А молчал он о том, что зря его, наверное
, выкопали, что если бы вернули кого поумнее, то пользы человечеству было б
ы больше… Но потом постигал, что раз уж так получилось, раз вернули его, а к
то-то поумнее остался тлеть в тех полях, то надо тянуться, надо выплачиват
ь долг. Не ради же его персоны как таковой судьба сделала этот немыслимый
жест Ц разверзла вновь уже зарытую могилу. Кому тут нужен лично он, если с
чет шел на десятки миллионов? Песчинка в урагане войны Ц что она могла тр
ебовать? Чем ей должно было быть лучше других? Значит, это все ради тех, ком
у она потом послужит, кому пригодится.
Теперь он считал про себя: вот я лежу уже семь лет, десять… пятнадцать… пер
еваливает за двадцать… Уже и костей не осталось, пуговицы Ц в порошок… М
ожет, поставили плитку с фамилиями, может, перенесли на чужое аккуратное
австрийское кладбище, а может, забыли, и холмик сровнялся с землей… И толь
ко нас на ней и видели…
Такой календарь.
Оказывается, почти жалобно мог бы сказать он жене архитектора Бальчурис
а, двадцать с лишком лет лежать в могиле Ц это так много, так долго… А это ж
е время прожить Ц так быстро, так мало… Чихнуть не успеешь. Сделать что-н
ибудь путное все собираешься и собираешься… «Про меня даже Твардовский
написал», Ц мог бы похвастать он с невеселой усмешкой. «Вы знаете Твардо
вского?!» Ц спросила бы она всерьез. Я его Ц да. «И устаю от той игры, от гор
ького секрета, как будто еду до поры в вагоне без билета…» Он-то меня Ц на
вряд ли…
И только потому, что в доме архитектора Бальчуриса, на его знаменитых инт
еллектуальных четвергах, звучали при свечах или там торшерах стихи совс
ем других Ц не скажем, что худых, Ц поэтов, она не смогла бы ответить: «…А
что ж ты, собственно, хотел? Ты думал: счастье Ц шутки?»
Но объективности ради надо все же сказать, что в медицинском тогда студе
нтам-дежурантам, а также санитарам, сестрам и братьям действительно пер
епадали пайки. И студенческий голод в послевоенные двадцать в самом деле
не тетка. Так что доктор Рыжиков ответил истинную правду, почему он пошел
в медицинский.

