Она понимала, что Марию Медичи никак нельзя назвать привлекательной женщиной. Она была полновата, и поговаривали, что до прибытия во Францию дарила свою благосклонность некоторым членам своей свиты.
Генрих, как обычно, смотрел на это сквозь пальцы и не стал доискиваться до корней таких слухов. Но в то же время ясно дал понять Генриетте, что не хочет никаких неприятностей. Ему было нужно только одно: чтобы жена смирилась с тем, что у него есть любовница, а любовница признала, что ему необходимо было жениться.
«Ладно, посмотрим, – думала Генриетта. – Если бы не та гроза, я была бы его женой, родила бы ему дофина. Никогда не прощу, что он женился на этой женщине!»
Скоро ей стало ясно, что Мария Медичи тоже ее ненавидит и собирается сделать все, что в ее силах, чтобы разлучить Генриха с его любовницей. Королеве было нетрудно навсегда удалить Генриетту от двора и осложнить ее жизнь. А Генрих стал немного апатичным и мог этому не воспротивиться.
Генриетта оценила создавшуюся ситуацию и обратила внимание на странное существо, которое называли молочной сестрой королевы, потому что они выросли вместе и она пользовалась большим влиянием на Марию, – Леонору Галигаи.
Леонора была низкорослой, худой, угловатой, и можно было подумать, что она персона крайне незначительная, но ее влияние на королеву свидетельствовало об обратном. Генриетта решила, что ей надо установить с этой странной женщиной добрые отношения.
Леонора Галигаи очень заинтересовалась, когда получила письмо от маркизы де Верней. Она немедленно отправилась с ним к человеку, которого любила и за которого надеялась выйти замуж. Это был один из самых красивых членов королевской свиты, прибывших с Марией Медичи из Флоренции, – Кончино Кончини.
Леонору и Кончино объединяла общая цель – они хотели хорошо устроить свою жизнь во Франции и полагали, что это будет несложно благодаря глупости их госпожи.
Во время путешествия во Францию Кончино наблюдал за Леонорой и решил, что она может быть ему полезной, так как пользуется влиянием на королеву. Он стал оказывать ей знаки внимания, даже вступил с ней в близость, чего с ней никогда раньше не случалось, и в результате Леонора в него влюбилась.
Теперь, чувствуя важность письма Генриетты, она отнесла его любовнику.
Кончино прочитал письмо и рассмеялся.
– Ты доволен, моя радость? – спросила Леонора.
Кончино кивнул и нежно ущипнул ее за щеку:
– Как и ты, моя умница.
– Похоже, эта дама может быть нам полезной.
– И вы можете стать друзьями. Потому что она хочет, чтобы ее оградили от нападок твоей дорогой подруги Марии.
– Я это сделаю, в обмен на то, что она сделает для нас.
– Хорошо. Очень хорошо.
Кончино взял худую смуглую руку любовницы, подвел ее к креслу у окна и сел в него вместе с ней. Ее уродливость его привлекала. Всегда казалось странным, что он, с его большими волнующими глазами, мягкими вьющимися волосами, орлиным носом и высоким лбом, испытывал влечение к этому странноватому существу, но тем не менее это было так. Она отличалась сообразительностью, что было весьма полезно, а в ее присутствии он чувствовал себя еще более красивым, по контрасту с ней. Кончино обещал жениться на Леоноре. Кто-то мог этому удивиться, но только по глупости. Вместе они представляли бы во Франции большую силу и могли стать настоящими богачами. А все потому, что эта маленькая смуглянка Леонора росла вместе с королевой. Она знала Марию как самое себя – все ее причуды и слабости. Женившись на Леоноре, Кончино оказался бы до конца дней под крылышком королевы.
Во Франции только одно вызывало у них беспокойство. Королю никто не был указ, он не попал под влияние королевы, и, к сожалению, оба они – Леонора и Кончино – ему не понравились. Исходя из этого установить дружеские отношения с королевской любовницей представлялось еще более важным.
– Ты должна ответить этой женщине, моя любовь, – посоветовал Кончино. – Напиши теплое письмо. Скажи, что рада знакомству с ней. Дай понять, что не прочь подружиться.
Генриетта и Леонора сразу нашли общий язык. Они обнаружили, что похожи по характеру, и хорошо поняли друг друга. При первой же встрече им не понадобилось хитрить. Они откровенно признали, что могли бы быть полезными друг другу.
– Королева постарается во что бы то ни стало удалить меня от двора, – объяснила Генриетта.
Леонора согласилась:
– Вполне естественно, ведь она вас ревнует. Король явно отдает предпочтение вам, а не ее величеству. Я служу ей всю жизнь, поэтому могу сказать, что в этом нет ничего удивительного.
– Она толстая и скучная, – продолжила Генриетта. – И стала королевой только благодаря своей счастливой судьбе. На самом деле заняла мое место, потому что я получила от короля обещание жениться на мне еще до того, как уступила его желанию.
