C доставкой сайт Wodolei
Вот это страшно. Я это видел, Сулейман, и нож отобрал у такого.
Ц У пленного? Ц наивно спросил Сулейман.
Ц Какой там пленный, Ц отдал еще одну дань справедливости доктор Петро
вич. Ц В плен они не сдавались. Не положено было. Как-никак полк личной охр
аны Гитлера. И мы с ним столкнулись на Рабе. Речка есть такая, не слышали?
Ц Нет… Ц покачал головой Сулейман.
Ц На границе Венгрии с Австрией. А Австрия Ц родина Гитлера, это вы знае
те. И он туда этот полк выставил с приказом нас в Австрию не пущать, гварде
йцев-десантников. Вот и встретились. Мы еще не старые, а они, по-моему, и нас
моложе, лет по семнадцать, может. Но здоровые, не ниже метра восемьдесят, б
елобрысые, ну чистокровные арийцы. Еще тепленькие, из «гитлерюгенда». Вс
ю войну в спецчастях выдерживали, а там кормежка! Белый хлеб, масло, ветчин
а со всей Европы, наше украинское сало. Кормили как сторожевых овчарок, ну
и внушали, что это за верность и преданность. За то, что они самые сильные, с
амые храбрые и чистокровные. Ну, а потом пожалте отрабатывать. За эту саму
ю родину Гитлера.
Ц И у него еще родина есть! Ц сокрушился и тут Сулейман.
Ц Была, как ни странно, Ц пожалел это святое слово и доктор. Ц Дорого на
м обошлось это сало. Их-то физически вон как готовили! А мы дистрофики, веч
но голодные, штаны и гимнастерка болтаются как на костях. Ну и низшая раса
, конечно, недочеловеки. Они нас презирают, а мы… Да еще башка гудит после к
онтузии, замахнусь прикладом Ц самого откачивает… А драться надо. Ох, др
ака, драка, не игрушка… Первая моя рукопашная и одна за всю войну. Настояща
я рукопашная, жуткая, Сулейман. Никогда не верьте, когда вам в кино красиву
ю войну показывают. И вообще в кино все не так, никогда не так. И дерутся там
слишком красиво, и падают, и умирают красиво. А на самом деле это безобразн
о, Сулейман. Обожженный человек, разодранный человек, искалеченный челов
ек… И убивающий, и убитый… Кричащий человек. Много страха, много истерии…
Особенно в такой драке, как у нас на Рабе. По пояс в воде, по колена в грязи. П
ока одни других не перережут, не передушат или не перетопят Ц ни вперед, н
и назад. Друг другу в горло повцеплялись и тянут в воду, пока не утопит кто-
то кого-то или оба не захлебнутся… Вода в реке красная, красная грязь тече
т с берегов… Вспоминаешь Ц мальчишеская драка, только жестокая, насмерт
ь. На чем мы держались Ц на ненависти. Их напоили, довели до истерики, в них
пули всаживаешь, а они смеются. Викингами себя представляют, которые с ме
чами в руках переселяются прямо в рай, к своим валькириям. А нам что делать
? Только звереть, иначе не побьешь. «Раз ты пес, так я Ц собака, раз ты черт, т
ак я сам Ц черт!» По Твардовскому, это полная психология войны. Больше его
читайте. И погибло там наших, таких же мальчишек, один к одному. Такая была
драка. Ну и этот мой… Лучше не вспоминать. Я его луплю саперной лопаткой по
голове, по морде, он уже весь в кровище, а все никак не падает, прет на меня с
этим тесаком… Резекцию желудка делать. Бр-р… Потом… Ну, потом кортик стал
мой.
Ночь. Тишина. Маленький местный мальчишка, укравший тот нож, сопит за стен
кой в анальгическо-димедрольном сне. У него в голове сквозная дырка от ви
ска до виска, а также много других, наверное, еще неизвестных подвигов и пр
иключений. Наследник победителей, еще не знающий истинного ужаса и веса
этого кортика и этих иностранных слов. Их истинного пути сюда, в его невин
ные руки. И хорошо, если бы только в его.
