Первым утолил свой писательский зуд Курт Трахтенберг и с уважением посмотрел на нас.– Вот в этом доме вы будете жить. Мы помогли «Гвидону» подыскать для вас подходящую квартирку.– Угу, – откликнулись мы одновременно.– А наша ставка будет у меня в доме на Зэксише штрассе. Вот моя визитная карточка.– На Сэксише штрассе? – удивленно переспросил Джаич.Курт рассмеялся.– На Зэксише. По-русски – Саксонская улица.– Так ведь Саксонская, а не Заксонская.– Ну, это долго объяснять.Тут послышался оглушительный визг рессор. Это БМВ, сорвавшись с места, словно ненормальный понесся прочь.Мы проводили машину взглядом, подхватили вещи и вошли в дом. Квартира оказалась на последнем этаже, так что я несколько раз врезал углом своего фибрового чемодана по стене, прежде, чем мы поднялись.Когда Курт, пошуровав в замке ключом, пригласил нас войти, я обомлел: квартира практически полностью копировала мою родимую берлогу. Те же кухня, ванная, совмещенная с туалетом, квадратная комната. И вторая, совсем маленькая, которую я использовал под чуланчик, тоже точно такая же. Разница заключалась лишь в том, что в оригинале имелось центральное отопление, а здесь были установлены печи. Впрочем, как я уже упоминал, стояло лето.Саймон, видимо, тоже подметил сходство, поскольку тут же, не раздумывая, забрался на свое любимое место под кухонным столом.– Располагайтесь, – произнес Трахтенберг. – Можете принять душ, здесь есть газовая колонка.– А более внушительные апартаменты госпожа Сосланд не могла оплатить? – поинтересовался Джаич.Он мне снова понравился. По крайней мере, он вполне сносно представлял себе порядок движения денежной массы.Трахтенберг сконфужено улыбнулся.– Но это ведь ненадолго, – мягко произнес он. – Пью вкратце уже изложил нам суть дела…– О'кэй, все в порядке, – поспешил успокоить его Джаич. – К тому же я не думаю, что нам придется тут часто ночевать.– А где же? – удивился Курт.Я тоже удивился, но предпочел не подавать вида.– В лавке у сына этой скареды госпожи Сосланд, – гласил ответ.Рука Трахтенберга снова метнулась в направлении нагрудного кармана, где находилась записная книжка. Но на этот раз ему все же удалось с собой совладать и воздержаться от немедленной фиксации данного глубокомысленного изречения. Последовал лишь устный перевод его на английский.– Завтра мы ожидаем ваше первое сообщение, – сказал Курт Трахтенберг, поворачиваясь ко мне.Я кивнул. Они пожали нам руки и удалились.– Кто будет первым принимать душ? – тут же поинтересовался я.– Ты, – сказал Джаич.– Охотно.Я принялся распаковывать чемодан в поисках халата и мыльных принадлежностей, а Джаич тем временем отправился в «Плюс» и вскоре припер оттуда ящик пива, несколько упаковок жевательной резинки и большую коробку с пиццей.За время его отсутствия я чуть было не взорвал квартиру, разбираясь с газовой колонкой. Потом пришлось отремонтировать душ, почти все отверстия которого оказались забиты какой-то гадостью. Я стоял голый, полумокрый и остервенело орудовал булавкой. Наконец, с наслаждением подставил свое в меру упитанное (как у Карлсона) тело под освежающие струи воды.Когда я входил в комнату, на ходу причесываясь, Джаич с усердием прыгал через скакалку. Он был в одних плавках. Журнальный столик и кресла оказались сдвинутыми в угол.– Ну что, разобрался с душем? – поинтересовался он.Я утвердительно кивнул.– К сожалению, они оставили нам только один ключ, и я оставил его у себя.– Почему?– Потому что ты первый воспользовался возможностью освежиться с дороги.– А… – вырвалось у меня.Здорово же он меня купил!– Идем, – сказал Джаич, – покажешь, как функционирует колонка.
