https://wodolei.ru/catalog/leyki_shlangi_dushi/izliv/
А единственная выгода, которую я вижу в знакомстве с Коллардом, состоит в том, что он контрабандист и у него есть партнеры на континенте.
– Но тогда возникает еще один вопрос, – сказал Джек. – Если меморандум у Уитли и он свел знакомство с Коллардом, то почему он до сих пор здесь? Почему не скрылся с меморандумом на норманнских островах или во Франции?
– Потому что, – ответил Маркус, растягивая слова, – он ждет известий от французов.
Джек и Гаррет одарили его недоверчивыми взглядами. Маркус нетерпеливо пояснил:
– У него в руках нечто очень ценное, и он не дурак. Возможно, он уже встречался с кем-то из французов, ведет с ним дела и доверяет этому человеку. Может быть, он даже все подготовил, чтобы обменять меморандум на золото, но я сомневаюсь. Если он и украл меморандум, то скорее всего по наитию. Судя по тому, что нам известно, его визит в Конногвардейский полк носил самый невинный характер: он хотел навестить старых знакомых и послушать свежие сплетни. Когда на столе Смитфилда он увидел меморандум, то наверняка воспринял это как божественное провидение. – Он мрачно улыбнулся. – Но одно дело – похитить меморандум, и совсем другое – извлечь из этого выгоду. Не знаю, как вы, а я бы на его месте не стал прыгать на первое попавшееся контрабандистское судно и плыть во Францию, потом тащиться в Париж, а там махать меморандумом перед носом у наполеоновских генералов. Я хотел бы быть уверенным в том, что, во-первых, вернусь в Англию с головой на плечах и, во-вторых, что мне щедро за него заплатят.
– Ну конечно же! – воскликнул Джек, его голубые глаза сверкали от возбуждения. – У него нет гарантий. Кому бы он ни захотел продать меморандум – тот запросто может потом его украсть и убить самого Уитли. Они ничего не теряют.
– И не забывайте: получив вознаграждение, скорее всего золотом, он захочет вернуться в Англию, – напомнил Маркус.
– Значит, он использует Колларда как посредника, чтобы тот переправил меморандум на континент и привез деньги, – задумчиво пробормотал Гаррет. – А это, насколько я знаю Колларда, очень рискованно. С него станется просто убить Уитли и забрать деньги себе. – Он посмотрел на Маркуса: – Интересно, Коллард в курсе, что именно замышляет Уитли?
Маркус пожал плечами:
– Кто знает? Но хотя Коллард и контрабандист, известный своей беспощадностью, хотя он и обделывает свои делишки, ни пенни не платя в казну, и торгует с французами, как ему захочется, я склонен думать, что он верный англичанин. – Он посмотрел на Гаррета: – Насколько хорошо вы его знаете?
Гаррет невесело улыбнулся:
– Наверное, лучше, чем вас. В годы моей бурной юности я водился с такими персонажами, которые не украсили бы гостиную ни одного самого распоследнего человека из приличного общества. Он и его репутация мне известны, у меня в погребе в Хоулкоме стоит бочонок-другой лучшего французского бренди – благодаря ему. Мы не раз пили вместе у Китинга, но при этом назвать его закадычным другом я не могу.
– Закадычный друг или нет, а он, я думаю, вам поверит – по крайней мере не станет подозревать в чем-то априори. Вы могли бы выпить с ним у Китинга и потихоньку перевести разговор на последние события.
Гаррет кивнул. Маркус продолжил:
– Что нам нужно выяснить? Прежде всего совершал ли он рейды на норманнские острова или во Францию в последнее время. Такое он не всякому расскажет. Но вам может намекнуть, особенно если вы щедро угостите его выпивкой. А если он назовет еще пару имен, будет еще лучше.
– Возможно, мне удастся выяснить что-то у самого Китинга. – Гаррет ухмыльнулся: – В округе не происходит ничего такого, о чем не знал бы хозяин «Оленьего рога». Но уж если и он не знает – тогда наверняка знает его жена! – Гаррет задумался. – Китинг может также оказать нам добрую услугу, рассказав, как Уитли проводит дни. Обыски в номере не остались незамеченными. Уитли нажаловался Китингу: мол, слуги рылись в его вещах, а так как большинство слуг – родня Китинга, жалобы эти ему не понравились. Думаю, сам Китинг, в свою очередь, счастлив будет пожаловаться на майора мне.