16

Потом он за кого-то заступался.
Ц Просто старость не радость, Ц говорил он сочувственно, как про какого
-то больного, с которым надо быть особенно внимательным. Ц К старости ра
звивается масса неприятных осложнений личности… Мания величия, синдро
м непогрешимости… Жажда всепослушания… Начинаются перебои в пресловут
ой обратной связи. Сам себя слышит хорошо, а на ответе засыпает… Ты учти, ч
то это все ждет нас. Готовься потихоньку.
Ц Ну прямо адвокат… Ц некий Мишка Франк пустил из своей трубки паровоз
ное облако дыма.
Трубка у него была короткая и мощная, под стать самому приземистому и ква
дратному Мишке Франку. Доктор Рыжиков звал ее кулацким обрезом. Притом н
е одна трубка, а две. Пока одна курилась, другая заряжалась.
Ц Я что-то не пойму, жалеешь ты его? Ты себя пожалей!
Ц Нас не надо жалеть, Ц отказался доктор Рыжиков. Ц Ведь и мы б никого н
е жалели…
Ц Уж вы-то всех подряд жалеете, Ц хмыкнул Мишка Франк в густые черные ус
ы. Ц Только не пойму, почему…
Ц Все-таки он много вынес, Ц снова заступился за кого-то доктор Рыжиков.
Ц Оперировать в лесу, в землянке Ц это жуткое дело. Ты даже не представл
яешь. Без антисептика, без наркоза, без инструмента…
Ц Ну хорошо, если ты так его любишь, то что же ты с ним разругался? Ц снова
не понял доктора Рыжикова Мишка Франк.
Ц Не я с ним разругался, Ц спокойно сказал доктор Рыжиков, Ц это он разр
угался со мной.
Ц Ничего себе Ц не разругался! Ц Мишка Франк даже бросился ко второй т
рубке, запустил ее во всю мощь и начал выколачивать пепел из первой. Для эт
ого служила здоровая каменная лоханка, громоздившаяся на письменном ст
оле. Кстати, подарок самого доктора Рыжикова, в котором он теперь каялся: н
е следовало бы помогать Мишке Франку в его непрерывном курении. Ибо, выко
лотив первую трубку, он тут же стал набивать ее новым табаком. Этот конвей
ер работал без остановки. Ц Ляпнуть такое насчет президента Кеннеди!
Ц Уши у тебя длинные, но кривые. Я ляпнул не насчет президента Кеннеди, а н
асчет сенатора Кеннеди.
Ц Ну да… Чуть ли что он его там убивал вместе с Освальдом…
Ц И телефон у тебя испорчен, Ц резюмировал доктор Рыжиков так, что Мишк
а Франк удивленно посмотрел на телефонный аппарат, верой и правдой служи
вший ему. Ц Освальд убивал президента, а сенатора Ц совсем другой терро
рист. Его зовут…
Ц Да не морочь ты мне голову! Ц вспылил Мишка Франк. Ц Я тоже газеты чит
аю! Говорят, его из-за тебя кондрашка хватила!
Даже трубка-обрез мощным пыхом разделила возмущение хозяина.
Ц Кондратий тебя раньше хватит! Ц посулил доктор Рыжиков. Ц Если буде
шь коптиться как окорок и сало наедать. А он здоровей нас с тобой, бегает п
о корпусу и пыхтит как самоходный вулкан.
Для пояснения он тут же набросал бегущего со свирепым выражением Ивана Л
укича, своего корифея, у которого вместо лысины зияло жерло, извергающее
пепел и огонь.
Ц Ну вот! Ц подтвердил свои подозрения Мишка Франк. Ц А прикидываешьс
я мальчиком. Чем-то ты его до этого довел! Ведь так просто любимых ученико
в не гонят взашей!
Ц Меня никто не гнал! Ц сказал доктор Рыжиков миролюбиво, но с примесью
самолюбия. Ц Я сам ушел. И доводить я никого не доводил. Я только тихо и мир
но сказал, что такая тактика и отправила на тот свет сенатора Кеннеди. А ко
нсервативная должна была спасти.
Ц Только и всего?
Ц Только и всего!
Ц Врешь ведь! Ц убежденно пыхнул дымом Мишка Франк. Ц Еще что-то добави
л!
Ц Добавили, Ц послушно согласился доктор Рыжиков. Ц Приступ начался,
когда ему сказали, что вас тут считают убийцей в белом халате. Ну тут он, ко
нечно, побагровел, набычился… Ну и…
Ц А кто сказал? Ц полюбопытствовал Мишка Франк.
Ц Ну… Какая тебе разница, я ведь пришел не жаловаться… Это на меня тебе н
ажаловались, вот и разбирайся. Наказывай.
Ц Я вашему сусеку не начальник, чтобы в ваших катаклизмах разбираться,
Ц снял с себя эту приятную обязанность Мишка Франк. Ц Ладно, я и так знаю.

Ц Что ты такое знаешь? Ц заинтересовался доктор Рыжиков.
Ц Кто там масло в огонь подливает… Да не в ней, в общем, дело. Сколько тебе
говорить можно: не лезь на рожон!
Ц А куда лезть? Ц справедливо спросил доктор Рыжиков, снова что-то прил
ежно рисуя.
Ц Иди ты…
Ц Ну хорошо, пойду, Ц послушно вздохнул доктор Рыжиков. Ц Но если можно
, то поеду на велосипеде.
Мишке Франку на миг не хватило энергичных выражений, и он заменил их ужас
ающим облаком дыма. Похоже, он почти сердился. А с виду человек добродушны
й, век из себя не выведешь. Толстый, усатый…
Ц Тебе-то что стоит быть осторожней с начальством, если оно такое обидчи
вое! Шею свернуть не боишься?
Ц Нет, не боюсь… Ц просто и без фасона ответил доктор Рыжиков. Ц Отбоял
ся. Знаешь, что об этом было сказано? «Теперь, я знаю, будет трудно, но чтобы
страшно Ц никогда». Ты хоть стихи читаешь… или только докладные?
Мишка Франк даже поперхнулся своим любимым дымом. И этот тип якобы муху н
е обидит! Да он бегемота толстокожего из себя выведет, тихоня! Со стихами с
воими…
Ц Тебе бы годик потерпеть, посидеть тихо! Ему замена скоро нужна будет, а
кроме тебя, и взять некого! Он сам тебя и выдвинет! Ну потерпеть ты можешь?

