. Теперь же от этого орудия зависела жизнь с
амого Володи и в малой, но ощутимой степени Ц судьба его страны, его Земли
. Ведь и океаны с китами, которых Владимир мечтал изучать с детства, и сава
нны со львами и слонами, и пустыни с блуждающими раскаленными дюнами Ц в
се это и есть его Родина, подумалось Владимиру. Оккупантам удалось за счи
танные дни сделать то, что люди не сумели за тысячелетия, Ц условные и су
ществовавшие лишь в замороченных мозгах людей границы между странами и
народами Земли осыпались, как стены карточных домиков, возведенных рука
ми властолюбивых политиков. Володя бы не поверил, сколько американских и
ли австралийских парней, решивших отдать свои жизни делу спасения Земли
, включают, с тем же удивлением и сердечной тоскою, в понятие “Родина” сейч
ас и просторы русской тайги, где неуклюжие медведи лакомятся в малиннике
, и жаркие аравийские пустыни, манящие миражами, и студеные величественн
ые плато Антарктики с пингвиньим народцем, да и все прочие уголки и веси н
ашего несчастного, растоптанного черными сапогами и раздавленного игр
ушечными бэтээрами шарика, имя которому Земля.

Глава 13
ОХОТА

Владимир с усмешкой обнаружил на кухонном столе еще одну банку тушенки,
“забытую” полковником. Открыл ее и съел со сварившейся таки вчера гречко
й, до которой тогда дело так и не дошло. Днем Володя сходил по сообщенному
Зубцовым адресу и обнаружил, что отворенная выданным ему ключом квартир
а была однокомнатной, чисто выметенной и совсем нежилой на вид. Раньше ту
т обитали люди, подумал Владимир. Куда они делись теперь? Сами ли подарили
квартиру Сопротивлению, просто ли уехали, казнены ли Сопротивлением за п
особничество врагу? Володя отлично сознавал почти равную вероятность в
сплывших в голове вариантов. Ведь если бы Владимир попытался выгнать Зуб
цова в мартовскую пургу комендантского часа, то что помешало бы Юрию Вас
ильевичу, расстреляв Владимира “по законам военного времени”, конфиско
вать его жилище, просто забрав ключ, и устроить там явочную квартиру для к
ого-нибудь посмелее да посговорчивой. Все это действительно казалось вп
олне вероятным, но ничего не меняло ни в решении Владимира, ни в его отноше
нии к Сопротивлению. Он понимал, что Сопротивление третьего круга Ц это
и есть то вынужденное, неизбежное зло, с которым ему предстояло смиритьс
я. А еще он прочувствовал, что всякая, даже самая справедливая война несет
в себе целые океаны этого неизбежного зла. А еще то, что у военного времени
действительно свои законы и они безотносительны и неизменны для всякой
эпохи Ц нынешней ли или тысячелетней давности. Владимир понимал, что се
годня ночью ему предстоит либо погибнуть, либо стать героем. Проблема го
лода в любом случае будет снята с повестки дня. Выйти одному против воору
женного плазматическим оружием патруля с кувалдой представлялось на п
ервый взгляд безумным. На стороне Володи был только фактор внезапности.
Владимир от скуки включил телевизор. И к своему удивлению, увидел правил
а оккупационного режима, написанные по-русски. Владимир пробежался глаз
ами по строкам текста со смешанным чувством. С одной стороны, ему хотелос
ь бы обнаружить в них послабление участи простых людей, с другой Ц в нем,
как в участнике Сопротивления, начинала расти убежденность, что чем силь
нее закручивают гайки анданорцы, тем больше землян вольется в Сопротивл
ение и тем скорее придет конец их господству. Текст обращения остался пр
ежним. “Вот так, Ц с мрачной издевкой подумал Владимир. Ц Дождались-так
и мы послабления. Теперь в 18.00, стало быть, тоже пускают текст на русском”. Вл
адимир уже собрался было выключить телевизор, но дальше, прямо на его гла
зах, картинка сменилась, и начался урок Языка Покорности. Подобного теле
видение России еще не транслировало никогда. Первая фраза, предлагаемая
для изучения, была такой:
“Я Ц житель покоренной планеты”. На ЯП она звучала так: “Фрю тю глить”. “Ф
рю”, стало быть, значило “я”, “тю” Ц вспомогательный глагол “есть”, как в
английском, а “глить” Ц это он как раз и есть житель покоренной планеты. О
сененный внезапной догадкой, Владимир схватил пульт ДУ и нажал на клавиш
у телетекста.
Ц О-го! Ц вслух вырвалось у него. Ц Да тут полные правила анданорского!

