Он спас их, рискуя жизнью. Генрих был очень тронут и щедро наградил Ла Шатеньере. Но Генриетта, услышав об этом, расхохоталась.
– Вот весело было бы посмотреть, как твоя банкирша пускает пузыри, – сказала она королю.
Генрих улыбнулся и не обратил внимания на ее замечание, но оно было передано Марии.
После выздоровления Генриха Мария взялась за старое: при первом удобном случае нещадно его пилила. Он со вздохом сказал Сюлли:
– Чем я столь сильно провинился, что мне досталась такая сварливая жена?
– Тем, сир, что поддерживаете связь с другой женщиной.
Мария не переставала упрекать Генриха за его встречи с Генриеттой.
– И что ты ответил, когда она смеялась над моим несчастьем? – визжала она. – Не сомневаюсь – веселился вместе с ней. Были свидетели.
– Я не веселился, – возразил Генрих. – И не нуждаюсь в том, чтобы за мной следили твои шпионы.
– Чтобы знать, что у тебя происходит с твоей потаскухой, не нужны никакие шпионы.
– Не хочу тебя слышать, когда ты изъясняешься такими словами.
Мария в ответ плотно сжала губы и с надменным видом вышла из комнаты. После этого она не разговаривала с королем две недели.
Упреки Марии вкупе с показным благочестием Генриетты сделались для Генриха невыносимыми. Его друзья это заметили и решили, что настало время положить конец власти, которую имела над ним любовница. Вниманию Генриха была предложена одна из обольстительнейших женщин двора, и он согласился, что никогда еще не видел создания прекраснее.
Ей было двадцать четыре года, у нее были светлые волосы и нежная кожа. Ее звали Жаклин де Бюэль. Генрих почти согласился пойти навстречу своим друзьям, потому что донельзя устал метаться между женой и любовницей. Он сказал о своей заинтересованности девушкой нескольким друзьям, те с радостью принялись за необходимые приготовления.
Когда Жаклин узнала, что на нее обратил внимание король, она широко раскрыла свои прекрасные глазки и заявила, что в таких случаях сначала полагается найти ей мужа с положением, до этого она не может разделить ложе с другим мужчиной. Это требование было вполне понятным, просьбу Жаклин признали резонной, и ей дали в мужья графа де Сези, а вместе с ним пятьдесят тысяч экю, поместье, титул и ежемесячный доход в пятьсот экю. После этого Жаклин дала свое согласие.
Она была настоящей красавицей, и Генрих осознал, что его друзья были правы, когда говорили, что подобной ей не сыскать во всей стране. Вскоре Жаклин забеременела и стала добиваться привилегий для своего будущего ребенка. Генрих всегда был благосклонен к таким требованиям, потому что стремился заботиться о своих детях так же, как их матери. Но он начал находить Жаклин скучноватой. Ее разговоры были пустыми, она не улавливала сути его замечаний, и он решил, что она просто красивая куколка.
Генрих начал сравнивать ее с Генриеттой и понял, что ему не хватает острого язычка прежней любовницы, ему хотелось услышать ее шуточки, всегда злые и направленные на членов королевского двора. Ему хотелось ее огня, страсти и непредсказуемости. Короче, ему не хватало Генриетты.
Она приняла его холодно, упрекнула в измене и сообщила, что и сама не считала для себя необходимым сохранять ему верность, собирается замуж за Гиза или Жуанвиля, чего оба страстно желают, и не уверена, что хочет принимать короля.
Генрих нашел ее неотразимой. Умолял его простить, вернуть прежние отношения. Жаклин ему наскучила. Если Генриетта к нему вернется, он будет счастливейшим человеком на свете.
Генриетта снизошла к его мольбам, но обеспокоилась. Она поняла, что Жаклин была не простой случайностью, хотя ничего особенного собой не представляла. Это был тревожный сигнал.
Глава 20
ВОЗВРАЩЕНИЕ МАРГО
Париж за время отсутствия Марго стал более интересным, более веселым. И теперь, когда после развода ее отношения с Генрихом наладились, превратившись в дружеские, она не видела причины, по которой должна и дальше жить вдали от любимого родного города.
Свое возвращение в столицу Марго обставила торжественно. Люди вышли из домов, чтобы ее приветствовать. Среди них были и те, кто помнил ее еще принцессой Маргаритой, и как она всегда была в центре внимания. Говорили о роковой свадьбе и сопровождавших ее кровавых событиях, повторяли захватывающие и забавные рассказы о ее приключениях.
И вот Марго снова здесь. Ее несли в носилках, располневшую, потому что она долгие годы ни в чем себе не отказывала. На ее голове был золотистый парик, столь же нарядный, как и те, что она носила в молодые годы. В ее свите шли лакеи-блондины – она держала их из-за светлых волос, которые брала для своих париков, а также за их мужские достоинства. Ей стукнуло пятьдесят три года, и прошло двадцать два года с тех пор, как брат изгнал ее из Парижа.