Ц Что я, наследник богатого дядюшки, чтобы мечтать о его скоропостижной
кончине? Ц отказался от такой романтической роли доктор Рыжиков. Ц А до
этого кланяться и улыбаться каждой его глупости? Я-то бы еще смог, но люди
жить хотят. А это все на их шкуре и жизни… Мне уже за сорок, меня вызывают оп
ерировать во все больницы города. Даже в военный госпиталь. Бегаю от боль
ного к больному, как заяц от борзых. А у себя Ц все за мальчика, могут в любо
й момент то на аппендицит поставить, то на грыжу… Приходится тайком меня
ться больными с коллегами. В общем, я к тебе как к городскому начальству. С
официальным заявлением. Прошу выделить мне корпус на шестьдесят коек…
Ц Он стал со свойственным ему оптимизмом набрасывать роскошный архите
ктурный проект. Ц Из них тридцать Ц для ветеранов войны, инвалидов с ней
ротравмами. Десять детских, десять спинальных, десять женских… Первый эт
аж Ц приемная, процедурная, спортзал, профилакторий для восстановления
… Второй Ц палаты, перевязочная, столовая. Третий Ц оперблок, интенсивн
ики, мастерская…
Ц Юра… Ц Мишка Франк все больше вытаращивался по мере этого строитель
ства. Ц Раньше в городе была одна одноэтажная больница. И людям вполне хв
атало. Всех лечили: и слепых, и глухих, и с животом, и с горлом… А теперь посм
отри, что делается. Сердечникам подавай корпус, почечникам Ц корпус, гла
зникам Ц корпус. И детской хирургии, и пожарникам…
Ц Ожоговикам, Ц оторвался от проекта доктор Рыжиков.
Ц Ну, ожоговикам. Все равно всем по корпусу. И каждый Ц роскошнее прежне
й больницы. Совесть у вас есть? Город же не вырос до Токио! С вами мы до двухт
ысячного года, кроме больницы, ничего не построим! А жилье, а магазины, а со
цкультбыт? Вы же все городское строительство хапнете!
Ц С тобой хапнешь, Ц не очень-то и разогнался доктор Рыжиков. Ц Значит,
отказать? Инвалидам войны отказать? А знаешь, сколько их только по моему п
рофилю?
Ц Слушай, не ты один заступник инвалидов, Ц вступился за городскую влас
ть Мишка Франк. Ц Я тебе могу показать, что для них делается. Дать список м
ероприятий? А про вас еще старик Щедрин сказал. Раньше люди помирали от од
ной болезни, по имени кондрашка. И на весь город был один врач. А как врачей
стало больше, то на все их специальности размножились и болезни. А тут поп
робуй выторгуй лишнюю копейку в облплане.
Ц Понял, понял, Ц разочарованно сказал доктор Рыжиков. Ц Ворон ворону
глаз не выклюнет. Вместе в одних президиумах дремлете, станете из-за меня
ссориться…
Ц Ах, так? Ц Мишка Франк встал в боксерскую стойку. Ц Повтори-ка!
Ц И повторю! Ц сказал доктор Петрович. Ц Только драться будем велосип
едными насосами!
Ц Трус! Ц выпустил презрительное облако дыма один из городских руково
дителей.
Ц Помпадур! Ц не задержался доктор Рыжиков.
Ц Изверг в белом халате! Ц вернул Мишка Франк. Ц Врач-палач!
Низенький и грузный, как паровоз, умные и грустные черные глаза выглядыв
ают над прижатыми к лицу волосатыми кулаками. Все это и увидела секретар
ша, заглянувшая в дверь напомнить о близком совещании. Заглянула и сказа
ла: «Ой!» Первый раунд кончился.
Ц Ладно! Ц отложил избиение кулачных дел начальник. Ц Скажи хоть, куда
человека-то спрятал.
Ц Какого человека? Ц изобразил невиннейшее удивление доктор Рыжиков.