– Что ж, очень хорошо, – заключил Маркус и встал. – Вы выясняйте все, что сможете, у Китинга и Колларда, а вы, Джек, поезжайте в столицу.
– А вы? – спросил Джек. – Только не говорите, что умываете руки.
Маркус покачал головой:
– Нет, но сейчас я мало что могу сделать, вы двое все сумеете сделать лучше. – Он улыбнулся: – А я только что женился и следующие несколько дней хочу посвятить молодой жене.
Когда позднее Маркус возвращался в Шербрук-Холл с Изабел, он обдумывал следующий шаг в завоевании своей строптивой жены. Изабел оставалась неуловимой. После их внезапно случившейся свадьбы они очень мало разговаривали наедине, не говоря уже о чем-то большем. Несмотря на те обязанности, которые возложила на нее болезнь лорда Мэннинга, он прекрасно понимал, что если бы она хотела, то нашла бы гораздо больше времени, чтобы побыть с ним. А так она использовала недуг барона как преграду, за которой пряталась от него. Маркус не жалел о том времени, которое она проводила с бароном, он и сам много часов просидел у его постели, но теперь это все закончилось. И нет никаких препятствий к тому, чтобы сегодня его жена спала в его постели, подумал он, когда его парный двухколесный экипаж остановился у Шербрук-Холла.
Мягко придержав лошадей, он улыбнулся Изабел:
– Ваш новый дом ждет вас, мадам.
Она застенчиво улыбнулась в ответ:
– Ну, не такой уж и новый. Разве вы забыли – я почти что выросла здесь.
От его пристального взгляда у нее перехватило дыхание.
– Я ничего не забыл, – пробормотал он глухо и ухмыльнулся: – Включая то, какой невыносимой проказницей ты была.
Изабел ощутила острое разочарование, но не обратила на это внимания. Добавив голосу веселости, она поддела Маркуса:
– А ты не боишься, что я стану такой же невыносимой женой?
Он бросил поводья ожидающему груму, вышел, обошел экипаж и помог спуститься Изабел. Обхватив ее за талию, Маркус с легкостью поднял ее и поставил на землю. Прижав ее к себе на мгновение дольше, чем следовало, он наклонился и нежно куснул ее за ухо:
– Уверен, я придумаю не один приятный метод укрощения строптивой жены… Из тех, которые совершенно не применимы к подопечным.
Конечно, нельзя сказать, чтобы его не посещали всякие постыдные мысли насчет нее, особенно в последние месяцы перед ее побегом в Индию. Интересно, а что бы случилось, если бы он хоть раз обнял ее и поцеловал так, как ему хотелось?
Ощущение этого легкого укуса и его теплого дыхания у уха заставило Изабел задрожать всем телом. Внизу живота, как цветочный бутон, распустился жар. Она, завороженная, смотрела в смуглое красивое лицо Маркуса. Обычно холодный взгляд серых глаз устремлен был на ее рот, и какой-то оттенок в нем восхищал и пугал ее.
Позади них раздалось вежливое покашливание, и наваждение исчезло. Маркус небрежно обернулся:
– А, Томпсон, хотите поприветствовать новую госпожу?
Томпсон поклонился, лысая макушка блеснула в лучах послеполуденного солнца.
– Совершенно верно, я и весь штат слуг с нетерпением ждали этого момента. – Он выпрямился и добавил просто: – Я очень рад, мадам, приветствовать вас в Шербрук-Холле.
– Спасибо, – улыбнулась ему Изабел. Еще будучи ребенком, она очень любила Томпсона.
После возвращения из Индии она почти десять лет уклонялась от визитов в Шербрук-Холл, как могла, но дружба ее свекра с Шербруками делала это почти невозможным. Чтобы угодить лорду Мэннингу и чтобы не так подчеркнуто избегать Маркуса, она посетила несколько званых обедов и суаре, которые устраивала мать Маркуса, но была очень редкой гостьей здесь. И все же, когда она на этот раз вошла в просторный холл с золотистыми полами и хрустальной люстрой, у нее возникло чувство, будто она вернулась домой. Шербрук-Холл несколько изменился за эти годы, и все-таки он казался ей удивительно знакомым, и воспоминания о тех днях, когда она находилась под опекой Маркуса и чувствовала себя здесь как дома, нахлынули на нее.