Ц Я совсем забыл, что от собак и от детей надо все прятать, когда у них раст
ут зубы и руки… Сам виноват. Нет, правильно у нас тогда эти трофеи отбирали
. Слишком у них долгоиграющий завод. Теперь допрашивай его, куда дел… Прот
ивное это дело, но придется. Холодное оружие все-таки.
Ц Да, у нас бы в Кизыл-Арвате всех мальчишек уже бы секли, всех допрашивал
и, кто нож прячет, Ц морально поддержал Сулейман. Ц Особенно у кого отец
на войне был. Крик бы был во всех дворах, женщины бы на базаре про покупки з
абыли, только это обсуждали. Все бы за вас переживали, советы приходили да
вать.
Все это значило: хорошо было у нас в Кизыл-Арвате.
Ц А в Австрию мы все-таки вошли, Ц сказал доктор Петрович с тем же удовле
творением, что и от вырезанной опухоли. Ц Говорят, Гитлера это сильно взб
есило. Расстроился за свою родину и велел с каждого позорно содрать знак
и своей личной охраны. Только сдирать, Сулейман, было не с кого. Весь полк п
еребили, даже пленных не оказалось. Ну и у нас… В роте офицеров не осталось
ни одного, до самого конца старшина нашими остатками командовал.
Ц Знали бы, что Гитлер так поступит после их смерти… Ц почему-то пожале
л Сулейман эти отборные вражеские войска.
Ц А после мы узнали, Ц голос доктора Рыжикова был почти монотонен, как п
ри зачитывании протокола вскрытия, Ц что все они были из сирот. И в основ
ном Ц дети замученных антифашистов, даже коммунистов. Родителей добива
ли в концлагерях, детей откармливали в «гитлерюгенде». А оттуда Ц в эсэс
овский полк. Как это назвать, Сулейман? Ц И поскольку у Сулеймана не нашл
ось подходящего слова, он назвал сам: Ц Изуверство. Самое циничное прест
упление против человечности. Дети ведь очень беззащитны, Сулейман. Их мо
жно искривить навсегда как захочешь. Вот копрачикосов надо расстрелива
ть на месте, без суда, беспощадно. И физических, и моральных.
Доктор Петрович, всегда осторожно судивший, впервые отступил от своих пр
авил. И вынес беспощадный приговор.
Ц У нас в Кизыл-Арвате тоже так говорили, Ц поддержал Сулейман. Ц Все б
ы их своими руками казнили. У нас ее читали по частям. Разодрали на десять
частей и передавали друг другу. Иногда что раньше Ц читаешь позже, а что п
озже Ц раньше. Мне так начало и конец и не достались. Там и сейчас эти част
и читают, наверное…
Ц Теперь как подумаешь, кого бил лопаткой по голове и лицу… Ц Доктор Ры
жиков тяжко, совсем не по-рыжиковски вздохнул. Ц А что, Сулейман, было дел
ать? Ждать, пока он мне всадит эту честь в живот? Или погонит нас обратно на
Украину?
Ц Ай, и у нас были сироты, Ц тихо сказал Сулейман, понимая и леча эту тяже
сть. Ц Еще больше…
Ц Да, Ц бесспорно согласился доктор Рыжиков. Ц И своих больше жалко, вы
правы. Значит, сначала надо было победить, а потом разбираться. Потом жале
ть…
И все же. Может, оно и пришло, это «потом». Когда ощущаешь это двойное сирот
ство несчастных, дрессированных, ослепленных бешеной верностью мальчи
шек, перебитых нами на границе с Австрией. Верность чему?
Ц Знали бы, кто их родители, знали бы, что Гитлер с ними сделал… Ц Сулейма
н словно еще надеялся пустить машину времени вспять.
Ц Да еще бы смотрели каждый день «Чапаева» и «Щорса»… Ц Доктор Рыжиков
тоже будто думал пустить мать-историю вспять, в обход той окровавленной
малой саперной лопатки.
