Шейла прекратила бороться: это был единственный способ переносить боль. Отгородиться от нее было невозможно, так же как разбить на части и справляться с каждой по отдельности. Оставалось лишь отдать последнее — здравый рассудок. Пожертвовать разумом. Но если ты все еще понимаешь, что происходит? Философия... Вопросы для живых. Так или иначе, она, Шейла Роджерс, со всеми ее надеждами и мечтами, умрет молодой, в мучениях, от рук другого человека. Высшая справедливость... И теперь, когда внутри что-то разорвалось и жизнь стала уходить, ясность наконец наступила. Ужасная и неотвратимая. Черная пелена спала, обнажив истину.
Шейла Роджерс хотела умереть одна.
Но он был рядом, в этой комнате. Она чувствовала на лбу руку, от которой исходил холод. И когда жизни уже почти не осталось, Шейла с трудом выдохнула последнюю просьбу:
— Пожалуйста... уйди.
Глава 11
Мы не обсуждали то, что видели, и в полицию сообщать не стали. Но я содрогался, представляя парализованного человека, заключенного пожизненно в пустой комнате, без книг, телевидения или радио, и вынужденного непрерывно смотреть на одни и те же старые фотографии. Если бы это был не Луис Кастман, то его стоило бы пожалеть. И еще я думал о том человеке из Гарден-Сити, который выстрелил в Кастмана, а потом сбежал. Это предательство, наверное, оставило худшие шрамы в душе Тани, чем те, что были на лице. Интересно, думает он о ней до сих пор или просто взял и вычеркнул из памяти — так, будто она никогда не существовала? Или, может быть, Таня является ему во сне? Вряд ли...
Я гадал об этом не только потому, что меня потрясла Танина трагедия, и не из простого любопытства. Это помогало мне не думать о Шейле, о том, через что она прошла. О том, что с ней сделал Кастман. Я напоминал себе, что Шейла была не более чем жертвой: ее похитили и изнасиловали. Даже хуже, чем изнасиловали. Она ни в чем не виновата, и никак иначе оценивать ее прошлое нельзя. Но эти очевидные истины казались мне какими-то неубедительными. И я ненавидел себя за это.
Когда Крест остановил фургон возле моего дома, было уже четыре утра.
— Ну, что ты думаешь? — спросил я.
Крест задумчиво почесал щетину на подбородке.
— Как там Кастман сказал в конце? Типа «это навсегда». А знаешь, ведь он прав.
— Ты из опыта знаешь?
— В общем, да.
— Ну и?...
— Похоже, Шейлу настигло ее прошлое.
— Значит, мы на верном пути?
— Возможно.
Открыв дверцу кабины, я обернулся.
— Что бы она ни сделала — она или кто-нибудь другой, — остается навсегда. Но это еще не значит, что Шейла виновата.
Крест молча смотрел в окно. Не дождавшись ответа, я вышел, и он уехал.
* * *
На автоответчике меня ждало сообщение. Удивившись, я посмотрел на индикатор времени: звонили в 23.47. Поздновато. Может, кто-то из родственников?
Нажав кнопку, я услышал молодой женский голос:
— Привет, Уилл!
Голос был незнакомый.
— Это Кэти. Кэти Миллер.
Я застыл от неожиданности.
— Много воды утекло, да? Слушай, я... извини за поздний звонок... ты, наверное, уже спишь. Короче, ты не мог бы перезвонить мне сразу, как только получишь сообщение? В любое время, мне все равно. Я... ну, в общем, мне очень нужно поговорить с тобой кое о чем.
Она оставила свой номер.
Я не мог прийти в себя от изумления. Кэти Миллер, маленькая сестренка Джули. В последний раз, когда я ее видел, ей было лет шесть или около того. Я невольно улыбнулся, вспомнив, как однажды четырехлетняя Кэти спряталась за отцовским чемоданом и выскочила оттуда в самый пикантный момент: мы с Джули едва успели прикрыться одеялом. Мы тогда хохотали как ненормальные.