Изабел всегда любила Шербрук-Холл: стены серого камня, заросшие розами и плющом, фонари. Он превосходил Данем-Мэнор размерами, но Барбара Шербрук отделала дом в мягких, теплых тонах, и даже самые официальные помещения согревали уютом убранства.
Слуги ждали ее, и Изабел удивилась: сколько же знакомых лиц! Она прекрасно помнила повара и его теплые булочки, которые она, чумазый бесенок, с наслаждением жевала за выскобленным столом в большой кухне. Домоправительницу, миссис Браун, она тоже знала и помнила прикосновение ее добрых рук, когда та, ворча себе под нос, промывала и бинтовала ее бесчисленные ссадины и порезы. В итоге церемония представления, которая кому-то другому показалась бы волнующей, только укрепила Изабел в ощущении, что после долгого и трудного путешествия она наконец-то вернулась домой.
Толпа слуг рассеялась: все вернулись к своим обязанностям, а Изабел и Маркус остались вдвоем в холле. Маркус улыбнулся:
– Ну, как тебе?
Она ответила улыбкой:
– Неплохо. По крайней мере половину их я знаю. И так как дом мне знаком, давай опустим формальную экскурсию. – В глаза Маркусу она старательно не смотрела.
– Боже, конечно!
Маркус смотрел на нее, и от него не укрылась ни ее некоторая скованность, ни настороженность в лице. Неужели она подумала, что он набросится на нее, как только они переступят порог дома? Он вздохнул. Да, такая мысль посещала его, но он же не похотливый боров, в конце концов. По крайней мере хочется так думать. Маркус неохотно расстался с мыслью о ленивых послеполуденных часах, проведенных в постели с женой.
– Томпсон проводит тебя в твои покои, если ты хочешь сначала устроиться.
Он не это хотел сказать, но облегчение, промелькнувшее на ее лице, дало ему понять, что именно это Изабел хотела услышать.
Маркус вдруг подумал, как он устал быть рассудительным, заботливым джентльменом, в то время как изнутри его сжигала страсть. Маркус что-то пробормотал сквозь зубы, сжал ее в объятиях и крепко поцеловал. Он собирался подарить ей один поцелуй и уйти, но сладостная прелесть ее губ разрушила все его намерения. Он прижал ее к себе и продолжил жадно целовать, проникая языком в глубину рта. Желание поглотило его. Он ничего не замечал и ни о чем не помнил, кроме ее манящего тела. Поцелуй следовал за поцелуем. И каждый последующий был дольше и глубже предыдущего.
Изабел не умела от него защититься. Она устала бороться с ним – и с порывами собственного тела. Она его жена. Их совокупление неизбежно. И с легкой дрожью она сдалась, забыв о прошлом, забыв тайны.
У Изабел кружилась голова от желания, когда она с отчаянной жадностью отвечала на его поцелуи. Она вцепилась в его плечи и прижалась к нему. Ей было просто необходимо ощутить его большое, мускулистое тело, она жаждала этого. Ее окатило влажным теплом, когда он схватил ее за ягодицы и прижал к себе, но этого показалось мало, и он приподнял ее, так что его напряженный жезл уперся как раз в ее лоно. Изабел задрожала, и ее пронзили сладостные ощущения необыкновенной глубины и силы.
Настойчивый бой позолоченных часов на ближайшем мраморном столике привел Маркуса в чувство. Он поднял голову, понял, где находится, и отпрянул от Изабел, будто она обожгла его.
Он огляделся, тяжело дыша. Господи! Посреди бела дня, в собственном холле… Еще мгновение – и он завалил бы ее на пол и овладел прямо там!
Маркус провел дрожащей рукой по волосам.
– Позовите Томпсона, – глухо проговорил он. – Он обо всем позаботится.
Его глаза лихорадочно блестели.
– Увидимся позже. – В его голосе смешивались обещание и угроза.
И быстро, словно за ним гнались адские псы, он исчез за парадной дверью, оставив Изабел в пустом холле.
Ошеломленная, она так и стояла несколько секунд, ее мысли и чувства перемешались и превратились в истинный хаос. Постепенно ее дыхание выровнялось, и вернулось некие подобие спокойствия. Изабел провела пальцем по губам и удивилась, что нет ожога.