Нигде никогда никакая украденная личная собственность не вызывала, нав
ерное, такого ухода мысли в сторону от самого простого и естественного д
ела Ц наказать виновника. Да и лучше самой жизни не накажешь о чем говори
т появление в дверях мужской палаты больного Чикина с двумя утками в ост
орожных руках: утка из-под больного Туркутюкова и утка из-под больного Же
ньки Рязанцева. Снова «с добрым утром». И чтобы доктор Рыжиков в итоге не п
одумал что-нибудь не так про маленький родной Кизыл-Арват, Сулейман напо
следок сказал:
Ц Только у нас в Кизыл-Арвате тоже знали, какая война некрасивая. Ну, пото
м…
47
Ц У вас что там, подпольная клиника, что ли? Ц спросил потом критично деж
урный лейтенант, особо косясь на восточного типа.
Ц Нет… Ц сказал доктор Рыжиков. Ц Самая обычная.
Ц Извините… Ц мягко улыбнулся Сулейман, восточный тип.
Ц А почему руку к животу пришили? Ц спросил лейтенант. Ц С какими целям
и?
Ц С чисто хирургическими, Ц покорно сказал доктор Рыжиков. Ц Понимает
е, это так называемый филатовский стебель. Для косметической операции, ф
ормирования мякоти носа.
Ц Что-то вы несете… Ц пронзил его бдительным взглядом дежурный. Ц Я то
же про Филатова кое-что слышал, он глаза лечил. А нос как-никак на лице. А к ж
ивоту-то зачем? И почему он от вас убежал? Живот-то тут при чем?
Ц Мы сами хотим спросить, почему убежал… Ц робко склонился к начальств
енному барьеру доктор Рыжиков.
Где-то по городу еще носилась Сильва Сидоровна. Как бы она, бедная, не обез
умела, подумал доктор Рыжиков.
Туркутюкова хватились тут же. Только что полоскал рот в туалете над рако
виной из своего особого приспособления Ц баллона с трубочкой, сделанно
го доктором Петровичем. Он думал, что когда Туркутюков пойдет, будет гора
здо легче. И вот на тебе. Как провалился. Растворился. Никакого следа. Кром
е пустой обеденной посуды на столике в коридоре. А уже пора жгут массиров
ать, время идет. И никакого неудовольствия не высказывал. Наоборот, вперв
ые на своем еще не оформленном птичьем языке попросил нечто совершенно н
емыслимое Ц «уотек нята т онунтиом». Доктор Рыжиков перевел это как «ку
сочек мяса с огурчиком» и спросил еще, жареного или вареного. Конечно, луч
ше жареного. То, что больной вспомнил запах жареного мяса и у него во рту, п
рошитом вдоль и поперек, стянутом проволокой и состоящем из пластмассов
ых запчастей, потекли слюнки, было неоспоримой победой медицины. Сильва
Сидоровна никому не позволяла готовить для него еду, и особенно Ц больн
ичной кухне. На плитке в дежурке она готовила жидкую манную кашу, толокно
и рисовый отвар из детского питания, куда всегда добавляла собственную ч
ерносмородиновую пасту, принесенную из дому в трехлитровом баллоне. Дол
го это и была основная еда Туркутюкова, которую сначала вводили прямо в ж
елудок через тоненькую трубку. Жалко, что вкус при этом способе был не нуж
ен. Зато когда он снова понадобился, Туркутюков стал объедаться. Сильве С
идоровне пришлось принести второй баллон с пастой. Тем более взгляды тре
х девочек и присоединившегося к ним Женьки…
Когда эра манной каши приблизилась к закату, Сильва Сидоровна принялась
там же жарить мясо Ц маленькими сочными кусочками, которые можно бы был
о не жевать, а сосать в крайнем случае. У нее был свой особый рецепт. До полн
ого таяния во рту.