Чуть позже мы сидели на кухне и пили пиво. Перед Саймоном на блюдце лежал кусок сырой пиццы.– Где-то поблизости живет Сергей Бубка, – мрачно заметил Джаич. – Расползлись, как тараканы… Мать твою!– По-моему, это – не нашего ума дело?– Не нашего? На честь страны им начхать!Вообще-то, вместо «начхать» Джаич употребил другое слово, более похабное, но, очевидно, по природе я – чистоплюй, поскольку у меня не поворачивается рука написать его в литературном тексте.– Они ведь не отказываются защищать цвета страны, – возразил ему я.– Ну что ты тявкаешь! – набросился на меня Джаич. – Не отказываются! Это они пока не отказываются. А понабирают гражданств…– Во-первых, я не тявкаю. А, во-вторых, где жить и чьим гражданином быть – каждый сам должен решать за себя.– Нет, ты тявкаешь, – стоял на своем Джаич. – А произошло то, что на боксерском языке называется подставился. Наша страна подставилась, и Запад тут же послал ее в глубокий нокаут. Такой глубокий, что она еще долго будет сидеть на заднице и обалдело вертеть головой.– Она сама себя послала в нокаут.Джаич с жадностью присосался к банке с пивом. Затем вытащил из сумки блок «Партагаза».– Даже если и сама, то это из-за таких, как они. – Палец в окно. – И таких, как ты. – Палец в меня.– Ну, конечно, – отозвался я. – Песни не новы. Виноваты все вокруг, только не такие, как ты.От манипуляций собственным указательным пальцем я решил воздержаться.– Бухгалтеришка чертов!– Кагебешник хренов!– Графоманишка… – Джаич вплотную придвинулся ко мне.Зазвонил телефон и вовремя. Иначе не миновать нам столкновения.Джаич положил руку на трубку и сделал глубокий вдох.– Алло, – сказал он, отхлебнув пива.Какое-то время молча слушал, затем повернулся ко мне.– Ты что-нибудь понимаешь по-китайски?Я не ответил. Тогда он вытянул трубку в моем направлении. Женский голос мурлыкал что-то на совершенно незнакомом языке. Только, на мой взгляд, это был датский или норвежский.Джаич нажал на рычажок.– Китаянка права. Пора и нам сделать несколько звонков.«Датчанка или норвежка», – поправил я про себя.Первой собеседницей оказалась фрау Сосланд. Я приблизился к телефону вплотную, чтобы получше расслышать.– Ну? – с выражением проговорила та, стоило Джаичу произнести два слова.– Это говорит…– Я поняла, кто это говорит… Ну?– Мы приехали…– Меня не интересует, когда вы приехали, на чем приехали и прочая ерунда. Что вы намерены предпринять?Думаю, Джаич не был готов к подобному напору.– Хорошо бы встретиться, – пробормотал он.– Да? А это обязательно?– По крайней мере, весьма желательно.– Тогда не возражаю. А где?– Неважно…– Для меня это очень даже важно.– Хотя бы у вас, – предложил Джаич.– Вы с ума сошли! За моим домом могут следить!– Полагаете, что дело настолько серьезно?– Дело настолько серьезно, что я даже готова потратить уйму денег на ваше детективное бюро.– Предлагайте тогда вы. – Разговор у Джаича явно не клеился.– Мы можем встретиться в кафе на Цоо. Рядом с магазином «Альди». Завтра, в половине одиннадцатого.– Вечера?– Утра, конечно! Господи!– И как мы вас узнаем?– Я одену джинсы и кожаную куртку. В руках буду держать журнал… Нет, постойте! Лучше я возьму с собой свою собаку.– Какой породы?– Такса.– Договорились.– А как я вас узнаю?На минуту Джаич задумался.– Мы захватим с собой стриженую болонку, – проговорил он и повесил трубку.