Неизвестно, сколько еще она простояла бы там, если бы не вошел Томпсон со свежим букетом из белых лилий и нераспустившихся роз. Он остановился, увидев ее.
– Мадам, что-то не так? – озабоченно спросил он. – Чем я могу вам помочь?
Изабел стряхнула оцепенение и улыбнулась:
– Нет-нет. Все просто прекрасно. Маркус… ммм… только что ушел. Он сказал, – она тщательно подбирала слова, все еще не вполне владея собой, – что вы покажете мне мои покои.
– С большим удовольствием. – Томпсон поставил на мраморный столик вазу с цветами и повернулся к ней: – Прошу, мадам, следуйте за мной.
Джордж и Дэниел ничего нового Маркусу не рассказали, когда он вызвал их к себе в кабинет в конюшни. Когда мальчишки умчались прочь, он уставился в окно, вновь и вновь прокручивая в мозгу разговор. Он в принципе согласился с тем объяснением, которое раньше дал Томпсону: у Джорджа и Дэниела разыгралось воображение. Им было лет по пятнадцать, не больше. И несмотря на высокий рост и недюжинную ширину плеч, они оставались еще мальчишками. Он не сомневался, что что-то они действительно слышали, но это могло быть что угодно: ветер ли стучал дверью, ветки ли царапали окно. Успокоившись на этот счет, Маркус мысленно вернулся к первому вторжению Уитли. Ярость волной прошла сквозь него, и он сжал кулаки. Как бы ни закончилось дело с меморандумом, он намеревался в недалеком будущем побеседовать с майором наедине. Уитли не только проник в его дом, он посмел угрожать Изабел. Маркус не мог и не желал терпеть ни того, ни другого. Жестокая улыбка заиграла на его губах. Он непременно встретится с майором. И встречу эту Уитли запомнит на всю жизнь.
* * *
Маркус и Изабел в следующий раз увиделись только вечером. Они ужинали в саду и вели себя друг с другом исключительно вежливо. После ужина – к сожалению, ни один из них не сумел в полной мере насладиться изысканными блюдами – они отправились на прогулку к озеру. В небе светила, заливая водную гладь серебристым светом, почти полная луна. В воздухе витал аромат роз и сирени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Но тогда возникает еще один вопрос, – сказал Джек. – Если меморандум у Уитли и он свел знакомство с Коллардом, то почему он до сих пор здесь? Почему не скрылся с меморандумом на норманнских островах или во Франции?
– Потому что, – ответил Маркус, растягивая слова, – он ждет известий от французов.
Джек и Гаррет одарили его недоверчивыми взглядами. Маркус нетерпеливо пояснил:
– У него в руках нечто очень ценное, и он не дурак. Возможно, он уже встречался с кем-то из французов, ведет с ним дела и доверяет этому человеку. Может быть, он даже все подготовил, чтобы обменять меморандум на золото, но я сомневаюсь. Если он и украл меморандум, то скорее всего по наитию. Судя по тому, что нам известно, его визит в Конногвардейский полк носил самый невинный характер: он хотел навестить старых знакомых и послушать свежие сплетни. Когда на столе Смитфилда он увидел меморандум, то наверняка воспринял это как божественное провидение. – Он мрачно улыбнулся. – Но одно дело – похитить меморандум, и совсем другое – извлечь из этого выгоду. Не знаю, как вы, а я бы на его месте не стал прыгать на первое попавшееся контрабандистское судно и плыть во Францию, потом тащиться в Париж, а там махать меморандумом перед носом у наполеоновских генералов. Я хотел бы быть уверенным в том, что, во-первых, вернусь в Англию с головой на плечах и, во-вторых, что мне щедро за него заплатят.
– Ну конечно же! – воскликнул Джек, его голубые глаза сверкали от возбуждения. – У него нет гарантий. Кому бы он ни захотел продать меморандум – тот запросто может потом его украсть и убить самого Уитли. Они ничего не теряют.
– И не забывайте: получив вознаграждение, скорее всего золотом, он захочет вернуться в Англию, – напомнил Маркус.
– Значит, он использует Колларда как посредника, чтобы тот переправил меморандум на континент и привез деньги, – задумчиво пробормотал Гаррет. – А это, насколько я знаю Колларда, очень рискованно. С него станется просто убить Уитли и забрать деньги себе. – Он посмотрел на Маркуса: – Интересно, Коллард в курсе, что именно замышляет Уитли?
