Никто не мог предугадать, как поступит Марго.
Он уложил Фоссезу на кровать, а сам отправился к ней.
– Чем ты так напугала Фоссезу?
– Напугала? Я предложила ей мою помощь.
– Она в ней не нуждается.
– О, нуждается! Вы оба в ней нуждаетесь. Если я вам не помогу, когда появится на свет незаконнорожденный ребенок, будет хорошенький скандал.
– У тебя неверные сведения.
– Неверные? Я знаю, что она беременна, и беременна от тебя. Хорошенький у меня муженек! Входит в мою спальню весь пахнущий конюшней. Нечего удивляться, что ты связался с какой-то безродной шлюхой. Ты даже не находишь нужным вымыть ноги.
– Мои ноги тут вовсе ни при чем.
– Тут все при чем. Мне отказано в возможности родить ребенка, а мой пахнущий конюшней муженек балуется с потаскухами. Фоссеза беременна, и я собираюсь увезти ее отсюда во избежание скандала.
– Ты пальцем не прикоснешься к Фоссезе.
– Если она беременна…
– Она не беременна, – солгал он. – Не хочу больше ничего об этом слышать.
Когда он выходил из ее покоев, Марго цинично улыбнулась ему вслед.
Фоссеза носила широкие платья и продолжала отрицать, что беременна, а Генрих поддерживал ее в этом. А то, что от Марго утаивали правду, только усилило ее подозрения.
Она чувствовала себя одиноко. Шанваллон уехал, даже Тюренн уехал, и она оказалась в необычной для нее ситуации – без любовника.
– Мне здесь надоело, – говорила она своим служанкам и рассказывала им о французском дворе, где всегда царит веселье, какого двор в Наварре никогда не знал. Воспоминания о прошлом стали ее любимым занятием. Очевидный знак того, понимала она, что к настоящему ее интерес угас.
Что она здесь делает, рядом с этим неотесанным королем, который во всех случаях предпочитает ей других женщин, и что с того, что таких, как он, во Франции можно пересчитать по пальцам одной руки? Она не могла без отвращения думать о необходимости ехать в По, который называла маленькой Женевой, потому что он был таким же кальвинистским городом святош. Марго безумно устала от Наварры.
У нее появилось занятие: она стала обдумывать, как ей вернуться в Париж.
Марго проснулась оттого, что полог ее кровати был откинут в сторону и на нее смотрел ее муж. Он выглядел растерянным.
– В чем дело? – воскликнула она.
– Фоссеза!
– Что с ней?
– Ей плохо… очень плохо.
– С желудком? – лукаво спросила Марго.
– Она вот-вот родит ребенка.
– Несуществующего ребенка? Как интересно!
– Марго, помоги. Помоги ей. Вели позвать повивальную бабку. У нее начались схватки, и ей никто не помогает.
– Это все из-за вашего притворства, – напомнила Марго. – Похоже, вы оба решили, что я так же глупа, как и вы, раз хоть на минуту вообразили, что можете меня провести.
Она поднялась с кровати и накинула халат.
– Ты мой муж и король, – сказала она. – Поэтому я вам помогу. Не бойся. Сделаю все наилучшим образом.
Он взял ее за руку:
– Марго, я знал, что у тебя доброе сердце. Она высвободила руку, пробормотав, что нельзя терять времени.
Когда они бежали в покои Фоссезы, она думала: «А если родится мальчик? Я позволю, чтобы меня отвергли? Этот брак и правда мне не очень нравится, но как может дочь короля Франции допустить, чтобы ее отвергли ради какой-то маленькой потаскушки вроде Фоссезы? Но если она родит мальчика, Генрих может попытаться это сделать. Только я никогда этого не допущу!» – сказала она себе, твердой поступью входя в спальню Фоссезы.
Над кроватью, на которой корчилась от боли и страха любовница короля, склонилось несколько женщин.
– Посторонитесь, – велела им Марго. – Ну что здесь происходит?
Она увидела, что ребенок вот-вот появится на свет. Посылать за повивальной бабкой было уже поздно. Марго посмотрела сверху вниз на личико с рассыпавшимися вокруг него по подушке мокрыми волосами и сжала кулаки. «Если это мальчик…» – шептали ее губы. Она не была убийцей. Но все же… все же. Что сделала бы ее мать? Почему она в этот момент вспомнила о матери? Почему, если она и так знала, что сделает, почему думала, как поступила бы ее мать?
Если это будет мальчик! Эти слова ударяли ей в голову.
Вдруг в комнате наступила тишина. Марго поняла, что наступил решительный момент. Ждала крика ребенка и слов: «Это мальчик».
Она подошла к кровати, и одна из женщин начала говорить. По телу Марго разлилась волна облегчения. Ей больше не было необходимости предпринимать что-то решительное.
– Ребенок мертворожденный, ваше величество. И это девочка.
Марго захотелось броситься к себе в покои, упасть на колени и поблагодарить Господа за избавление.
Она приняла решение. Жизнь при дворе мужа ей вконец наскучила, а ее мать в письмах не уставала повторять, чтобы дочь возвращалась.
