Поэтому отрицательное отношение к этой новой
науке отчасти находится в тесной связи с отрицанием поднятых
ею проблем. Кто признает вопрос о первоначальных мотивах
возникновения языка, мифов и обычаев неразрешимым, так как
совершенно не существует исторических документов, восходя-
щих по времени к их генезису, - тот, естественным образом,
склонен вообще отрицать психологию народов и все, что она
считает своим достоянием, относить в область истории или, по-
скольку она недостаточна, в область даже индивидуальной пси-
хологии. Поэтому к вышеизложенной попытке доказать право
психологии народов на существование и установить и отграни-
чить её главные проблемы мы должны присоединить ниже неко-
торые критические разъяснения, затрагивающие такие спорные
проблемы.
Таким образом, перед нами возникают три вопроса. Первый
близко соприкасается с древней проблемой возникновения язы-
ка. Представляют ли собою звукоподражания и звуковые мета-
форы общее явление, сопровождающее жизнь языка во всех его
В. Вундт <Проблемы психологии народов>
Спорные вопросы психологии народов
стадиях и заложенное в естественных условиях его развития,
или же это - явление позднейшего происхождения и второсте-
пенного значения? За этим спорным вопросом кроется на деле
больше, чем может показаться с первого взгляда, и именно более
общий вопрос о происхождении не только языка, но и продуктов
универсального духа вообще. <Ф^оег> или <т^Есеи - вот, по
существу, та альтернатива, вокруг которой сосредоточена здесь
борьба мнений, в которой защитники чисто исторического иссле-
дования, по большей части сами не вполне сознавая это, скло-
няются на сторону <т^ёоег>. Тенденция считать историю един-
ственным судьей в вопросах о происхождении, развитии челове-
ка и его творчестве порождает при этом склонность принимать
начало истории за начало вещей. Но так как в ходе историче-
ских событий с самого начала участвуют действующие личности,
то эта тенденция всегда вновь сближает её сторонников со ста-
рой, официально отвергнутой, но удержавшейся в максимах,
которым в этом случае следуют, и в вытекающих отсюда след-
ствиях теорией изобретения. Это именно та точка зрения, кото-
рую психологическое исследование должно отвергнуть, как не-
возможную; допустив же ее, оно тем самым должно было бы
отрицать и свое право на существование. В измененном виде та
же альтернатива проявляется в распространяющейся также на
все области общественной жизни форме в следующем, втором
вопросе. Исходит ли духовная культура в её первобытных зачат-
ках, равно как и дальнейшая эволюция её продуктов, из единого
центра, в конце концов, может быть, даже от одного индивидуу-
ма? Или же это лишь исключительный случай, которому, как
обычное закономерное явление, противостоит возникновение куль-
туры, обусловленное совместной жизнью человечества?
Вторая из следующих статей пытается осветить этот вопрос с
помощью конкретных, преимущественно опять-таки из анализа
языка заимствованных, примеров. Третья статья дерзает анали-
зировать важнейшую область общественной жизни, религию.
Должны ли мы, для того чтобы постичь сущность и происхож-
дение религии, обратиться исключительно к субъективным пе-
реживаниям религиозно настроенного индивидуума? Или же,
наоборот, понимание индивидуальной религиозной жизни воз-
можно лишь на основании исследования общих религиозных
процессов развития? В решении этого вопроса протягивают друг
ДРУГУ руку и заключают союз прагматическая философия Аме-
рики и Англии, лозунгом которой и в науке служит утилитар-
ный принцип возможно простого удовлетворения всех запросов и
нужд, и родственное ей течение в современной немецкой теоло-
гии. Противоположную позицию занимает психология народов,
пытающаяся, опираясь на этнологию и сравнительное изучение
религий, выяснить общие условия тех или иных форм веры и
культа.
Таким образом, пунктом согласия друг с другом всех проти-
воположных психологии народов направлений будет служить
индивидуалистический принцип. Так, исследователь языка или
мифов индивидуалистического направления отклоняет все, хотя
бы лишь отдаленно соприкасающееся с вопросом о генезисе про-
дуктов духовного развития, проблемы; историк того же типа
приписывает эти продукты духовной эволюции одному индиви-
дууму или, в крайнем случае, ограниченному числу индивиду-
умов; наконец, философ, трактующий с индивидуалистической
точки зрения о религии, рассматривает её, как сразу явившееся
создание духа, лишь повторяющееся в религиозно настроенных
индивидуумах. Психология народов, восставая против этой одно-
сторонне индивидуалистической точки зрения, сражается в то
же время за свое право на существование, принципиально отри-
цаемое каждой из указанных индивидуалистических дисциплин.