Маркус пожал плечами:
– Кто знает? Но хотя Коллард и контрабандист, известный своей беспощадностью, хотя он и обделывает свои делишки, ни пенни не платя в казну, и торгует с французами, как ему захочется, я склонен думать, что он верный англичанин. – Он посмотрел на Гаррета: – Насколько хорошо вы его знаете?
Гаррет невесело улыбнулся:
– Наверное, лучше, чем вас. В годы моей бурной юности я водился с такими персонажами, которые не украсили бы гостиную ни одного самого распоследнего человека из приличного общества. Он и его репутация мне известны, у меня в погребе в Хоулкоме стоит бочонок-другой лучшего французского бренди – благодаря ему. Мы не раз пили вместе у Китинга, но при этом назвать его закадычным другом я не могу.
– Закадычный друг или нет, а он, я думаю, вам поверит – по крайней мере не станет подозревать в чем-то априори. Вы могли бы выпить с ним у Китинга и потихоньку перевести разговор на последние события.
Гаррет кивнул. Маркус продолжил:
– Что нам нужно выяснить? Прежде всего совершал ли он рейды на норманнские острова или во Францию в последнее время. Такое он не всякому расскажет. Но вам может намекнуть, особенно если вы щедро угостите его выпивкой. А если он назовет еще пару имен, будет еще лучше.
– Возможно, мне удастся выяснить что-то у самого Китинга. – Гаррет ухмыльнулся: – В округе не происходит ничего такого, о чем не знал бы хозяин «Оленьего рога». Но уж если и он не знает – тогда наверняка знает его жена! – Гаррет задумался. – Китинг может также оказать нам добрую услугу, рассказав, как Уитли проводит дни. Обыски в номере не остались незамеченными. Уитли нажаловался Китингу: мол, слуги рылись в его вещах, а так как большинство слуг – родня Китинга, жалобы эти ему не понравились. Думаю, сам Китинг, в свою очередь, счастлив будет пожаловаться на майора мне.
– Что ж, очень хорошо, – заключил Маркус и встал. – Вы выясняйте все, что сможете, у Китинга и Колларда, а вы, Джек, поезжайте в столицу.
– А вы? – спросил Джек. – Только не говорите, что умываете руки.
Маркус покачал головой:
– Нет, но сейчас я мало что могу сделать, вы двое все сумеете сделать лучше. – Он улыбнулся: – А я только что женился и следующие несколько дней хочу посвятить молодой жене.
Когда позднее Маркус возвращался в Шербрук-Холл с Изабел, он обдумывал следующий шаг в завоевании своей строптивой жены. Изабел оставалась неуловимой. После их внезапно случившейся свадьбы они очень мало разговаривали наедине, не говоря уже о чем-то большем. Несмотря на те обязанности, которые возложила на нее болезнь лорда Мэннинга, он прекрасно понимал, что если бы она хотела, то нашла бы гораздо больше времени, чтобы побыть с ним. А так она использовала недуг барона как преграду, за которой пряталась от него. Маркус не жалел о том времени, которое она проводила с бароном, он и сам много часов просидел у его постели, но теперь это все закончилось. И нет никаких препятствий к тому, чтобы сегодня его жена спала в его постели, подумал он, когда его парный двухколесный экипаж остановился у Шербрук-Холла.
Мягко придержав лошадей, он улыбнулся Изабел:
– Ваш новый дом ждет вас, мадам.
Она застенчиво улыбнулась в ответ:
– Ну, не такой уж и новый. Разве вы забыли – я почти что выросла здесь.
От его пристального взгляда у нее перехватило дыхание.
– Я ничего не забыл, – пробормотал он глухо и ухмыльнулся: – Включая то, какой невыносимой проказницей ты была.
Изабел ощутила острое разочарование, но не обратила на это внимания. Добавив голосу веселости, она поддела Маркуса:
– А ты не боишься, что я стану такой же невыносимой женой?
Он бросил поводья ожидающему груму, вышел, обошел экипаж и помог спуститься Изабел. Обхватив ее за талию, Маркус с легкостью поднял ее и поставил на землю. Прижав ее к себе на мгновение дольше, чем следовало, он наклонился и нежно куснул ее за ухо:
– Уверен, я придумаю не один приятный метод укрощения строптивой жены… Из тех, которые совершенно не применимы к подопечным.
