И вдруг произошло чудо: кто-то дал вам сына.Он сделал небольшой шаг назад и обнял жену за плечи; она прижалась к нему, негромко всхлипывая.– Вы правы, – сказал он. – И мы любим своего сына, мистер. И он нас любит.– Это просто замечательно. Вы, конечно, знаете, кто этот ребенок.– Да, знаем. Он Карл Беллиенс-младший.– Я могу согласиться только со словом «младший».Мэдж Беллиенс, губы которой дрожали, сказала:– Мы никогда... никогда не называли этого имени. Никогда не вспоминали о нем.Я поднял одну бровь; пистолет по-прежнему был нацелен на них.– Чарльз Линдберг-младший, вы хотели сказать? Где он?– Он в школе, – сказала она, стараясь держать себя вызывающе, но у нее это плохо получалось.– Когда он возвращается домой?– Вы не причините ему зла... – испуганно проговорила она, схватившись за рубашку мужа; он погладил ее.– Ну, конечно, нет, леди. Я отвезу его настоящим родителям. Когда он возвращается домой?– Дорога длинная, – сказала она, облизав губы. – Может быть, через полчаса. Мы никогда не делали ничего дурного, мистер;– Вы когда-нибудь слышали о человеке по фамилии Хауптман?– Да, – сказал муж и поднял подбородок. – Мы слышали, что он бессовестный вымогатель, который получит по заслугам.– Ах вот что они вам сказали? Понятно. У вас на ферме есть помощник?– Сейчас нет, – сказал он. – Я нанимаю его в другое время года.Я быстро обвел глазами дом.– Я смотрю, вы неплохо здесь живете в наши трудные времена. Что вы еще выращиваете здесь на ферме, кроме похищенного ребенка? Ягоды? Кукурузу? Но вы не волнуйтесь, на самом деле это меня мало интересует. Идите сюда. Возьмите.Левой рукой я протянул рулон изоляционной ленты Мэдж Беллиенс. Она в замешательстве неохотно взяла его.– Намотайте часть этой ленты на запястья вашего мужа у него за спиной. Сделайте это прямо сейчас.– Но...– Я сказал, сейчас. Давайте сделаем это прежде, чем ребенок вернется из школы. Так мы с вами сможем избежать неприятностей.Они с мужем обменялись взглядами: он угрюмо посмотрел на нее и кивнул, она тяжело вздохнула и тоже кивнула. Он повернулся и завел руки за спину. Она намотала ему на запястья изоляционную ленту.Закончив, она вернула мне оставшуюся ленту. Я велел ей повернуться и завести руки за спину. Она подчинилась, и, зажав пистолет под мышкой левой руки, я быстро обмотал ленту вокруг ее запястий. Потом я подтолкнул ее вперед и велел им повернуться ко мне лицом.– Давайте спустимся в подвал, – сказал я.Они повели меня туда; напольная дверь, ведущая в подвал, находилась с той стороны дома, где стояла моя машина. Они спустились в подвал по деревянным ступеням впереди меня. Пол подвала представлял собой утрамбованную землю, имевшую все тот же красноватый оттенок.– Сядьте у стены, – сказал я. – Я не хочу применять силу, поэтому ведите себя спокойно.Они сели. Зажав пистолет под мышкой, я охотничьим ножом стал разрезать веревку. Я связал им лодыжки, дополнительно скрутил веревкой им запястья. Потом заставил их сесть спиной к опорной балке и, обмотав им веревку вокруг груди и пояса, связал их друг с другом так, что балка осталась между ними и мешала им двигаться. Никто при этом не сказал ни слова.Я разрезал ножом ее фартук на куски и воткнул их им в рот в качестве кляпа; вначале я планировал использовать для этой цели изоляционную ленту, но затем умилостивился и передумал. Похититель должен уметь идти на уступки.Я встал перед ними.– Я не хочу, чтобы вы производили какие-то звуки, – сказал я. – Мальчик не должен знать, что вы находитесь здесь.