На вкусный запах потихоньку вылезли из палат все, кто мог ходить. Когда Си
льва Сидоровна выглянула в коридор, это было для нее приятной неожиданно
стью. Столько слюнкоглотателей на крохотную сковородку! Сердито хлопну
в дверью, она вернулась резать на крошечные кусочки аппетитный соленый о
гурец весьма качественного, не хуже болгарского, посола. Конечно, не мага
зинного, а домашнего. «Что выставились, ужин был, кур давали…» Ц сердито б
урчала она. Выйдя же в коридор вторично, чтобы пройти к Туркутюкову с таре
лочкой, столкнулась там с доктором Рыжиковым, который нес какую-то кастр
юльку и какую-то баночку. Бросив, как всегда, настороженный взгляд, Сильва
Сидоровна легко поняла, что в кастрюльке у доктора Рыжикова жаренное ме
лкими кусочками мясо (тоже мне, и жарить-то некому, а берутся), а в банке Ц м
елко нарезанный соленый огурец (небось покупной, с плесенью). Так, чтоб мож
но было брать почти не раскрывая рта. Она сказала, чтобы доктор Рыжиков св
ою стряпню отдал другим желающим, а для челюстнобольного у нее есть что н
адо. Доктор Рыжиков стал препираться, но в это время отворилась дверь и во
шел Сулейман с аккуратной пирамидкой судков…
…Ц Спросим, спросим… Ц постучал лейтенант пальцами по стеклу, под кото
рым распластались инструкции. Ц Все спросим. Всех, кого надо. Что-то я ник
огда не видел, чтобы палец к животу пришивали…
Ц Извините… Ц мягко улыбнулся Сулейман. Ц А вот варолиев мост вы, напр
имер, когда-нибудь видели?
Ц Что?! Ц удивился лейтенант.
…В милицию они пришли уже на третьем часу поиска, после того как прочесал
и город по квадратам на всем городском транспорте, сунулись во все дворы
и подворотни. Конечно, напрасно.
Ц Я мостов всяких видел, Ц почему-то с угрозой сказал лейтенант. Ц И, ме
жду прочим, этот ваш «Мост Ватерлоо» раза три только у нас в клубе. Только
при чем этот мост Ц не пойму. Что-то вы мне мозги пудрите. Вот напишите на б
умаге все подробно, тогда поговорим. И про ваши беспорядки, между прочим. П
очему больные люди убегают, вместо того чтобы лечиться… Кто это так за ни
ми смотрит…
Ц Понимаете, Ц как можно терпеливей сказал доктор Рыжиков, Ц пока мы п
исать будем, пусть его начинают искать. Человека кормить надо, он замерзн
уть может…
Ц Ишь какие заботливые, Ц посочувствовал лейтенант. Ц А где вы раньше
были? Садитесь и пишите про ваши эксперименты.
Ц Лучше мы тоже пойдем искать! Ц взмолился доктор Рыжиков.
Ц Как же, сыщики! Знаем мы вас! Вот документики ваши проверим, личность уд
остоверим, потом и думать будем, отпускать вас или нет.
Доктору Рыжикову показалось, что над городом пронесся тоскливый вой про
клинающей себя Сильвы Сидоровны. Если Туркутюков провалился в какую-то
яму… Попал под автобус… Потерял сознание… Нарвался на хулигана…
Ц Извините, товарищ лейтенант… Ц мягко сказал Сулейман. Ц Этот больно
й Ц не простой больной. Это герой военных лет, скоро его вызовут в Москву
вручать награду, к этому времени мы его вылечим. А вот не дай бог что-нибуд
ь…
Ц Да? Ц Лейтенант стал задумчивым. Ц А может быть, он к вам не хочет возв
ращаться?
Ц Но куда-то он должен вернуться, Ц мягко улыбнулся Сулейман. Ц С улицы
…
Лейтенант еще полминуты подумал, потом неохотно взялся за телефонную тр
убку.
Ц Вы пишите, пишите. Подробно фамилию, адрес, место работы, обстоятельств
а происшествия… Цель пришивания пальца к животу… Ц И в трубку: Ц Евстиф
еев! Зайди-ка!
Появился сержант Евстифеев.
