Благодаря ли только террору и лицемерию, сильные и энер-
гичные люди управляли массами?
<Нет, это объяснение, - говорит Тард, - очевидно неудовлетво-
рительно. Они были во главе, благодаря внушаемому ими обая-
нию. Примера с гипнотизером достаточно, чтобы понять глубо-
кий смысл этого слова. Гипнотизер не имеет нужды лгать, что-
бы внушить к себе слепое доверие со стороны гипнотизируемого;
ему не нужно устрашать, чтобы достичь пассивного повинове-
ния. Он очаровывает, вот и все. По моему мнению, это значит,
что в гипнотизируемом заключается некоторая потенциальная
сила веры и желаний по отношению ко всевозможным воспоми-
наниям, усыпленным, но не умершим, которые эта сила стре-
мится привести в движение, как воду, поднявшуюся в пруде и не
Деспотизм большинства и коллективная психология
находящую себе выхода, и что, вследствие особых обстоятельств,
один только гипнотизер может открыть ей необходимый выход.
Посмотрим ближе, и всякое обаяние окажется именно таким...
Сколько великих людей, от Рамзеса до Адексомфа, от Алек-
сандра до Магомета, от Магомета до Наполеона, овладели та-
ким образом народным духом' Сколько раз продолжительная
фиксация такой блестящей точки, как человеческий гений или
слава, заставляли впадать в каталепсию целые народы> .
Итак, если посоветоваться с историей, если принять, что сло-
ва Тарда могут быть обобщены и приложены ко всем людям, -
военачальникам, мыслителям, артистам, - управлявшим и уп-
равляющим массой, то можем ли мы сказать, что большинство
само по себе произвольно подняло этих людей на пьедестал сла-
вы? Это, пожалуй, и скажут; но истина будет заключаться в том,
что эти люди сами указали на себя большинству, которое бессоз-
нательно последовало за ними, подобно тому как загипнотизиро-
ванный следует за своим усыпителем.
Оставляя в стороне эти примеры, представляющие только
несколько исключений, мы можем себя спросить, не происходит
ли то, что бывает с гениями, более или менее и со всеми людьми,
превосходящими в чем-либо других? На каком основании закон
внушения теряет здесь все свое могущество?
Легко понять, что нет никакой причины оправдывать это ис-
ключение, так как известно, на основании ежедневных фактов,
что внушение сохраняет бесспорное могущество во всех формах
человеческой деятельности.
Средневековый режим, допускавший, чтобы тот, у кого была
более сильная рука и более смелое сердце, строил свое <соколи-
ное гнездо> на вершине горы, тогда как более смирные собира-
лись в покинутых им хижинах, но подчинялись его власти, -
существует и теперь, хотя обычаи уже и не те. В наше время тот,
у кого более ума, смелости, знания жизни, кто в состоянии вну-
шить другим более доверия, подымается над всеми и увлекает за
собою толпу помимо ее сознания.
В религии, в науке, в политике, в торговых делах, в каких
угодно проявлениях человеческого духа, везде вы видите, что
Тард. Законы подражания. Перевод с фр. Спб. 1893 г.
С. Сигеле <Преступная толпа>
вокруг немногих или даже одного лица образуется целая группа
индивидов. Они образуют церковь, школу, класс, партию и сра- 1
жаются, подобно солдатам, находясь под влиянием (аи^ев^оп) 
начальника, лучше других олицетворяющего известное чувство,
известное благо, известную идею.
Таким образом, когда касаясь какого-нибудь вопроса, гово-
рят: большинство - такого-то мнения, то этим указывают на
явление, которое должно быть, собственно говоря, выражено
следующим образом: мнение X. внушено большинству. Это зна- 1
чит, что мнение данного лица (сегодня это - оратор, завтра - 1.
журналист и т. д.), имеет в себе столько силы, что обратило на
себя внимание толпы гораздо больше, чем какое-нибудь другое
"нение.
Деспотизм большинства и коллективная психология
<Иметь только внушенные идеи и считать их самопроизволь-
ными - вот, - говорит Тард, - иллюзия, свойственная сом-
намбулисту и человеку, рассматриваемому, как социальная
единица>.
Возвращаясь теперь к вопросу, заданному себе нами выше,
мы можем ответить нашим оппонентам, что они ошибаются,
думая, будто деспотизм большинства является триумфом пошло-
сти; что неверно, будто мир управляется менее интеллигентны-
ми, находящимися в большом числе, но что, наоборот, те, кото-
рые находятся в очень малом числе, т. е. самые интеллигентные,
и увлекают за собою общество, внушая ему свое желание.
