Они приходили по две, «каждой твари по паре», словно желая занять свое место в ковчеге, как представители всех видов жизни, одни – с кукольными личиками, готовые исполнить «французский поцелуй» за двадцать долларов, другие – худощавые кобылы, считавшие, что должны работать в деловом центре за плату в сто долларов за час. Только когда бар заполнится, здесь станет уютно, по-семейному. Они приходили по две, и их приветствовал Сэнди. Он понимал, что мужчины за стойкой явились сюда не ради ассортимента спиртного, а ради ассортимента плоти. И он также старался урвать свой кусок от каждой из «ночных бабочек», которым разрешалось здесь появляться, – компенсацию, как он выражался, за то, что ему приходилось отстегивать полицейским и их сержанту. В целом дела у Сэнди шли хорошо, если не говорить о неприятностях в воскресные дни. Он боялся субботы и воскресенья, хотя выручка за воскресные дни позволяла держать бар открытым в будни.– Угощение за счет бара, – сказал он брату Антонию, надеясь, что взятка поможет избавиться от него к вечеру. Но вдруг ему пришло в голову, что брату Антонию может понравиться такая гостеприимность и, глядишь, он вернется сюда снова.– Я могу за себя заплатить, – сказал брат Антоний, извлекая пачку купюр из переднего кармана рясы. Он отделил десятку и положил на стойку.– Все равно... – начал было Сэнди, но брат Антоний молча осенил его крестным знамением. Незачем спорить с посланником Бога, решил Сэнди. Он взял десятку, пробил чек и положил мелочь на стойку перед братом Антонием. С другого конца стойки черная путана в светлом парике с кудряшками подняла бокал и сказала:– Твое здоровье, брат Антоний!– Dominus vobiscum! – произнес брат Антоний, поднимая свой бокал.Эмма положила жирную руку ему на колено.– Еще что-нибудь ты слышал? – прошептала она.– Нет, – сказал он, покачав головой. – А ты?– Только то, что у него была одна тысяча сто долларов в бумажнике, когда это случилось.– Одна тысяча сто долларов! – прошептал брат Антоний.– А также, что стреляли из пистолета тридцать восьмого калибра.– Кто тебе сказал?– Я слышала, как говорили об этом полицейские за обедом.– Тридцать восьмого калибра... – произнес брат Антоний. – Одна тысяча сто долларов...– Вот о такой «капусте» я говорю, – сказала Эмма. – О «капусте», которую дает кокаин, любимый.Брат Антоний осторожно огляделся, желая убедиться, что ни бармен, ни негритянка не подслушивают. Бармен наклонился над стойкой и погрузился в интимную беседу с путаной. Его пальцы шарили по ее платью, гладили грудь. Брат Антоний улыбнулся.– В результате смерти этого поросенка образовалась пустота, – сказала Эмма.– Естественно, – сказал брат Антоний.– В ночной пустоте уплывают клиенты. – Эмма посмотрела на него.– Естественно, – снова сказал брат Антоний.– Было бы неплохо заполнить эту пустоту. Унаследовать ремесло, так сказать. Выяснить, кого обслуживал тот человек, стать их кондитером и кондитершей.– Не всем это может прийтись по вкусу, – засомневался брат Антоний.– Я не согласна. По-моему, сморчка замочили не из-за его ремесла. Нет, любимый, я решительно не согласна с тобой.– Тогда за что же?– Да был ли он убит? Ты выслушаешь мою ученую догадку?– Сделай одолжение, – сказал брат Антоний.– Он был глупым человечком и оказался скуповат с одним из клиентов. Вот такая догадка, брат. Но, любимый, когда мы с тобой начнем продавать сладкую пудру, мы себя будем вести по-другому. Мы будем сладкими со всеми. Мы будем мистер и миссис Сладость.– А как мы раздобудем сладкую пудру для продажи? – спросил брат Антоний.