Ц Какого, какого! Ну мне-то ты можешь сказать? Что я, побегу выдавать? Толь
ко зачем тебе вообще вся эта детективщина? Снова переполох в благородном
доме, крик, шум… Ну ладно, скажи, не выдам… Ну, я попрошу завгорздрава…
Ц Купить хочешь? Десантники не продаются!
Ц Ну ты хоть объясни, зачем… Ладно. Совещание начинается. Если бы я один р
ешал, что ты думаешь… А тут на каждый строительный рубль сто желающих. Да н
е желающих, требующих. Нуждающихся вот так… Ц Мишка Франк провел рукой п
о горлу. Ц Бедные мы еще. Да еще математиков сверху спустили, по разнаряд
ке. Зональный центр… Ну что я один могу? Ну а чем ты на хлеб заработаешь? Гру
зчиком, что ли, пойдешь? Может, прорабом ко мне? Ц Он насобирал в ящиках шту
к десять папок разной толщины, сложил под мышку. Ц Видишь, сколько строек
? Одни только горящие, которые больше миллиона. Хочешь, последнее отдам, чт
о имею?
Ц Что? Ц спросил доктор Рыжиков.
Ц Этот кабинет, Ц Мишкина трубка обвела прокуренные стены, обитые недо
рогим провинциальным деревом. Ц Можешь разворачивать здесь медсанбат.
Ц И последнее, уже совсем пятясь: Ц Привет оболочке!
Иногда с этого он начинал их очередной, не очень частый разговор: «Как там
твоя оболочка?» Оболочка вела себя по-разному. Иногда вполне прилично, ве
жливо, культурно. Доктор Рыжиков так и говорил Мишке Франку. Иногда хулиг
анила и дебоширила, о чем также незамедлительно сообщалось. «Весьма наха
льна», Ц жаловался он тогда. Иногда заболевала Ц чихала и кашляла. «Сопл
и потекли…» Или: «Сегодня ничего, веселенькая, скачет…» Или: «Скучная, как
протокол вскрытия». Мишка Франк уже привык ко всему, но каждый раз оболоч
ка удивляла какой-нибудь новой выходкой. Оказывалась, например, в стельк
у пьяна и буйна, так что без вытрезвителя не обойтись. Вроде это была их об
щая знакомая, живущая где-то здесь, в городе, и в свою очередь передававша
я Мишке Франку светский привет. Сегодня она, видно, осуждала его вместе в д
октором Рыжиковым, потому что Мишка Франк вынужден был много оправдыват
ься и даже отдал во искупление вины свой казенный кабинет под благое дел
о.
Но в кабинете даже не было водопровода, и доктор Рыжиков в большим сомнен
ием изучал его, оставшись ненадолго один. Может быть, все же думал здесь ко
го-то спрятать, о ком расспрашивал с таким нескромным любопытством Мишк
а Франк. Место неплохое, под присмотром аккуратной секретарши. Только на
до продумать доставку пищи и вынос отходов, а так Ц за какой-нибудь ширмо
чкой вполне и вполне…

17

Все это означало, что шнур наконец-то дотлел. Взрыв грянул. Доктор Рыжиков
снова оказался, как когда-то, подброшен взрывной волной, десять раз перев
ернут и брошен оземь непонятно где.
Хотя ничто не предвещало взрыва, когда он тихо-мирно сидел себе в дежурке
, где все скрипели перьями и чесали языки и где перед ним предстал кузнец д
ядя Кузя Тетерин. Поскольку на нем не было признаков колотых или рублены
х травм головы, дядя Кузя виновато улыбался и тянул доктору Рыжикову здо
ровенную, в зазубринах, рабочую ладонь. Аккуратно пожал белую, пахнущую д
езинфекцией докторскую руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54