Верховное право большинства кажется поверхностному на-
блюдателю триумфом численности, между тем как в сущности
оно - бессознательное подчинение посредственностей людям с
высшим развитием. Вот что между прочим говорит Милль:
<управление посредственностей может быть только посредствен-
ным управлением. Ни одно государство, управляемое демократи-
ей или многочисленной аристократией, не могло никогда под-
няться выше посредственности ни в своем политическом поведе-
нии, ни в своих мнениях и обычаях; противоположное могло
быть только там, где народ-правитель позволял одному или
нескольким, одаренным большим талантом и более образован-
ным, чем масса, людям руководить собою, подавать совет>.
Если понимать эти слова буквально, то можно сказать, что то,
что Милль считает исключением, есть правило, так как народ
всегда позволяет руководить собой высокот.амнтливым и бо-
лее, чем масса, образованным людям. Если объяснять эти слова,
принимая во внимание того, кто их писал, то придется согла-
ситься с Миллем, так как по необходимости нужно допустить,
что раз тот, кто руководит толпой - человек гениальный, то
жизнь такого народа более сильна, чем она была бы, если бы ею
управлял человек с обыкновенными способностями.
Я предвижу здесь одно вполне естественное возражение.
Неверно, скажет кто-нибудь, будто большинство преклоняется
тотчас же перед великими людьми, идет ли речь о политике,
искусстве или науке. Талантливые люди почти всегда остаются
изолированными во время своей жизни, так как им приходится
бороться против общественного мизонеизма (страха перед нов-
шествами).
Это совершенно верно. Но какое же все это имеет значение?
Означает ли это, что в мире одерживают верх только посред-
ственные идеи, и именно потому, что большинство, т. е. те, ко-
торые по-видимому управляют, представляют из себя посред-
ственность? Перед нами история всего мира, могущая доказать
нам, что одни только полезные идеи были приняты и увековече-
ны большинством. Не вы ли сами допускаете, что идеи, состав-
ляющие сегодня исключительное достояние нескольких мысли-
телей, завтра будут приняты многими, а позже - сделаются
достоянием всех? Не вы ли сами допускаете, что если идея, вы-
шедшая из головы какого-нибудь человека, не овладевает голо-
вами всех, то это значит, что она, лишь только родилась, была
уже достойна смерти?
Не станем же превращать общего принципа в простой вопрос
о времени. Существует непосредственно действующее внушение,
свойственное преимущественно чувствованиям, и внушение, дей-
ствующее не непосредственно, свойственное преимущественно
идеям. Явление не изменяется во втором случае оттого только,
что происходит медленнее.
Посмотрев на мир с более широкой точки зрения, мы увидим,
что мнение массы, образуется ли оно быстро, или в продолжение
Долгого времени, всегда берет свое начало от мнения одного чело-
века или немногих лиц. Мы увидим, что внушение распростра-
няется или с быстротой молнии, или же медленно и правильно,
С. Сигеле <Преступная толпа1
и тогда придется согласиться, что желание большинства никогда
не равно сумме желаний составляющих его лиц (что дало бы
посредственный результат), но скорее является отражением или,
так сказать, бессознательным воспроизведением желания одног(
лица.
Если бы кто-нибудь стал упрекать большинство в медлен^
ности, с которой подчас происходит в нем явление внушения, то'
он, по моему мнению, не понял бы благодетельности закона,
давшего большинству, предпочтительно перед меньшинством,
право заставить свое мнение восторжествовать.
Если стать на точку зрения аристократов, и если бы какое-
нибудь государство управлялось деспотически несколькими ве-
ликими людьми, то конечно случилось бы, что много полезных
реформ было введено раньше, чем большинство дало бы на то
свое согласие.
Меньшинство производило бы реформы, когда они еще не со-
зрели; но ничто не может принести более вреда, чем опрометчи-
вость в такого рода вещах. Если бы, вместо этого, мы позволили
известной идее пробивать себе дорогу вполне свободно и полу-
чить право гражданства только тогда, когда ее влияние (ви^ез-
Поп) на толпу стало совершившимся фактом, то можно быть
уверенным, что идея эта будет осуществлена только в том слу-
чае, если она окажется своевременной.
Итак, деспотизм большинства, рассматриваемый с точки
зрения коллективной психологии, не представляет из себя, как
говорят некоторые поверхностные наблюдатели, царства вуль-
гарности. Теперь уже более не доказывают, как хотели иные,
на основании принципа - чересчур арифметического для того,
чтобы быть безусловно верным в социологии - что числен-
ность это - все.
Так как мнение большинства есть в сущности мнение великих
людей, медленно проникшее в массу, то деспотизм большинства
обращается в деспотизм гениальных идей, когда последние уже
созрели и когда приложение их стало своевременным.