Ц Вот, Евстифеев, пусть товарищи послушают, правильно или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Ц У пленного? Ц наивно спросил Сулейман.
Ц Какой там пленный, Ц отдал еще одну дань справедливости доктор Петро
вич. Ц В плен они не сдавались. Не положено было. Как-никак полк личной охр
аны Гитлера. И мы с ним столкнулись на Рабе. Речка есть такая, не слышали?
Ц Нет… Ц покачал головой Сулейман.
Ц На границе Венгрии с Австрией. А Австрия Ц родина Гитлера, это вы знае
те. И он туда этот полк выставил с приказом нас в Австрию не пущать, гварде
йцев-десантников. Вот и встретились. Мы еще не старые, а они, по-моему, и нас
моложе, лет по семнадцать, может. Но здоровые, не ниже метра восемьдесят, б
елобрысые, ну чистокровные арийцы. Еще тепленькие, из «гитлерюгенда». Вс
ю войну в спецчастях выдерживали, а там кормежка! Белый хлеб, масло, ветчин
а со всей Европы, наше украинское сало. Кормили как сторожевых овчарок, ну
и внушали, что это за верность и преданность. За то, что они самые сильные, с
амые храбрые и чистокровные. Ну, а потом пожалте отрабатывать. За эту саму
ю родину Гитлера.
Ц И у него еще родина есть! Ц сокрушился и тут Сулейман.
Ц Была, как ни странно, Ц пожалел это святое слово и доктор. Ц Дорого на
м обошлось это сало. Их-то физически вон как готовили! А мы дистрофики, веч
но голодные, штаны и гимнастерка болтаются как на костях. Ну и низшая раса
, конечно, недочеловеки. Они нас презирают, а мы… Да еще башка гудит после к
онтузии, замахнусь прикладом Ц самого откачивает… А драться надо. Ох, др
ака, драка, не игрушка… Первая моя рукопашная и одна за всю войну. Настояща
я рукопашная, жуткая, Сулейман. Никогда не верьте, когда вам в кино красиву
ю войну показывают. И вообще в кино все не так, никогда не так. И дерутся там
слишком красиво, и падают, и умирают красиво. А на самом деле это безобразн
о, Сулейман. Обожженный человек, разодранный человек, искалеченный челов
ек… И убивающий, и убитый… Кричащий человек. Много страха, много истерии…
Особенно в такой драке, как у нас на Рабе. По пояс в воде, по колена в грязи. П
ока одни других не перережут, не передушат или не перетопят Ц ни вперед, н
и назад. Друг другу в горло повцеплялись и тянут в воду, пока не утопит кто-
то кого-то или оба не захлебнутся… Вода в реке красная, красная грязь тече
т с берегов… Вспоминаешь Ц мальчишеская драка, только жестокая, насмерт
ь. На чем мы держались Ц на ненависти. Их напоили, довели до истерики, в них
пули всаживаешь, а они смеются. Викингами себя представляют, которые с ме
чами в руках переселяются прямо в рай, к своим валькириям. А нам что делать
? Только звереть, иначе не побьешь. «Раз ты пес, так я Ц собака, раз ты черт, т
ак я сам Ц черт!» По Твардовскому, это полная психология войны. Больше его
читайте. И погибло там наших, таких же мальчишек, один к одному. Такая была
драка. Ну и этот мой… Лучше не вспоминать. Я его луплю саперной лопаткой по
голове, по морде, он уже весь в кровище, а все никак не падает, прет на меня с
этим тесаком… Резекцию желудка делать. Бр-р… Потом… Ну, потом кортик стал
мой.
Ночь. Тишина. Маленький местный мальчишка, укравший тот нож, сопит за стен
кой в анальгическо-димедрольном сне. У него в голове сквозная дырка от ви
ска до виска, а также много других, наверное, еще неизвестных подвигов и пр
иключений. Наследник победителей, еще не знающий истинного ужаса и веса
этого кортика и этих иностранных слов. Их истинного пути сюда, в его невин
ные руки. И хорошо, если бы только в его.
