А где взять изолятор? О
тдать дежурку, а самим в коридор? А учительнице будет становиться все хуж
е, она совсем перестанет быть добродушной, не сможет уже никого слушать, б
удет перебивать, что Жанна действует на нервы, упражняясь под рельсой, чт
о племянница нарочно носит червивые яблоки… Станет обижаться на пустяк
и, которые никто не в силах предугадать, плакать, пачкать простыни повидл
ом и кефиром, сыпать крошками, толстеть… Сильва Сидоровна будет ворчать
на нее, она Ц на Сильву Сидоровну… А главное, доктору Рыжикову не придетс
я рассказать ей, а уж очень чесался язык, какой врушкой была ее любимая Сим
очка, что в один присест могла наврать сразу десятерым. На работу звонит, ч
то заболела Анька и она ждет дома врача, мужу Ц что побежала с подружками
стоять за клипсами, родителям шлет с Валеркой записку, что заболела сама
и пошла в поликлинику, подружке Ц что какая-то невероятная приезжая пор
тниха пригласила ее на примерку. Все сходятся и начинают до хрипа доказы
вать друг другу, где Симочка: в больнице, на примерке, или в очереди. А она бо
лтает ногами, ест мороженое и в седьмой раз смотрит «Карнавальную ночь»…
Дожидаться этого всего или, не дожидаясь, срочно взламывать голову? Как в
се-таки беспомощны мы перед каплей химии в каком-то скрытом тайнике орга
низма! Да разве это справедливо? И никакой надежды на волю.
Вслух он ничего не сказал, потому что она сказала:
Ц Думаете, здоровым легче? У вас хоть три дочери, не так одиноко…
Крыть было нечем.
Ц Знаете, ничего уже этого не надо… Ни конкурса, ни успехов… Вы думаете: ч
то она суетится с этими турами… А тут бы застыть как-нибудь и чтобы время
не видеть… Превратиться скорее в старуху без всяких чувств и желаний… Ес
ли они никому не нужны… Я вам как доктору говорю, Ц на всякий случай пред
упредила она. Ц У вас нет сигареты?
Ц Я не курю, Ц сказал доктор Рыжиков жалобно.
Ц Ах, да… Вы настоящий доктор… Ц Ее голос допустил нервную хрипотцу. Ц
Если б не вы…
Тут неожиданно для себя доктор Рыжиков сказал: «Ничего, все устроится», и
потянулся к ней рукой. Но только почему-то не к колену, а к руке. «Ничего, вс
е устроится», Ц храбро положил он широкую докторскую ладонь на ее запяс
тье с синими жилками под белой кожей. Чисто по-докторски, к пульсу.
Тут и произошло неожиданное. Жена архитектора Бальчуриса упала щекой на
эту отдезинфицированную докторскую руку и облила ее горячими слезами. Д
октор Рыжиков чуть не отдернул руку Ц так его обожгло. Как доктора. И сове
ршенно машинально его вторая рука погладила ее короткую мальчишескую с
трижку, которую ему давно хотелось погладить.
Она постепенно успокаивалась, но от его руки не отрывалась, а как бы присл
ушивалась к тому, как он гладил ее волосы.
Это могло продолжаться очень долго. Может быть, бесконечно. Или пока не ос
тановилось бы сердце от одиночества, нерешенности, грусти.
Но что-то вдруг изменилось. Ни шороха, ни скрипа, только движение воздуха.
Доктор Петрович вздрогнул и оглянулся. Оглянулся, вздрогнул и отдернул р
уку от щеки жены архитектора Бальчуриса и ее мальчишеской прически. Как
будто она ударила его током.
Жена архитектора Бальчуриса оглянулась и тоже выпрямилась, как от тока.

Доктор Рыжиков, прямой как аршин, чинно взял чашку с остатком холодного ч
ая.
Жена архитектора Бальчуриса двумя осторожными пальцами взяла свою.