Беллиенс смотрел на меня суровым взглядом, но глаза его жены были покорными.– Если вы будете себя хорошо вести, – сказал я, – то я, возможно, не выдам вас полиции. Все, что мне нужно, это возвратить ребенка законным родителям. Вам понятно?Они молча смотрели на меня.– Вам понятно? – повторил я.Муж холодно кивнул, и через мгновение жена тоже нерешительно кивнула несколько раз.Я положил пистолет в наплечную кобуру, а не в карман плаща и оставил их в подвале, где не было ничего, кроме красной земли, нескольких грабель и нескольких полок с консервами.Я выбрался на прохладный свежий воздух, обошел вокруг дома, сел на качели перед крыльцом и стал ждать из школы Чарльза Линдберга-младшего.Ждать пришлось недолго. Меньше пятнадцати минут.С высоты холма, на котором был расположен фермерский дом, я увидел идущих по дороге полдюжины детей различных возрастов и пыль, поднимающуюся из-под их ног. Он был самым маленьким из них – сколько ему теперь? Шесть? Почти шесть. Должно быть, он ходил в школу первый или второй год.По дорожке, посыпанной гравием, он поднимался один – крошечная фигурка в коричневом пальто и серых брюках; его шапка – когда я это увидел, у меня запершило в горле – представляла собой что-то вроде шлема летчика с декоративными защитными очками, которые вошли в моду у детей пару лет назад. Он был в варежках. Учебников у него не было – слишком мал для этого, решил я. Он поднимался по дорожке, похожий на солдатика. Маленький мужчина. И чем ближе он подходил, тем больше я узнавал в его лице Слима.Заметив меня, он на мгновение растерялся, но затем решительно подошел к крыльцу и спросил:– Вы кто, мистер?Я встал с качелей. Улыбнулся.– Я друг твоих родителей. Иди ко мне, Карл.Он подумал над моим предложением. Подбородок с ямочкой, тонкие черты лица были такими знакомыми. Может, он колебался потому, что смутно помнил, как его таскали туда и сюда какие-то странные дяди?– Где мои мама и папа?– Им неожиданно пришлось уехать. Они попросили меня забрать тебя после школы и отвезти к ним.Его глазенки сузились.– Я должен поехать с вами?– Правильно. Я быстро доставлю тебя к твоим родителям.– Ну ладно. О'кей. Но я хочу есть.– Давай попробуем найти что-нибудь на кухне, – предложил я.На кухонном столе остывал сладкий пирог. Остальная еда находилась на различных стадиях приготовления: на рабочем столе лежал кусок сырой курицы, в раковине – несколько очищенных картофелин. Но ребенок не сумел понять значения всего этого.– Можно мне кусочек пирога? – попросил он, потом снял пальто, шапку и аккуратно положил их на стул; варежки он снял еще раньше.– Конечно, – сказал я. – Потом, по дороге к твоим родителям мы где-нибудь остановимся и съедим по гамбургеру, о'кей?И я отрезал ему кусок пирога. Пирог был с яблоками. Я отрезал и себе изрядный кусок и быстро проглотил его. Надо признать, пирог был отменным.Я дал ему салфетку, он вытер свое миловидное отцовское личико и объявил:– Мне нужно сходить в ванную.– О'кей, – сказал я.Я поднялся с ним наверх. Он попросил меня расстегнуть пуговицы на его штанишках, и я выполнил его просьбу. Но в ванную он вошел один и сделал все, что ему нужно было сделать. Я стоял у двери и слышал, как он спустил воду, открыл кран и помыл руки.Он вышел из ванной, вытирая руки о свои штанишки.– Давай зайдем в твою комнату, – сказал я, наклонившись, чтобы снова застегнуть пуговицы, – возьмем кое-какие твои вещи и затем оправимся в путь. Если у тебя есть любимые игрушки, ты можешь захватить их с собой. Мы не можем взять всех вещей.– Почему вы ходите по дому в плаще?