— Что там еще?
Она молчала. Наконец подняла на меня глаза.
— Шейла Роджерс?
— Да.
— Твою девушку звали Шейлой Роджерс?
— Да, а что?
Кэти покачала головой и молча положила карточку.
— Что случилось, Кэти?
— Ничего.
— Не надо притворяться. Ты ее знала?
— Нет.
— Тогда в чем дело?
— Ни в чем, — сказала она сухо. — И хватит об этом.
Зазвонил телефон. Дождавшись, когда заработает автоответчик, я услышал голос Креста:
— Возьми трубку!
Я взял.
Крест начал с главного:
— Ты веришь матери Шейла? Насчет того, что у нее был ребенок?
— Да.
— И что нам теперь делать?
Я ломал над этим голову с той самой минуты, как узнал о Карли.
— У меня есть одна теория.
— Слушаю тебя.
— Может быть, бегство Шейлы связано с ее дочерью?
— Как, например?
— Она могла пытаться отыскать Карли или вернуть ее. Узнала, допустим, что девочка в беде. Или еще что-нибудь в этом роде.
— Какая-то логика в этом есть, — заметил Крест.
— И если мы пойдем по следам Шейлы, — продолжал я, — то, возможно, найдем Карли.
— И можем кончить так же, как Шейла...
— Риск есть, — согласился я.
Наступила пауза. Я бросил взгляд на Кэти. Она смотрела прямо перед собой, закусив нижнюю губу.
— Итак, ты хочешь продолжать, — сказал Крест.
— Да, но не хочу подвергать тебя опасности.
— Ага, значит, это тот самый момент, когда ты говоришь, что мне еще не поздно отказаться...
— Точно, а ты должен ответить, что останешься со мной до конца.
— И звучит торжественная музыка... Ладно, с этим мы разобрались. Теперь вот что: мне звонил Роско. Тот, который ракель. Он напал на серьезный след — выяснил, каким образом Шейле удалось скрыться. Ты как насчет ночной прогулки?
— Заезжай за мной.
Глава 26
Филипп Макгуэйн взглянул на монитор и узнал своего вечного преследователя. Тут же раздался звонок дежурного.
— Мистер Макгуэйн?
— Проводите его ко мне.
— Хорошо, мистер Макгуэйн. Тут с ним...
— Ее тоже.
Макгуэйн встал. Он занимал угловой офис с видом на Гудзон — в том месте, где река огибает юго-западную оконечность Манхэттена. Когда в летние месяцы мимо проплывали гигантские круизные лайнеры, неоновые огни верхних палуб оказывались на уровне окон. Сегодня на реке было пусто. Держа в руке пульт управления, Макгуэйн по очереди включал камеры, отслеживая передвижение Джо Пистилло и его подчиненной.
Макгуэйн не жалел денег на охрану: безопасность никогда не бывает лишней. Каждый, кто входил в его частный лифт, фиксировался сразу несколькими цифровыми камерами — всего их в системе слежения было восемьдесят три. Съемка производилась таким хитрым образом, что любой человек, входящий к Макгуэйну, мог быть представлен в записи как выходящий. И лифт, и коридор были выкрашены в жизнерадостный зеленый цвет. Ничего особенного, даже, пожалуй, уродливо. Но тем, кто что-то понимал в видеомонтаже, это говорило многое: от зеленого фона изображение легче отделить и перенести на другой. Враги Макгуэйна чувствовали себя здесь спокойно — у кого хватит наглости, чтобы совершить убийство у себя в офисе! И поэтому они ошибались. Власти рассуждали точно так же, а наглости Макгуэйну было не занимать. И самое главное, он всегда мог представить доказательства, что жертва покинула его территорию в целости и сохранности. Это делало офис идеальным местом для нанесения решающего удара.