Ц Я совсем забыл, что от собак и от детей надо все прятать, когда у них раст
ут зубы и руки… Сам виноват. Нет, правильно у нас тогда эти трофеи отбирали
. Слишком у них долгоиграющий завод. Теперь допрашивай его, куда дел… Прот
ивное это дело, но придется. Холодное оружие все-таки.
Ц Да, у нас бы в Кизыл-Арвате всех мальчишек уже бы секли, всех допрашивал
и, кто нож прячет, Ц морально поддержал Сулейман. Ц Особенно у кого отец
на войне был. Крик бы был во всех дворах, женщины бы на базаре про покупки з
абыли, только это обсуждали. Все бы за вас переживали, советы приходили да
вать.
Все это значило: хорошо было у нас в Кизыл-Арвате.
Ц А в Австрию мы все-таки вошли, Ц сказал доктор Петрович с тем же удовле
творением, что и от вырезанной опухоли. Ц Говорят, Гитлера это сильно взб
есило. Расстроился за свою родину и велел с каждого позорно содрать знак
и своей личной охраны. Только сдирать, Сулейман, было не с кого. Весь полк п
еребили, даже пленных не оказалось. Ну и у нас… В роте офицеров не осталось
ни одного, до самого конца старшина нашими остатками командовал.
Ц Знали бы, что Гитлер так поступит после их смерти… Ц почему-то пожале
л Сулейман эти отборные вражеские войска.
Ц А после мы узнали, Ц голос доктора Рыжикова был почти монотонен, как п
ри зачитывании протокола вскрытия, Ц что все они были из сирот. И в основ
ном Ц дети замученных антифашистов, даже коммунистов. Родителей добива
ли в концлагерях, детей откармливали в «гитлерюгенде». А оттуда Ц в эсэс
овский полк. Как это назвать, Сулейман? Ц И поскольку у Сулеймана не нашл
ось подходящего слова, он назвал сам: Ц Изуверство. Самое циничное прест
упление против человечности. Дети ведь очень беззащитны, Сулейман. Их мо
жно искривить навсегда как захочешь. Вот копрачикосов надо расстрелива
ть на месте, без суда, беспощадно. И физических, и моральных.
Доктор Петрович, всегда осторожно судивший, впервые отступил от своих пр
авил. И вынес беспощадный приговор.
Ц У нас в Кизыл-Арвате тоже так говорили, Ц поддержал Сулейман. Ц Все б
ы их своими руками казнили. У нас ее читали по частям. Разодрали на десять
частей и передавали друг другу. Иногда что раньше Ц читаешь позже, а что п
озже Ц раньше. Мне так начало и конец и не достались. Там и сейчас эти част
и читают, наверное…
Ц Теперь как подумаешь, кого бил лопаткой по голове и лицу… Ц Доктор Ры
жиков тяжко, совсем не по-рыжиковски вздохнул. Ц А что, Сулейман, было дел
ать? Ждать, пока он мне всадит эту честь в живот? Или погонит нас обратно на
Украину?
Ц Ай, и у нас были сироты, Ц тихо сказал Сулейман, понимая и леча эту тяже
сть. Ц Еще больше…
Ц Да, Ц бесспорно согласился доктор Рыжиков. Ц И своих больше жалко, вы
правы. Значит, сначала надо было победить, а потом разбираться. Потом жале
ть…
И все же. Может, оно и пришло, это «потом». Когда ощущаешь это двойное сирот
ство несчастных, дрессированных, ослепленных бешеной верностью мальчи
шек, перебитых нами на границе с Австрией. Верность чему?
Ц Знали бы, кто их родители, знали бы, что Гитлер с ними сделал… Ц Сулейма
н словно еще надеялся пустить машину времени вспять.
Ц Да еще бы смотрели каждый день «Чапаева» и «Щорса»… Ц Доктор Рыжиков
тоже будто думал пустить мать-историю вспять, в обход той окровавленной
малой саперной лопатки.