К вопросу о происхождении языка
К ВОПРОСУ О ПРОИСХОЖДЕНИИ ЯЗЫКА
ЗВУКОПОДРАЖАНИЯ И ЗВУКОВЫЕ МЕТАФОРЫ
В одном интересном докладе своем о происхождении языка
Герман Пауль, наряду с некоторыми другими пунктами, за-
трагивающими эту старую и вечно новую проблему, разъясняет
также вопрос о том, насколько звукоподражания с одной сторо-
ны и так называемые звуковые метафоры с другой могут про-
лить свет на происхождение языка. Попутно он упоминает в
этом чисто фактическом в остальных частях докладе о моих воз-
зрениях на затронутый вопрос в такой форме, что многие из чи-
тателей могут принять меня, на основании слов Пауля, за при-
верженца таких гипотез об отношении между звуком и его зна-
чением, которые в настоящее время считаются устаревшими. Во
избежание таких недоразумений я позволю себе высказать неко-
торые краткие замечания по поводу рассуждений автора
<Рг1п21р1еп с1ег ЗргасЬ^евсЫсЬ^е>, которые придется, впрочем,
несколько распространить, для того чтобы в правильном освеще-
нии представить соотношение понимания Пауля и моего.
Вступительные рассуждения доклада Германа Пауля подчер-
кивают ту мысль, что вопрос о том, как мог и должен был воз-
никнуть язык, представляет собою, в сущности, проблему науки
о принципах языка, а не философии; расчленяя эту проблему на
отдельные задачи, он не упоминает и о той области, которая, как
можно было бы предположить, не должна была исключаться
наряду с философией - психологии. Но для того, кто ближе
познакомится с воззрениями автора <Рг1пг1р1еп с1ег 8ргасЬ ез-
Ве11ае с1егА11^етешеп 2еЯип , 1902, Мг. 13, 14.
сЫс^е> из этого высоко ценимого и мною труда, не может под-
лежать никакому сомнению, что психологическая сторона про-
блемы о происхождении языка игнорируется в этом случае от-
нюдь не случайно. Происхождение языка представляет собою, по
мнению Пауля, проблему не психологии, но принадлежит со
всеми относящимися сюда вопросами к области особой истори-
ческой науки о принципах. В психологии же эта проблема затра-
гивается разве лишь косвенно, поскольку именно выразительные
движения аффектов обусловлены именно психологически. Но и в
этом случае история языка должна, однако, принять как данное
факт существования аффектов и выразительных движений, не
вникая глубже в вопрос о их возникновении и о их отношениях
к языку.
Это отрицательное отношение к психологическому исследова-
нию в области как конкретных, так и наиболее общих проблем,
специально касающихся языка, в особенности сказывается в тех
рассуждениях, которые Пауль посвящает <звукоподражаниям> и
<звуковым метафорам>. Значение звукоподражания нельзя, по
его мнению, отрицать в таких сравнительно новых образованиях,
как слова <р1аррегп> (болтать), <р1а1;геп> (трескаться), <ро^егп>
(стучать) и т. д. в немецком языке или подобных им слов в дру-
гих языках. Нельзя не принять во внимание таких подражаний
на зрительные представления, причем говорящий обращает вни-
мание на зрительные представления, от которых при других
обстоятельствах исходит какой-либо звук или шум. Сюда же
относятся и общеизвестные подражательные звуки детской речи,
например, <ууаи-^аи>, <Ьо^-Ьо^>, и т. д.