Он достал из ящика стола старую фотографию. Макгуэйн хорошо знал, как опасно недооценивать человека или ситуацию и как, наоборот, бывает полезно заставить врагов недооценить тебя самого. С фотографии смотрели лица трех семнадцатилетних пареньков: Кена Клайна, Джона Асселты по прозвищу Призрак и Филиппа Макгуэйна. Все они выросли в Ливингстоне, штат Нью-Джерси, хотя дом Филиппа был на другом конце города. Они встретились в старших классах и сразу подружились. Что их привлекало друг в друге, трудно понять — может быть, что-то общее во взгляде?
Рьяный теннисист Кен Клайн, борец-психопат Джон Асселта и он сам, всеобщий любимец и председатель совета школы. Макгуэйн вгляделся в лица на снимке — разве по ним можно что-нибудь определить? Три мальчика из респектабельной средней школы, не более того. А что кроется за этим фасадом? Какая несколько лет назад поднялась шумиха в прессе из-за той истории со стрельбой! Искали оправданий: мальчики чувствовали себя чужими, они подвергались побоям и издевательствам, жили в неполных семьях, играли в видеоигры... Но Макгуэйн был уверен, что все это ерунда. Время, конечно, сейчас другое, но на месте тех мальчишек вполне могли быть и они — Кен, Джон и Филипп. Потому что на самом деле не важно, имеешь ли ты деньги и любят ли тебя родители. Просто в некоторых людях есть нечто...
Дверь кабинета распахнулась. Вошли Пистилло и его спутница. Макгуэйн улыбнулся и убрал фотографию.
— А, Ксавье! — обратился он к Пистилло. — Все гоняешься за мной. А я ведь только стянул кусок хлеба...
— Ага. Ты все тот же невинно преследуемый.
Макгуэйн повернулся к женщине-агенту.
— Слушай, Джо, почему ты всегда приводишь с собой таких красоток?
— Это специальный агент Клаудия Фишер.
— Я очарован, — поклонился Макгуэйн. — Присаживайтесь.
— Мы лучше постоим.
Макгуэйн слегка пожал плечами и опустился в кресло.
— Итак, чем могу быть вам полезен сегодня?
— У тебя неприятности, Макгуэйн.
— Неужели?
— Именно так.
— И вы пришли помочь? Как мило.
Пистилло фыркнул.
— Я давно ищу к тебе подход.
— Знаю, но я капризный. В следующий раз попробуй послать букет роз. Открывай передо мной дверь, зажигай свечи. Мужчины любят романтику...
Пистилло положил кулаки на стол.
— Меня так и подмывает отойти в сторону и посмотреть, как тебя сожрут заживо. — Он судорожно сглотнул, как будто старался удержать что-то внутри. — Но еще больше мне хочется, чтобы ты сгнил в тюрьме за свои делишки.
Макгуэйн повернулся к Клаудии Фишер:
— Как он сексуален, когда начинает злиться, правда?
— Догадайся, кого мы только что нашли, Макгуэйн!
— Снежного человека? Пожалуй, уже пора.
— Фреда Таннера.
— Кого?
Пистилло ухмыльнулся:
— Не прикидывайся, что не знаешь. Такой здоровенный громила, работает на тебя.
— Наверное, в службе безопасности.
— Мы нашли его.
— Я не знал, что он пропал.
— Смешно...
— Я думал, что он в отпуске, мистер Пистилло.
— Ага, в бессрочном. Мы нашли его в реке.
— Как негигиенично, — поморщился Макгуэйн.
— Особенно с двумя дырками от пуль в голове. Еще мы нашли парня по имени Питер Аппель. Задушен. Бывший армейский снайпер.
— Каждому свое.
Только один задушенный, подумал Макгуэйн. Призраку пришлось стрелять. Как он, наверное, был разочарован...
— Итак, что мы имеем, — продолжал Пистилло. — Двое убитых здесь. Еще двое — в Нью-Мексико. Это уже четверо.
— Отлично! Даже без калькулятора... Вам мало платят, мистер Пистилло.
— Ты не хочешь мне о них рассказать?
— Очень хочу. Признаюсь: я убил их всех. Ты доволен?
Пистилло облокотился на стол и наклонился прямо к лицу собеседника:
— Ты доигрался, Макгуэйн!