– Давай начинать с начала. - Эмма погладила его по руке. – Вначале, найдем клиентов, а потом найдем сладости.– А много ли у него было клиентов, по-твоему? – спросил брат Антоний.– Сотни, – улыбнулась Эмма. – Возможно, тысячи. Мы разбогатеем, любимый. Мы будем ежедневно благодарить Бога за то, что кто-то убил Пако Лопеса.– Dominus vobiscum! – сказал брат Антоний и начертил в воздухе крест. * * * Тимоти Мур явился в следственный отдел буквально через десять минут после того, как личные вещи Салли Андерсон были привезены патрульным из Мидтаун-Ист. В сопроводительной записке от детектива Левина говорилось, что он беседовал с поклонником девушки и тот должен прийти к ним. И вот он пришел – стоит за деревянной перегородкой и обращается к Дженеро.– Я не занимаюсь этим делом, – отвечает Дженеро.– Проходите сюда, сэр, – сказал Мейер. Мур кивнул, нашел защелку с внутренней стороны перегородки, открыл и прошел в комнату. Это был высокого роста угловатый молодой человек с пшеничными волосами и темно-карими глазами. Плащ на нем казался слишком легким для такой погоды, зато на шее у него был длинный полосатый шарф, а на ногах – высокие ботинки на толстой подошве.– Детектив Карелла? – произнес он, пожимая протянутую руку.– Я детектив Мейер. А это детектив Карелла.– Здравствуйте, – сказал Карелла, вставая из-за стола и протягивая руку. Мур был лишь немного выше: их глаза оказались почти на одном уровне.– Детектив Левин из Мидтаун-Ист...– Да, сэр.– Сказал мне, что дело передали вам.– Так, – подтвердил Карелла.– Я пошел к ним сразу, как узнал про Салли.– Когда это было?– Утром. Я узнал об этом утром.– Присядьте. Кофе не желаете?– Нет, спасибо. Я отправился туда около десяти часов, сразу, как услышал новости по радио.– Где вы находились, мистер Мур?– В своей квартире.– И где это?– На улице Челси-плейс. В деловой части города, рядом с университетом Рэмси.– Вы учитесь там на медицинском факультете?– Да. – Казалось, Мур был удивлен, что они уже знали об этом. – Я снова заходил туда...– Куда?– В Мидтаун-Ист. И мистер Левин сказал мне, что дело передали вам. Так что я решил пойти к вам, просто выяснить, не могу ли быть полезен.– Мы благодарны вам, – сказал Карелла.– Вы давно знакомы с мисс Андерсон? – спросил Мейер.– С июля. Мы познакомились вскоре после того, как у меня умер отец.– При каких обстоятельствах вы познакомились?– На вечеринке, которую я давал. Она... в ту минуту, когда я ее увидел... – Он посмотрел на свои руки. Пальцы его были длинные и тонкие, ногти чистые, как у хирурга. – Она была... очень красива. Она привлекла меня с первого взгляда.– И вы стали встречаться...– Да...– В июле.– Да. Она только что получила роль в «Жирной заднице».– Но вместе вы не жили, – спросил Мейер. – Или жили?– Неофициально. То есть мы не жили в одной квартире, – сказал Мур. – Но мы встречались практически каждый вечер. Мне кажется... – Он покачал головой. Детективы ждали. – Мне кажется, что если бы я был с ней вчера вечером... – Он снова покачал головой. – Обыкновенно я встречал ее после спектакля. А вчера... – Он снова покачал головой. Детективы ждали. Он молчал.– Вчера вечером... – подсказал Карелла.– Глупо подчас складывается жизнь, – сказал Мур. – Я получал отметки все хуже и хуже. Слишком много вечеринок. И тогда на Новый год я принял решение, что хотя бы один вечер в выходные буду посвящать занятиям. В пятницу, субботу или в воскресенье. На этой неделе это была пятница.– Вы хотите сказать...