Потом посмотрел на меня и расхохотался.– Ну, что скажешь?– По-моему, она просто чокнутая.Он открыл себе новую банку пива.– Ты так думаешь?– Нас ведь еще Горбанюк предупреждал. Да и как она разговаривает? Разве человек в своем уме стал бы себя так вести?– А может, она попросту чем-то смертельно напугана?– Чем?! И потом, если я правильно понял, ей не меньше шестидесяти.– Ну, очевидно.– А ты обратил внимание на то, как она будет одета? Или это тоже со страху?– Подумаешь. Может, она – худенькая изящная женщина, и подобный наряд ей к лицу? К тому же на Западе одеваются кто во что горазд. Этим здесь никого не удивишь.Однако мне не хотелось с такой легкостью капитулировать:– Да и, вообще, все это дело, по-моему, яйца выеденного не стоит.Джаич уселся поудобнее.– Черт возьми, иногда бывает любопытно выслушать мнение дилетанта.«Спокойно, Крайский, спокойно», – сказал я про себя. А вслух произнес:– Если ты собираешься корчить из себя большого профи, разговор окончен.– Как угодно, – равнодушно отозвался он.Кухня наполнилась клубами «Партагаза», и Саймон в ужасе ринулся в комнату. Он признавал только дым от «Мальборо» и английских сигарет: «Ротманс», «Данхил», «Бенсон»…– Между прочим, собака – моя собственность, – с вызовом проговорил я. – Ты не имел права договариваться на ее счет без предварительного согласования со мной.– А я и не говорил, что собаку зовут Саймон, – возразил Джаич. – Если ты такой жмот, придется купить болонку на деньги бедной госпожи Сосланд. Но тогда уже именно той болонке я буду скармливать пиццу.– Ну и на здоровье! – сказал я. Однако мой воинственный пыл несколько поугас. – Ты внимательно смотрел по сторонам, когда мы ехали по городу?– Что ты имеешь в виду?– Все стены домов разрисованы точно таким же образом, как иконы у ее сыночка. И никто не думает делать из этого большую проблему.– Чтобы попасть на улицу, не требуется преодолеть кучу хитрых замков и сложную систему сигнализации.– Пацанва сейчас, знаешь, какая головастая? Сплошные хакеры.Сомневаюсь, чтобы он знал, кто такие хакеры, но он не стал уточнять. Да и, в принципе, я его хорошо понимал. Ему требовалось во что бы то ни стало удержаться на этой работе, а значит, дело нужно было представить таким образом, чтобы оно выглядело как можно более сложным, запутанным и опасным. Что ж, поиграем в сыщиков-разбойников. Я не возражаю.Джаич снова потянулся за голубой визитной карточкой и набрал номер госпожи Сосланд.– Это опять я, – сообщил он. – С вашим вариантом встречи ничего не выйдет… Т-с-с, тихо!.. Обращали внимание на небольшой домик, расположенный как раз посреди перекрестка рядом с Цоо? Там раньше находились справочное бюро и магазинчик, где торговали сувенирами… И по сей день? Замечательно! Вы должны стоять в половине одиннадцатого утра у входа в этот магазинчик. Рядом остановится темно-синий БМВ последней модели. В нем будем мы.Он положил трубку и весело подмигнул мне.– Максимум таинственности, – отозвался я. – Заказчица будет довольна. Все же я ни минуты не сомневаюсь, что Горбанюк правильно ее охарактеризовал.– Кстати, о Горбанюке. – Джаич поднял вверх указательный палец, затем извлек из кармана другую визитную карточку и снова принялся крутить телефонный диск. – Горбанюк? Это Джаич. Ну, как там водила? Оклемался?В ответ было промямлено что-то нечленораздельное.– Жить будет? – настаивал Джаич.– Так ему и надо, – проговорил Горбанюк. – Давно пора было.