Совершенно аналогичным об-
разом и в человеческом обществе обычное всюду возникло из слу-
чайного^. Выполненное впервые по известному поводу действие
индивидуума переходит при благоприятных обстоятельствах в при-
вычку, привычка распространяется на окружающих и становится
Раи1, Рппг1р1еп с1ег ЗргасЬ^евсЫсЫ-е , 8. 37 Я.
В. Вундт <Проблемы психологии народов>
Естественноисторические аналогии к истории языка
обычаем. Подобным образом и в языке всякое изменение или
новообразование исходит от индивидуума. Но благодаря взаим-
ному влиянию и подражанию различия между бесконечным ко-
личеством индивидуальных языков постепенно сглаживаются.
Таким образом то, что первоначально было индивидуальным
отклонением, входит в состав общего языка, из которого затем, с
помощью дальнейших индивидуальных отклонений, могут диф-
ференцироваться диалекты.
Как ни сильно импонирует на первый взгляд указание в
обеих этих аналогиях на образец, данный современной теорией
эволюции, разрушившей понятие неизменного вида, генетичес-
кому исследованию человеческого общества, - однако при бли-
жайшем рассмотрении эта аналогия оказывается состоятельною
лишь в одном пункте, вообще не нуждающемся в подобных ана-
логиях: в том именно, что на самом деле в нашем опыте всегда
дано лишь конкретное, единичное, абстрактные же понятия ли-
шены реальности. Как только мы пойдем далее этого пункта,
аналогия не выдержит критики. Где в животном царстве поды-
щем мы пример смешения разных пород наподобие того, как
смешиваются языки различных племен, или пример уподобле-
ния одного индивидуума другому путем подражания? Поистине,
аналогия эта рассыпается в прах, как только её коснешься. Фи-
зические объекты и психические или психофизические функции
не имеют друг с другом ничего общего, кроме того, что и те и
другие даны нам в форме конкретных явлений. Однако на осно-
вании этого самого общего сходства нельзя сказать решительно
ничего относительно того, как произошло то или иное изменение
в одном из бесчисленных индивидуальных языков, из которых
слагается общий язык. Одно можно сказать с уверенностью, что
подражание, влияние которого, хотя оно и преувеличено, во
всяком случае нельзя отрицать в развитии языка - не играет
никакой роли при изменениях и трансформациях в органичес-
кой природе.
Но иначе обстоит дело с аргументом, что обычное всюду про-
изошло из какого-либо однажды случайно или произвольно воз-
никшего действия. Конечно, <ивиа> не свалился внезапно с неба.
Обычное возникло из отдельных, первоначально в виде исклю-
чения случившихся действий. Но этим не сказано еще, что эти
действия всюду исходят от отдельных самостоятельно действую-
щих индивидуумов. Кто делает такое заключение, тот подменяет
прежде всего случайное индивидуальным и затем индивидуаль-
ное отдельными индивидуумами. Этим, конечно, не исключается
возможность перехода привычек и даже произвольных выдумок
или причуд отдельных лиц в обычай. Отнюдь нельзя однако воз-
водить это явление в общее правило, и самая возможность тако-
го перехода зависит прежде всего от характера той или иной
сферы жизненных явлений? Мода, - вот, несомненно, та об-
ласть, в которой влияние индивидуума имеет наибольшее значе-
ние. Известный фасон платья может быть изобретен любым
портным или же лицом, предписывающим законы вкуса в делах
внешнего представительства; пожалуй, всего чаще моды созда-
ются именно таким путем. В общем, мода более всего другого
является делом изобретения, и каждое изобретение указывает на
своего изобретателя. С другой стороны, имеются и такие облас-
ти, в которых изобретение не играет никакой заслуживающей
внимания роли, почему и индивидуальное изобретение возможно
лишь в виде исключения. Сюда относится прежде всего язык,
который в этом отношении действительно более всех других про-
дуктов духа человеческого напоминает эволюцию органических
форм природы. Предположить, что известные изменения в язы-
ке, носящие общий характер, как, например, явления законо-
мерного перехода звуков, ассимиляции и диссимиляции, так
называемые образования по аналогии и т. д., возникли у бесчис-
ленных индивидуумов одновременно и независимо друг от друга,
возможно в данном случае с тем большей вероятностью, чем бо-
лее такие явления указывают не только на явления, которым
одинаково подчинены все сочлены общества, но прежде всего
также на взаимодействия между индивидуумами, уже предпола-
гающие существование общества.