Малышка Кэти Миллер...
Ей сейчас семнадцать или восемнадцать. Даже не верится. Я знал, как смерть Джули подействовала на нашу семью, и мог понять, что чувствовали мистер и миссис Миллер. Но о том, что это значило для маленькой Кэти, я никогда всерьез не задумывался. Неожиданно мне пришло в голову, что та сцена, после которой мы с Джули хохотали, натягивая на себя одеяло, произошла в подвале. Мы резвились на той кушетке, где Джули нашли убитой.
Зачем, после стольких лет, я понадобился Кэти?
Может, она просто хотела принести соболезнования, хотя это было бы странно. По многим причинам, не последняя из которых — время звонка. Я снова прослушал сообщение, ища какой-нибудь подтекст. Вроде бы ничего нет. Она просила звонить в любое время. Но на часах было четыре утра, и я падал от усталости. Что бы там ни было, это пока подождет.
Я забрался в постель, вспоминая последнюю встречу с Кэти Миллер. Нашу семью попросили не показываться на похоронах Джули. Мы подчинились. Однако два дня спустя я сам пошел на кладбище и сел возле свежей могилы. Я ничего не говорил и не плакал, не испытывал и никакого чувства утешения. Просто сидел. Вдруг подъехал белый «олдсмобиль» Миллеров, и я поспешил спрятаться. Однако, оглянувшись в последний момент, успел встретиться взглядом с маленькой Кэти. В ее лице была странная отрешенность, какое-то глубокое, не по годам, понимание происходящего. На нем отразились одновременно печаль, ужас и, пожалуй, жалость. Я ушел с кладбища и с тех пор ни разу не видел Кэти. И не разговаривал с ней.
Глава 12
Белмонт, штат Небраска
Шериф Берта Фарроу повидала в своей жизни всякое. Любая сцена убийства достаточно неприятна. Но по общему количеству тошнотворных деталей вроде разбитых черепов, сломанных костей и разлитой крови трудно найти что-нибудь более впечатляющее, чем старая добрая автокатастрофа. Например, лобовое столкновение с грузовиком, выехавшим на встречную полосу. Или когда машина разламывается пополам, от бампера до заднего сиденья, врезавшись в дерево. Или кувыркается с бешеной скоростью, наехав на боковое ограждение. Страшно и трагично.
Однако это мертвое тело представляло собой гораздо более жуткое зрелище, хотя крови почти не было. Судя по лицу женщины, искаженному ужасом и отчаянием, она умерла в страшных мучениях. Берта Фарроу смотрела на переломанные пальцы, искалеченную грудную клетку и многочисленные кровоподтеки и понимала, что к этому привело не обледенение дорожного покрытия, безалаберность водителя, переключавшего радиоканалы на восьмидесяти милях в час, или пьянство за рулем. Это совершил человек — своими руками и намеренно.
— Кто ее нашел? — спросила Берта своего помощника Джорджа Солкера.
— Сыновья Рандольфа.
— Которые?
— Джерри и Рон.
Берта прикинула в уме: Джерри должно быть лет шестнадцать, Рону — четырнадцать.
— Они гуляли с Джипси, — добавил помощник. Джипси звали немецкую овчарку Рандольфа. — Он унюхал.
— Где сейчас мальчики?
— Дейв отвез их домой. У них вроде бы шок. Я снял показания — оба ничего не знают.
Берта кивнула. Рядом с визгом затормозил фургон, и из него выскочил Клайд Смарт, медэксперт округа. Берта успокаивающе махнула рукой:
— Не гони, Клайд. Она никуда не спешит.
Джордж усмехнулся.
Смарту было уже под пятьдесят. Он почти двадцать лет проработал бок о бок с Бертой и давно привык к ее шуточкам. Подбежав, эксперт взглянул на тело, и лицо его побелело.
— Святые угодники...