Листая их, Владимир узнал массу познавательного. К примеру, в русском язы
ке можно обратиться к собеседнику на “ты”, а можно, для большего уважения,
назвать его на “вы”. Когда же мы обращаемся к нескольким собеседникам, то
всегда говорим им “вы”. Здесь же имелось три формы личных местоимений, по
их значимости. К примеру, местоимение “я” имело равную, ущербную и уничиж
ительную форму. Разговаривая, допустим, с врачом или иным землянином, мож
но было использовать местоимение “Фрю” в значении “я”. Обращаясь к андан
орцам, в зависимости от их статуса или ситуации, следовало пользоваться
ущербным, выражающим умеренную степень покорности “я”, которое звучало
как “Ктюх”, либо уничижительным, звучавшим как “Гленди”. То есть фразы “Ф
рю тю глить”, “Ктюх тю глить”, “Гленди тю глить” Ц означали одно и то же: “Я
Ц житель покоренной планеты”. Похоже, когда откроются наши школы, подум
ал Владимир, это будет первым, что запишут наши дети в тетради. Алфавит анд
анорского был прост Ц он состоял всего из 10 согласных и 10 гласных букв.
Обращение к одному собеседнику Ц аналог нашего “ты” или уважительного
“вы” Ц также имелось в трех вариантах: местоимение “ты” имело равную, пр
евосходящую и воспевающую форму. Как к равному, разумеется, следовало об
ращаться к такому же, как ты сам, бедолаге с оккупированной территории; в п
ревосходящей форме Ц к тому, кто имел карточку покорности, если у тебя са
мого ее еще не было, и к тем из землян, кто удостоился чести сотрудничать с
Империей; в воспевающей, разумеется, к хозяевам с нашего доброго Анданор
а. Звучали они так Ц равное “ты” звучало “Стети”, превосходящее Ц “Брят
и”, воспевающее Ц “Арностра”. Как пример приводилась, будто для издевки,
фраза “Я люблю тебя”, сказанная землянином другому землянину: “Фрю ля Ст
еги”. Любить, стало быть, теперь называлось “ля”. Если же у вашей избранниц
ы уже была КП, а у вас, увы, пока нет или же она активно сотрудничала с Андано
ром, объясняться с ней в любви следовало уже так: “Фрю ля Бряти”. Владимир
с ненавистью выключил телевизор. “А на рынке, вернее всего, телевизоры те
перь будут снова в цене”, Ц подумалось ему. И ведь многие, очень многие бу
дут учить этот собачий язык. Чтобы не умереть с голоду. Чтобы устроиться н
а работу. Владимиру вновь сделалось жутко. Он почувствовал, насколько че
ловек, начавший говорить на этом псевдоязыке, скорее всего специально ра
зработанном для завоеванных планет, незаметно, но стремительно сделает
ся рабом. Дальше стоит лишь начать думать на нем, и вот тебя уже и нет. Как за
спасательный круг, схватился Владимир за древко кувалды, которую, словн
о альтернативу карточке покорности, теперь всюду таскал за собой по квар
тире. “Как хорошо, что я в Сопротивлении! Ц думал он. Ц Иначе как заставит
ь себя жить после всего этого...”
Весеннее солнцестояние уже миновало, и день был чуть длиннее, чем ночь. На
конец, он таки кончился. Владимир сперва думал надеть длинный, черный, по м
оде неизвестно каких древних годов XX века пошитый плащ, в котором в принци
пе можно было бы спрятать молот, но передумал. Какой в этом смысл? Анданорц
ам было абсолютно безразлично, с оружием его застанут на улице ночью или
без оружия. В военное время наказание за всякий проступок одно Ц “приве
дение тела в не пригодное для жизни состояние”. Ну что же... Не земляне навя
зали гостям с Анданора такие условия игры. Владимир думал, как он будет сп
ускаться по лестнице, мимо всех соседских дверей. “А вдруг, Ц подумалось
ему, Ц кто-то посмотрит в “глазок”? А вдруг донесет?” Быть может, имей он к
акое-либо иное задание от Сопротивления, он бы прятался. Но сейчас Ц Влад
имир это чувствовал Ц ему не нужно было думать о соседях, он не должен был
, хотя бы в своем подъезде, прятаться как мышь, даже если логика говорила е
му, что делать это следовало бы. Его шансы на успех, по этой же самой логике,
были настолько пренебрежительно малы, что и слушать ее подсказки Владим
иру казалось неправильным. Если разум подсказывает вам, что вы обречены,
перестаньте слушаться его голоса, и, быть может, все еще обойдется. Эта пос
етившая Володю мысль показалась ему самому очень восточной какой-то и с
импатичной. Помолившись молитвами и в дорогу, и на успех дела и засунув за
пояс залихватски-разбойничий охотничий нож внушительных размеров, а та
кже прихватив целый моток прочного, металлического в пластике, троса, Во
лодя открыл входную дверь и, не прячась, спокойно вышел из нее с молотом в
руке. Ему казалось, что он сейчас вовсе не он, а какой-то то ли герой, то ли да
же божество древности. Тор, вспомнил он, спускаясь по лестнице, гулко разн
осящей его шаги по всему подъезду. Тор Ц это как раз такой вот парень с мо
лотом. Был ли у Владимира план? Можно сказать, что был. Подкрасться сзади к
патрулю и одним ударом оглушить обоих. Владимир вспомнил, что даже не выг
лянул на улицу, чтобы увидеть, нет ли поблизости патруля. “Что же, Ц какой-
то злорадной вспышкой мелькнула мысль, Ц это тоже против логики, стало б
ыть, очень хорошо. Да и не возвращаться же”. Если бы кто-нибудь из соседей р
ешился-таки подойти к “глазку”, то увидел бы Владимира, одетого в кожаную
куртку, теплые штаны и с наглым и торжественным видом несущего в руке огр
омный смертоносный молот. Идущего на верную смерть. И у всякого, кто осмел
ился бы прильнуть глазом к бойнице “глазка”, возникла бы, вопреки той же л
огике, мысль, что у него все получится Ц таким уверенным в своих силах и и
сполненным мрачной решимости смотрелся Владимир.