Теория подражания
6. ТЕОРИЯ ПОДРАЖАНИЯ
Принимая во внимание, что человек, насколько мы можем про-
следить его развитие вглубь веков, всегда жил в обществе, сле-
довательно, такие создания творчества человека, как язык,
мифы и обычаи, возможны лишь в обществе, мы можем допус-
тить индивидуальное происхождение известного явления в этой
области, в общем, лишь когда возможно или прямо указать его,
или же оно вероятно в силу особых условий данного случая. Так,
например, нам достоверно известно, что слово <газ> было произ-
вольно изобретено известным врачом и химиком, Баптиставан
Гельмонтом, как он и сам об этом сообщает.
Тем не менее нередко пытаются доказать возможность инди-
видуального происхождения словесных образований, исходя в
своих умозаключениях именно из подобных примеров, которые
к тому же носят обыкновенно характер единичных явлений.
Так, например, Гуго Шухардт , рассказывает множество не-
больших анекдотов, частью очень забавных, о новообразованиях
в языке, исходящих от индивидуума и принятых затем в общий
язык, чтобы удержаться более или менее долгое время. Всем
известно, что шуточные прозвища лиц, шуточные названия
местностей, профессий и т. д. обязаны своим возникновением
индивидуальной изобретательности и остроумию, и я, конечно,
далек от того, чтобы оспаривать эти примеры; я склонен был бы
даже присоединиться к тому мнению, что и за кругом таких
чисто индивидуальных измышлений, в известных специальных
диалектах, например, в воровском и мошенническом диалекте, в
диалекте студенческих корпораций и т. п., существенная часть
характерного для них подбора слов обязана своим возникновени-
ем индивидууму; хотя и в этом случае прямое доказательство по
большей части невозможно. Возможность, вероятность подобного
объяснения основывается в этом случае на произвольном изобре-
тении; но именно отсутствие этого произвольного изобретения и
делает маловероятным аналогичное происхождение для болыло-
Ни о 8сЬисЬагсН, ЗргасЬ^еасЫсЬШсЬе ДУег^е, 1909.
го числа новообразований в общем языке. Правда, история тех-
нических изобретений показывает, что иногда два человека не-
зависимо друг от друга и приблизительно одновременно прихо-
дят к идее одного и того же изобретения; но такой случай встре-
чается очень редко, поэтому в общем нужно придерживаться
правила, что индивидуальное происхождение можно допускать в
тех случаях, когда факт изобретения чего-либо имеется налицо.
Этим, конечно, не сказано, что отсутствие этого признака, т. е.
изобретения, указывает на невозможность его. Но для допуще-
ния его должны иметься другие свидетельства. Если при воз-
никновении известного явления оказало влияние подражание, то
нельзя еще в этом видеть прямое доказательство того, что явле-
ние это обязано своим возникновением индивидууму. Характер-
ным примером может служить приводимый Шухардтом гнуса-
вый выговор пуритан, в особенности их проповедников, пере-
шедший, по вероятному предположению, и в современный язык
янки. Хотя мотивы этой привычки давно утрачены, однако в
том кругу, в котором она возникла, привычка эта имеет общее
происхождение, и вывести ее из одного только подражания нель-
зя. Манера произносить слова несколько в нос имеет свой источ-
ник скорее же в том значении, которое пуритане придавали кни-
гам Ветхого. Завета. Подобно тому, как они давали себе имена
патриархов и пророков, так и выговор их подражал тому гнуса-
вому произношению нараспев, с которым и до сих пор читается
в синагогах еврейская библия. Каким образом возникла самая
манера такого чтения, - этот вопрос мы оставим в стороне. От-
части она может быть обусловлена вообще еврейским выговором,
отчасти же обоснована фонетическими особенностями деклами-
руемого несколько подавленным голосом нараспев речитатива.
Маловероятно, во всяком случае, предположение, что мотив этот
первоначально влиял лишь на немногих.