– Потому что мы скоро уедем. Ну пошли, возьмем твои вещи.Пока он выбирал игрушки из сундука у окна, я достал из комода кое-какую его одежду и уже запихивал ее в наволочку, когда снаружи послышался шум, похожий на шуршание гравия. Я подошел к окну.К моему «оберну» подъехала какая-то машина – блестящий, совершенно новый «форд». Из него быстро вышли двое мужчин.– Боже, – сказал я.– Что случилось, мистер?– Мы сейчас с тобой поиграем в одну игру, Карл, – сказал я, наклонившись, взяв его за маленькие плечи и заглянув в его темно-синие глаза. – Эта игра напоминает прятки. Ты сейчас спрячешься под кровать и будешь сидеть там тихо-тихо, как мышка, о'кей? Пока не услышишь, как я скажу: тили-бом, тили-бом, загорелся кошкин дом.– О'кей.Он быстро залез под кровать.– Только чтобы, как мышка, – сказал я и вытащил из кобуры пистолет.Двое мужчин, которых я увидел, были моими старыми знакомыми. Я не встречался с ними очень давно. Последний раз я видел их четыре года назад в номере отеля «Картерет», что в городе Элизабет, штат Нью-Джерси. Тогда они изрешетили пулями Макса Гринберга и Макса Хэссела.Я остановился в коридоре, за углом недалеко от лестницы и услышал, как открылась парадная дверь.– Где все? – спросил высокий плаксивый голос.– Я сейчас осмотрю дом, – ответил скрипучий баритон.Они старались разговаривать тихо, но я их слышал.– Что мне делать?– Босс велел убрать всех.– Боже, и пацана тоже, Фил?– Да. Посмотри снаружи. Прикончи Геллера, фермера, его жену и мальчишку, всех чертовых куриц и коров, которые попадутся тебе на пути.Пока они совещались, я лег, подполз к лестнице и смог рассмотреть их. Фил, парень с плоским лицом и восточными глазами, был в черном пальто, серой шляпе и серых перчатках; в руке он держал автоматический пистолет сорок пятого калибра. Джимми (его имя я запомнил с первой встречи), курносый, круглолицый парень с веселыми глазами, которого я тогда подстрелил, был теперь -в сером твидовом пальто, и в руке, закрытой перчаткой, он тоже сжимал пистолет сорок пятого калибра. На этот раз глушителей не было. Кто услышит выстрелы в такой дыре?Джимми уже открывал дверь, чтобы выйти, когда я открыл огонь по мерзавцам. Пуля, угодившая Джимми в голову, заставила его вздрогнуть, как если бы он чего-то испугался, только он больше чем испугался – он еще завалился боком на крыльцо, заклинив открытую дверь своим телом.Фила я ранил в руку, но, к сожалению, не в ту, в какой у него был пистолет, он открыл ответный огонь, и пули сорок пятого калибра начали сокрушать мир вокруг меня – стену, перила, ступеньки лестницы... Вдруг он куда-то исчез, но не вышел через дверь, блокированную телом Джимми, а спрятался где-то в доме.Не видя иного выхода, я бросился вниз по лестнице, перескакивая сразу через три ступеньки, направив ствол пистолета влево, куда переместился Фил, а глаза мои были устремлены на пустую гостиную, когда этот сукин сын вырос из-за кресла и сделал прицельный выстрел, попав мне в бок, что заставило меня полететь вниз головой и скатиться по лестнице на пол, запутавшись в собственном плаще. Падение потрясло меня больше, чем выстрел, – во время своего полета я раз пять или шесть больно ударился головой о ступеньки; боли я пока не ощущал, одну лишь влагу на теле и, продолжал лежать на полу, я сделал несколько выстрелов туда, где только что находился Фил, но он исчез, и единственное, что мне удалось, это всадить пулю в пианино, которое жалобно и мелодично ойкнуло.