Володя вышел на улицу и удивился нежданной новизне ощущений Ц лица, рук,
глаз. “Ну да, Ц внезапно сообразил он. Ц Я же сто лет не был здесь ночью. То
лько при свете дня”. Улица смотрелась как театральная декорация. Ни тебе
звука машины вдалеке. Ни звона трамвая, или пьяной песни запоздалого гос
тя, или гогота опасной на вид компании. Ни-че-го. А еще сегодня не было даже
ветра. А где-то по улице шел патруль, на который Володя решился напасть со
своим первобытным орудием. А у одного из анданорцев, на которых охотился
сейчас Володя, в маске был скрыт передатчик. Владимир огляделся по сторо
нам, выбирая место для засады. Ему понравилась автобусная остановка, сто
явшая на весело и мирно освещенной оранжевыми огнями фонарей многолюдн
ой когда-то улице. Эта остановка была сплошь, непроглядно заклеена рекла
мными проспектами, разумеется, дооккупационной поры. Сейчас эти плакаты
смотрелись глумливо и издевательски. “Летайте самолетами компании Аэр
отранс!” И юная стройная стюардесса, призывно выставившая упитанную нож
ку с из под кричаще короткой юбочки на фоне трапа. А с и другой стороны рек
ламировалась жевательная резинка “Фрешснов”. “Жуй только меня, Ц гордо
выпятив грудь, говорила Ц или просто имела в виду Ц белая подушечка. Ц
Во мне нет ни единой калории”. А ведь самолеты теперь не летали, более того
, были, по слухам, запрещены навсегда. А читать про такую вот диетическую ж
вачку во время голода было также дико и неуместно. Студентки торговали с
обой, лишь бы заработать эти самые калории... Н-да. Володя примостился на ла
вочке внутри остановки и принялся ждать. Он был уверен, что рано и или позд
но патруль пройдет мимо него, Ц насколько он помнил, патрульные еженощн
о заглядывали в эти края.
Правда, всегда в немного разное время. Быстрее бы Ц руки начинали зябнут
ь, но не простым, а каким-то нервным, сотрясающим холодом. Это, должно быть,
адреналин, решил Володя и не стал обращать на холод внимания. Прошел час. С
неба, непроглядного, да и невидимого сейчас из-под козырька остановки, на
чали падать жирные, словно разъевшиеся, снежинки. А проезжая часть улицы
и без них была завалена этим самым, таким поздним в этом году, снегом. Ведь
из транспорта ходили только редкие трамваи, ничего больше, да и то Ц в све
тлое время суток. А вся прочая территория улицы напоминала сейчас заснеж
енное поле, сквозь которое были протоптаны узенькие, сиротливые тропино
чки к месту остановки трамвая. Володя лишний раз с тоской подумал, как это
т, казалось бы, малозначительный штрих передает один из аспектов умирани
я такого некогда веселого и, оказывается, так горячо любимого Володей го
рода, как Москва. А холод уже сотрясал все тело Владимира. “Как бы я не заме
рз тут, Ц подумалось ему, Ц как андерсеновская девочка со спичками”. Аг
а, усмехнулся он сам же неуместности сравнения. Дядя с кувалдой. Володя уж
е два часа караулил патруль в трех стенах автобусной остановки, хорошо п
онимая, что было самым слабым местом его плана. В целом логика Ц ну куда ж
от нее денешься Ц подсказывала, что патрульные непременно пойдут мимо н
его Ц тротуар был более-менее протоптан, в отличие от девственно белой, л
ишь самую малость опаленной солнцем долины когда-то проезжей, а ныне Ц н
епролазной части улицы. Стало быть, они пройдут в каких-нибудь трех шагах
от него. А у Володи нет даже простыни, чтобы стать белым как снег. Или шапки-
невидимки. А надежды, что анданорцы настолько невнимательны, что не заме
тят бойца Сопротивления с кувалдой в открытой остановке, почти не было. В
незапно Володе в голову пришла заманчивая мысль Ц он на минутку отложил
кувалду в сторону и потянул край приделанного к стеклу рекламного плака
та со стюардессой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64