Они старательно смотрели мимо друг друга, словно озабоченные чем-то, про
исходящим в пространстве.
Ц Весной есть опасность авитаминоза, Ц сказала она с озабоченной стро
гостью. Ц Мне посоветовали накрутить алоэ с медом. Только одни говорят
Ц настоять на кагоре, другие Ц не надо. Как вы считаете?
Ц Кагор в определенной пропорции способствует усилению кроветворной
способности и кровообращения, Ц с присущей ему педантичностью отвечал
доктор Рыжиков. Ц Можно порекомендовать так же глюкозу с витамином С, ас
корбиновую кислоту, экстракт шиповника… Это восстанавливает силы…
Оттуда, куда они старались не попадать виноватым взглядом, сквозь приотк
рывшуюся дверь на них смотрел, лежа на высоких подушках, как всегда, весь в
белоснежном и крахмальном, но местами свежевыпачканном, архитектор Бал
ьчурис. Он, видимо, соскучился и улыбался особенно радостно, одновременн
о пуская слюнями радужные весенние пузыри.
Он явно приветствовал эту идею насчет восстановления его сильно растра
ченных этим занятием сил.

51

После чего по клинике пронесся гром небесный.
Падали цветочные горшки, с корнями выворачивались двери, взрывались сте
кла и стреляли пылью ковры. Какой-то гневный паровоз пронесся по всем эта
жам и особенно по райскому саду заповедного гнезда, оглашая окрестности
пронзительным гудком: «Вон!»
Это заставило рыжую лазутчицу в чужом многоэтажном лагере всерьез побл
еднеть: «Все! Юра попался…» Весь дрожащий корпус тоже так и подумал, прито
м мнения насчет развязки разделились. Одни считали ее роковой для доктор
а Петровича, другие Ц для его преследователя, побагровевшего от давлени
я.
И действительно была погоня. По многим этажам, с сшибанием урн и плевател
ьниц. Но погоня не за нелюбимым доктором Рыжиковым, а погоня за любимой Ад
ой Викторовной. И как резво она убегала! Литые ажурные колени так и мелька
ли из-под халата, так и мелькали! Куда только делась ее величавая вкрадчив
ость! Она повизгивала и оглядывалась на этот камнепад, как бы он ее не наст
иг и не пришиб совсем. И правильно Ц так красен и горяч был партизанский в
рач. Неизвестно, на сколько клочков бы ее разорвало на глазах остолбенев
шей больницы, если бы не природная находчивость. После слалома по всем бо
льничным коридорам Ада Викторовна юркнула в туалет. Правда, на двери вис
ела буква «М», но другая буква, увы, была в другом конце коридора, а силы исс
якали. Иван Лукич по инерции прогромыхал мимо, а когда развернул свою жар
опышущую массу, задвижка уже щелкнула. Торжествуя от ее безвыходности, о
н стал ждать, как кот у мышиной норы.
После нескольких мертвых минут больные показали носы. К букве «М» потяну
лись ходячие мужчины, которым не то чтобы очень приспичило, но было любоп
ытно, что это так приспичило корифею хирургии, что он не может отойти от за
ветной дверцы и время от времени лупит по ней волосатым кулаком, хрипло р
ыча: «Вон!»
Под этот шум из административного коридора выскользнул скромного и при
личного вида не знакомый здесь никому молодой человек с несколько удивл
енным лицом. Он поправил галстук и поспешил исчезнуть, как будто он тут ни
при чем, а в этой больнице уж больно странные обычаи.
На выходе, правда, он столкнулся с доктором Рыжиковым, и они даже кивнули д
руг другу. Доктор Рыжиков был, в отличие от молодого человека, осунувшийс
я и небритый. Но впервые за почти целый год он шел по корпусу в полный рост,
а не согнувшись, как в траншее под минометным огнем.