Клайд опустился на корточки и осторожно отвел волосы от лица убитой.
— О Боже... это... — Он потряс головой, не веря своим глазам.
Берта тоже привыкла к Клайду, и реакция ее не удивила. Большинство экспертов-медиков вели себя в таких ситуациях деловито и отстраненно. Но только не Клайд. Для него человек был не просто суммой химических соединений. Берта не раз видела, как Смарт плакал над мертвым телом. Он относился к каждому из них с невероятным, доходящим до смешного пиететом и производил вскрытие так, будто надеялся оживить жертву. Обычно Клайд сообщал о происшествии семье погибшего и всегда искренне разделял их горе.
— Ты можешь установить, когда она умерла? — спросила Берта.
— Не очень давно, — тихо ответил Клайд. — Окоченение в ранней стадии. Я бы сказал — не более шести часов. Надо измерить температуру печени и... — Он посмотрел на кисть руки с пальцами, торчащими под неестественными углами. — Господи...
Берта повернулась к своему помощнику:
— Какие-нибудь данные о личности?
— Никаких.
— Ограбление?
— Слишком жестоко, — вставил Клайд, подняв голову. — Кто-то хотел, чтобы она страдала.
Последовало молчание. На глазах Смарта показались слезы.
— Что еще? — спросила Берта.
Медэксперт поспешно опустил взгляд.
— На бродяжку не похожа: хорошо одета и не истощена. — Он осмотрел рот жертвы. — Зубы в хорошем состоянии, работал приличный дантист.
— Следы изнасилования?
— Она одета, — ответил Клайд. — Но, Боже мой, чего только с ней не делали! Здесь очень мало крови, так что ее наверняка убили не здесь. Скорее всего привезли и бросили. Я смогу сказать больше, когда она будет у меня на столе.
— Ладно, — подытожила Берта. — Снимем отпечатки пальцев и проверим всех, кто в розыске.
Клайд кивнул. Берта Фарроу повернулась и пошла к своей машине.
Глава 13
Мне не пришлось перезванивать Кэти. Телефонный звонок словно ошпарил меня кипятком: я спал настолько глубоко, что и речи не было о том, чтобы постепенно всплыть на поверхность. Мгновение назад я тихо покачивался в темных глубинах сна, в следующее — уже сидел в постели с бешено бьющимся сердцем. На часах было 6.58 утра.
Я застонал и наклонился к телефону. Номер звонившего указан не был. Бесполезное приспособление этот определитель: любой, от кого вы хотели спрятаться, мог скрыть свой номер, заплатив за блокировку.
— Алло? — жизнерадостно чирикнул я в трубку, подивившись бодрости своего голоса.
— Э-э... Уилл Клайн?
— Да.
— Это Кэти Миллер. — Помолчав, она добавила, словно спохватившись: — Сестра Джули.
— Привет, Кэти.
— Прошлой ночью я оставляла сообщение.
— Я получил его только в четыре утра.
— О! Наверное, я тебя разбудила...
— Ничего страшного.
Голос у нее был совсем детский. В нем звучали печаль и какое-то напряжение. Я припомнил возраст Кэти и произвел кое-какие подсчеты.
— Ты уже, наверное, заканчиваешь школу?
— Осенью пойду в колледж.
— В какой?
— В Будуин. Он очень маленький.
— Я знаю, это в Мэне. Отличное место, поздравляю.
— Спасибо...
Я посмотрел в потолок, пытаясь сообразить, как поддерживать разговор. В конце концов решил остановиться на стандартном «много воды утекло».
— Уилл...
— Да?
— Мне надо тебя увидеть.
— Да, конечно, это было бы замечательно.
— Как насчет сегодня?
— А ты где сейчас?
— В Ливингстоне. Я видела тебя возле нашего дома, — добавила она.
— Извини.
— Если хочешь, я могу приехать в город.
— Не обязательно. Я все равно собирался навестить отца. Могу перед этим встретиться с тобой.