– Ах, вот как!? Тогда с тебя причитается за проделанную воспитательную работу. Передай ему, чтобы он заехал за нами завтра в десять ноль-ноль. Надеюсь, он не имеет ничего против?– М-м… С БМВ ничего не получится, мне очень жаль, – мягко сказал Горбанюк. – Завтра утром машина отправляется в Штутгарт.– Горбанюк! – тут же взорвался Джаич. – Что за ерунда?– Мне действительно очень жаль, но это согласовано с Лили.– Ах, значит уже успели наябедничать! А нам теперь что прикажешь делать?– Могу предложить другую машину, но только без водителя. Надеюсь, права у вас есть?– Права-то есть, но советские.Джаич по-прежнему называл все, что только можно, советским.– Ничего страшного, – успокоил его Горбанюк. – Это нормально. Кайн проблем.– А какая машина? – поинтересовался Джаич.Горбанюк замялся.– Ну-у, конечно, похуже чем БМВ.– Горбанюк, ты – убийца, – сказал Джаич и бросил трубку.Мне живо представилось, как на том конце провода Горбанюк облегченно вздохнул.Следующий звонок предназначался «голым пистолетам».– Курт? Это Джаич. Какой у нас здесь, собственно, номер телефона?… Да, на Паризэ штрассе, на Сэксише я ведь знаю, раз звоню.На обратной стороне одной из визиток он записал номер.– Да, Крайский с вами завтра обязательно свяжется. Чус!– Что такое «чус»? – поинтересовался я.– «Чус» – это что-то вроде немецкого «чао». Это я еще в свои прошлые приезды сюда со спортивными делегациями усвоил.На этом программа телефонных звонков оказалась исчерпанной. Джаич протянул мне визитные карточки.– Запомни номера телефонов.– Зачем?– Затем, что все визитные карточки нужно будет сейчас уничтожить.– Ах-ах-ах!– Делай, что говорят! Здесь тебе не цирк!– Слушаю и повинуюсь.– И не детский сад!Как у любого бухгалтера, у меня хорошая память на цифры, и я быстро справился с задачей. Джаич разорвал визитки на мелкие кусочки, после чего предложил мне попрыгать со скакалкой.– Но ведь мы только что выпили пива? – удивился я.– Подумаешь!Он принялся снова порхать над скакалкой наподобие художественной гимнастки. Получалось вполне прилично, и казалось настолько легко, что черт дернул и меня попробовать. Я несколько раз неуклюже бухнулся об пол, перепрыгивая через скакалку, и, наконец, с грохотом растянулся на ковролине. Почти сразу же послышался звонок в дверь. Рыжий сосед снизу оказался не доволен уровнем моей физической подготовки.– Пшел вон отсюда, – сказал ему по-русски Джаич.Тот что-то пробормотал про тишину, насколько мне позволяли судить скромные познания в немецком языке, и про «полицай». Затем Джаич захлопнул дверь у него перед носом. Думаю, немец еще хорошо отделался, поскольку рука Джаича угрожающе сжимала скакалку.– Почему у твоей скакалки такие массивные ручки? – поинтересовался я.– Так надо. – Он обмотал ее несколько раз вокруг пояса и завязал на узел. – Ну что, пройдемся? Между прочим, место нашего завтрашнего свидания находится отсюда в пределах пешего хода.– Я вижу, ты неплохо изучил Берлин.– Конечно, – согласился он. – Берлин – спортивный город.
Уже вечерело. Мы миновали несколько тихих улочек и оказались на широком проспекте. Машины здесь неслись сплошным потоком. Нас окружали одни магазины и офисные конторы.– Капитализм, – пробормотал Джаич на манер Данько-Шварценеггера из фильма «Красный закат». – Капитализм… зараза.Вскоре мы достигли Цоо. Я осмотрел место встречи.– По-моему, здесь нельзя останавливать машину, – заметил я.– Браво, – похвалил меня Джаич. – Но мы и не будем останавливаться. Мы только подхватим ее – и баста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58