– О, жизнь так жестока! Знаете ли вы, что король угрожает отправить меня и моего дорогого Кончино Кончини обратно в Италию?
– Слышала об этом. Он говорил со мною о вас.
– Будет очень жаль, если он нас отошлет. Моя госпожа будет плакать и скандалить, но короля не так-то просто разжалобить. Я могла бы многим вам помочь. Я пользуюсь большим влиянием на нее.
– Мне это известно. Я это вижу.
– Люди удивляются, потому что я такая маленькая и некрасивая…
– Но я не удивляюсь, – прервала ее Генриетта. – Сильный ум всегда оказывает влияние на слабый.
– Если я объясню ей, что лучше оставить вас при дворе, мадам де Верней, уверяю, она не станет пытаться вас удалить.
– Не думаю, что король позволит меня удалить.
– Действительно не позволит. Но королева может лишить вас очень многого… а со временем… кто знает? Но мы не должны этого допустить. По крайней мере, я должна быть рядом с ней и попытаться этому воспрепятствовать.
– Ты должна помочь мне с королевой, а я постараюсь помочь тебе с королем.
Леонора вскинула руки и рассмеялась, но в ее темных глазах застыла тревога.
– Например, – добавила Генриетта, – кажется, ты хочешь, чтобы тебя назначили управительницей гардероба, и королева этого желает, но король не разрешает.
Леонора улыбнулась новой подруге.
– Пустяковое дело! – заявила Генриетта. – Думаю, я смогу это устроить… легко.
– Почему вы исполнены решимости нам помогать?
Генриетта серьезно посмотрела на собеседницу:
– Потому что всегда помогаю тем, кто помогает мне.
Генрих приехал к любовнице. Ему было трудно без нее, она привлекала его сильно, как никогда. И хотя он предполагал, что при встрече на него обрушится ее ярость за представление королеве, все же не мог с ней не встретиться.
Они ужинали за небольшим столиком, и его удивляло ее подавленное настроение.
– Моя милая Генриетта, – промолвил он, – благодаря тебе я чувствую себя очень счастливым.
– Хотела бы сказать тебе то же самое, – печальным голосом ответила она.
– Но что случилось?
– Ты еще спрашиваешь? Я гордая женщина, Генрих. Я стала твоей любовницей, потому что полагала, что скоро буду твоей женой. Не знала, что буду жить во грехе и, возможно, умру во грехе.
– Молю тебя, не говори о смерти. Слушай, ты все принимаешь слишком близко к сердцу. Мой брак был необходим, но мои чувства к тебе после этого не изменились. Ты всегда будешь первой в моем сердце. Тебе это прекрасно известно.
– Не уверена.
– Кто может тебя заменить? Ну кто?
– Эта твоя толстая банкирша.
– Нет, хотя королева вполне привлекательная. Думаю, она родит мне детей. Это все, что мне от нее нужно.
– По-моему, тебе нужно немного больше. Эта ее служанка вся извелась оттого, что ты собираешься отослать ее вместе с любовником обратно в Италию.
– Видеть их не могу – обоих. Когда я ее вижу, у меня мурашки по коже бегают.
– Потому что она не из тех, кого ты с первого взгляда хочешь затащить в постель?
– Ха! С ней – в постель? Я предпочитаю женщин посимпатичнее.
– Кончино Кончини твоих взглядов не разделяет.
– Он тоже себе на уме, уверяю тебя. Нет, они оба мне не нравятся. С удовольствием отправлю их отсюда.
– Генрих, нехорошо их отсылать обратно.
– Нехорошо? Отчего же? Я дам им возможность пожениться, снабжу кое-какими средствами и пусть убираются.
– А королева?
– А что королева?
– Она любит свою служанку. Называет ее молочной сестрой.
– Королеве придется смириться с нашими французскими обычаями. Она уже не в Италии.
– Генрих, сделай это ради меня. Не отсылай их прочь. Позволь им пожениться и остаться здесь.
Он с изумлением посмотрел на любовницу. Она рассмеялась.
– Тебя удивляет, почему я решила помочь королеве? Ты в это не веришь? И ты прав. Я ненавижу королеву, как ненавидела бы любую женщину, которая отняла у меня тебя. Но я прошу тебя оставить Леонору Галигаи и Кончино Кончини. И скажу почему. Эта женщина изъявила намерение со мной подружиться. Королева хочет удалить меня от двора, а Леонора убедит ее этого не делать. Генрих, если меня начнут выживать, будут большие неприятности, потому что ты этого никогда не допустишь. А Леонора позаботится, чтобы никаких неприятностей не было. Она убедит королеву.
– И чего она хочет в обмен на ее услуги?
– Выйти замуж за Кончини, должность управительницы гардероба и остаться во Франции, где она по-прежнему будет моей подругой.