Нигде никогда никакая украденная личная собственность не вызывала, нав
ерное, такого ухода мысли в сторону от самого простого и естественного д
ела Ц наказать виновника. Да и лучше самой жизни не накажешь о чем говори
т появление в дверях мужской палаты больного Чикина с двумя утками в ост
орожных руках: утка из-под больного Туркутюкова и утка из-под больного Же
ньки Рязанцева. Снова «с добрым утром». И чтобы доктор Рыжиков в итоге не п
одумал что-нибудь не так про маленький родной Кизыл-Арват, Сулейман напо
следок сказал:
Ц Только у нас в Кизыл-Арвате тоже знали, какая война некрасивая. Ну, пото
м…
47
Ц У вас что там, подпольная клиника, что ли? Ц спросил потом критично деж
урный лейтенант, особо косясь на восточного типа.
Ц Нет… Ц сказал доктор Рыжиков. Ц Самая обычная.
Ц Извините… Ц мягко улыбнулся Сулейман, восточный тип.
Ц А почему руку к животу пришили? Ц спросил лейтенант. Ц С какими целям
и?
Ц С чисто хирургическими, Ц покорно сказал доктор Рыжиков. Ц Понимает
е, это так называемый филатовский стебель. Для косметической операции, ф
ормирования мякоти носа.
Ц Что-то вы несете… Ц пронзил его бдительным взглядом дежурный. Ц Я то
же про Филатова кое-что слышал, он глаза лечил. А нос как-никак на лице. А к ж
ивоту-то зачем? И почему он от вас убежал? Живот-то тут при чем?
Ц Мы сами хотим спросить, почему убежал… Ц робко склонился к начальств
енному барьеру доктор Рыжиков.
Где-то по городу еще носилась Сильва Сидоровна. Как бы она, бедная, не обез
умела, подумал доктор Рыжиков.
Туркутюкова хватились тут же. Только что полоскал рот в туалете над рако
виной из своего особого приспособления Ц баллона с трубочкой, сделанно
го доктором Петровичем. Он думал, что когда Туркутюков пойдет, будет гора
здо легче. И вот на тебе. Как провалился. Растворился. Никакого следа. Кром
е пустой обеденной посуды на столике в коридоре. А уже пора жгут массиров
ать, время идет. И никакого неудовольствия не высказывал. Наоборот, вперв
ые на своем еще не оформленном птичьем языке попросил нечто совершенно н
емыслимое Ц «уотек нята т онунтиом». Доктор Рыжиков перевел это как «ку
сочек мяса с огурчиком» и спросил еще, жареного или вареного. Конечно, луч
ше жареного. То, что больной вспомнил запах жареного мяса и у него во рту, п
рошитом вдоль и поперек, стянутом проволокой и состоящем из пластмассов
ых запчастей, потекли слюнки, было неоспоримой победой медицины. Сильва
Сидоровна никому не позволяла готовить для него еду, и особенно Ц больн
ичной кухне. На плитке в дежурке она готовила жидкую манную кашу, толокно
и рисовый отвар из детского питания, куда всегда добавляла собственную ч
ерносмородиновую пасту, принесенную из дому в трехлитровом баллоне. Дол
го это и была основная еда Туркутюкова, которую сначала вводили прямо в ж
елудок через тоненькую трубку. Жалко, что вкус при этом способе был не нуж
ен. Зато когда он снова понадобился, Туркутюков стал объедаться. Сильве С
идоровне пришлось принести второй баллон с пастой. Тем более взгляды тре
х девочек и присоединившегося к ним Женьки…
Когда эра манной каши приблизилась к закату, Сильва Сидоровна принялась
там же жарить мясо Ц маленькими сочными кусочками, которые можно бы был
о не жевать, а сосать в крайнем случае. У нее был свой особый рецепт. До полн
ого таяния во рту.
