаза переднего гвардейца, который находился в двух шагах от него и осматривал четырёх мужчин за соседним столом.
– Выше среднего роста, зелёные глаза. Хорош собой, – довольно громко произнёс гвардеец, – нет, эти явно не подходят.
Взгляд гвардейца скользнул по Антуану де Вандому.
– Этот лицом не вышел, – пробормотал гвардеец. Антуан де Вандом едва не вспылил, но мысль о том, что Филипп рядом и находится в опасности, удержала его.
– Всем внимательно слушать, – гвардеец поднял руку, призывая посетителей харчевни к молчанию. Любому парижанину форма бургундских гвардейцев внушала безоговорочное послушание, и по этой причине тишина воцарилась сразу же. Гвардеец довольно хмыкнул.
– Все вы, наверное, слышали о том, что близ церкви святой Катерины были убиты трое гвардейцев нашего всеми любимого герцога Бургундского. Человек, совершивший это убийство, подлежит немедленному задержанию или смерти на месте. Он высок, с зелёными глазами и красив лицом. Всякий, кто увидит его и не сообщит нам – будет считаться виновным, а значит, будет жестоко наказан.
Едва гвардеец закончил говорить, хозяин харчевни поднёс гвардейцам по кружке вина. Окидывая присутствующих презрительными взглядами, гвардейцы, расположенные в различных местах по всей харчевне, стали потягивать вино, даже не считая нужным поблагодарить хозяина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59