Встречать Марго Генрих послал ее старого любовника, Шанваллона. Ничуть в связи с этим не разгневавшись, она нашла этот жест очаровательным. В знак дружбы Генрих также послал вместе с Шанваллоном герцога Вандомского, своего сына от Габриэлы.
Марго не утратила присущего ей в молодости обаяния. Она обняла Вандомского, сказала ему, что осанка выдает его королевское происхождение и что ей давно хотелось повидать всех его братьев и сестер. Экс-королева всем привезла подарки и заявила, что счастлива вновь оказаться в горячо любимом Париже.
Мария не испытывала желания встречаться со своей предшественницей и укоряла Генриха за то, что он разрешил ей вернуться в Париж.
– Это оскорбительно для меня, – заявила королева. – Марго была твоей женой, а сейчас таковой не является. Ты знаешь, она всегда приносила неприятности, так будет и теперь. Люди начнут говорить, что она твоя настоящая жена, и откуда мы знаем, не станет ли сама Марго заявлять то же самое?
– Ты должна ее принять, – ответил Генрих. – И не забывай о ее ранге.
– Уж не встать ли перед ней на колени? Мне, королеве?
– Она тоже была королевой – королевой Наварры и королевой Франции. Кроме того, рождена как дочь короля. Марго об этом не забывает, но и ты должна помнить.
Мария встретила ее насупившись. А Марго, хоть и располневшая и увядшая, была полна энергии, жизнелюбия, открытости. Ей очень хотелось увидеть детей Генриха, так как она начала сожалеть, что у нее самой нет семьи, все ее дети невесть где с приемными родителями, потому что их рождение было скандальным. Зато счастливчик Генрих смог собрать всех своих детей вместе – и законных, и других – в одной детской, быть все время рядом с ними! Она позавидовала ему и сочла, что, как бывшая его жена, вправе общаться с его детьми.
При встрече с королевой она держалась с изысканной любезностью, и все заметили, что в сравнении с ней Мария Медичи выглядит грубоватой, лишенной королевской грациозности. Однако Марго сделала вид, что не заметила холодного приема Марии, и высказала пожелание увидеть детей.
Генрих немедленно пригласил ей пожить в Сен-Жермен с его детьми, и Марго охотно приняла это предложение. Ее искрометная натура сразу покорила детей, а через несколько дней даже Мария неохотно призналась, что не находит в ней ничего неприятного.
Желания Марго сбылись: она нашла свое место в семье короля Франции, стала любимой тетушкой всех детей бывшего мужа. Частенько, окружив себя в детской полубратьями и полусестрами королевской семьи, она рассказывала им не вполне правдивые истории о своей жизни, в которых обычно описывала себя всеми обижаемой искательницей приключений.
Скоро Марго, чтобы быть поближе к королевской семье, приобрела в Париже дом – особняк Санс и зажила в нем в большой роскоши. Генрих заметил ей, что при его дворе нет той пышности, какая была при ее брате и отце.
– Для меня важнее, чтобы было больше удобств в домах простых горожан, – сказал он.
– О, мой дорогой Генрих, – усмехнулась Марго, – ты поистине великий король. Люди в Париже и повсюду во Франции считают, что у них еще никогда не было такого правителя. «Часто он похож на крестьянина, – говорят они, – а те, кто был до него, носили столько драгоценностей, что, если их продать, можно было бы накормить ужином весь Париж. Но Генрих IV предпочитает, чтобы хорошо ужинал его народ. Виват Генрих IV!»
– Это правда, – согласился Генрих. – Король правит только по воле своих подданных. Они охотнее его поддерживают, если по воскресеньям у них в чугунке варится курица, пусть он сам и не будет увешан драгоценностями.
– Ты всегда был простым человеком, Генрих. Помнишь, как я настояла, чтобы ты вымыл ноги, а ты окатил меня водой?
– Хорошо помню. И как ты обрызгивала постель духами после моего ухода.
– В том и состоит разница между нами, Генрих. Я воспитывалась в старом духе. Мне были необходимы драгоценности, духи, бархат. А сейчас я уже состарилась. Не пытайся изменить меня, как я пыталась изменить тебя в первые годы нашей совместной жизни. Человека изменить нельзя. Возможно, если бы я поняла это много лет назад, то по сей день была бы твоей женой и эти прекрасные дети были бы моими… хотя бы некоторые.
Он улыбнулся ей. Марго не менялась.
Это подтвердилось еще раз, когда два пажа – симпатичные юноши, которых она взяла в любовники, – поссорились из-за нее и один из них убил другого выстрелом в голову.
Марго горько рыдала над погибшим Сен-Жюльеном, ее любовники всегда становились для нее особенно дорогими после смерти. Его убийцу, молодого человека по имени Вермон, повесили во дворе ее особняка Санс. Марго сама приказала его казнить и присутствовала при этом, хотя юноша, умирая, повторял, что любит ее.