– Я обещал должность управительницы гардероба другой женщине.
– Тогда эту другую ждет разочарование.
– Но эта парочка мне не нравится. В них обоих есть что-то нездоровое. От них несет какой-то грязью.
– Если Леонора убедит королеву обращаться со мной уважительно, можно будет избежать многих неприятностей.
Генрих кивнул. Он терпеть не мог скандалов у себя в доме. Больше всего ему хотелось, чтобы его любовница и жена приняли друг друга, а дать свободу действий Леоноре и Кончино было совсем небольшой платой за мир в доме.
Королева забеременела. Известие об этом обрадовало и короля, и всю страну. Был, однако, один человек, которого это разозлило, – Генриетта.
Ее дружба с Леонорой принесла желаемые результаты. Марию удалось убедить быть к ней терпимой, сама же Леонора стала управительницей гардероба и вышла замуж за Кончини, они стремились сделать себе состояние, и дела у них продвигались успешно.
Мария настояла, чтобы в Лувре были осуществлены переделки, потому что нашла его убогим и бедным по сравнению с роскошным флорентийским дворцом, из которого уехала во Францию, и стала ждать в своей благоустроенной резиденции рождения ребенка. Она не чувствовала себя несчастливой, смирилась с неверностью мужа, и ходили настойчивые слухи, что у нее тоже есть фавориты. Один из них – Орсино Орсини, прибывший с ее свитой из Италии. Поговаривали, что он и королева испытывают друг к другу чувства несколько более теплые, чем простая дружба. Мария также благоволила к Кончино Кончини, который женился на ее молочной сестре, да и ее отношения с Леонорой служили поводом для кривотолков. Королева, толстая и ленивая, казалось, была готова сказать: «Если королю можно, то и мне тоже» – и продолжала ненавидеть Генриетту, главным образом потому, что та постоянно утверждала, что, по сути, это она замужем за королем с тех пор, как он дал ей обещание жениться. Бумага с этим обещанием хранится у ее отца, и оно равносильно брачной клятве.
Через два месяца после того, как королева объявила о своей беременности, Генриетта заявила, что находится в таком же положении, и весь Париж затаив дыхание стал ждать, кто подарит королю сына – его жена или любовница.
Когда Мария лежала на кровати у себя в Фонтенбло, король был рядом с ней. Генрих стал ходить в церковь, надеясь, что его молитвы будут услышаны и у него родится сын. Но особенно не тревожился. У него было много детей, и он не сомневался, что если теперь родится девочка, то не позже чем через год Мария подарит ему сына, которого они оба так хотят.
При этом король не переставая думал о Генриетте, которая уехала в свое поместье Верней. Она заявила, что хочет побыть там, чтобы не присутствовать при той суете, которая поднимется во дворе после рождения выродка банкирши.
Генрих мрачно улыбнулся. Ему уже почти хотелось освободиться от той власти, которую имела над ним Генриетта. Временами она бывала несносной, хотя другие по сравнению с ней казались пресными и скучными.
Он прошел в покои королевы. Волнение там нарастало.
Одна из служанок встретила его у двери.
– Хорошо, что ваше величество здесь. Уже недолго осталось.
И действительно, осталось недолго. Через час Мария родила сына. Он был крепким и здоровым, и его окрестили Людовиком. Франция получила своего дофина.
Услышав об этом, Генриетта пришла в ярость. Она молилась, чтобы ребенок оказался девочкой или родился мертвым. Было невыносимо думать о том, что эта женщина, которая называла себя королевой, взяла над ней верх.
Генриетта была так расстроена, что заболела, и только когда друзья забеспокоились, что это может повредить ее собственному ребенку, постаралась собраться с силами.
Генрих, обрадованный рождением дофина, писал ей:
«Сердце мое, моя жена разрешилась от бремени и, слава Богу, родила очень хорошего мальчика. Он так быстро растет и крепнет, что уже стал в два раза больше, чем когда родился. Я чувствую себя хорошо, и меня ничто не тревожит, кроме разлуки с тобой, но думаю, эта печаль будет недолгой, потому что скоро мы увидимся. Люби меня всегда. Целую твои руки и губы миллион раз.
Г.».
На более нежное письмо нельзя было и надеяться, за исключением того, что в нем было сказано о радости в связи с рождением ребенка другой женщиной, который появился на свет на месяц раньше, чем у нее.
Генриетта написала, что останется неутешной, пока он будет танцевать перед банкиршей, и ждет родов, во время которых женщина бывает счастлива, если отец ее будущего ребенка находится рядом с ней. Она слышала, что он был в Фонтенбло, когда родился тот ребенок, но не считает возможным просить его быть рядом с той, на которой он обещал жениться.
В Вернее поднялась суматоха. Неожиданно приехал король.
– Неужели ты думала, что меня здесь не будет, когда родится мой ребенок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52