Когда Марго пришла к Генриху, чтобы сообщить ему о своем решении, он и сам был не прочь ее отпустить. Он не забыл ужаса в глазах Фоссезы, когда она прибежала к нему той ночью. Его жена была дочерью Екатерины Медичи, об этом не следовало забывать. Подумал он и о ее нападках на д'Обинье. Да, если бы Марго уехала, он испытал бы облегчение.
– Моя дорогая, – сказал Генрих, – я желаю тебе счастья. Поезжай навести свою семью, если тебе этого хочется.
– Благодарю тебя, Генрих. Я еду. Уже написала матери, что готовлюсь к отъезду.
Он не мог скрыть довольной улыбки. Что он надумал предпринять после ее отъезда? Снова сделать Фоссезу беременной? А если она на этот раз родит мальчика, развестись с женой и жениться на ней?
Ничего у него из этого не выйдет!
Марго насмешливо ему улыбнулась:
– Конечно, Фоссезу я заберу с собой. Она моя фрейлина, и я нуждаюсь в ее услугах.
– Я дам тебе фрейлину.
– О, но то, что мне нужно, может дать только Фоссеза.
– Ты делаешь это назло мне.
Марго расхохоталась:
– Ты не можешь помешать мне взять Фоссезу, Генрих. А я это твердо решила.
– Ты – дьявол.
– Я уже много раз тебе говорила, что мы друг друга стоим. Не сомневаюсь, через некоторое время ты будешь мне благодарен. Это ползучее насекомое! Ты что, правда решил, что сможешь сделать из нее королеву?
– Королеву? Кто это сказал?
– Сама Фоссеза – этой двуличной потаскухе Ребур. Фоссеза не отличается большим умом, но, заверяю тебя, и маленьких мозгов ей вполне хватает, чтобы представить себя с короной на голове. Я делаю это ради тебя, Генрих.
Он схватил ее за запястье:
– Ты не заберешь ее.
– Заберу. А грубые манеры оставь для своих любовниц.
Он дал ей пощечину. Она ответила тем же.
– Видно, в Лувре манеры не очень отличаются от беарнских, – заметил Генрих.
– В Беарне приходится вести себя по-беарнски. А как иначе здесь себя защитить?
– Ты не заберешь Фоссезу.
– Заберу.
– Нет, не заберешь.
– Это мое право, Генрих. Тебе это прекрасно известно, и я не собираюсь менять моего решения.
– Марго, я знаю, что она твоя фрейлина, но прошу тебя об этом, как о милости.
Она улыбнулась. Пусть просит о милости, пусть умоляет ее. От этого никакого вреда не будет. Она сделает вид, что подумает, но на самом деле ее решение твердое: Фоссеза отправится с ней в Париж.
Екатерина Медичи выехала из Парижа навстречу дочери, и эта встреча должна была состояться на двух третях пути от Нерака до Парижа. Генрих сопровождал жену. Да и как же могло быть иначе, если в ее свите была Фоссеза?
Каждую ночь Фоссеза проводила с ним, но он знал, что будет вынужден с ней расстаться, когда попрощается с Марго. В глубине души он чувствовал, что не так сильно переживает по этому поводу, как пытается изобразить, потому что Фоссеза после родов сильно изменилась. Так очаровывавшее его простодушие исчезло, хотя она и пыталась его изобразить. Более того, Фоссеза уцепилась за его слова, произнесенные под влиянием минуты, передала их Ребур, та – Марго… Фоссеза – королева! Никогда. Мысль об этом особенно выводила Генриха из себя, когда он представлял, какой будет скандал в связи с его разводом и новым браком.
Втайне он был благодарен Марго за то, что она забрала Фоссезу, и помнил, что она не раз его выручала.
Екатерина ждала их в Ла-Мот-Сент-Эрей и, когда они прибыли, тепло их приветствовала. Она жаждала увидеть Фоссезу, так как ей сообщили истинную подоплеку происходящего, и она похвалила дочь за то, что та забрала с собой эту фрейлину.
Они быстренько найдут для нее мужа, пообещала Екатерина Марго, и эта девочка вскорости будет забыта, как и другие подружки Генриха.
Проблема только с самим Генрихом, который без ума от Фоссезы и делает вид, что не в силах с ней расстаться.
Королева-мать решила сама его вразумить.
– Ты еще молод, – сказала она, – и очень умен. Ты плохо обращаешься со своей женой; хочу тебе напомнить, что она сестра короля и ее отец был королем Франции.
– Мне это прекрасно известно, мадам, – ответил Генрих.
– Приятно слышать, потому что кажется, что ты это забыл. Ты не имеешь права обращаться со своей женой, как будто она подданная, а ты король Франции. Дело обстоит не так, а совсем наоборот. Как раз она – сестра короля. А тебе еще следует сказать «спасибо» за то, что мы забираем у тебя эту любовницу, и радоваться, что мы нашли способ решить твои проблемы… потому что ты понимаешь…
Генрих кивнул:
– Я женат на вашей дочери и сестре короля Франции, и я его подданный. Да, я это понимаю.
Екатерина, как это было ей свойственно, вдруг рассмеялась:
– Помни об этом, сынок. Хорошо помни!
