Уиллис знал дзюдо так же хорошо, как уголовный кодекс, – он укладывал вора на лопатки быстрее, чем шестеро с кулаками. Ему подумалось, не бросить ли сейчас одного из парней в масках через плечо – чтобы оживить действие.– Я вытащил пистолет, – сказал он и для наглядности извлек свой «специальный» из кобуры под мышкой и помахал им в воздухе. – А эти двое героев тотчас заорали: «Не стреляй!» И знаете, почему? Потому что их пистолеты не были заряжены! Можете себе представить? Пошли грабить, а пистолеты не зарядили!– Не очень хорошая история, – сказал пьяница, который раньше проявлял интерес.– Напиши заявление, что требуешь вернуть деньги за билет на спектакль в участке, – сказал Уиллис. – Присаживайтесь, ребята, – сказал он парням в масках.– Мы скованы, как мы можем сесть? – спросил один из них.– Садитесь на два стула, – сказал Уиллис. – Как сиамские близнецы. И снимите ваши глупые маски.– Не снимай, – сказал один другому.– Почему? – спросил другой.– Мы не обязаны, – сказал первый. – Мы знаем наши конституционные права.– Я вам сейчас покажу ваши права, - сказал Уиллис. – Вы меня могли застрелить, вы понимаете это?– Как? – спросил Мейер. – Ты только что сказал, что пистолеты...– Я хочу сказать: если бы они были заряжены, – сказал Уиллис, и тут в комнату вошел Дженеро.– Кто выключил мое радио? – спросил он, огляделся и подошел к беременной – единственной не сидевшей в клетке из тех, кого он арестовал, – она прислонилась к столу Хейза. – Ладно, сестричка... – произнес он, и она тут же закричала. Дженеро так испугался ее крика, что даже присел со страху и заткнул уши. Казалось, он услышал вой снарядов. Пьяницы в клетке тоже перепугались. Они все принялись кричать, будто увидели крысу или летучую мышь.Тем временем под ногами путаны расползалась лужа. Детективы, пьяницы и бандиты в масках удивленно смотрели, как из женщины хлестали воды. Пьяницы решили, что она обмочилась. Так же думали Уиллис и Хейз – холостяки. Карелла и Мейер, опытные женатые мужчины, знали, что у женщины стали отходить воды и что роды могут начаться в любую минуту. Дженеро, обхвативший голову руками, решил, что он как-то спровоцировал женщину пописать на пол... Он испугался, что его лишат обеда и поставят в угол.– Матерь Божья! – воскликнула женщина и схватилась за живот.– Найди «Скорую помощь»! – крикнул Мейер Хейзу.Хейз взял телефонную трубку.– Мой ребеночек сейчас родится, – нежно сказала женщина и очень тихо легла на пол у стола Мейера.– Дэйв, – сказал Хейз в телефон, – нам нужен фургон, и быстро! У нас тут беременная: вот-вот родит!– Ты знаешь, как принимать роды? – спросил Мейер у Кареллы.– Нет. А ты?– Помогите мне, – произнесла женщина с тихим достоинством.– Ради Бога, помоги ей! – воскликнул Хейз, вешая трубку.– Я? – спросил Уиллис.– Кто-нибудь! – сказал Хейз.Женщина застонала. Боль, сжимавшая ей живот, исказила ее лицо.– Надо раздобыть горячей воды, – сказал Карелла.– Где? – спросил Уиллис.– В канцелярии, – сказал Карелла. – Выкради немного горячей воды у Мисколо.– Помогите, – сказала женщина снова.Мейер присел на корточки рядом с ней. Зазвонил телефон на столе Кареллы, он снял трубку.– Восемьдесят седьмой участок, Карелла на проводе, – сказал он.– Секундочку, – сказал голос на другом конце. – Ральф, возьми, пожалуйста, другую трубку!Пьяницы в клетке приумолкли. Прижавшись лицами к решетке, они наблюдали, как Мейер склонился над беременной. Они пытались расслышать его шепот. Женщина снова застонала. На этот раз они не стали добавлять свои выкрики к ее стонам. Стоны, выходившие из нее, не были стонами злобы. Это было нечто другое. Притихшие пьяницы уважительно слушали.– Извини за беспокойство, – сказал голос в трубке. – Говорит Левин, Мидтаун-Ист. Тут застрелили девушку по имени...– Послушай, – сказал Карелла, – можешь перезвонить попозже? У нас здесь чрезвычайное происшествие.– А я докладываю об убийстве, - сказал Левин, будто одно это слово должно было освободить дорогу для решительных действий. Будто, услышав это слово, каждый должен был все бросить и взяться за оружие. И Левин был прав.– Выкладывай, – сказал Карелла.– Имя девушки – Салли Андерсон, – сказал Левин. – Говорит тебе что-нибудь?– Ничего, – ответил Карелла и осмотрелся. Уиллис вернулся из канцелярии не только с горячей водой от Мисколо, но и с самим Мисколо. Мисколо встал на корточки рядом с женщиной, лежавшей на полу. Карелла понял, что Мисколо и Мейер решили попробовать принять роды.– Почему я звоню?.. – сказал Левин. – Потому что подозреваю, что это как-то связано с вашим случаем.Карелла положил перед собой блокнот и взял карандаш. Он не мог отвести взгляда от того, что происходило в комнате.