Зигмунд Фрейд
ПСИХОЛОГИЯ МАСС И
АНАЛИЗ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО <Я>
5. Ргеий
Ма88епр8усНо1о1е ипй 1сН-Апа1у8е
Печатается по изданию:
3. Фрейд. <Психология масс и анализ человеческого <Я>,
издательство <Современные проблемы>
Н. А. Столляр, М., 1926 г.,
ВВЕДЕНИЕ
Противоположность между индивидуальной психологией и социаль-
ной психологией (или психологией масс), кажущаяся на первый
взгляд весьма значительной, оказывается при тщательном иссле-
довании не столь резкой. Хотя индивидуальная психология пост-
роена на наблюдении над отдельным человеком и занимается
исследованием тех путей, идя которыми индивид стремится по-
лучить удовлетворение своих влечений, однако' при этом ей при-
ходится лишь изредка, при определенных исключительных
условиях, не принимать во внимание отношений этого индивида
к другим индивидам. В душевной жизни одного человека другой
всегда оценивается как идеал, как объект, как сообщник или
как противник, и поэтому индивидуальная психология с самого
начала является одновременно и социальной психологией в этом
распространенном, но весьма правильном смысле.
Отношение индивида к своим родителям, к братьям и сест-
рам, к своему любовному объекту, к своему врачу, следователь-
но, все те взаимоотношения, которые до сих пор были преиму-
щественно предметом психоаналитического исследования, могут
быть оценены как социальные феномены и противопоставлены
некоторым другим процессам, названным нами нарцистически-
ми, при которых удовлетворение влечений избегает влияния
Других людей или отказывается от контакта с ними. Следова-
тельно, противоположность между социальными и нарцистичес-
кими - В1еи1ег сказал бы, может быть, аутистическими -
душевными актами принадлежит к области индивидуальной пси-
хологии и не может служить признаком, отделяющим ее от со-
циальной психологии или психологии масс.
В вышеупомянутых взаимоотношениях с родителями, с бра-
тьями и сестрами, с любимым лицом, с другом и с врачом, чело-
век испытывает всегда влияние одного лишь лица или очень
ограниченного числа лиц, из которых каждое имеет огромное
120____________3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я>
значение для него. Вошло в обыкновение, говоря о социальной
психологии или о психологии масс, не обращать внимания на
эти взаимоотношения и выделять в качестве предмета исследо-
вания одновременное влияние, оказываемое на человека боль-
шим числом людей, с которыми он связан в каком-нибудь одном
отношении, в то время, как во многих других отношениях он
может быть им чужд. Итак, психология масс занимается иссле-
дованием отдельного человека как члена племени, народа, кас- '
ты, сословия, института или как составной части человеческой^
толпы, организовавшейся в массу к определенному времени для'1
определенной цели. После того, как эта естественная связь пре-1
кращалась, можно было оценивать явления, происходящие прй,1
этих особых условиях, как выражение особого, неподдающегося
дальнейшему разложению влечения, социального влечения -
Ьегс1 т^тс^, гоир т1пс1, - не проявляющегося в других ситуа-
циях. Против этого мы возражаем, что нам трудно придать мо-
менту численности такое большое значение, в силу которого он
сам по себе мог бы будить в душевной жизни человека новое, до
тех пор инактивное влечение. Обратим внимание на две другие
возможности: что социальное влечение может не быть первона-
чальным, может подвергнуться дальнейшему разложению и что
корни его развития можно найти в более тесном кругу как, нап-
ример, в семье.
Психология масс, хотя и находящаяся в зачаточном состоя-
нии, обнимает необозримое множество индивидуальных проблем
и ставит перед исследователем необозримое множество задач,
которые в настоящее время даже не обособлены еще вполне друг
от друга. Одна лишь классификация различных форм масс и
описание выявляемых ими психических феноменов требует ог-
ромного наблюдения и подробного изложения; по этому вопросу
имеется уже богатая литература. Всякий, кто сравнит размеры
этой небольшой работы с объемом психологии масс, тот, конеч-
но, сразу поймет, что здесь будут затронуты лишь немногие во-
просы из всего материала. И действительно, здесь будут разоб-
раны некоторые вопросы, к которым исследование глубин пси-
хоанализа проявляет особый интерес.
ОПИСАНИЕ МАССОВОЙ ДУШИ У ЛЕБОНА
Вместо определения массовой души, мне кажется более целесо-
образным начать с указания на ее проявления и выхватить из
них некоторые особенно поразительные и характерные факты, с
которых можно начать исследование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46