Эта история вызвала скандал – один из тех скандалов, которые сопровождали Марго всю ее жизнь.
Нет, Марго не изменилась – и не изменится никогда.
Глава 21
ПОСЛЕДНЕЕ УВЛЕЧЕНИЕ
Мария распорядилась устроить в Лувре представление балета. Оно должно было называться «Нимфы Дианы». Во дворце начались репетиции.
Король, зайдя в покои королевы, остановился, чтобы взглянуть на балерин, и обратил внимание на юную девушку лет пятнадцати.
Он не собирался здесь оставаться, но, увидев, как она танцует вместе с другими, не мог заставить себя уйти, сел рядом с королевой и завел с ней непринужденный разговор о предстоящем представлении, стараясь скрыть свой растущий интерес к молоденькой танцовщице.
Когда репетиция закончилась, Генрих спросил одного из своих друзей, что это за девушка.
– Эта танцовщица, сир? О, это Шарлотта-Маргарита де Монморанси.
– Прелестное создание.
– Да, сир. Я даже сказал бы, одна из самых симпатичных девушек Франции. Через год-другой станет настоящей красавицей.
– Выглядит многообещающе, – согласился король.
– Это неудивительно, сир. Ее мать – Луиза де Бюдо – тоже считалась одной из красивейших женщин во Франции. Она вышла замуж за коменданта Монморанси. Ваше величество может это вспомнить. И у них родилась дочь.
– Должно быть, она пошла в мать, – прокомментировал король.
Его друзья взглянули на него, потом друг на друга. Они все хорошо поняли.
Генрих не мог думать ни о чем, кроме Шарлотты. Ему было уже пятьдесят шесть лет, и государственные дела требовали его постоянного внимания, но сколько бы у него ни было обязанностей, он никогда не забывал о любовных приключениях.
Мария снова забеременела. С Генриеттой он почти не общался, а увидев Шарлотту, и вовсе о ней забыл. Забыл о существовании всех других женщин. Ему была нужна только эта юная прелестная девушка.
Но в голове у Генриха были не только любовные переживания. Он хотел восстановить мир в Европе и полагал, что для этого надо покорить упрямую Австрию. Король говорил себе, что часто исход войны решает одно удачное сражение. Его он и запланировал. Если бы удалось расширить границы Франции, передвинув их к Рейну, то страна оказалась бы в большей безопасности, чем когда-либо раньше. Одно решительное сражение – и можно развивать торговлю, нести процветание всей Европе с Францией во главе! И эти грандиозные планы мирно уживались с мечтой об обладании прелестной юной девушкой.
Шарлотта выросла в хорошей семье, и Генрих узнал, что она уже помолвлена с Бассомпьером, красивым, но и довольно пресыщенным молодым человеком, у которого был скандал с сестрой Генриетты Мари. Они прожили вместе несколько лет, но Бассомпьер отказался на ней жениться. Генриетта тогда пришла в негодование и попыталась убедить Генриха, чтобы он заставил его жениться, но король на это не пошел.
Генрих терял терпение. Надо было выдать Шарлотту за кого-нибудь замуж и сказать мужу, что этот брак только по названию. Но и вообразить было невозможно, что это будет Бассомпьер! Нет, он никак не подходил в мужья для Шарлотты.
Генрих стоял у окна в своих покоях, думая о пленившей его девушке. И тут увидел во дворе о чем-то задумавшегося бесцельно смотрящего в пространство молодого человека. Король улыбнулся, и не без нежности.
Бедняга Конде! Не очень-то везучий молодой человек. Генрих вернулся воспоминаниями к тем дням, когда он и отец этого юноши вместе прибыли к Ла-Рошели. Все Конде были какими-то несчастливыми. Первая жена его кузена изменяла ему с Генрихом III, вторая, вероятно, была причастна к его убийству… Этот юноша появился на свет уже после смерти отца, а поскольку его мать подверглась опале, был вынужден полагаться на щедроты Генриха. Именно король пожаловал ему титул принца Конде, несмотря на подмоченную репутацию его матери, и именно Генрих IV заботился о нем, словно о собственном сыне.
Скандал, связанный с матерью, отразился на судьбе ее сына. Его никогда не видели на пиршествах и балах, он не интересовался женщинами и, хотя был хорошо развит, не участвовал ни в каких играх, чтобы не вступать в контакты с другими людьми, всегда предпочитал кататься на лошади или плавать один.
И вот теперь при виде его Генриха осенила идея.
Он высунул голову в окно и крикнул:
– Привет, Конде!
Конде не удивился, потому что Генрих то и дело сбрасывал с себя маску королевского величия и частенько не придерживался слишком строгого этикета, полагая, что при французском дворе много напыщенности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52