Не я один истекал кровью: Фил тоже оставил кровавый след, и я пошел по нему. Спотыкаясь, я прошел через дом, через гостиную, через кухню и в коридоре – проклятие – увидел еще одну ведущую наверх лестницу. Стараясь не шуметь, прижимаясь к стене, я поднялся по задней лестнице наверх и продолжал идти по кровавому следу, когда услышал крик ребенка.Я бросился к его комнате; рана в боку уже давала о себе знать.Фил, очевидно, вытащил ребенка из-под кровати и теперь прижимал его к себе; светловолосый мальчуган с лицом младенца смотрел на меня широко открытыми умоляющими глазами, в то время как Фил, заслоняясь им, словно щитом, направлял на меня дуло сорок пятого калибра.Я чувствовал, что силы покидают меня, но крепче сжал рукоятку пистолета и сказал:– Фил, ты должен знать это.Фил, лицо которого было белее очищенных картофелин, что лежали в раковине внизу, произнес:– Что, балбес?Я всадил пулю ему между глаз и сказал:– Выстрел в голову исключает всякую рефлекторную деятельность.Разумеется, Фил меня уже не слышал. Он ушел туда, где его ждал Джимми. Мальчик прыгнул на пол, проворно опустившись на носки, в то время как мертвый Фил еще балансировал на ногах, ожидавших из мозга сигналов, которые они уже никогда не получат. Потом труп Фила упал лицом вниз и остался неподвижным.– Как тебе понравился мой выстрел, парень?– Мистер, вы плохо выглядите.– Я знаю...– Мистер, я боюсь...– Сынок... твои родители... они внизу... в подвале. Они связаны...Беспокойство исказило его лицо.– Мама и папа ранены?– Они в порядке, только... иди туда... выйди через черный ход... развяжи их. Приведи сюда папу... приведи сюда своего папу.Он задумался.Я опустился на колени.– Сделай... сделай это, сынок, прошу тебя... сделай это... сейчас.– О'кей, мистер, – сказал он.Я упал лицом вниз.Я смутно припоминаю, что Карл Беллиенс осторожно перевернул меня, склонившись надо мной, как невзрачный ангел.Я прошептал:– Они пришли, чтобы... пришли убить... вас... тоже.– Что? – спросил он.Мальчонка был рядом с ним; мальчонка хватался за руку Карла. Я слышал, как он говорил:– Папа, папа, папа...Я сказал:– Не звоните Рикке... не звоните Официанту...– Что?Папа... папа... папа...– Вы тоже умрете, если... он послал их. Рикка послал их... позвоните по номеру... в моем бума...– Где?Папа... папа... папа...– Бумажник. В моем бума... позвоните Нитти...Я увидел лицо своего отца. Потом лицо своей матери. И впал в забытье. Глава 41 Я очнулся.Во рту я чувствовал вкус горечи, какой бывает после долгого сна. Вероятно, от лекарств.Я лежал на спине на кровати. На больничной кровати. Я был очень слаб.– Вы проснулись, – сказала женщина. – Хорошо. Сейчас я вас приподниму.Раздался скрип, и мое тело медленно приняло сидячее положение. В палате я был один. Возле моей кровати стоял прибор для внутривенных вливаний, из вены на руке торчала прикрепленная липким пластырем игла. Я чувствовал или ощущал повязку на своем боку. За окном был день.– Где?..У медсестры, привлекательной брюнетки, губы были накрашены очень яркой, как у продавщиц сигарет, помадой, но нос у нее был слишком большим. Итальянка.Она улыбнулась мне ласковой и приятной улыбкой.– Вы в больнице «Джефферсон Парк», – сказала она.– Как... как я сюда попал?– Кажется, вас привезли на частной машине скорой помощи, – она проверила мой пульс и откинула волосы с моего лба. Потом осторожно приподняла мои простыни; я грешным делом подумал, что она решила удовлетворить меня особым образом, но она лишь проверяла мою повязку. Я облегченно вздохнул и снова впал в спасительное забытье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69