— А ты ел на обед луковый суп.
— А ты знаешь, — продолжал Пистилло, не отстраняясь, — что Шейла Роджерс тоже убита?
— Кто?
Пистилло выпрямился.
— Ну да, конечно. Ты ведь ее не знаешь: она у тебя не работает.
— У меня работает много людей: я бизнесмен.
Пистилло повернулся к Клаудии Фишер:
— Пошли.
— Уже уходите? Так скоро?
— Я долго ждал этого дня, — потер руки Пистилло. — Как там говорится? Месть — это блюдо, которое лучше подавать холодным.
— Как желе из цыпленка.
Пистилло снова ухмыльнулся:
— Будь здоров, Макгуэйн.
Они вышли. Макгуэйн сидел минут десять не шевелясь. Зачем они приходили? Очень просто: чтобы вывести его из равновесия, заставить суетиться. Не на того напали. Он переключил телефон на третью линию. Безопасную, которую ежедневно проверяли на предмет прослушивания. Набирая номер, он заколебался. Может, подождать? Ладно, пускай.
Призрак ответил после первого же гудка.
— Алло? — лениво протянул он.
— Ты где?
— Только что из Лас-Вегаса, сошел с самолета.
— Что-нибудь узнал?
— А как же!
— Я слушаю.
— В машине было трое.
Макгуэйн нервно заерзал в кресле.
— Кто еще?
— Маленькая девочка. Лет двенадцати, не больше.
Глава 27
Когда Крест подъехал, мы с Кэти были уже на улице. Она встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку. Крест взглянул на меня, вопросительно подняв бровь. Я нахмурился.
— Ты же собиралась ночевать у меня на кушетке...
— Я вернусь завтра. — С тех пор как прибыла корзина с фруктами, Кэти была сама не своя.
— Может, ты все-таки объяснишь, что произошло?
Она засунула руки поглубже в карманы и пожала плечами:
— Мне просто надо кое-что выяснить.
— О чем?
Кэти отрицательно покачала головой. Я не стал давить. Она улыбнулась мне на прощание, и я запрыгнул в фургон.
— Кто она? — спросил Крест.
Я объяснил. Мы ехали по вечернему городу. За сиденьем лежали одеяла и пакеты с бутербродами для детей. Как и рассказы о пропавшей Энджи, они отлично помогали завязать разговор, и в любом случае у детей было что поесть и чем согреться. Я не раз наблюдал, как Крест творил настоящие чудеса, пользуясь этими нехитрыми средствами. В первый раз ребенок, как правило, отказывался от всякой помощи. Иногда даже ругался и вел себя враждебно. Но Крест не обижался — просто продолжал приезжать. Как он говорил, постоянство — ключ ко всему. Надо показать ребенку, что ты всегда на месте и готов помочь. И помогаешь независимо ни от чего, без всяких условий. Через несколько ночей он обязательно возьмет бутерброд, а потом и одеяло. И вскоре уже будет ждать, когда ты приедешь на своем фургоне.
Я протянул руку и достал бутерброд.
— Опять сегодня работаешь?
Крест наклонил голову и посмотрел на меня поверх темных очков.
— Нет, — буркнул он. — Просто сильно проголодался.
Некоторое время мы ехали молча.
— Слушай, Крест, до каких пор ты будешь ее избегать?
Он ткнул в кнопку радио и начал подпевать зазвучавшей песне. Потом неожиданно спросил:
— Ты сильно удивился, когда узнал, что у Шейлы был ребенок?
— Да.
— А ты бы удивился, если бы узнал такое про меня?
Я повернулся к нему.
— Ты не понимаешь ситуации, Уилл.
— Но я хочу понять.
— Давай-ка сосредоточимся на чем-нибудь одном.
На улицах в этот вечер было удивительно мало машин. Мы проехали почти через весь город и свернули на север по Гарлемской набережной. Заметив кучку детей под путепроводом, Крест остановился и заглушил мотор.
— Заодно и поработаем.