– Мне звонили из отдела баллистики десять минут назад, – сказал Левин. – Звонил некий Дорфсман, неглупый субъект. По поводу пуль, что извлекли из груди и головы девушки. А вы расследуете преступление, связанное со «смит-и-вессоном» тридцать восьмого калибра?– Да, – сказал Карелла.– Это убийство. То, что вы расследуете. Вы посылали пули на экспертизу Дорфсману, верно?– Да, – подтвердил Карелла. Он записывал и поглядывал на беременную.– Эти пули идентичны с теми, что извлекли из той девушки.– Ты уверен?– Абсолютно. Дорфсман не ошибается. В обоих убийствах стреляли из одного ствола.– Гм... – Карелла задумался.Посреди комнаты Мисколо сказал:– Дыши!– Сильнее, – сказал Мейер.– Как скажешь, – сказал Мисколо.– Итак, я хочу знать, кто займется этим? – спросил Левин.– Ты уверен, что это тот же ствол?– Нет сомнений. Дорфсман десять раз разглядывал пули под микроскопом. Никакой ошибки. Тот же самый «смит-и-вессон».– Мидтаун-Ист находится далеко от нас, – сказал Карелла.– Я знаю. Я не хочу подбрасывать тебе лишнюю работу, поверь. Я просто не знаю, что следует делать по уставу в нашем случае.– Ну, если они связаны между собой, тогда я полагаю...– Да, они связаны. Но мы должны решить, чьи они – твои или мои? Кто будет расследовать? Я хочу сказать, что первое донесение пришло к тебе.– Я уточню у лейтенанта, – сказал Карелла, – когда он придет.– Я уже уточнил у моего. Он считает, что я должен передать эти дела тебе. Это не имеет отношения к тому, что у нас очень много своих дел, Карелла. Лишний жмурик нам не помеха. Просто думается, что ты уже начал работать над этим, достаточно посуетился...– Посуетился, – согласился Карелла.– И я не знаю, что тебе удалось найти на сегодняшний день...– Не много. Жертва была мелким торговцем наркотиков, дилером граммов.– А эта девушка – танцовщица, другая жертва.– Наркотиками торговала?– Пока ничего не знаю, Карелла. Вот почему я звоню. Если я буду расследовать, то буду разбираться. Если это твое дело, тогда я отойду в сторонку.– Вот так, правильно, – улыбнулся Манер, стряхивая пот со лба. – Очень хорошо.– Показалась головка, – сказал Мисколо. – Теперь можно тужиться немного сильнее.– Вот так, – снова улыбнулся Мейер.– Я переговорю с лейтенантом и перезвоню, – сказал Карелла. – Тем временем сможешь послать мне бумаги по этому поводу.– Будет сделано. Я не стану тебе напоминать...– Что первые двадцать четыре часа – самые важные, – произнес заученное правило Карелла.– Так что если я начну действовать, то с сегодняшнего дня.– Я тебя понял, – сказал Карелла. – Я перезвоню.– Тужься! – крикнул Мисколо.– Тужься! – крикнул Мейер.– О Боже! – простонала женщина.– Выходит, выходит! – заорал Мейер.– О Боже, о Боже, о Боже! – стонала женщина.– Какой красавчик! – воскликнул Мисколо.Мейер поднял заляпанного кровью ребенка и шлепнул. Победоносный крик нарушил тишину комнаты.– Мальчик или девочка? – спросил один из пьяниц. Глава 3 Карелла перезвонил Левину только в десять минут двенадцатого: все это время он работал с протоколами о двух трупах. В комнате детективов стало заметно тише. Проститутку и ее новорожденную дочь «Скорая помощь» увезла в больницу. Четверо пьяниц «за пьянство в общественном месте» были посажены в машину, которая их увезла. Ликующий детектив Дженеро, вероятно, не понимал, что «пьянство в общественном месте» – это простое нарушение, в отличие от мисдиминора (наименее опасные преступления) и фелонии (тяжкие уголовные преступления), – за него сажали на пятнадцать суток. В то ясное февральское утро в комнате детективов все видели, что Дженеро тратит впустую время и пускает на ветер деньги налогоплательщиков, когда отправляет пьяниц в центр города, где судья их отпустит на свободу пинком под зад. Каждый квадратный дюйм тюремного пространства был нужен для более серьезных нарушителей, чем четверка веселых пьянчуг. Мужчины и женщина, явившиеся в комнату детективов в субботу в 11.00, как раз когда Дженеро вел к машине процессию алкашей, только покачали головой.Женщина была детективом второй степени из особой части штабного дивизиона. Ее звали Эйлин Берк. Она иногда работала на 87-й участок – когда требовалась женщина в качестве приманки. Это означало, что Эйлин должна была разгуливать по улице как приманка для насильников и прочих дегенератов. У Эйлин были зеленые глаза и рыжие волосы; у нее были длинные-предлинные ноги, гладкие, с сильными икрами и узкими лодыжками. У Эйлин были очень красивая грудь и роскошные бедра. Рост ее был пять футов и девять дюймов. Таким образом, трудно было не заметить ее на улице, если кому-то взбрело бы на ум изнасиловать кого-нибудь. Однажды Эйлин разрабатывала преступление с Хэлом Уиллисом, где тот играл роль ее партнера, лежа с ней в одном спальном мешке в парке: оба изображали страстных любовников в сложной схеме, в которой также участвовали детективы Мейер и Клинг, переодетые в монашек, – они сидели на ближайшей скамейке.