– Я хочу сказать... Послушайте, я не знаю, кто убийца. Но, по-моему, это был какой-то сумасшедший, который столкнулся с ней случайно. Наткнулся на нее и убил, верно? Случайная жертва.– Не исключено, – сказал Карелла.– Итак, я хочу сказать: если бы это произошло на прошлой неделе, я бы встретил ее в пятницу вечером. Потому что на прошлой неделе я занимался дома воскресным вечером. Я помню, что она звала меня пойти с ней на вечеринку в воскресенье, а я сказал: «Нет, мне надо заниматься». Или, если взять неделю ранее, тогда я выбрал для занятий субботу. Короче говоря, почему на этой неделе выпало именно на пятницу? Ведь я мог бы встретить ее вчера у театра и тогда бы ничего не случилось?– Мистер Мур, – сказал Мейер, – в том случае, если это не был псих...– Скорее всего это был псих. – Мур пристукнул кулаком по колену.– Ну хорошо, – вздохнул Мейер и взглянул на Кареллу, желая, чтобы тот сделал ему знак, следует ли рассказывать об убийстве Пако Лопеса. Но на лице Кареллы прочесть ничего было нельзя. Это означало, что рассказывать не надо. – Но мы должны изучить любую возможность. Поэтому вам может показаться, что наши вопросы не относятся к делу. Приходится тем не менее задавать их.– Понимаю, – сказал Мур.– Как человек, самый близкий к мисс Андерсон...– Ну, знаете, мать ее жива, – сказал Мур.– Она живет в нашем городе?– Нет, в Сан-Франциско.– У мисс Андерсон были братья или сестры?– Нет.– Тогда в основном...– Да, я полагаю, вы справедливо назвали меня самым близким...– Вы, вероятно, говорили друг с другом о чем-то откровенно?– Да.– Она никогда не рассказывала вам об угрозах по телефону или в письмах?– Нет.– Не говорила, что кто-то следит за ней?– Нет.– Не говорила, что кто-то прячется в здании?– Нет.– Она не должна была деньги кому-нибудь?– Нет.– А ей никто не должен был деньги?– Не знаю.– Она имела отношение к наркотикам?– Нет.– Имела отношение к любой другой противозаконной деятельности?– Нет.– Она не получала подарков от незнакомых людей в последнее время? – спросил Карелла.– Не понимаю, о чем вы говорите.– В театре, – сказал Карелла. – Цветы... сладости? От неизвестных почитателей?– Она никогда не упоминала об этом.– С ней никогда не случалось ничего у двери, которая ведет на сцену?– А что там могло случаться?– Не поджидал ли ее там кто-нибудь, не пытался ли заговорить, прикоснуться...– Вы имеете в виду охотников за автографами?– Ну, любого, кто может стать слишком агрессивным.– Нет.– Или кого она отвергла...– Нет.– Ничего такого, что вы видели или о чем она позднее рассказывала вам?– Ничего.– Мистер Мур, – сказал Карелла, – мы просмотрели ежедневник мисс Андерсон и распечатали ее распорядок на все дни этого месяца. Мы только что получили ее телефонную или адресную записную книжку из Мидтаун-Ист и собираемся сверить ее с фамилиями в календаре. Но вы нам очень поможете, если определите...– С удовольствием, – согласился Мур.Карелла открыл верхний ящик стола и вынул несколько фотокопий машинописных страниц, на которые Мисколо перепечатал записи в календаре. Одну копию он дал Муру, другую – Мейеру.Понедельник, 1 февраля. 10.00. Танцы. 12.00. Ленч, Херби. ...Дженелли.16.00. Каплан. 18.00. Бакалея. 19.30. Театр.– Каплан – ее психиатр, – сказал Мур. – Он ходила к нему каждый понедельник, четверг и пятницу в 16 часов.– А какое имя носит психиатр?– По-моему, Морис.– Не знаете, где его приемная?– Знаю, на улице Джефферсон. Я однажды встретил ее там.– А кто этот Херби, с которым у нее был назначен ленч?– Херб Готлиб, ее агент.– А где его офис?– Где-то в Мидтауне. Неподалеку от театра.