Вообще говоря, хотя при распространении какого-либо новооб-
разования в области психологии народов подражание и является
всюду содействующим фактором, - однако оно и не единствен-
ный фактор и не дает ответа по существу на вопрос, каким обра-
зом возникло то, чему подражают. Если поэтому подчеркивается
исключительно подражание как условие возникновения из-
вестного явления, то в основе этого всегда лежит, в целях объ-
яснения его генезиса, опять-таки предпосылка первоначального
В. Вундт <Проблемы психологии народов>
Теория подражания
изобретения; а так как изобретение исходит от индивидуума, то
и происхождение его считается индивидуальным. Слово <подра-
жание> представляет собою, поэтому, такое выражение, которое
всегда лишь несовершенно передаёт процессы, совместно дейст-
вующие при распространении какого-либо общественного явле-
ния. Когда один человек подражает другому, он заимствует у
него нечто готовое или заимствованное в свою очередь у других
людей или же изобретенное самим этим другим человеком. Но
последнее - исключительный случай, иногда действительно
имеющий место; в большинстве же случаев известное явление
возникает из постоянно переплетающихся друг с другом взаимо-
действий, в которых каждый и подражает, и одновременно слу-
жит образцом для подражания. Чтобы наглядно представить
себе этот процесс, присмотримся к тому случаю новообразований
в языке и их распространения, в котором возможно прямое, не-
посредственное наблюдение: возникновение и фиксация языка
жестов между живущими вместе глухонемыми детьми или же
между глухонемым и окружающими его людьми, владеющими
речью. Глухонемой выражает известное представление жестом,
который обыкновенно сразу бывает понятен другим людям, а они
в свою очередь, уже смотря по обстоятельствам, видоизменяют
его, дополняют или возражают на него другим жестом и т. д. В
таком случае возможно, конечно, что известный жест будет про-
извольно изобретен индивидуумом и затем перенят и усвоен
окружающими его. Но самое это усвоение было бы невозмож-
ным, если бы общее творчество, в котором подражание играет
роль лишь содействующего фактора, не служило при этом пер-
вичною основою. Взаимодействие индивидуумов, при котором
каждый оказывается одновременно и дающим и получающим,
никогда не могло бы возникнуть, если бы каждый индивидуум
не побуждался воздействующими на него раздражениями к
движениям, служащим естественным средством выражения его
представлений и аффектов. Поэтому я нахожу маловероятным
мнение Шухардта, что взаимодействие между индивидуумами и
обществом возможно вообще лишь путем подражания. Всякая
попытка объяснить такие общие образования из подражания
или, как желают Дельбрюк и Шухардт, из подражания единич-
ному примеру, данному индивидуумом, непременно ведет на деле
к психологически невозможным конструкциям. Поучительными
примерами в этом случае могут, как мне кажется, служить в
особенности явления смешения языков или влияния одного
языка на другой, - примерами, которые, казалось бы, прежде
всего, поскольку речь идёт об общих процессах в развитии язы-
ка, должны бы были навести на мысль о подражании. Ин-
тересное явление этого рода представляет собой, например, про-
никновение в румынский язык так называемой гармонии глас-
ных. Достоверно известно, что она заимствована из турецкого
языка, так как, вообще говоря, она чужда как романским, так и
индоевропейским языкам. В своих характерных для урало-
алтайской группы языков формах эта гармония гласных являет-
ся процессом прогрессивной звуковой ассимиляции: гласная од-
ного слога ассимилирует гласную следующего, напр., в турецком
неопределенном наклонении гласная корня слова ассимилирует
гласную суффикса: зеу-те1с, та-та^, ЬаЬ-таЬ и т. п. При ожив-
ленных, в особенности в прежнее время, сношениях между Тур-
цией и Румынией подобное влияние, в общем, вполне понятно.
Но что представляет собою этот процесс при ближайшем рас-
смотрении? Согласно теории подражания и распространения от
одного, служащего образцом, индивидуума, какой-нибудь влия-
тельный румын должен был бы усвоить себе эту особенность ту-
рецкого языка и затем найти себе многочисленных подражате-
лей среди своих соотечественников: таким образом, особенность
эта стала бы общим достоянием. Если даже сделать уступку и
согласиться с тем, что образцом в этом случае может служить не
один индивидуум, а несколько, теория подражания все-таки
осталась бы еще в силе. Но увеличение числа индивидуумом не
делает ее более вероятной и убедительной. Выводы из основан-
ных на фактах наблюдений над сношениями двух чуждых друг
другу по языку народов противоречат обеим гипотезам. Первое,
что мы наблюдаем, это тот факт, что большее или меньшее число
индивидуумов усваивает оба языка. Такие владеющие двумя
языками индивидуумы или вносят в родной язык слова, заим-
ствованные из чужого языка или же смешивают формы речи и
склонения и спряжения. Так выходцы из Пфальца в Пенсильва-
нии снабжают в простонародном диалекте английские слова не-
мецкими формами склонения и спряжения; таким же путем пе-
решла, несомненно, впервые турецкая гармония гласных в ру-
мынский язык через посредство румын, владевших обоими
В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46