— Тебе помочь?
Он покачал головой.
— Я быстро.
— Бутерброды нужны?
Крест задумчиво оглядел свои запасы.
— Нет, у меня есть кое-что получше.
— Что это?
— Телефонные карточки. — Он протянул мне одну. — Я уговорил компанию «Телерич» пожертвовать нам больше тысячи таких. Детишки от них с ума сходят.
В самом деле: едва завидев Креста, дети так и кинулись к нему. Он знал свое дело. Я всматривался в их лица, пытаясь разделить общую грязную массу на отдельных индивидуумов с собственными желаниями, мечтами и надеждами. Выжить здесь непросто. И дело не столько в невероятной чисто физической опасности — с этим многие справляются. Главное, что разлагается и гибнет, — это душа, личность. Стоит разложению достигнуть определенного уровня — и все, конец.
Шейла выкарабкалась вовремя. А потом ее убили...
Я заставил себя встряхнуться. Сейчас не до того: надо сосредоточиться на работе. Работа поможет справиться с горем — пусть оно подстегивает, а не расслабляет. Надо делать свое дело. Ради Шейлы, как бы сентиментально это ни звучало.
Крест вернулся через несколько минут.
— Вперед и с песней!
— Ты не сказал, куда мы едем.
— Угол Сто двадцать восьмой улицы и Второй авеню. Ракель будет ждать там.
— А что там такое?
— Похоже на след, — улыбнулся он.
Мы свернули с шоссе и поехали через район новостроек.
Я заметил Ракель за два квартала. Это было не трудно. Размером с небольшое государство, он напоминал экспонат в музее современного искусства. Крест замедлил ход рядом с ним и нахмурился.
— В чем дело? — спросил Ракель.
— Розовые туфли с зеленым платьем?
— Это же коралл с бирюзой! — возмутился Ракель. — А красный цвет сумочки их объединяет.
Крест пожал плечами и остановил фургон перед домом с потускневшей вывеской «Аптека Гольдберга». Только я вышел, как Ракель немедленно заключил меня в объятия, похожие на мокрые резиновые тиски. От него густо несло одеколоном.
— Я так тебе сочувствую, — прошептал он.
— Спасибо.
Он отпустил меня, и я снова смог дышать. Ракель плакал. Слезы, смешанные с тушью для ресниц, оставляли черные полосы на щеках и скапливались в щетине на подбородке. Они отражали разноцветные уличные огни и делали его лицо похожим на рождественскую открытку.
— Эйб и Сэди ждут внутри, — сказал трансвестит Кресту.
Тот кивнул и вошел в аптеку. Я последовал за ним. Над дверью звякнул колокольчик. В помещении пахло вишневым освежителем воздуха. Вдоль стен тянулись полки, беспорядочно заваленные бинтами, дезодорантами, шампунями, леденцами от кашля и прочим аптечным товаром. К нам вышел старик в белой рубашке, вязаном жилете и очках для чтения со стеклами в виде полумесяца. Густая копна совершенно белых волос напоминала напудренный парик. Пышные кустистые брови придавали старику сходство с филином.
— Поглядите-ка! Это же мистер Крест! — Он обнял моего друга, похлопывая по спине. — Хорошо выглядишь.
— Ты тоже, Эйб.
— Сэди! — закричал старик. — Сэди! Это мистер Крест!
— Кто?
— Йог! Тот, что с татуировкой!
— На лбу?
— Он самый.
Я удивленно покачал головой, глядя на Креста:
— Ты, наверное, знаешь всех на свете.
— Такая жизнь, — пожал он плечами.
Из задней комнаты появилась старушка совсем маленького роста — она недотянула бы до полутора метров, даже если бы одолжила у Ракель его туфли на платформе. Взглянув на Креста, она нахмурилась:
— Ты что-то похудел.
— Оставь его в покое, — сказал Эйб.
— А ты замолчи. Ты хорошо ешь? — снова обратилась она к Кресту.
— А как же, — улыбнулся тот.
— Совсем исхудал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39