Эйлин теперь уже не помнила, зачем она легла в мешок с Уиллисом. Она только помнила, что Уиллис все время норовил положить руку ей на задницу, в то время как она пыталась вести наблюдение за третьей скамейкой, на которой стоял обеденный судок с пятьюдесятью тысячами долларов: вместо денег в судок положили пятьдесят тысяч обрывков газет. Уиллис, исполняя роль страстного любовника, осыпал ее поцелуями, когда они обнимались в спальном мешке в тот холодный день. Ласки прекратились моментально, когда приманку в виде обеденного судка подобрал молодой хмырь и двинулся прочь по направлению к другой скамейке, на которой сидел «слепой» Дженеро. Дженеро встал, сбросил черные очки, расстегнул третью пуговицу плаща красивым движением руки – как делают детективы, которых он видел в кино, – потянулся за пистолетом и бабахнул себе в ногу. На посту в спальном мешке Уиллис сумел включить переговорное устройство, установив его между грудей Эйлин, и принялся орать Хейзу, который сидел в машине без номера на Гровер-авеню, что «рыбка» движется в его направлении... Да, думала Эйлин, всегда забавно работать на 87-й участок. Все-таки жаль, что она встречается так редко с Уиллисом. Интересно, женат ли он? И что это ей вдруг стали так часто приходить в голову мысли о замужестве? Не потому ли, что никто не прислал ей поздравительной открытки в День святого Валентина?В следственном отделе было относительно тихо: Дженеро и все его арестованные отправились по разным направлениям (путана вырвалась из его хватки – на какое-то время). Коттон Хейз, сидя за своим письменным столом, принимал заявление от чернокожего толстяка, который утверждал, что жена обсыпает его раскаленным песком, когда он поздно приходит домой, – она считает, что он «рассекает синеву» с другой женщиной. Так он и сказал – «рассекает синеву». Хейз нашел это выражение поэтичным. Хэл Уиллис вел двух подростков в масках по дорожке, проходившей через участок рядом с камерами предварительного заключения на уровне улицы, к машине с запертыми в ней пьяницами, которых арестовал Дженеро и которых отправляли в центр города. Подростки по-прежнему отказывались снимать лыжные маски. Один из пьяниц в машине спросил их, не готовятся ли они к вечеринке с маскарадом. Когда Уиллис передал их полицейскому в форме, который захлопнул дверцу машины за ними, Эйлин Берк уселась на край стола Уиллиса, скрестила восхитительные ноги, глянула на часы и задымила сигаретой.– Привет, Эйлин, – сказал ей Хейз, шагая вместе с пострадавшим от раскаленного песка чернокожим толстяком прочь из комнаты детективов – видимо, направляясь в их мирный дом для встречи с разбрасывающей песок матроной. Эйлин проводила глазами Хейза. Он был рыжий, почти такой же, как она. Она подумала про себя: если оба родителя рыжие, будет ли их ребенок рыжим? Интересно, женат ли Хейз? Она стала покачивать ногой.В трех футах от того места, где она курила сигарету и нетерпеливо покачивала ногой, Мейер говорил по телефону с женой. Он рассказывал ей, что принял роды прямо здесь, в рабочей комнате детективов, с небольшой помощью – едва значительной – от Альфа Мисколо. Последний варил кофе в канцелярии – для нужд материнства и детства кипяток больше не требовался. С другого телефона, у себя на столе, Карелла наконец связался с Левином в Мидтаун-Ист и принялся извиняться, что затянул с ответным звонком....Департамент полиции можно сравнить с небольшой армией, а убийство – с крупным боем во время войны. В большой армии даже мелкий бой подвергается серьезному анализу. В маленькой армии, то есть в департаменте полиции, крупный бой, то есть убийство, вовлекает в боевые действия огромное число людей. В городе, который «обороняли» эти люди, детектив участка, назначенный расследовать конкретное дело об убийстве, был тот, кто получил первое донесение, обыкновенно ему помогал любой из команды детективов, оказавшийся рядом в данный момент. Как только детектив говорил «Я взял» или «Я раскручиваю» или употреблял иное выразительное жаргонное словечко, дело официально зачислялось за ним. Это означало, что он будет вести его, пока не раскроет или не прояснит (что не одно и то же) либо пока не возденет руки в отчаянии. Но поскольку убийство было серьезным делом – крупным наступательным действием, так сказать, – то в департаменте полиции оно привлекало внимание целого ряда уровней, которые интересовались работой детективов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38