Конечно, нельзя сказать, чтобы его не посещали всякие постыдные мысли насчет нее, особенно в последние месяцы перед ее побегом в Индию. Интересно, а что бы случилось, если бы он хоть раз обнял ее и поцеловал так, как ему хотелось?
Ощущение этого легкого укуса и его теплого дыхания у уха заставило Изабел задрожать всем телом. Внизу живота, как цветочный бутон, распустился жар. Она, завороженная, смотрела в смуглое красивое лицо Маркуса. Обычно холодный взгляд серых глаз устремлен был на ее рот, и какой-то оттенок в нем восхищал и пугал ее.
Позади них раздалось вежливое покашливание, и наваждение исчезло. Маркус небрежно обернулся:
– А, Томпсон, хотите поприветствовать новую госпожу?
Томпсон поклонился, лысая макушка блеснула в лучах послеполуденного солнца.
– Совершенно верно, я и весь штат слуг с нетерпением ждали этого момента. – Он выпрямился и добавил просто: – Я очень рад, мадам, приветствовать вас в Шербрук-Холле.
– Спасибо, – улыбнулась ему Изабел. Еще будучи ребенком, она очень любила Томпсона.
После возвращения из Индии она почти десять лет уклонялась от визитов в Шербрук-Холл, как могла, но дружба ее свекра с Шербруками делала это почти невозможным. Чтобы угодить лорду Мэннингу и чтобы не так подчеркнуто избегать Маркуса, она посетила несколько званых обедов и суаре, которые устраивала мать Маркуса, но была очень редкой гостьей здесь. И все же, когда она на этот раз вошла в просторный холл с золотистыми полами и хрустальной люстрой, у нее возникло чувство, будто она вернулась домой. Шербрук-Холл несколько изменился за эти годы, и все-таки он казался ей удивительно знакомым, и воспоминания о тех днях, когда она находилась под опекой Маркуса и чувствовала себя здесь как дома, нахлынули на нее.
Изабел всегда любила Шербрук-Холл: стены серого камня, заросшие розами и плющом, фонари. Он превосходил Данем-Мэнор размерами, но Барбара Шербрук отделала дом в мягких, теплых тонах, и даже самые официальные помещения согревали уютом убранства.
Слуги ждали ее, и Изабел удивилась: сколько же знакомых лиц! Она прекрасно помнила повара и его теплые булочки, которые она, чумазый бесенок, с наслаждением жевала за выскобленным столом в большой кухне. Домоправительницу, миссис Браун, она тоже знала и помнила прикосновение ее добрых рук, когда та, ворча себе под нос, промывала и бинтовала ее бесчисленные ссадины и порезы. В итоге церемония представления, которая кому-то другому показалась бы волнующей, только укрепила Изабел в ощущении, что после долгого и трудного путешествия она наконец-то вернулась домой.
Толпа слуг рассеялась: все вернулись к своим обязанностям, а Изабел и Маркус остались вдвоем в холле. Маркус улыбнулся:
– Ну, как тебе?
Она ответила улыбкой:
– Неплохо. По крайней мере половину их я знаю. И так как дом мне знаком, давай опустим формальную экскурсию. – В глаза Маркусу она старательно не смотрела.
– Боже, конечно!
Маркус смотрел на нее, и от него не укрылась ни ее некоторая скованность, ни настороженность в лице. Неужели она подумала, что он набросится на нее, как только они переступят порог дома? Он вздохнул. Да, такая мысль посещала его, но он же не похотливый боров, в конце концов. По крайней мере хочется так думать. Маркус неохотно расстался с мыслью о ленивых послеполуденных часах, проведенных в постели с женой.
– Томпсон проводит тебя в твои покои, если ты хочешь сначала устроиться.
Он не это хотел сказать, но облегчение, промелькнувшее на ее лице, дало ему понять, что именно это Изабел хотела услышать.