Поднявшись по лестнице, он еще с площадки услышал стук кулаком в дверь, мо
щное «вон!», а затем и воочию увидел бушующего Зевса. И тут не попятился, а к
ак раскованный Прометей за новой цепью, пошел прямо к нему.
Все так и подумали, что это старика и доконает. Но только Зевс, наоборот, об
мяк и мелкими, совсем не страшными, а даже жалкими стариковскими шажками
засеменил навстречу с каким-то непонятным ожиданием.
Ц Что? Ц спросил он беззвучно после всего этого извержения.
Ц Пришел, Ц сказал о ком-то доктор Рыжиков.
От этой вести старика качнуло, и он совсем ослаб, вцепившись в подоконник.
Доктор Рыжиков был вынужден поддержать его, даже если бы со стороны это к
ому-нибудь показалось бы и подхалимским движением. Но доктора Петровича
это не испугало.
Он ни о чем не знал.
Он вообще мало что знал о событиях внешнего мира с той минуты, как бросил л
опату и побежал на вызов.
Лопатой он копал оттаявшую землю, делая вокруг своего гнезда садовые лун
ки. Лунок надо было наделать очень много. Он надеялся, что еще вернется из
Москвы Сулейман и поможет ему. Коля Козлов помочь не мог, так как находилс
я на принудительном лечении. Иногда после работы приходил Чикин с двумя
высшими инженерными образованиями. Потом он шел ночевать к доктору Рыжи
кову, потому что не мог идти ночевать к себе.
Но все равно конца-края было не видать. Серьезный авар, отец крепкоголово
й девочки, въехал в больничный двор в полной милицейской форме в кабине г
рузовика, а из кузова вместе с шофером собственноручно выгрузил хорошо,
если не двести саженцев, от вишни и яблонь до топольков и сирени. Он так се
рьезно и ревностно командовал и действовал, что доктору Петровичу и в го
лову не пришло спросить, когда он написал жалобу про собаку: до или после и
х задушевных бесед. Отряхнув с плаща комки земли и отдав честь, серьезный
авар с большим достоинством погрузился в кабину и выехал со двора, невоз
мутимый, как караванщик, проведший верблюдов от Багдада до Бухары. Любая
благодарность оскорбила бы его.
Но жизнь такова, что кто-то вылезает из ямы, кто-то попадает в нее.
После этого, бросив лопату и сад на произвол судьбы и Сильвы Сидоровны, до
ктор Рыжиков был срочно похищен завывающей санмашиной. Это случалось с н
им часто, но сейчас почему-то Ц особенно экстренно. Халат и шапочку напял
ивали на бегу, в коридоре «Скорой», руки мыли сразу вчетвером (по двое на к
аждую); не дав спросить слова, закрыли рот марлей и втолкнули в лучшую в го
роде реаниматорскую.
Там на узком, знакомом по многим вызовам столе в окружении лучшего в горо
де медперсонала лежал без сознания, видно, лучший в городе мальчик с лучш
е всех разбитой головой.
Ц Мотоциклист? Ц с первого взгляда узнал доктор Рыжиков родные примет
ы.
Ц Внук… Ц промычал ему кто-то, и над марлевой маской доктор Рыжиков опо
знал более выцветшие от страдания глаза своего великого гонителя, котор
ые тот быстро закрыл выщелоченными старческими пальцами.
Да, это был он, наводивший страх и ужас на кварталы и улицы звериным треско
м своего монстра. Кто не жался к обочине в страхе или не захлопывал форточ
ки, когда он во главе своей стаи проносился по улице, расшвыривая в сторон
ы старух, детей, собак…
Но без грозного мотоциклетного шлема, в котором была аккуратно доставле
на эта буйная голова всмятку, без кожаной куртки и устрашающих марсианск
их очков, с цыплячьей шеей и дренажными дырочками, просверленными прямо
сквозь наскоро бритую кожицу в череп, он бы даже понравился своим недавн
им жертвам.