Вторник, 2 февраля. 10.00. Танцы. 14.00. Прослушивание. ...Театр «Звездный».16.30. Позвонить Матушке М. 19.30. Театр.– Это когда она должна быть в театре, – сказал Мур. – Занавес поднимают в восемь каждый вечер, а в два – дневные спектакли. Полчаса – это тринадцать тридцать для дневных и девятнадцать тридцать для вечерних спектаклей. Это означает, что труппа прибывает в театр за полчаса до поднятия занавеса.– А что означает это прослушивание в два часа? – спросил Карелла. – Они занимаются прослушиванием для других ролей, когда уже работают в популярном шоу?– Конечно, постоянно, – сказал Мур.– Здесь запланировано два звонка в неделю Матушке М., – сказал Мейер. – Это ее мать в Сан-Франциско?– Нет, – ответил Мур. – Это моя мать. В Майами.– Она звонила вашей матери дважды в неделю?– Каждую неделю. Салли не очень ладила со своей матерью. Она рано ушла из дома, отправилась в Лондон учиться балету. В дальнейшем их отношения с матерью так и не наладились.– Так что ваша мама была своего рода... «заменителем», а?– Ну, можно так выразиться.– Матушка М. Это означает...– Матушка Мур, именно так.– И так она ее называла, да?– Да. Мы, бывало, шутили по этому поводу. От этого обращения моя мама становилась похожа на попадью или монашенку, что ли... – Он помолчал. – Кто-нибудь связался с миссис Андерсон? Мне кажется, ее надо известить.– Вы не знаете, как ее имя? – спросил Карелла.– Знаю. Ее зовут Филлис. Ее телефон должен быть в записной книжке Салли. Вы сказали, что мистер Левин послал вам...– Да, она у нас здесь вместе с другими личными вещами Салли, с которыми лабораторные анализы уже проведены.– А что ищут в лаборатории?– Кто знает, что они ищут? – воскликнул Карелла и улыбнулся. Он-то отлично знал, что ищут в лаборатории. Ищут малейший след, который укажет на убийцу или прольет свет на жертву. На убийцу, который по-прежнему был на свободе, и чем дольше он останется на свободе, тем труднее будет найти его. И на жертву – чем больше мы узнаем о ней, все об этом человеке, тем легче будет догадаться, почему кто-то вознамерился убить его.– Но, конечно, – сказал Мур, – ничего из личных вещей Салли не может вам подсказать, зачем какой-то псих напал на нее.И снова никто из детективов не стал раскрывать Муру, что тот же самый «псих» убил продавца кокаина Пако Лопеса за три дня до того, как убил Салли. Детективы промолчали, они внимательно разглядывали распечатку календаря-ежедневника. Мур тоже стал смотреть в свою копию ежедневника.Среда, 3 февраля. 10.00. Танцы. 12.00. У Антуана. 13.30. Театр.17.00. Херби, бар Сэнди. 19.30. Театр.– По два спектакля в среду и субботу, – сказал Мур.– Кто такой Антуан? – спросил Карелла.– Ее парикмахер, – сказал Мур. – Он на Южной Арундель, в шести кварталах от ее дома.– И снова Херби, – сказал Мейер.– Да, она часто навещала его, – сказал Мур. – Ну, агент очень важен для карьеры актрисы.Оставшиеся девять дней между средой 3 февраля и пятницей 12 февраля, последним полным днем перед убийством, были расписаны примерно по той же схеме. Уроки танцев с понедельника по пятницу в десять утра. Каплан трижды в неделю в 16.00. Звонки матери Мура в Майами дважды в неделю. Встречи с агентом Херби по меньшей мере дважды в неделю, иногда чаще. На той страничке, где было воскресенье, 7 февраля, было начертано словечко «Дел» без указания времени перед ним, а далее: «20.00. Вечеринка. У Лонни».– Это одна из черненьких танцовщиц в шоу, – сказал Мур. – Лонни Купер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38