— Ладно. Но не здесь. Помнишь баскетбольное поле возле нашей школы?
— Да, конечно. Буду там в десять.
— Хорошо.
— Кэти, — сказал я, помолчав, — ты ведь понимаешь, что твой звонок выглядит немного странно...
— Да, понимаю.
— О чем ты хочешь со мной поговорить?
— А ты как думаешь?
Я задумался, чтобы ответить, но оказалось уже поздно — она повесила трубку.
Глава 14
Уилл вышел из дома. Призрак знал, куда он идет, и не пошел следом. Лишь проводил взглядом. И все это время его пальцы то и дело сжимались в напряжении, а по телу пробегала дрожь.
Он вспоминал Джули Миллер. Ее обнаженное тело в подвале. Бархатную кожу — сначала теплую, потом медленно застывавшую, становясь похожей на влажный мрамор. Пурпурно-желтый цвет ее лица, на котором застыли ужас и удивление, красные точки лопнувших сосудов в выкатившихся глазах, струйку слюны на щеке... Неестественно выгнутую шею: проволока глубоко впилась в кожу, перерезав пищевод и почти отделив голову от тела.
И кровь, кровь повсюду...
Удушение было его любимым способом казни. Он специально ездил в Индию, чтобы изучить методы секты бесшумных убийц-душителей. За многие годы Призрак в совершенстве овладел огнестрельным оружием, ножом и прочими средствами. Но до сих пор он предпочитал всему удушение — с его холодной эффективностью, тишиной и ощущением власти над жертвой, которая трепещет в руках.
Призрак осторожно перевел дыхание. Уилл скрылся из виду. Брат...
Ему вдруг пришли на ум все эти фильмы про кунг-фу. Те, где брат мстит за смерть брата. А что, если он прикончит Уилла Клайна?
Нет, не то. Тут речь идет не просто о мести.
И все-таки... В конце концов, Уилл — ключевая фигура. Изменили ли его годы? Будем надеяться. Скоро все станет ясно...
Да, пришло время встретиться с Уиллом и вспомнить былое.
Призрак перешел улицу и направился к дому. Через пять минут он уже входил в квартиру.
* * *
Я сел на автобус и доехал до пересечения Ливингстон-авеню с Нортфилдом. Сердце старого доброго Ливингстона... Бывшую начальную школу превратили в торговый центр, где торгуют по сниженным ценам, и центр этот влачил, похоже, весьма жалкое существование. Я вышел из автобуса вместе с несколькими женщинами — домашней прислугой, приехавшей из города. Интересная симметрия: жители пригородов, таких, как Ливингстон, по утрам отправляются в Нью-Йорк. А те, кто прибирается у них в домах и нянчит детей, в то же время едут в обратном направлении. Своего рода равновесие.
Я пошел по Ливингстон-авеню, двигаясь по направлению к средней школе, соседствовавшей с публичной библиотекой, окружным судом и полицейским участком. Чувствуете систему? Все четыре здания были построены из одного и того же кирпича, в одно и то же время и, по-видимому, одним и тем же архитектором. Они казались ближайшими родственниками. Я вырос в этих краях: в детстве брал в библиотеке книжки Клайва Льюиса и Мадлен Ленгл, в восемнадцать лет пытался опротестовать в окружном суде штраф за превышение скорости, а в самом большом из заведений провел школьные годы вместе с шестью сотнями таких же подростков.
Я обогнул здания, описав полукруг, а затем свернул направо. Вот и баскетбольное поле с ржавыми кольцами на щитах. Слева были теннисные корты. В школе я играл в теннис, и неплохо, но мне не хватало спортивного духа. Проигрывать я, конечно, не любил, но и выиграть не слишком старался.
— Уилл!
Я повернулся и похолодел. Одежда была не та — джинсы в обтяжку, туфли на платформе в стиле семидесятых и короткая тесная блузка, открывавшая плоский живот с проколотым пупком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39