«Да ты и не дашь мне забыть, – подумал Генрих. – Но уезжай поскорее, молю тебя, потому что я устал от вас… от твоей дочери, сестры короля Франции. Ты и твоя дочка стоите друг друга. А что касается Фоссезы, я буду скучать по ней, но совсем не безмерно – наверное, так бывает во всех романах, когда легкая грусть не мешает с волнением думать о новой любовнице».
Так король и королева Наварры распрощались. Генрих вернулся домой, а Марго поехала с матерью в Париж, где через непродолжительное время выдала Фоссезу замуж за Франсуа де Брока, барона де Сенк-Мара, что было для молодой женщины очень хорошей партией.
Фоссеза, которая немного набралась придворного опыта и избавилась от слепой веры в свою счастливую звезду, безропотно вышла замуж и скоро уехала к мужу в поместье, где спокойно жила и никогда не принимала участия в придворных скандалах.
Глава 10
СКАНДАЛ В ПАРИЖЕ
Марго была рада возвращению в Париж, но скоро поняла, что ее брат, король, вовсе ей не рад, потому что она приехала одна, а он хотел, чтобы с нею был ее муж.
Генрих III не мог чувствовать себя спокойно, пока Генрих Наваррский не вернется ко двору кем-то вроде пленника, каким он был во время своего прошлого пребывания в Париже. Кроме того, король подозревал, что Марго будет вести переписку с мужем, в своей бесцеремонной манере, то есть, по сути, шпионить за ним, поэтому в Наварре она была даже более полезной для французского двора.
Едва вернувшись, Марго снова оказалась в центре всеобщего внимания. Поэты, надеясь стать ее любовниками, посвящали ей вдохновенные строки и писали, что солнце снова осветило Лувр, и вся атмосфера во дворе начала меняться.
Дружкам короля это не нравилось. Раньше они были всеобщими любимчиками и царили при дворе, а теперь приехала Марго, с ее пышными нарядами и лукавыми взглядами, и все встало с ног на голову.
Король и королева-мать принялись уговаривать ее написать мужу.
– Большая нелепость, – приговаривала Екатерина, – что вы живете отдельно, но я уверена, что ты не хочешь возвращаться в это полудикое королевство. Почему бы тебе не попросить мужа приехать сюда?
Марго пожала плечами. Она и правда слишком любила Париж, чтобы хотеть вернуться в Наварру, и не было бы ничего страшного, попроси она Генриха приехать сюда, но она знала, что этого никогда не будет. Марго хорошо помнила его слова: «Однажды меня с моими друзьями уже заманили в Париж. Мои друзья были убиты, а я оказался в шаге от гибели. Нет, больше никогда, моя дорогая дочь короля Франции. Больше никогда».
Он твердо это решил. Не приедет же он в Париж ради Дайеллы или Фоссезы! И вряд ли приедет ради нее самой.
Но чтобы показать брату и матери, что она готова им помочь, Марго написала ему.
«Последние три дня мы провели на замечательной охоте, мой дорогой, а потом в Лувре было устроено такое пиршество, что, если бы я тебе его описала, ты бы бросил свою сельскую жизнь и примчался к тем, кто знает, умеет хорошо и весело жить».
Генрих, как она и ожидала, приглашением пренебрег.
Марго живо представляла, как он посмеивается, читая это письмо: «Больше никогда!»
Однако, приехав в Париж, Марго испытала и одно сильное разочарование. Шанваллон не был ей верен, он влюбился в графиню Сюзанну де Люз, свеженькую восемнадцатилетнюю девушку. Марго была этим изумлена.
Сначала она не впадала в уныние, будучи уверенной, что рано или поздно Шанваллон поймет, что ей хочется возобновить их прежние отношения, и бросит эту девочку.
В первую очередь она сделала Сюзанну своей фрейлиной, чтобы иметь возможность узнать, как далеко зашли их отношения, и убедиться, что Шанваллон просто проводил с ней время, пока не было Марго. Она написала ему письмо, прося навестить ее. Ответ был вежливым, но Шанваллон сообщил, что он не вправе это сделать.
«Не вправе это сделать»! Марго была удивлена. Может, он не знает, как оставить Сюзанну? Он всегда был очень галантным, а она, привыкнув к грубым манерам мужа, забыла, как делаются такие дела.
Марго послала к нему одну из своих фрейлин и поручила ей передать Шанваллону, когда он в следующий раз зайдет к Сюзанне, что ее чувства к нему не изменились и она жаждет возобновить отношения, которые прервались в Нераке.
Вся в нетерпении, Марго ждала визита Шанваллона. Он не пришел. Она послала к нему фрейлину, которая вернулась крайне смущенная.
– Ты передала ему мою записку? – спросила Марго.
– Да, мадам.
– Ну и что он сказал?
Фрейлина заколебалась.
– Ну, рассказывай.
– Он… он не ответил.
– Я говорю: рассказывай! – повысила голос Марго.
– Мадам… я не решаюсь.
– Не глупи. Я должна знать.
– Что ж. Мадам, он сказал, что то, что хорошо для многих, не хорошо для него.
Марго выпустила руку фрейлины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52