Я считаю эту теорию звукоподражания, как она ни соответст-
вует ходячим представлениям, не выдерживающей критики, во-
первых, потому, что приведенные в её пользу, сами по себе вер-
ные, факты не кажутся мне доказательными, и во-вторых, пото-
му, что положенные в основу её предпосылки, на мой взгляд,
психологически немыслимы. Прежде всего, в этом случае не иг-
рает решающей роли речь ребенка. Как верно заметил сам Пауль,
она является, в сущности, языком не детей, а нянек и корми-
лиц. И если последние, как это не подлежит никакому сомне-
нию, объясняются с ребенком с помощью произвольных, наме-
ренных звукоподражаний, то это отнюдь еще не может служить
доказательством в пользу того, что ребенок или первобытный
В. Вундт <Проблемы психологии народов>
человек точно так же прибегли бы к звукоподражанию, если бы
они должны были создать речь. Кто наблюдал, как дети сначала
часто совсем не понимают этих условных звуковых образов дет-
ского языка, и затем усваивают их, подобно любым другим обо-
значениям, лишь с помощью привычки и упражнения, тот не
может придавать этому аргументу какого-либо особого значения,
тем более, что такие звукоподражательные слова детской речи
лишь в очень редких случаях переходят в общий язык. Но и
значительное число постоянно вновь образующихся звукоподра-
жательных слов общего языка при более тщательном анализе их
служат скорее аргументом против теории звукоподражания, чем
в пользу ее. Если мы возьмем за образец любую группу таких
ономатопоэтических слов, не ограниченную намеренно с самого
начала специфическими звуковыми обозначениями, то окажется,
что собственно звуковые образы составляют лишь часть тех слов,
в которых мы схватываем звук и значение, как соответствующие
друг другу, и что в остающихся за вычетом прямых звуковых
образов словах не может быть и речи о воспоминании о звуко-
вых впечатлениях, которые, может быть, ранее были связаны с
зрительными впечатлениями. В таком, например, ряду, как
<Ьатте1п> (висеть, болтаться), <Ьашпе1п> (висеть, болтаться),
<Ьитте1п> (висеть, болтаться, шляться, шалопайничать), <Ыт-
те1п> (звонить), пожалуй, только первое и последнее слова мож-
но считать звукоподражательными; оба в середине стоящие сло-
ва не могут считаться звукоподражаниями ни в прямом, ни в
косвенном, опосредствованном воспоминаниями о прежних зву-
ковых представлениях, смысле. Отсюда и на основании других
психофизических условий образования звуков я заключаю, что
так называемое звукоподражание представляет собою не генезис
языка, но лишь побочный результат ассоциации между объек-
тивным процессом и звуковым обозначением. Живое впечатле-
ние порождает основанное на влечении или, если угодно, на ре-
флексе движение органов артикуляции, звуковой жест, который
адекватен объективному раздражению в той же мере, в какой
указывающий или обозначающий предмет жест глухонемого
адекватен объекту, на который он хочет обратить внимание дру-
гого человека. Этот сопровождаемый издаваемым звуком жест
может, конечно, внешним образом походить на звукоподражание
и в известных исключительных случаях, быть может, даже пе-
К вопросу о происхождении языка
реходить в него. Но и в этих случаях мы имеем дело отнюдь не с
намеренным субъективным подражанием объективному звуку,
как это бывает, например, в изобретенных матерями и няньками
звукоподражаниях детской речи, но с возникающим вследствие
выразительного движения артикуляционных органов звуковым
образованием, сходство которого со слуховым впечатлением
представляет собой непреднамеренное побочное явление, сопро-
вождающее артикуляционное движение. Ясное подтверждение
этому дает большинство тех звуковых жестов, которые служат
для обозначения движений речи и других выполняемых органа-
ми артикуляции движений, равно как и самых этих органов; и
Пауль допускает возможность подобного отношения при таких
движениях. Сюда относятся, следовательно, названия еды, язы-
ка, зубов, рта, обозначение таких понятий, как <дуть> и т. п. По
большей части такие слова отнюдь не бывают звукоподражания-
ми; но они кажутся нам естественными звуковыми жестами в
том же смысле, в каком, например, высовывание языка у глухо-
немого ребенка или движения рта, как при еде, понимаются без
дальнейших рассуждений, как обозначения языка и еды.
Отсюда нам остается уже сделать один только шаг до тех зву-
ковых образований, которые можно назвать <естественными зву-
ковыми метафорами>. Это выражение должно обозначать, что в
этом случае наблюдается переход представления в чувственный
образ, аналогичный с тем, который свойствен обозначаемой тем
же названием фигуре речи. Присоединенное же к этому назва-
нию прилагательное <естественная> звуковая метафора должно
в то же время обратить внимание на то, что речь идет при этом о
непроизвольной, непосредственно из естественного эмоциональ-
ного тона возникающей ассоциации, которая поэтому проявляет-
ся, в общем, несравненно более примитивным образом, чем при
настоящей метафоре в ораторском стиле. Обычным примером
такой естественной звуковой ассоциации, победоносно противосто-
явшим всем искусственным этимологиям прежней индогерман-
ской филологии, служат коррелятивные понятия - отец и мать
или, по свойственному бесчисленным языкам и нашей детской
речи произношению, папа и мама, наряду с некоторыми подоб-
ными звуковыми вариантами, напр., тата и нана и т. д. На осно-
вании различных словарей я установил статистически, насколько
часто встречаются такие звуковые сочетания с их специфическим
В. Вундт <Проблемы психологии народов>
К вопросу о происхождении языка
распределением гласных в сравнении с другими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46