Маркус вдруг подумал, как он устал быть рассудительным, заботливым джентльменом, в то время как изнутри его сжигала страсть. Маркус что-то пробормотал сквозь зубы, сжал ее в объятиях и крепко поцеловал. Он собирался подарить ей один поцелуй и уйти, но сладостная прелесть ее губ разрушила все его намерения. Он прижал ее к себе и продолжил жадно целовать, проникая языком в глубину рта. Желание поглотило его. Он ничего не замечал и ни о чем не помнил, кроме ее манящего тела. Поцелуй следовал за поцелуем. И каждый последующий был дольше и глубже предыдущего.
Изабел не умела от него защититься. Она устала бороться с ним – и с порывами собственного тела. Она его жена. Их совокупление неизбежно. И с легкой дрожью она сдалась, забыв о прошлом, забыв тайны.
У Изабел кружилась голова от желания, когда она с отчаянной жадностью отвечала на его поцелуи. Она вцепилась в его плечи и прижалась к нему. Ей было просто необходимо ощутить его большое, мускулистое тело, она жаждала этого. Ее окатило влажным теплом, когда он схватил ее за ягодицы и прижал к себе, но этого показалось мало, и он приподнял ее, так что его напряженный жезл уперся как раз в ее лоно. Изабел задрожала, и ее пронзили сладостные ощущения необыкновенной глубины и силы.
Настойчивый бой позолоченных часов на ближайшем мраморном столике привел Маркуса в чувство. Он поднял голову, понял, где находится, и отпрянул от Изабел, будто она обожгла его.
Он огляделся, тяжело дыша. Господи! Посреди бела дня, в собственном холле… Еще мгновение – и он завалил бы ее на пол и овладел прямо там!
Маркус провел дрожащей рукой по волосам.
– Позовите Томпсона, – глухо проговорил он. – Он обо всем позаботится.
Его глаза лихорадочно блестели.
– Увидимся позже. – В его голосе смешивались обещание и угроза.
И быстро, словно за ним гнались адские псы, он исчез за парадной дверью, оставив Изабел в пустом холле.
Ошеломленная, она так и стояла несколько секунд, ее мысли и чувства перемешались и превратились в истинный хаос. Постепенно ее дыхание выровнялось, и вернулось некие подобие спокойствия. Изабел провела пальцем по губам и удивилась, что нет ожога.
Неизвестно, сколько еще она простояла бы там, если бы не вошел Томпсон со свежим букетом из белых лилий и нераспустившихся роз. Он остановился, увидев ее.
– Мадам, что-то не так? – озабоченно спросил он. – Чем я могу вам помочь?
Изабел стряхнула оцепенение и улыбнулась:
– Нет-нет. Все просто прекрасно. Маркус… ммм… только что ушел. Он сказал, – она тщательно подбирала слова, все еще не вполне владея собой, – что вы покажете мне мои покои.
– С большим удовольствием. – Томпсон поставил на мраморный столик вазу с цветами и повернулся к ней: – Прошу, мадам, следуйте за мной.
Джордж и Дэниел ничего нового Маркусу не рассказали, когда он вызвал их к себе в кабинет в конюшни. Когда мальчишки умчались прочь, он уставился в окно, вновь и вновь прокручивая в мозгу разговор. Он в принципе согласился с тем объяснением, которое раньше дал Томпсону: у Джорджа и Дэниела разыгралось воображение. Им было лет по пятнадцать, не больше. И несмотря на высокий рост и недюжинную ширину плеч, они оставались еще мальчишками. Он не сомневался, что что-то они действительно слышали, но это могло быть что угодно: ветер ли стучал дверью, ветки ли царапали окно. Успокоившись на этот счет, Маркус мысленно вернулся к первому вторжению Уитли. Ярость волной прошла сквозь него, и он сжал кулаки. Как бы ни закончилось дело с меморандумом, он намеревался в недалеком будущем побеседовать с майором наедине. Уитли не только проник в его дом, он посмел угрожать Изабел. Маркус не мог и не желал терпеть ни того, ни другого. Жестокая улыбка заиграла на его губах. Он непременно встретится с майором. И встречу эту Уитли запомнит на всю жизнь.
* * *
Маркус и Изабел в следующий раз увиделись только вечером. Они ужинали в саду и вели себя друг с другом исключительно вежливо. После ужина – к сожалению, ни один из них не сумел в полной мере насладиться изысканными блюдами – они отправились на прогулку к озеру. В небе светила, заливая водную гладь серебристым светом, почти полная луна. В воздухе витал аромат роз и сирени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40