На вкусный запах потихоньку вылезли из палат все, кто мог ходить. Когда Си
льва Сидоровна выглянула в коридор, это было для нее приятной неожиданно
стью. Столько слюнкоглотателей на крохотную сковородку! Сердито хлопну
в дверью, она вернулась резать на крошечные кусочки аппетитный соленый о
гурец весьма качественного, не хуже болгарского, посола. Конечно, не мага
зинного, а домашнего. «Что выставились, ужин был, кур давали…» Ц сердито б
урчала она. Выйдя же в коридор вторично, чтобы пройти к Туркутюкову с таре
лочкой, столкнулась там с доктором Рыжиковым, который нес какую-то кастр
юльку и какую-то баночку. Бросив, как всегда, настороженный взгляд, Сильва
Сидоровна легко поняла, что в кастрюльке у доктора Рыжикова жаренное ме
лкими кусочками мясо (тоже мне, и жарить-то некому, а берутся), а в банке Ц м
елко нарезанный соленый огурец (небось покупной, с плесенью). Так, чтоб мож
но было брать почти не раскрывая рта. Она сказала, чтобы доктор Рыжиков св
ою стряпню отдал другим желающим, а для челюстнобольного у нее есть что н
адо. Доктор Рыжиков стал препираться, но в это время отворилась дверь и во
шел Сулейман с аккуратной пирамидкой судков…
…Ц Спросим, спросим… Ц постучал лейтенант пальцами по стеклу, под кото
рым распластались инструкции. Ц Все спросим. Всех, кого надо. Что-то я ник
огда не видел, чтобы палец к животу пришивали…
Ц Извините… Ц мягко улыбнулся Сулейман. Ц А вот варолиев мост вы, напр
имер, когда-нибудь видели?
Ц Что?! Ц удивился лейтенант.
…В милицию они пришли уже на третьем часу поиска, после того как прочесал
и город по квадратам на всем городском транспорте, сунулись во все дворы
и подворотни. Конечно, напрасно.
Ц Я мостов всяких видел, Ц почему-то с угрозой сказал лейтенант. Ц И, ме
жду прочим, этот ваш «Мост Ватерлоо» раза три только у нас в клубе. Только
при чем этот мост Ц не пойму. Что-то вы мне мозги пудрите. Вот напишите на б
умаге все подробно, тогда поговорим. И про ваши беспорядки, между прочим. П
очему больные люди убегают, вместо того чтобы лечиться… Кто это так за ни
ми смотрит…
Ц Понимаете, Ц как можно терпеливей сказал доктор Рыжиков, Ц пока мы п
исать будем, пусть его начинают искать. Человека кормить надо, он замерзн
уть может…
Ц Ишь какие заботливые, Ц посочувствовал лейтенант. Ц А где вы раньше
были? Садитесь и пишите про ваши эксперименты.
Ц Лучше мы тоже пойдем искать! Ц взмолился доктор Рыжиков.
Ц Как же, сыщики! Знаем мы вас! Вот документики ваши проверим, личность уд
остоверим, потом и думать будем, отпускать вас или нет.
Доктору Рыжикову показалось, что над городом пронесся тоскливый вой про
клинающей себя Сильвы Сидоровны. Если Туркутюков провалился в какую-то
яму… Попал под автобус… Потерял сознание… Нарвался на хулигана…
Ц Извините, товарищ лейтенант… Ц мягко сказал Сулейман. Ц Этот больно
й Ц не простой больной. Это герой военных лет, скоро его вызовут в Москву
вручать награду, к этому времени мы его вылечим. А вот не дай бог что-нибуд
ь…
Ц Да? Ц Лейтенант стал задумчивым. Ц А может быть, он к вам не хочет возв
ращаться?
Ц Но куда-то он должен вернуться, Ц мягко улыбнулся Сулейман. Ц С улицы
…
Лейтенант еще полминуты подумал, потом неохотно взялся за телефонную тр
убку.
Ц Вы пишите, пишите. Подробно фамилию, адрес, место работы, обстоятельств
а происшествия… Цель пришивания пальца к животу… Ц И в трубку: Ц Евстиф
еев! Зайди-ка!
Появился сержант Евстифеев.
Ц Вот, Евстифеев, пусть товарищи послушают, правильно или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54