…Ц Полундра, братцы кролики! Ц вошел в свою стихию доктор Рыжиков. Ц Се
йчас задрыгает ногами. Кусачки мне!
Кисть уже немела, а амбразура на левой стороне затылка расширялась губит
ельно медленно. Пульс редел. Волшебное серое вещество, дарованное нам пр
иродой неизвестно за что, набухало, как тесто на дрожжах, и душило само себ
я.
Ц Мочи! Ц приказал доктор Рыжиков. Ц Выдавите же из него хоть каплю моч
и! Не жалейте мочевины!
Аве Мария бросала от своего пульта все более тревожные взгляды. Только в
место Коли Козлова снотворниками командовал совсем другой человек, сед
енький старичок, подполковник медслужбы в отставке.
Ц Мочи, мочи! Ц повторял заклинание доктор Рыжиков. Ц Пол-царства за мо
чу! Может, у него спазма там? Помогите, сердобольные женщины!
Сердобольные женщины принялись проталкивать тоненькую гибкую трубку в
мочеточный канал юного громовержца. Знал бы, на что идет, садясь в седло…
И девушки симпатичные, просто провалились от позора. К тому же трубка не л
езла, как ни мучились девушки, тиская безжизненную, посиневшую колбаску
бесчувственного витязя…
Ц Вы не порвите мочевой пузырь! Ц поостерег доктор Рыжиков. Ц А может, к
то уговаривать может? Какая-нибудь бабушка-санитарка?
Ц Тетя Катя! Ц воскликнуло несколько голосов. Ц Она больным сказки ра
ссказывает!
Тетю Катю срочно посадили на табуретке возле уха, столь любящего моторны
й треск. Она мгновенно поняла свою миссию.
Ц Пописай, маленький, пописай, Ц раздался ее тихий, тоненький деревенск
ий плакальщицкий голосок. Ц Красивый, умненький, пописай…
Лицо у тети Кати было очень серьезное и проникновенное.
Ц Закапало! Ц чуть не заплакали от радости симпатичные девушки.
Ц Уф… Ц выдохнул доктор Петрович. Ц Гоните ее, гоните! Его спасение сей
час в мочеточнике! Эх, Сулеймана бы мне сейчас… Жаль, ни одного мужика сред
и вас… Мы бы в обе стороны тут повели и тут сошлись… Вдвое быстрее…
Ц А я? Ц прохрипел обиженно-жалобный голос, и доктор Рыжиков снова вспо
мнил про деда.
Они пыхтели и потели локоть к локтю, прокусывая два желобка в черепной ко
сти внука. Старый партизан косился на руки доктора Петровича и быстро сх
ватывал его движения. Было видно, что эти старые руки напилили и накусали
за свою жизнь костей дай бог. Доктор Рыжиков не мог не отметить это с опред
еленной похвалой. За все время пыхтения и сопения, пока не откинулся кост
ный пласт и освобожденный мозг не полез на свободу, новый ученик доктора
Рыжикова выразил свои чувства лишь одной фразой:
Ц Сам, старый дурак! Сам! Своими руками!
Это значило: что он теперь скажет родителям внука, которые так были проти
в мотоцикла? Не пожалел своих дедовских сбережений, чтобы порадовать вну
ка: знай наших, старых партизан…
Ц Ничего… Ц пропыхтел доктор Рыжиков. Ц Вот Сулейман вернется…
Это значило, что теперь будет с кем в четыре мужские руки разыгрывать экс
тренную декомпрессию у других таких же мотоковбоев, сокрушающих лбами б
етонные углы, столбы, заборы, стальные паровозы и катки. И это повысит их ш
ансы выйти их этого опыта живыми, а может, даже и поумневшими. Если, конечн
о, удастся уговорить Сулеймана не уезжать отсюда в Баку, о котором он мечт
ает с детства как о земле отцов, с тех пор как рос с одинокой матерью в пыль
ном и маленьком Кизыл-Арвате, по другую строну Каспия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54